Светло-коричневые балки потолка не представляли из себя ничего интересного, но больше Шуичи нечем было себя занять — только смотреть на них уставшим взглядом.
Сновидения этой ночью отправили его в нескончаемую мешанину из болезненных вспышек прошлого. Ничего из этого в подробностях в памяти, к счастью, не удержалось, но мужчина всё равно ощущал себя ужасно вымотанным.
Если долго смотреть в темноту, она в итоге посмотрит в ответ? Шуичи хотел бы стать этой деревянной доской, которая в конце своей жизни сгниёт от сырости.
Судя по тишине вокруг, время ещё было раннее — моряки досыпали последние сны перед рассветом. Шуичи же при пробуждении понял, что сегодня его внутренние часы спешат, торопятся и тормозят. Уж лучше он на этот раз сориентируется на окружающих и подождёт.
А пока его ждало созерцание балок.
Прекратить думать о плохом, думать о хорошем. Много кто говорил это — в разных вариациях. Легко было поддаться болотной липкости, тянущей вниз. Особенно сложно думать о чём-то радужном, когда…
За бортом плескалось море, те же неумолимые, бескрайние воды, принёсшие ему бескрайнее горе с гибелью родителей. И он, не имея лучшего выбора, продолжал окружать себя этой водой.
Шуичи качнул головой. Постараться. Надо было постараться, и возможно ему станет легче.
Поняв, что в ближайшие полчаса сон ему не светит, а через час и вовсе нужно будет подниматься на завтрак, моряк сел, устало смотря в пол. Но так уныло проводить время было совсем уж жалко, поэтому Шуичи потянулся к своей сумке с вещами и достал дневник и карандаш.
Чтобы не потеряться в однообразных днях на воде, он предпочитал записывать мысли: парочку слов о прошедшем дне. Не обязательно каждый день, Шуичи не хотел превратить это в обязательную вещь для себя. В общем-то это то, что он говорил в случае, если его спрашивали о сути потрёпанной книжечки, которая служила ему таким же личным дневником, что он использовал в детстве. По большей части его слова не были ложью.
Последняя запись была недельной давности, когда Шуичи ещё плыл в Токуносиму на яхте. Воспоминание не стоило внимания, ведь сейчас у него были приключения повеселее.
Не совсем уверенно Шуичи провёл несколько изогнутых линий с завитками внизу, по центру наметил овал лица, глаза, нос и рот. Нахмурившись, попытался вспомнить более детально, но в лицо Кокичи он смотрел всего раз, а потом был слишком смущён своим интересом, чтобы что-то запомнить. Оставив лицо в неточных линиях, он перешёл к шее и плечам: здесь у него выходило лучше, множественные тренировки, когда он просил Каэде попозировать, не прошли даром. Добавление чешуек оказалось успокаивающим и увлекательным делом, Шуичи в задумчивости даже разбежался и прорисовал ту часть тела, которую ещё не видел.
Шуичи отвёл карандаш в сторону, взглянул на рисунок целиком и фыркнул, улыбнувшись. Самыми точными были волосы, мокро облепившие подобие головы, где не было ни одной прорисованной детали. Фигура обрамлялась рядом чешуек, которые Шуичи нарисовал по наитию. У Кокичи ведь были когти? Шуичи склонил голову и нарисовал немного кривое продолжение руки с кистью, где постарался сделать острые треугольнички.
Рисунок выходил слишком маленьким для такого количества деталей.
Рядышком Шуичи изобразил продолжение хвоста и нечасто покрыл чешуёй. “Меняет цвет??” подписал он сверху, для надёжности добавив стрелочку вниз. Потом он задумался и под хвостом нарисовал два словно щупальца и так же поставил вопрос. Осознав, что делает, Шуичи испуганно расширил глаза и постарался стереть позорные линии основанием ладони. Графит размазался, оставляя неясные разводы, но для Шуичи они всё ещё казались слишком точными, и он зачеркал их, не жалея карандаша.
Когда он захлопнул дневник, лицо у него всё ещё пылало.
Почему он позволил словам Терутеру засесть в его голове? Совсем не факт, что у Кокичи было две гениталии. Может, его человеческая часть распространялась неравномерно, так же как и чешуйки на шее и плечах и странные особенности глаз. Но, конечно, Шуичи не мог взять и поинтересоваться об этом. “Знаешь, мы, конечно, знакомы всего два дня, но не мог бы ты рассказать, как выглядят твои репродуктивные органы?” Естественно, он не мог задать такой вопрос! Почему он думал об этом?!
Шуичи подскочил, раздражённый на себя, Терутеру и немного на Кокичи. Запихав все вещи на место, он решил было выйти наружу, но вероятность встретить Кокичи совсем его не радовала, а только добавила бы масла в огонь, на котором Шуичи, видимо, будет жариться в аду.
Он прижал ладони к лицу, недовольно простонав. В такие моменты мужчина ненавидел бытиё на корабле — ограниченное пространство почти не оставляло выбора в местах смены обстановки. К счастью, ох, к огромному счастью, такое случалось настолько редко, что, кажется, это был первый раз.
Впрочем, рисование заняло достаточно времени, поэтому, дождавшись первого проснувшегося сокомандника, Шуичи завёл с ним небольшую беседу и направился вместе на завтрак.
≃≃≃
Совершенно похожим на мяукание был звук, который издал Кокичи посреди разговора.
— Что? — удивлённо переспросил Шуичи.
— Муьиуу, — смешно протянул звук змей.
Это не было похоже ни на какие другие звуки, которые прежде Шуичи от него слышал. Он-то предполагал, что их змеиный язык содержит одни клацающие и шипящие.
— Она мне много рас-с-сказывает про людей, — продолжал Кокичи. Что-то такое мужчина припоминал, — Обожает плавать близко к, — он изобразил руками фигуру квадрата с треугольником наверху, — на берегу которые с-стоят.
— Дома? — предположил Шуичи, не совсем ожидая, что будет понят. — Где живут, да?
— Ты лучш-ше знаеш-шь, где вы живёте, — змей закатил глаза, ткнув на него пальцем. Интересный это был жест: Кокичи оттопыривал большой палец в сторону и немного кверху, указательный вперёд, а остальные прижимал к ладони плашмя, чтобы, видимо, не поцарапаться. — Тас-скает она вс-сякое интерес-сное с-с берега, называет с-себя, — он пощёлкал пальцами той же руки, — мас-стериц-цей.
Шуичи неловко было это признать, но он слушал как завороженный. Стоило Кокичи, видимо запомнившему время его вахты, появиться, и все утренние переживания из головы у моряка вылетели. Впрочем, не вместе с мыслями о работе, ведь он не мог позволить кому-то заметить, что отлынивает. На данный момент он успешно создавал видимость сосредоточенной работы по проверке обшивки корабля.
Это было удобно для более незаметного разговора с Кокичи, который сегодня начал его с бахвальства.
— Я с-с ней час-сто плаваю, так что с-сам знаю много о людях! С-спрос-си, что угодно — я знаю.
Шуичи хмыкнул.
— Как проходит свадебная церемония?
Он выдал первое, что пришло в голову, и представил Кокичи в традиционном праздничном наряде. Интересно, какой длины моноцуки змею нужно было бы сделать. Теоретически ему понадобится только верхняя часть костюма.
Кокичи смотрел на него большими глазами, а потом прощёлкал что-то.
— Конечно! Много людей вс-стают в ряд и по очереди брос-сают в воду длинные палки с-с верёвкой. Кто брос-сил дальше, тот победил!
Шуичи в свою очередь уставился на него, замерев.
— Ч-что? Это… совсем не то, как они проходят.
— Совсем то! Я видел это! — настоял Кокичи.
От удивления моряк даже выпрямился, на мгновение потеряв Кокичи из виду — тот быстро поднялся повыше, но не высовываясь высоко над бортом, как делал ночью.
Первым предположением Шуичи было, что это местная традиция какой-нибудь рыбацкой деревни. Хотя он сам был родом из такой и ничего подобного не слышал.
— Ты имеешь в виду, они бросали гарпуны? Рыбачили большой группой?.. — он был не уверен в своих словах, звучало такое очень странно для настоящей практики охоты.
Кокичи помотал головой.
— Просто палки.
— Глупости какие-то, — всё же озвучил Шуичи.
На этот раз Кокичи кивнул.
— Вот и я так подумал.
Шуичи нахмурился. А он вообще…
— Ты знаешь, что такое свадьба? У вас есть такое понятие? И свои традиции? — что ж, он спросил больше, чем собирался.
Непринуждённо, Кокичи вонзил коготь в обшивку и провёл вниз. Мелкие щепки с тихим треском отлетели в сторону.
— Ты не с-слушал? Я только что рас-с-сказал тебе.
Мужчина почесал затылок задумчиво. Что-то он ничего не понимал в этой ситуации. Кокичи говорил уверенно, это родило предположение, что такой обычай с бросанием палок принадлежит их виду. Раз уж он упомянул свою знакомую, соответственно, их может быть больше.
Не к самому любимому выводу пришёл Шуичи. Особенно в отношении новых знакомых.
— Ты выдумал это, да?
На удивление, Кокичи захихикал. Он припал к борту, чешуйки на плечах стали красного и жёлтого цветов. Ярко полосатый, словно ядовитый зверь, змей прищурился. Как кот, готовящийся напасть. И хотя ни родители, ни дядя не держали домашних животных, Шуичи часто встречал кошек на улицах, с увлечением наблюдая за ними, и знал их поведенческие привычки.
— Наконец ты понял!
Шуичи выдохнул резко. И как ему… реагировать на это?
Кокичи продолжил говорить, не дав ему времени на какую-либо реакцию.
— Я реш-шил, что тут очень с-с-скучно! Ты ходиш-шь такой, — он выпятил губу и сделал грустные глаза, — нужно было тебя рас-смешить. Я мас-стер в этом!
Шуичи моргнул.
— Так ты просто… хотел развеселить меня, чтобы было интереснее?
Змей закивал, а потом нахмурился. Чешуйки его вернулись к нейтральному тёмному цвету. Он громко щёлкнул языком.
— С-сначала да. Я не знаю пос-следнее с-слово.
Забавно, похожее недовольное выражение у Кокичи на секунду появилось, когда Шуичи спросил про свадебную церемонию.
— Интересный? Это… — никогда бы он не подумал, что однажды ему придётся объяснять такое образное понятие, — противоположность скучного? — раз уж Кокичи использовал это слово, то наверняка должен знать значение.
— Интерес-сный, — повторил Кокичи. Он задумчиво поднял глаза вверх.
По его лицу Шуичи не мог угадать, о чём он думает теперь. Возвращаясь к теме разговора, он должен был признать, что разбираться в спутанных словах змея было увлекательно. Он не заметил, как улыбнулся.
— Спасибо, мне действительно было интересно.
Кокичи взглянул на него с уже ясным удивлением. Быстро оно сменилось на широкую улыбку.
— С-стараюс-с-сь.
Осознав свою улыбку, Шуичи смутился и отвёл глаза.
— Мне… стоит проверить рангоут, — найдя в себе силы, он посмотрел на Кокичи и кивнул в сторону мачт. — Позже увидимся?
— Вперёд, — Кокичи прищёлкнул что-то, предположительно, подбадривающее.
Мысленно Шуичи сделал себе заметку расспросить Кокичи о их языке — только за этот недлинный разговор он озвучил три-четыре слова.
Неспешно поднялся он на грот-мачту и первым делом глянул вниз — туда, где они только что разговаривали с Кокичи. Змей выглянул из-за борта и помахал ему. Шуичи огляделся, убедившись, что никто не видит, махнул рукой в ответ. Какое же у Кокичи зрение, раз он углядел мужчину так высоко?
Порыв ветра дёрнул его в сторону. Шуичи тряхнул головой, обращая внимание на окрашенное дерево. Ох, боже. Он почувствовал себя глупо.
Никогда в подростковом возрасте не замечал он за собой такой рассеянности и теперь вдруг что-то выбивало моряка из рабочей колеи. Конечно, задиры в академии мешали нормальному обучению и работе, но никогда настолько, чтобы Шуичи забывал о своих обязанностях. Отчасти благодаря Кайто, который заступался за него каждый раз. Уязвлённые обидчики называли их… нелестными словами, на которые старший товарищ закатывал глаза, а Шуичи виновато смотрел в пол.
Он хлопнул себя по предплечью, чтобы прийти в чувство. Пусть работы на боцмана и помощника было не много и торопиться некуда, Шуичи не простил бы себе, пропусти он какую-то неполадку на корабле.
≃≃≃
— Кайто! — Шуичи махнул рукой проходящему недалеко боцману. — Вечера.
Старший по званию его оклику явно обрадовался. Прогулочный лёгкий шаг сменился на активный широкий.
— Помощник! Помощь нужна? — Кайто усмехнулся своей шутке. Шуичи тоже улыбнулся, но покачал головой.
— Разве что найти Казуичи, — он указал наверх. — Не нравится мне состояние бугелей на грот-мачте. Пускай проверит.
Смутившись своего требовательного тона, Шуичи кашлянул. Это была его работа, чёрт побери, а он всё равно опускал голову, когда казался себе слишком дотошным и резким. Простыми словами, так происходило, когда что-то волновало его.
— Так точно! — Кайто в шутку отдал честь, но Шуичи смог только изобразить неловкую улыбку на это. — После обеда скажу ему, как раз разберётся в свою вахту, а пока пойдём, — боцман обхватил его плечи крепкой рукой. — Пораньше на обед заявишься, ни от кого не убудет, а мы поболтать сможем, а?
И Шуичи, к своему великому сожалению, не мог как в старые времена поделиться всем, что происходило в его жизни. По меньшей мере за укрытие непрошенного пассажира ничего хорошего ему не сулило. Пусть Кайто и не стал бы болтать об этом всем подряд, но одному хранить секрет было спокойнее.
Да и беспокоящее зудящее чувство объяснить он пока не мог.
Немного похоже оно было на первые моменты осознания привлекательности сверстников, заставлявшее Шуичи молчать чаще обычного и отводить глаза от каждого знакомого и незнакомого кадета.
Он не хотел думать о том, насколько похожими они казались.
— Как твои родители? — спросил он вместо этого. Кайто поддерживал с ними тёплые отношения всю жизнь.
— Мама писала, что отец присоединился к занятию огородом. Они продают теперь урожай на рынке. А вот бабушка с дедушкой… — он положил ладонь на затылок. — Думаю после этого похода вернуться и помогать им.
Шуичи улыбнулся.
— Преподавать в академии?
Кайто хохотнул громко.
— Может и преподавать.
Шуичи удивлённо поднял брови, но ничего не сказал. “Талант” Кайто к преподаванию был бородатой шуткой в академии, и раньше он срывался на каждого, кто смел упомянуть её. Взрывной характер и неумение слушать чужое мнение доставляли ему проблем даже в самых простых дисциплинах. Видимо, многое в нём изменилось, раз так расслабленно реагировал на старую обиду.
— А твои… — Кайто запнулся, — дядя как поживает?
Шуичи сглотнул. Конечно, друг не специально это сболтнул, по привычке всего лишь, но кольнуло как всегда глубоко.
— Я… давно ему не писал, — признался мужчина. — Как-то времени не находилось, знаешь? Наверняка занимается теми же бумагами, что и обычно.
Он пожал плечами. Не успели они сблизиться, пока Шуичи рос. Но вот лицо Кайто выражало сильную вину. Хоть и с академии знал, что друг рано остался без родителей, а забывался.
— Ты это, прости… — пробормотал он виновато.
Шуичи покачал головой.
— Неважно.
Не от обиды он утаивал, а действительно давно не связывался с последним родственником. Причины не появлялось, а бередить раны он не любил. Они и не закрывались из-за постоянного пребывания рядом с водой.
≃≃≃
Восемь часов отдыха между обедом и началом вечерней вахты были безумно огромными. Даже за болтовнёй с Кокичи он не смог бы скоротать всё это время, и его часть всё равно нужно было отвести на сон.
Шуичи вновь устроился на корме, подальше от активных работ. Внутренне он порадовался, что не взял с собой дневник, потому что Кокичи присоединился к его досугу очень быстро.
Взяв на вооружение прошлый успех, он продолжил заваливать Шуичи разнообразными фактами: выдуманными и настоящими. То это летающие рыбы, напавшие на целую деревню после опустошающей рыбалки, то человек, живущий внутри кита, то грустная история топившейся девушки, которую Миу вытащила на берег.
— Миу с-сказала, с-стала бы она нингё пос-сле с-смерти, и они бы могли вмес-сте плавать.
— Странный способ отговорить от самоубийства, — неловко подметил Шуичи. Последнее слово неприятно кололо язык, однако это подало ему идею. — А вы… извини, если это грубо, — он глянул на Кокичи и отвёл глаза, — сразу так рождаетесь?
— Хочеш-шь с-сказать, я с-сначала умер? — глаза у змея были хитрыми.
— Вроде того, — подтвердил Шуичи. Пугала его эта тема. А если Кокичи и умер, то что это, собственно, меняло? А если нет, то какого он вообще возраста?
— Неверно! Я помню, как был маленьким и мы с-с Миу плавали за рыбками. К-ки-р-ри-уми приглядывала за нами.
Представив маленького змея, гоняющего стаи сардин, Шуичи весело усмехнулся. Новое имя Кокичи сразу постарался произнести на человеческий лад, хоть и со значительным присутствием щёлкающих звуков.
— Просто приглядывала? Она не ваша мать?
Кокичи прошипел обиженное ругательство и покачал головой.
— М-м-мать? — протянул он. — Пояс-сни.
Преодолев первоначальное удивление, Шуичи постарался вспомнить, что ему вообще нужно объяснить.
— Родительница. Та, кто… родила вас…
Такое основополагающее понятие разъяснять было странно.
— А-а, — лицо Кокичи озарилось, но затем он серьёзно помотал головой, — но у нас нет такого. Есть как я и Миу, есть старше как Кир-ру-уми. Но они не рож-жали нас-с.
Он вдруг фыркнул.
— Я видел людей, которые это делают, — рожают или занимаются сексом, Шуичи побоялся спросить. — Я понял, о чём ты. Но у нас ну и кого нет их маленьких.
— Тогда как?..
Змей пожал плечами.
— Мне не было интерес-сно. Но! Мальчик, которого я видел маленьким, у него уже есть маленькие, — Кокичи неясно махнул рукой, — люди.
— Дети?
— Ага.
Пусть на этот раз Кокичи и не показал виду, что слово ему незнакомо (Шуичи догадывался, что признавать это ему было неприятно), поражало Шуичи полное отсутствие понятий родителей и детей. Не могло быть, что Кокичи просто не знал их, как от маленьких детей укрывают правду о их появлении.
Увидев нахмуренное лицо моряка, Кокичи похлопал по борту корабля.
— Подожди немного!
И он исчез, быстро соскользнув в воду. Шуичи не успел даже звука издать на это восторженное заявление. Чего такого Кокичи придумал?
Довольно скоро змей вернулся и состроил похожее на рыбу-ежа лицо.
— Всё.. в порядке? — неуверенно протянул Шуичи.
Кокичи растянул губы в улыбке, а затем вытянул их в трубочку, и моряк ахнул, осознавая ситуацию.
Поток воды ударил ему в лицо, тепловатыми струйками стекая по щекам на подбородок и шею, затекая под рубашку. Шуичи зажмурился вовремя, но это не спасло его от соли, атаковавшей глаза. Жалящая боль разгоралась под веками, вызывая непрошенные слёзы и заставляя моргать несколько раз в секунду.
Смех, тихое хихиканье с едва заметным шипением, вынудили Шуичи раскрыть глаза. Кокичи смеялся, прикрыв рот левой рукой, видимо бесконечно довольный своей выходкой. Словно настоящий змей из преисподней он продолжал веселиться, и не замечая нахмуренных бровей собеседника.
Шуичи кашлянул, для убедительности, что вода не попала ему в рот, и вытер рукавом лицо. Задыхаясь от сдерживаемой обиды, он упёрся взглядом в Кокичи, игнорируя жжение в глазах. Всё равно он не скоро сможет он него избавиться.
— Кокичи, что за… За что?!
— А что? — змей выдохнул, успокоившись после приступа хохота.
Даже не зная, с чего начать, мужчина только беспомощно открыл рот и выдохнул.
— Это наша обычная игра, — вдруг сказал он. — У вас разве такой нет? Это вес-село!
Игра? Ну да, естественно, конечно, раз Кокичи плавал в воде, его совершенно не пугала соль в ней.
Шуичи коротко покачал головой. Ему негде было даже умыться хорошо.
— О, ты ничего о людях не знаешь, — едва выдавил он и, оттолкнувшись от борта, ушёл в сторону кают.
≃≃≃
В небольшой каюте, заставленной коробками и банками, Шуичи сидел на такой же небольшой кровати, занимавшей половину пространства, и ждал лекаря. На все подозрительные баночки он глянул только зайдя внутрь, а потом снова закрыл слезящиеся глаза. Боль с резкой перешла на покалывающую глубоко внизу глазного яблока.
Шуичи уже не мог злиться. Порыв обиды быстро сошёл на нет, но вот болезненное ощущение словно хотело вызвать мигрень.
Кокичи хоть и был понятливым и, Шуичи даже сказал бы, умным, ему недоставало понимания обычных человеческих особенностей. Безобидная для змея шалость для Шуичи была риском подхватить болезнь из океанской воды.
— Шуичи, — услышал он и звук закрывающейся двери. — Что тебя сюда привело?
— А, Корекиё, — мужчина повернул голову на звук и выдохнул неловко. — Много воды в глаза попало. Зуд не прекращается.
Лекарь сел рядом и, взяв лицо Шуичи в руки, повернул к себе. Он ощутил на веках прикосновение больших пальцев.
— Постарайся открыть глаза и подержать так.
Шуичи сделал так, как велено. Неприятно было не столько держать глаза открытыми, сколько терпеть усиленное жжение, а давление от пальцев, удерживающих веки, у него спёрло дыхание.
— Потерпи, — спокойно сказал Корекиё, осматривая глаза. Шуичи ощутил себя совсем жалко в этой близкой обстановке. Его должны были волновать совсем другие проблемы, а не касания по делу.
Наконец лекарь удовлетворился осмотром и отпустил его.
— К сожалению, лишней воды для промывки у меня нет, только спирт для дезинфекции, — Шуичи выпустил смешок на его слова. — Мой совет — свою порцию воды с ужина принеси сюда, я помогу тебе промыть глаза. Можешь спросить у Макото на камбузе, если Терутеру занят, тебе выдадут заблаговременно.
Шуичи кивнул. Хотя бы был выход немного облегчить организму работу, а уж жажду он потерпит.
— Хорошо.
≃≃≃
На заходящее солнце Шуичи старался не смотреть, обходя часть каравеллы уже погружённую в тень. Промывка глаз значительно облегчила боль, но Корекиё сказал до завтра не перенапрягать зрение.
Осталось только слабое напоминание в виде напряжения в глазах и беспокойство из-за отсутствия Кокичи.
После обеда Шуичи обыскал весь корабль по периметру, надеясь, что тот покажется — они могли бы поговорить и разобраться — но никого не нашёл. В нескольких местах он обнаружил неглубокие царапины на дереве, следы от когтей. Об этом стоило бы тоже сообщить плотнику, но тогда, возможно, пришлось бы ответить на некоторые вопросы.
Он вздохнул. Без Кокичи вечерняя вахта представляла из себя лишь тишину и постепенно темнеющее небо.
_______________
До взрыва осталось: 4 дня, 23 часа.