В один из дней Джинн пришла к себе в кабинет после обеденного перерыва, на который её еле вытащила Лиза, и не нашла на столе листок с особо опасным заданием по зачистке лагеря хилличурлов в Вольфендоме. Единственное, что нашла девушка – это оранжевый лепесток на полу. 

Уже подходя к лагерю, Альберих почувствовал, что что-то тут не так. Хотя, казалось бы, ничего необычного не было в башнях, но почему-то холодок пробежал по спине капитана. Он то и дело останавливался, оглядываясь вокруг, оставляя за собой след из кровавых лепестков. Кэйа выглянул из своего укрытия, и его сердце замерло. 

Их было много. Такой лагерь он очищал лишь однажды, и то вместе с путешественником и ещё парочкой людей из ордена. Но самое жуткое было не это. В центре лагеря стоял небольшой костер, вокруг которого танцевал маг бездны. 

- Черт, крио! – выругался Кэйа и тут же закашлялся. Теперь он понял, что это было за предчувствие. Отступать было некуда. Новый приступ накрыл капитана, и на его руке оказалось несколько небольших бутонов. Ладонь Альбериха расслабилась. Цветки один за другим упали на землю, пачкая траву кровью. Взгляд Кэйи не выражал совершенно ничего. Казалось, что звездочка в его глазу потухла навсегда. Он призвал меч и решительно шагнул в сторону врага. 

Ветер свистел в ушах, а непослушная челка настойчиво лезла в глаза. Но Дилюку было не до этого. Как только до него донеслись слухи о том, какую глупость сотворил его названный брат, он отложил все дела и бросился за ним. Возможно, был ещё шанс догнать этого идиота, схватить за эту чертову накидку, оттащить в лес, подальше от врагов и отвести в Монд. Перед этим, конечно же, Рангвир собирался хорошенько отругать Кэйю за беспечность. Кто прется один на смертельно опасное задание?! Тем более в таком состоянии! Мужчина был крайне зол. Он не понимал, почему Альберих не ушел в отставку и не начал лечиться. Хотя Дилюк и знал об этой странной болезни очень мало, он уже какой-то частью своего сознания понимал, что Кэйа может не выжить. От осознания этого что-то внутри переворачивалось. Но Рангвир гнал эти мысли прочь. 

Он замедлил шаг, с беспокойством оглядываясь вокруг. Звать Альбериха категорически было нельзя. Совсем рядом виднелись башни хилличурлов. Тут внимание мужчины привлекло что-то яркое в траве. Он присел на корточки и поднял с земли лепестки. Кровь на них уже успела слегка подсохнуть. 

Рангвир призвал меч и рванул в сторону лагеря. Ориентиром ему послужила дорожка из цветов. То и дело ему попадались уже не лепестки, а бутоны разных размеров. И чем ближе было к нужному месту, тем цветов становилось больше. До Дилюка уже доносились звуки битвы. Он слышал крики чудовищ и звонкий голос названного брата, призывающего силу стихий. Но этот голос звучал с надрывом. Тут в дерево совсем рядом с Дилюком вонзился осколок льда. Ужасная догадка посетила голову мужчины. Он сорвался с места и выбежал на поляну. 

Большая часть чудовищ уже валялась на земле. Вокруг Альбериха кружились осколки льда, и в этом танце смерти он вел бой с миличурлом. Но внешний вид капитана ужасал: штаны уже были порваны в нескольких местах, меховая накидка лежала в траве, а его одежда вся была покрыта каплями крови. И нельзя было понять, чья это кровь. Все поле боя было усыпано лепестками. Дилюк опешил, но его удивление длилось недолго. Практически над самым ухом раздался характерный звук, и Рангвир рефлекторно отскочил. На том месте, где он стоял секунду назад, материализовался маг бездны. «Крио!» - мысленно прорычал мужчина. Теперь стало понятно, что это был за осколок льда. 

Неожиданно на весь лес раздался пронзительный крик. Дилюк обернулся на названного брата. И сердце у него застыло. Из левого плеча капитана торчала стрела. Льдинки вокруг Кэйи вмиг исчезли. Хилличурл занес свой топор…

Кровь закипела в жилах Рангвира. Глаз Бога загудел, наделяя тело потоками силы. Он занес меч и отправил огненного феникса прямо на чудовище. В воздухе запахло горелой шерстью. Чудовище взревело. Альберих в изумлении повернулся в ту сторону, откуда прилетела птица. В его глазах на секунду появился прежний огонёк. 

Но в ту же секунду позади Альбериха появился маг бездны. Кэйа успел обернуться и заблокировал посох мечом. Дилюк рванул в его, однако на него самого налетело несколько хилличурлов, и Рангвир отвлекся на них. 

- Рано или поздно тебе придётся стать одним из нас. Это твоя судьба. От судьбы не уйдешь, - донесся до него скрипучий голос мага. К счастью для Дилюка, он не понял ни слова. Впервые за много лет страх за другого человека наполнил его душу. Лицо Кэйи исказилось от боли. Из его плеча торчала стрела, ноги подкашивались от усталости, кровь тоненькой теплой струйкой стекала с уголка губ, в груди горело огнём, глаз болезненного пульсировал, и он буквально чувствовал, как проклятье проникало глубже в сознание, распространяясь по телу. Он собрал остатки сил и оттолкнул мага. Но тот только хихикнул и растворился в воздухе. В тот же момент силы окончательно покинули тело капитана. И он рухнул наземь, теряя сознание.

За окном, как и в тот злополучную ночь, разыгралась гроза. Казалось, что весь Мондштат вздрагивал при каждом раскате грома. Стекла в деревянный рамах дребезжали, а ветер сбивал цветочные горшки с балконов. 

В этот вечер капитану кавалерии не спалось. Как и всегда в грозу. Надежный защитник Мондштата, пример для всех рыцарей ордена, предмет воздыханий многих девиц, сидел в тот день в кресле напротив окна, забравшись в него с ногами, и сжимал в руках пиро Глаз Бога – свое главное сокровище. И единственную вещь, что осталась от его первой любви. Горькие слезинки одна за другой катились по его лицу. В такие минуты его внешний вид отличался от обычного. Не было меховой накидки, странного укороченного жилета, корсета, всей той мишуры, что он носил каждый день. Лишь рубаха и штаны.

Все эти несколько лет каждую подобную ночь Кэйа проводил именно так. До самого утра. В его сердце ещё теплилась надежда, что Дилюк вернется в Монд. Нет, Альберих не желал прощения. Он понимал, что не достоин его. Кэйа лишь всем сердцем желал, чтобы сводный брат вернулся домой. Вернулся на место, предназначенное ему судьбой. Ещё Альбериху хотелось вернуть свою драгоценность законному владельцу. То, что он бережно хранил все это время. И каждый день с дрожью в руках и надеждой в душе проверял, не потух ли Глаз. К великому счастью, он горел. 

Но эта ночь отличалась от предыдущих. Слезы сожаления уже высохли давно. Кэйа лишь абсолютно пустым взглядом смотрел в окно, прижимая к груди своё сокровище. «Он никогда не вернется», - звучало в его голове. Прошло уже столько лет с ухода Дилюка, что надежды на его возвращение уже почти не осталось. Даже Аделаида, с которой мужчина поддерживал связь, сказала недавно, что утратила веру в то, что юный мастер вернётся. 

Чтобы хоть как-то привести мысли в порядок, Кэйа нервно перебирал пальцами прядь волос с левой стороны, которая успела уже довольно сильно отрасти. Он помнил невинные детские шутки сводного брата о том, что Альберих давно выбрал даму своего сердца. Только вот Рангвир не знал, что это отнюдь не дама. 

Но если Дилюк не вернётся, то какой смысл в этом романтическом жесте? Если тот, кому он посвящена эта деталь, покинул его навсегда? Эти мысли вызывали слёзы. До этого подобные мысли даже и не приходили Кейэ в голову. За окном промелькнула молния, и грянул гром оглушительным раскатом. Фантомная боль запульсировала на том месте, где раньше был глаз. К сожалению, Рангвир лишил его глаза, но не проклятия. 

С этой вспышкой в сознание Альбериха пришла странная мысль: оставить Дилюка в прошлом. Альберих долго колебался. С одной стороны, это означало предать память о приёмном отце и забыть свою первую любовь. А с другой – избавиться наконец от груза на душе, что преследовал его все эти годы. Кэйа медленно встал с кресла, подошёл к письменному столу. Он положил на него всё ещё теплый Глаз Бога и взял нож для писем. Альбериха тотчас захлестнули воспоминания, как он этим ножом недавно вскрывал письмо от Дилюка. К сожалению, в тех сухих строчках не было и даже намека на прежнюю нежность между ними…

Ладони Кэйи чуть дрожали. Он поджал губы в попытке сдержать непрошенные слезы, взял в одну руку шелковистую прядь, а в другой – удерживал нож. Он в нерешительности поднес его к волосам. Только капитан собрался с силами, уже готов был сделать роковое движение… В дверь постучали. Альберих вздрогнул. Но открывать не спешил. Он надеялся, что человек уйдет. Однако постучали ещё раз, уже настойчивее. 

- Капитан, вы у себя? – Кэйа узнал голос одного из подчиненных, - Прошу прощения, что беспокою вас в такой поздний час, но мисс Аделаида сказала, что это срочно! – после слов о главной горничной винокурни, Альберих положил нож на стол, затем подбежал к двери и открыл её. На пороге стоял молодой рыцарь, он был весь мокрый, к тому же, запыхался от долгого бега. И с письмом в руке. 

- Слава Барбатосу, а то я уже думал, что вы спите! Это вам от… - договорить он не успел. Кйэа выхватил заветную бумажку из его рук. 

- Благодарю за срочную доставку. Можете быть свободны. Доброй ночи, - протараторил он и захлопнул дверь. Он никогда раньше так не разговаривал с подчиненными, но сейчас просто был не в настроении поддерживать лживую маску и улыбаться. 

На письме была печать винокурни. Оно действительно было от Аделаиды. От нетерпения Кэйа просто разорвал конверт. Из него выпала небольшая бумажка, сложенная в несколько раз. Альберих в спешке поднял её и развернул. От прочитанного новые слезы наполнили его глаза. Всего два слова, написанных аккуратной женской рукой и явно второпях, довели мужчину до рыданий.

«Дилюк вернулся».

Кэйа с трудом открыл глаза и тут же зажмурил их от яркого света. Но резко распахнул оба глаза. Альберих дотронулся до правой стороны лица. Повязки не было. Капитан осмотрел комнату, не поднимаясь с постели. Вокруг была до боли знакомая обстановка: сам он лежал на большой кровати с резной спинкой, справа стояла небольшая тумбочка, на которой стоял стакан с водой, рядом с ней на полу была кадушка, почти всю стену занимали широкие большие окна с массивными шторами, стоял письменный стол, а я рядом с ним был шкаф с книгами, слева от постели стояло массивное кресло, явно не из этой комнаты… Кэйа нервно сглотнул. Как он оказался здесь? Он лишь помнил, как потерял сознание на поле боя, а потом – темнота. 

С тихим стоном он присел на кровати. Всё его тело будто пронзили иглами. Альберих осторожно прикоснулся до забинтованного плеча. Неужели Дилюк его спас? Этого просто не может быть. Кэйа отказывался в это верить. Порыв кашля накрыл и так раненного капитана. Он сплюнул цветы в кадушку около кровати, которая была уже наполнена до половины. Он грустно улыбнулся. "Что ж, недолго мне осталось…» - подумал он и откинулся на мягкие подушки. 

- Хотя бы последние свои дни проведу в комфорте, - саркастично заметил он. Солнце мягко скользило своими лучами по его лицу, словно нежные прикосновения матери, смутный образ которой остался где-то под толщью льда воспоминаний. Или как теплые руки Аделаиды… Вспомнив о ней, Кэйа искренне улыбнулся. Впервые за долгое время. Она – единственный человек, который принял его, зная тот самый страшный секрет. Ещё маленьким мальчиком Альберих поведал его ей. Но она не оттолкнула беззащитного, слабого Кэйю, а упокоила и заботилась о нём несмотря ни на что. Была рядом с одиноким, запутавшимся ребенком. И даже после того, что произошло той роковой ночью, женщина все равно была рядом. Они переписывалась, иногда встречались, даже приносила юноше его любимые куриные шашлычки, раз двери винокурни навсегда закрыты для него. Аделаида всегда готовила их как-то по-особенному: они разительно отличались от тех, что подают в «Хорошем охотнике». Намного вкуснее…

Кэйе даже показалось, что в воздухе начал витать их запах. Он усмехнулся, и хотел было перевернуться на бок, но охвативший его порыв кашля заставил пересмотреть этот план. До смерти красивые лепестки вновь упали в кадушку. Прелесть этих цветов не портили даже сгустки крови, что уродливыми ошмётками лежали на них. Альберих дрожащими от приступа руками взял один из бутонов. И словно заколдованным юношей из древних преданий начал вертеть его в ладонях, любуясь. Он никогда и не подозревал, что такая красота может быть внутри него, где, как сам думал, только ужаснейшая тьма, боль и бездна лжи. Кэйа рассмеялся. 

- Я точно скоро умру, раз начал философствовать… - тихо произнёс он, не отводя глаз от цветка. 

В дверь постучали. Альберих не поверил своим ушам. Стук повторился. Мужчина спохватился, выронил бутон из рук, тот покатился по белоснежной постели, пачкая её кровью, в кадушку, быстро повязал лежащую рядом повязку и уселся поудобнее, вновь надевая лживую маску беззаботности.

Дверь отворилась. На пороге стоял Дилюк. Без своего привычного сюртука. Его мешки под глазами сильно выделялись на бледной аристократичной коже. Кэйа невольно залюбовался. 

- Очнулся? – усталым голосом спросил Рангвир и сел в кресло, стоящее рядом с кроватью. 

- Как видите, мастер Дилюк, - сказал Альберих, раскрывая руки в сторону. Плечо прострелило болью, но он крепко сжал зубы, чтобы случайный стон боли не сорвался с его губ. 

- Вижу вы, капитан, в добром здравии, раз у вас есть силы на то, чтобы паясничать, - однако в его голосе не было даже тени злобы или упрека. Лишь усталость. 

- Вы выгоняете меня, мастер Дилюк? – с наигранной обидой сказал Кэйа, - Эх, а я надеялся ещё немного полежать на мягкой перине… - и откинулся на подушки, прикрыв глаз.

- Я и вправду попрошу тебя покинуть винокурню. Но позже, - от неожиданного обращения на «ты» Альберих опешил, - Пока тебя не осмотрит лекарь. 

- Неужели беспокоитесь обо мне? – с кошачьим лукавством спросил он, но глаза так и не открыл.

Ответа не последовало. Кэйа так и лежал с закрытыми глазами, ожидая, что же будет дальше. Кресло тихо скрипнуло, послышались шаги. Как ни странно, они звучали совсем рядом. Неожиданно, кровать справа от него прогнулась под тяжестью чужого тела. Сердце Кэйи замерло.

- При мне можешь не носить её, - глухой голос показался капитану очень странным. «Он злиться?». Он открыл глаза и встретился с огненным взором напротив. Дилюк, как ни странно, не был зол. В его глазах можно было прочитать что угодно, но только не гнев. Усталость, легкую грусть… От такого контраста с тем, как обычно смотрит на него названный брат, в груди стало теплее. Или не только от этого…

Кашель был уж очень не вовремя. Рангвиру пришлось отодвинуться, чтобы Кэйа успел сплюнуть цветки, на которых всё ещё плясали маленькие огоньки, что тут же потухли, стоило лепесткам коснуться того месива в кадушке. Дилюк задумчиво покачал головой.

- Это Эмбер? – как-то обречённо спросил он. Кэйа лишь удивлённо захлопал глазом.

- Беннет? – уже настойчивее. Альберих усмехнулся и покачал головой.

- Кли? – толика омерзения отчетливо слышалась в его голосе. Но больной только захохотал. А потом снова закашлялся. Дилюк помрачнел ещё больше. И стремительно вышел из комнаты. 

Альберих ещё долго смотрел ему вслед. «Догадался, значит…», - подумал он и горько усмехнулся. Капитан ушёл в свои невесёлые мысли настолько, что не заметил дикого холода в комнате. Он поежился. Правая рука была самой холодной. Оказалось, что место на одеяле, где она лежала, покрылось тонким слоем льда.

- Твою мать… - тихо ругнулся Кэйа. И снял повязку. Он аккуратно прикоснулся к глазу. Мелкие кристаллики льда застыли на ресницах, а кожа вокруг была неимоверно холодной. Альберих засмеялся. От этого смеха у любого человека ушло бы сердце в пятки. 

Дверь вновь открылась. Но теперь за ней стояла напуганная Аделаида. У неё в руках был деревянный таз с водой и новые бинты. 

- Господин Кэйа… - мужчина повернул голову к горничной. На его губах застыла нечеловеческая ухмылка. 

- О, Архонты! – вскрикнула женщина, чуть не выронив ношу из рук, - Кэй, мальчик мой, что с тобой? – она поспешно поставила таз на пол и села на кровать. Аделаида хотела взять его за руки, но тут же отдернула свои, - Да ты ледяной…

От этих слов Альберих вновь засмеялся. Женщина взяла его лицо в ладони. И внимательно вгляделась в проклятый глаз. Из него побежала слезинка, которая тут же застыла на щеке, даже не успев добежать до подбородка.

- Что с тобой, Кэй? – вновь спросила она, поглаживая большим пальцем щёку мужчины.

- Это моё проклятье, Аделаида… Моя проклятая кровь, - горничная с сочувствием посмотрела на него. Сейчас он ей напоминал того самого мальчишку, которого Крепус только-только привел в дом, и который отчаянно прятался за её юбкой, испуганный попытками сводного брата с ним подружиться. 

- Кэй… - прошептала она. На душе стало неимоверно больно за этого беззащитного перед своей судьбой ребёнка. Она обняла Альбериха и разревелась на его плече. 

Сидели они так достаточно долго. Когда уже не было сил плакать, женщина попыталась согреть руки Кэйи, но никак не получалось. Она заметила контраст температур в его теле. Руки и голова были ледяными, а грудь словно пылала изнутри. К сожалению, это была не фигура речи. Приходил лекарь. Он сказал, что Альберих умрёт либо из-за болезни, либо из-за ожогов внутренних органов. «Либо из-за проклятья..», - мысленно добавил про себя капитан. За весь день Кэйа пару раз спускался поесть, правда с катушкой с обнимкой, чтобы сплёвывать в неё цветы. Лепестков уже почти не было. Под вечер остались только бутоны. Разных размеров. Служанки шушукались, что господин Кэйа скоро отойдет в мир иной, Аделаида всё шикала на них, но мужчина всё слышал. И только горько улыбался. Дилюк же весь день где-то пропадал. 

Таинственный покров ночи уже спустился на регион, когда окно на втором этаже винокурни бесшумно открылось окно, впуская фигуру в плаще. От мужчины пахло гарью. Он сбросил капюшон и алые волосы, завязанные в тугой низкий хвост, заструились по его спине. Дилюк снял маску с лица, тяжело вздыхая. Дверь чуть приоткрылась и в комнату заглянула женская фигура, в её руке был канделябр с тремя свечами. Рангвир резко повернулся к ней.

- Аделаида? – удивленно спросил он, - Обычно ты в это время уже спишь, - сказал, снимая плащ и кладя его на кресло.

- Господин Кэйа все уснуть не мог, только-только заснул, - тихо сказала она, закрывая за собой дверь и ставя канделябр на письменный стол. Дилюк вновь тяжело вздохнул.

- Как он? – его голос не дрогнул. Хотя внутри всё трепетало.

- Плохо, господин Дилюк. Ему осталось меньше недели… - чуть не плача сказала горничная.

- Так предателю и нужно, - совершенно без эмоций в голосе сказал мужчина, снимая сюртук, разминая запястья и отворачиваясь от неё, лишь бы только не смотреть ей в глаза.

- Мастер Дилюк! Он же ваш брат! – вскрикнула она, тут же прикрыв себе рот рукой.

- Он был им, Аделаида, - Рангвир бросил до невозможности холодный взгляд на неё, - В ту ночь он перестал им быть, - женщина покачала головой. 

- Кэй был вам не просто братом… - мужчина шокировано обернулся на неё, - Думаешь, я не видела, как вы целовались в винограднике, когда вам было по пятнадцать? Или не слышала вас в ту ночь… - с горькой улыбкой сказала она. Одинокая слеза скатилась по её щеке, сверкнув в свете свечей. Рангвир на секунду задумался. Но тут же вновь отвернулся.

- Это в прошлом, - отчеканил он, открывая дверь шкафа. 

- Первую любовь невозможно забыть, - тихо произнесла Аделаида, - Вот и он не может… - прошептала она себе под нос и опустила глаза.

- Что ты этим хочешь сказать? – нахмурился Дилюк, подходходя к ней ближе. Женщина с лёгким удивлением во взгляде посмотрела на него. Она не ожидала, что он услышит эти слова.

- Он всё ещё любит вас, мастер Дилюк. Поэтому и заболел, - твердо сказала горничная. Мужчина не мог поверить в то, что услышал. Он перебрал уже столько вариантов в голове, а правильный оказался так до невозможности близко. 

- Подожди… - одними губами промолвил он, в растерянности садясь на кровать, - Ты хочешь сказать, что причина его болезни – я? 

- Да, - c какой-то неясной грустью сказала Аделаида, садясь рядом. Рангвир поставил локти на колени, а ладонями схватился за волосы, - И он умирает. 

В комнате повисла тишина. Лишь тихо потрескивала свеча, не нарушая этого молчания. Взгляд мужчины бегал из стороны в сторону. Казалось, что было слышно каждую из мыслей, что пробегали в его голове. И как пазл сложился воедино. 

- Аделаида… Что мне делать? – глухо спросил он, - Простить я его не могу, а чувства к нему… Их будто выжгло за эти годы. 

- Ты в этом уверен? – с каким-то лукавством спросила она. 

- Уже нет, - сказал Дилюк, словно вспомнил что-то, - Но сейчас… Джинн… Она… Мы ведь с ней… - голос мужчины дрогнул. Горничная ласково положила руку ему на плечо.

- Мастер Дилюк, решение вы должны принять сами. Даже если господин Кэйа умрет, я останусь с вами. Такая у меня работа, - горько вздохнула она. Архонты не дали ей своих детей, и два брата всю жизнь были её отдушиной. Потерять одного из них – для неё значит потерять своего ребенка. Разумом она понимала, что младший из них все равно скоро умрет. Проклятье пожирало его изнутри. 

- Я понял тебя. Я поговорю с ним… Завтра, - тихо произнёс Дилюк, - Не беспокойся, ложись. 

Женщине ничего другого не оставалось, как грустно покачать головой и бесшумно выйти из комнаты, оставив Рангвира со своими мыслями наедине. А потом скатиться вниз по деревянной стене, зажимая себе рот рукой, чтобы не разбудить больного человека своими рыданиям…