«Он знает, каким будет завтрашний день,

Он знает, где свет превращается в тень.

Он вовсе не глуп, он достаточно взял,

Он каждый свой шаг давно прочитал»

Karma Embrace — «Безликий»

Они поселились в глухой подворотне неподалёку от Лютного переулка. Геллерт научил её трансфигурировать рваную картонную коробку в кровать, а мусорный бак в некое подобие стены. На ночь она накладывала согревающие чары и чары защиты местности, чтобы остальные не видели её с улицы.

Дни проходили в напрасных ссорах. То, что для Геллерта было легко, просто и логично — внезапно оказывалось неприемлемым для Шейлы. Кажется, за прошедшие несколько дней их блужданий, он вспомнил все французские, немецкие, испанские и болгарские ругательства, какие только знал. С Шейлой Геллерт в общении был довольно сдержанным и учтивым, прекрасно понимая, что в данном случае это единственный шанс добиться свободы. Тем не менее, с каждым днём его терпение всё больше растворялось в её упрямстве.

В какой-то момент, Геллерт решил, что, выбравшись из этого тела, непременно уничтожит девчонку, причём долгой и мучительной смертью. Будь он не так от неё зависим, обязательно нашёл бы способ заставить её неприкосновенно его слушаться: что-нибудь пообещал бы или, в конце концов, запугал. Но оба они сейчас понимали, что всё, что он ни скажет, останется словами. Угрозы не работали. Шантажировать нечем. Магия в руках маггла… что может быть хуже?

Впрочем, через три дня Геллерт всё же нашёл то, чем можно заинтересовать Шейлу. Они отомстят её брату — а для этого она должна научиться пристойно колдовать и слушаться своего наставника, сидящего в голове. Они нашли библиотеку, в которой Геллерт искал нужную информацию, пока о том, что произошло за последние пятьдесят лет. Его волновала политика и всё, что касается самозваного Тёмного Лорда с его крайне некрасивыми методами.

Сложнее всего было уговорить Шейлу воровать. Впрочем, с его ораторскими способностями, не так сложно было убедить девочку, что это единственный сейчас шанс выжить и не попасть в самую ужасную тюрьму — в простую-то ей теперь попасть не судьба с его силой. Примитивно, но сработало.

Так медленно, но верно, Геллерт всё больше завладевал её разумом, отдавал приказы, которые всё чаще выполнялись беспрекословно. Девочка всё меньше спорила, это не могло не радовать. Подавляя её волю, Геллерт обнаружил и то, что он стал иногда чувствовать её тело — когда она касалась страниц, или когда ела холодное мороженое. Но ей это знать было совершенно необязательно: лишние волнения девчонки не к чему. А вот он всё чаще был теперь в приподнятом настроении, предвкушая, как завладеет телом полностью, подавив её душу.

Тем не менее, он ничем не выдавал этого, а потому дни были полны уроков, где он был невидимым учителем. Но если сначала он учил Шейлу тому, что могло бы ему пригодиться, то теперь уроке сводились к программе первого курса. Это было сделано на тот случай, если развитие магического потенциала начнёт закрепляться за её душой. Геллерт же лишних проблем и неожиданностей не хотел получить к тому моменту, когда она должна будет покинуть свою оболочку.

Палочку они приобрели самую дешёвую у старьёвщика, потому что Геллерту не нравилось, как легко даётся Шейле магия. Его магия. Но девочка была полна уверенности в том, что старьёвщик просто не знал, какое сокровище у него в руках, что это одна из лучших палочек. Геллерт не прогадал: теперь простые заклинания первого курса давались ей не так быстро, а потому в итоге он получал её щенячий вопрос с воплями о том, какой он молодец, научил её такому сложному заклинания.

Геллерт чувствовал, что они тратят время напрасно, отклоняясь от плана. Однако, неустанно напоминал себе, что нужно выжидать. Тянуть время. Тогда всё станет гораздо легче: в его распоряжении будет тело, способное колдовать, но не будет довеска, который хочет всё знать и совершенно не желает преступать условность, названную законами. Что-что, а ждать он научился за половину века. Это не серая камера Нумерграда, более того, он может сам узнавать что-то новое и она всё чаще его слушается. Значит, пройдёт не так много времени — и он сможет действовать сам.

***

— Лоран, а почему ты поддерживаешь этого Грин-де-Вальда? — как-то задумчиво спросила Шейла, когда они тренировались в каком-то переулке с заклинанием питьевой воды.

— Наверное, потому, что мне близкие его идеи. По-моему, логично, — отозвался Геллерт.

— Но он убивал! — воскликнула она.

— Тёмный Лорд тоже убивает, тем не менее, за ним идёт множество волшебников.

— Но они боятся его, а ты-то сам выбрал этот путь, — не унималась Шейла. — Если бы тебя запугали, то сейчас ты бы просто запрятался где-нибудь и… — она осеклась.

— Что? — задумчиво спросил Геллерт, когда пауза затянулась.

— А… он же пятьдесят лет сидит в Азкабане, ой, то есть в Нумерграде и…

— Нурменгарде, — недовольно исправил маг. — И что?

— Ну, как что? Ты же получается, никогда даже не видел его или… а сколько тебе лет?

— Много, машер, — вздохнул Геллерт. — Очень много. В вашем мире столько не живут.

— То есть, ты видел его? И общался с ним?! — поразилась Шейла.

— Да, представь себе. Может, уже продолжим урок?

— Подожди ты, успеем ещё! Какой он? Расскажи! Пожалуйста!

— В каком смысле «какой»? Маг и маг, ничего особенного.

— Ну… это же один из сильнейших магов! — с восхищением выпалила она.

— Даже сильнейшие маги в жизни выглядят, как самые обычные люди, машер, и…

— Ну это же сам Геллерт Грин-де-Вальд, как он может быть, как обычный человек?!

— Когда твоего брата забирали в Хогвартс, к вам, скорее всего, приходил волшебник.

— Ну да. Это была профессор МакГонагол, — ответила Шейла.

— Она похожа на обычного человека. Так вот…

— Ничего подобного! По ней сразу видно, что она волшебница, строгая и статная!

— Les moldus sont insupportables...[1] — фыркнул Геллерт, — А магглы не бывают строгими и статными?

— Не важно, Лоран, ну… ты же понимаешь, о чём я! Расскажи, ну, пожалуйста.

— Я что-то не пойму, — задумчиво произнёс Геллерт, — ты вдруг решила проникнуться идеологией порабощения мира и подчинения магглов? Получила мою магию и теперь считаешь всех магглов ничтожествами? Не рановато ли? Откуда вообще в тебе взялось столько радости и желания знать больше?

— Ну… это же историческая личность, о которой даже в книгах пишут! А ты —живой свидетель, — отозвалась Шейла, облокотившись на стену. — Слушай, а как он выглядит?

— Лучше найди газету с портретом и посмотри. К слову о газетах — я сегодня по твоей милости ещё не читал новостей.

Фыркнув, Шейла направилась в соседний переулок, выходящий на Косую Аллею. Там был небольшой киоск, в котором они не самым честным способом получали каждый день несколько свежих газет.

Полчаса спустя, Шейла уже пила чай в небольшом кафе, а перед ней лежала газета, которую читал Геллерт.

— Смотри… — растерянно прошептала она, когда он читал низ левой стороны разворота. Геллерт посмотрел на колонку, которую указала рука Шейлы.

«Сегодня нам стало известно о том, что в своей камере скончался Геллерт Грин-де-Вальд на сто пятнадцатом году жизни. По нашим данным, это произошло 29 августа. После многочисленных проверок, эксперты сошлись во мнении, что смерть произошла по естественным причинам от старости…»

— От старости, как же… — усмехнулся Геллерт.

— И что теперь?.. — растерянно прошептала Шейла, — Ты ведь хотел спасти его?

— Это ничего не меняет, машер. Ему было сто четырнадцать лет, неужели ты думаешь, что он был ещё хоть на что-то годен? Кстати, полюбуйся на его портрет.

— Это он? — переспросила она, всматриваясь в портрет Геллерта.

— Да. Кажется, эта Колдография сделана в Париже в начале тридцатых.

— А откуда ты знаешь? — тут же спросила Шейла. — Ты тоже там был?

— Был, — лениво отозвался он, пробегая взглядом по статьям, но ничего полезного в них не находя.

— Ничего себе… то есть, тебе уже, как минимум, восемьдесят лет? В каком году ты родился?

— В восемьдесят втором… — рефлекторно ответил Геллерт, вчитываясь в статью о Пожирателях смерти и терроре Тёмного Лорда. — Что? Что ты спрашивала?

— Ладно, не важно, — отмахнулась Шейла. — Скажи, а как ты с ним познакомился?

— Не важно, — ответил он, дочитывая низ страницы. — Переверни страницу.

— Не переверну, пока не ответишь! — Геллерт удивлённо задумался.

— Я сказал…

— Я жду, — настойчиво перебила Шейла и захлопнула газету.

— Moldu impudent,[2] — выдохнул Геллерт. — Идём практиковаться дальше с чарами. Покажу ещё одно заклинание и…

— Нет. Я жду, — категорично заявила она.

Геллерт подавил с трудом желание встать, против её желания, но пока он ещё недостаточно хорошо чувствует тело, чтобы показывать, на что способен. Пусть пока девчонка думает, что может ставить ему условия. Но только пока.

— Patience... Il viendra un moment où tu le regretteras. Je n`oublie rien mon cher.[3] Да, я учился вместе с ним. Довольна?

— Какой план? Что ты собираешься делать дальше? Говори.

— Всё, что тебя касается, ты уже знаешь, — уклончиво, но настойчиво ответил Грин-де-Вальд. — А теперь вставай и идём заниматься.

— Нет. Ты ответишь или…

— Шейла, — вкрадчиво перебил Геллерт, — мне кажется, сейчас ты совершаешь большую ошибку. Нельзя диктовать условия тем, кто сидит в твоей голове. Если я захочу причинить тебе вред и освободить для себя это тело — мне это не составит труда, — Геллерт в доказательство постучал по столу пальцами и тут же ощутил её страх, накрывший волной, — То, что ты всё ещё здесь, жива и контролируешь тело — лишь мои милосердие и уважение к тебе. Не вынуждай меня пересмотреть приоритеты и разочароваться в тебе, — его речь, определённо, произвела должный эффект. Даже несмотря на молчание Шейлы, Геллерт ощущал это очень явно через её эмоции. Теперь она не посмеет пререкаться с ним. Скоро он подавит Шейлу и станет полноправным хозяином тела. Он будет по-настоящему свободен…