Робби очнулся не на дирижабле, а на холодной, грязной горной тропе, окутанной туманом. Он не узнавал это место, и уж точно никогда бы не отправился сюда добровольно. Пришлось заключить, что он снова в голове у Спортакуса. Воздух был горьким на вкус, а камни, казалось, гудели…

он не проснется он не проснется Робби не проснется

… ну, это смутило.

Он посмотрел вперед глазами Спортакуса и увидел Итроатальвурина. Казалось, он возвышается над Спортакусом как светоч всех знаний, сил и всего хорошего в мире. Спортакус изо всех сил пытался не отставать от него.

Так. Учитывая тот факт, что он не видит ничего, кроме снов Спортакуса, Сновидец все еще продолжал работать, и в реальном мире Спортакус опять уснул. И если ему снится тревожный сон — не удалось пойти по стопам отца, как иногда предсказуема хорошенькая головка его мужа — Робби до сих пор не проснулся.

Сон перемотался вперед, и теперь Итроатальвурин пытался заставить Спортакуса съесть сырую рыбу. Спортакус, каким его знал Робби, рыбу любил. Когда Робби впервые показал ему суши-ресторан, для Спортакуса словно одновременно наступили все его Рождества сразу: сырая рыба, овощи, и выехало все это на конвейерной ленте, как в веселой игре. Но судя по реакции Спортакуса в этом сне, рыбу он полюбил позже. Чувство страха и отвращения было настолько сильным, что Робби и сам старался смотреть куда угодно, кроме этой рыбины. И тогда он заметил выпрыгивающего из воды… лосося? Его плавник по форме был точно такой же, как Сновидец 3000.

То ли его желание стало особенно сильным, то ли он просто не пытался раньше — Робби вдруг обнаружил, что может существовать во сне отдельно от Спортакуса. Он подбежал к рыбине, отчаянно пытаясь привлечь к ней внимание.

 — Проблемы со Спорта-папочкой?..

Кажется, сработало: Спортакус повернулся в его сторону. Но прежде, чем он смог предпринять что-нибудь еще, все снова потемнело.

Следующий сон был ужасен.

Спортакус находился в туннеле, пещере или трубе. Он (следовательно, и Робби) не знал, как туда попал, и почему дети были с ним — они смутно виднелись впереди, до него доносились их голоса. Но это не имело значения. Важно было то, что Спортакус с трудом помещался в тесном пространстве, было темно, и что-то преследовало их. Дети были впереди, а угроза позади — он заслонял их от опасности, как и положено герою. Он мог видеть не дальше нескольких футов вперед, темнота и низкий потолок давили на него так, что он едва мог дышать. Ступни неприятно покалывало ощущение опасности сзади, локти были разодраны до крови, грудь сжимало до боли…

Робби всем сердцем хотел проснуться рядом с мужем, успокоить его и заставить забыть о кошмаре, но они продолжали ползти по тоннелю. Неизвестно, как долго это продолжалось, но в конце концов они выбрались и зашагали по тропинке. Все устали, Спортакус подозвал их к себе и сел отдыхать в корнях большого старого дерева. Но чувство тревоги не ушло. Солнце уже садилось. Как только оно опустилось за верхушки деревьев, беспокойство достигло своего пика. Затем почва под ногами стала проваливаться, и они снова очутились в пещере.

Робби снова проявился как отдельный персонаж сна, на этот раз от ужаса, и позвал Спортакуса. Спортакус потянулся к нему, но его глаза все еще не отрывались от детей, и он проснулся прежде, чем Робби понял, в какую сторону они идут.

Спортакус проснулся с зудом в глазах, тяжелой головой, а мышцы ныли так, будто он тренировался для чемпионата спортивных эльфов. Хотя все, чем он занимался в последние дни (но казалось, что уже целую вечность), было лишь возней с глупым маленьким пистолетиком Робби. Правда, «возня с пистолетом» — это еще громко сказано. Спортакус осторожно вскрыл корпус, обнажив множество фиолетовых светодиодов и проводков. Он проследил пальцами каждую из них, ища разомкнувшиеся соединения или замыкания, пока перед глазами не начало плыть, а руки не затекли. Но так и не обнаружил никакой очевидной поломки.

И Гланни тоже. Бандит осмотрел устройство снаружи и изнутри и брезгливо обнюхал. «В мои времена такого не было» — заявил он, тщательно скрывая беспокойство и делая вид, будто хоть что-то в этом понимает.

Гланни снял пентхаус в большом отеле у железнодорожной станции и устроил там штаб. Там к нему часто приходили разные осведомители, скупщики и подельники. Таким образом Гланни пытался найти сведения об устройстве, которое могло бы помочь, или артефакт, который можно было украсть. Постоянный поток китайской еды, ящики с вином, носильщики и горничные были у Гланни то ли способом выживания при таком интенсивном ритме жизни, то ли нормой. Спортакус не был уверен. Но Гланни обеспечивал его чистой водой, яблоками и каждый день дежурил у постели Робби, честно выполняя свое обещание.

Спортакус подвел их всех. Он выполнял свои геройские обязанности полусонным, уверяя детей, что все в порядке, и с Робби тоже все в порядке, хотя герою не пристало лгать. Затем возвращался на дирижабль, или в логово, чтобы попытаться что-нибудь придумать с таинственным гаджетом, состоящим из капризной магии и технологических чудес. Его не нужно было просто привести в изначальный вид. Его нужно было улучшить, чтобы он работал так, как и задумывалось изначально.

В следующий раз он проснулся вспотевший, дрожа и задыхаясь. Он даже не помнил, что ему снилось. Он совершил ошибку, какую-то ошибку в траектории или времени, он взял слишком большую нагрузку конечностью, не способной выдержать подобное, были кровь и кости, и все смотрели на него, словно он был монстром. Робби тоже там был, но говорил так тихо, что Спортакус не смог ничего разобрать.

Он скатился с кровати и поплелся на кухню. Выпив бутылку воды, он задумчиво посмотрел на одну их маленьких чашечек, из которых Робби пил эспрессо. Кофе… по сути был отваром из сушеных растений. Это бобы. Практически спорт-сладость. Худшее, что кофе мог с ним сделать — это не давать уснуть какое-то время. И сейчас это бы ему даже пригодилось.