Кофе не оказал никакого эффекта, не считая того, что оказался отвратительным и оставил во рту странное покалывающее ощущение. Спортакусу хотелось рвать на себе волосы от отчаяния. Он пил бы эту дрянь литрами, если бы она помогла ему спасти Робби, но она не работала. Он привык кипеть энергией днем и крепко спать ночью, но теперь, изнемогая от беспокойства, не мог делать ни того, ни другого.

Он просыпался и обнаруживал себя в странных местах и позах. Он ловил себя на том, что сидит, уставившись в никуда, не понимая, спит он сейчас или бодрствует. Иногда во снах он видел Робби, но чаще бывал одинок.

Спортакус знал, что не может решить проблему одними лишь размышлениями. Это Робби был инженером, а не он. Но Спортакус не исключал вариант, что сумеет разбудить Робби и другим его устройством. Какое-нибудь «лучевое ружье, которое будит мирно спящих людей» звучало очень даже как изобретение Робби, созданное из самых злодейских побуждений.

Он снова решил обыскать логово. В конце концов, сказал он себе, Робби в безопасности на дирижабле, и Гланни за ним присматривает.

Верстак, маленький столик на козлах, за которым Робби любил шить, микроволновка… ничего. Точнее, ничего такого, в чем Спортакус мог бы разобраться. В логове царил беспорядок, в котором ориентировался только сам Робби. Маскировочная машина тоже подчинялась лишь хозяину.

При обследовании ванной и гардероба нашлось на удивление много оружия, но ни одно из них не походило на то, что может кого-нибудь разбудить. Наконец, осталась спальня. Роскошная и уютная, скрытая в задней части бункера, она так сильно напомнила ему о Робби, что это было невозможно вынести.

Спортакус уткнулся лицом в матрас, вдохнул запах горячего металла и жженого сахара, запах Робби, и заплакал.

Робби был очень обеспокоен. Сны то возникали, то исчезали, Спортакус то бродил по пустынному пляжу, то вновь наступала пустота. Вот так спать урывками было насколько непохоже на его мужа, что Робби стал всерьез опасаться за него. Он даже начал чувствовать себя немного виноватым из-за того, что тогда применил Сновидец.

Следующий сон был иным. Спортакус восходил на холм, усталый, но решительный, вдыхая полной грудью сладкий аромат травы. Робби знал, благодаря Спортакусу, что так пахнет трава на его эльфийской родине. Спортакусу снился дом.

Он достиг вершины холма, и Робби заметил, что позади них есть кто-то еще. Они вдруг обнялись и вместе упали в траву, словно это было само собой разумеющимся. И Робби снова почувствовал тот неуловимый эмоциональный импульс, который возникал, когда Спортакусу снился он, Робби. Ему отчаянно захотелось, чтобы Спортакус открыл глаза. Тогда Робби увидел бы, как выглядит в сознании мужа. Но Спортакус всегда закрывал глаза, когда они целовались, ведь сейчас они, конечно, целовались.

Поцелуи стали глубже, они жадно шарили руками по телам друг друга, словно стараясь не пропустить ни сантиметра кожи. Затем Спортакуса толкнули на живот, широкая ладонь уперлась между лопатками, прижимая его к траве.

Прижимая, конечно, условно. Спортакус запросто мог отжиматься от пола с балансировавшим у него на спине Робби, и частенько так тренировался. Но Робби знал, как его заводит подчинение, как начинает заполошно колотиться его сердце, как дрожат и разъезжаются конечности.

«Пригласил бы для начала на ужин», — хотел сказать Робби воображаемому себе, чувствуя, как штаны Спортакуса бесцеремонно стаскивают с бедер. Вверх задницей и мордой вниз посреди грязного поля не казалось ему чем-то запредельным. Но он не мог не чувствовать волнение Спортакуса, предвкушающего, что его сейчас возьмут и трахнут. Он почувствовал крепкую хватку на бедре, затем насточивое тупое давление и, наконец, горячее болезненное удовольствие от растянутости.

Робби очень хотелось попытаться проявиться во сне Спортакуса и попробовать секс втроем, но сон мог прерваться, и он не хотел рисковать. Спортакус блаженствовал, содрогался от удовольствия при каждом толчке. Робби слышал собственное порыкивание, чувствовал горячее дыхание возле уха Спортакуса и теперь понимал, насколько они у него были чувствительны, боже…

А я действительно хорош в этом — пронеслась в его голове исступленная мысль. Член Спортакуса уже болезненно потяжелел, словно налившись расплавленным золотом, его руки отчаянно цеплялись за травинки. Робби увидел вторую пару рук, своих собственных, с белоснежными манжетами и темными волосками на запястьях, накрывающих ладони Спортакуса. Их пальцы переплелись, и он совсем перестал понимать, где он и что с ним, теряясь в ощущениях и удовольствии.

Когда он пришел в себя, то лежал рядом со Спортакусом и гладил его по волосам, а его голова эльфа лежала на плече Робби.

 — Это ведь ты? Не из сна? — спросил Спортакус через какое-то время. — В смысле, настоящий ты, который сейчас в моих снах, а не тот, который снится… — жалобно добавил он.

 — Это я, — пробормотал Робби.

Какое-то время они просто отчаянно целовались и стискивали друг друга в объятиях.

 — Я так скучаю по тебе, мой Робби, но не знаю, что делать… — наконец признался Спортакус.

 — Я не знаю, что еще сказать тебе… Не думаю, что могу рассказать тебе что-то, что ты сам еще не понял.

 — Думаю, я уже почти понял. Именно поэтому мы с тобой смогли поговорить.

Робби рассмеялся.

— Хорошо, Спортаумник. Но я не беспокоюсь. Ты же мой герой. Я знаю, ты справишься.

 — Я не чувствую себя героем, — Спортакус печально уткнулся лбом в плечо Робби. — Я так ненавижу оставлять тебя, когда кто-то попадает в беду. Но если я останусь с тобой, то не смогу никого спасти. Я так устал, что едва могу сосредоточиться на жителях города… Я просто никому не нужен.

Робби недоверчиво прищурился.

 — Хочешь сказать, ты никого не просил о помощи? Вся твоя благодетельная семейка… Да твоя мать ученый, ради всего святого! И тот пацан из городка, который вечно пожирает влюбленными глазами Розовую… Он же гений! Я наблюдаю за ним со стороны, да и ты, наверное, тоже. Честно говоря, я боюсь представить, что из него получится, если он станет злодеем… В любом случае, отдохни, Спортпридурок, и позволь другим помочь тебе… Ты уже и сам догадался. И поэтому мы с тобой сейчас разговариваем.

Спортакус проснулся, чувствуя себя отдохнувшим и приободрившимся. А еще он проголодался. Через несколько минут он уже был на дирижабле, писал письмо своей семье и поедал гору спорт-сладостей размером с самого себя. Он немного завидовал Робби, у которого была микроволновка, делающая все, что хочется.

Микроволновка…

… делающая все, что хочется…

И Спортакус побежал.