– Геральт, ты же идешь на маскарад. Разве ты не взволнован? Даже я нахожу такие мероприятия крайне… увлекательными, – мурлычет о’Дим, коснувшись левого плеча ведьмака, который в это время как раз закончил облачаться в парадную одежду. Ткань неприятно жмет и сковывает движения.

– Тоже собираешься туда заявиться? – спрашивает Геральт без особого энтузиазма.

– Возможно.

Ведьмак видит в отражении зеркала поблескивающие глаза о’Дима. Настоящий о’Дим чуть наклоняет голову и смахивает с плеча Геральта невидимую миру пылинку. Его отражение все так же неподвижно смотрит на ведьмака.

– Любишь же ты театральные жесты, – фыркает Геральт, отходя от зеркала. Слышит, как тихо отражение постукивает пальцами по стеклу. Белый Волк поворачивается и видит самого себя. Только не бывает у него такой по-лисьему хитрой полу-улыбки.

– Я лучше зеркала, разве нет?

– Что-то ты в последнее время злоупотребляешь этой своей способностью.

О’Дим поглаживает пальцами темную ткань дублета на груди. Что-то в этом жесте есть такое, что заставляет Геральта насторожиться и напрячься.

– Как много всего интересного ты чувствуешь, Геральт, – шепчет Господин Зеркало, поднося к лицу огрубевшую ладонь, разглядывая ее. Неспешно облизывает губы. Геральт ловит его за запястье, сжимает с силой. И чувствует стальную хватку на своем собственном. В замешательстве отдергивает руку.

– Прекращай эти допплерские фокусы, – говорит тихо и мрачно. О’Дим смеется. Непривычно слышать свой смех со стороны.

– Допплеры так не могут, но… Как скажешь, – шепчет он, наклоняясь к нему. Ведьмак чувствует на своей коже теплое дыхание. – Повеселись как следует на маскараде, Белый Волк.

О’Дим исчезает. Геральт смотрит в зеркало и видит в нем лишь вечный всепоглощающий мрак.

Они как раз собираются найти тихое место в этом поместье, где можно было бы выпить вина и снять ненадолго маски, когда Геральт чувствует прикосновение к своему плечу. Оборачивается, видит еще одну лисью маску и поблескивающие серые глаза. Одежда – черная и белая, но элегантная, приятно выделяющаяся среди прочих костюмов. Чудится запах сирени и крыжовника, но спустя секунду Геральт понимает, что это лишь его воображение.

Перед ним стоит молодой мужчина со смуглой, золотистой кожей. Черные волосы уложены, а концы черных усов кокетливо загнуты. Дополняет образ маленькая бородка под нижней губой. Офирец?

– Прошу прощения, но не могли бы Вы мне помочь? – улыбка, едва прикрытая маской, кажется знакомой, но Геральту не удается определить откуда. Он чувствует спиной недовольный взгляд Трисс. – Прогуливаясь по саду, я потерял кольцо. Ничего такого, практически безделушка, но дорога мне как память. Поможете найти?

– У нас есть другие дела сейчас, – шепчет чародейка. Хотя, на самом деле, все, что им сейчас остается, – это ждать фейерверков.

– Пожалуйста, – повторяет Лис.

– Не думаю, что это займет много времени, – говорит Геральт, обращаясь к Трисс. Трисс пожимает плечами, и в этом жесте раздосадованное и почти обиженное: «Делай, что хочешь».

Мужчина влечет его вглубь сада. Сразу становится тише, звуки празднества долетают лишь приглушенно. Создается ощущение, что они попали в совершенно другой мир. Ноздри щекочет сладкий запах вина, когда Лис протягивает ему бокал.

– Розовое. Попробуй. У него утонченный вкус.

Геральт вдыхает пьянящий аромат, поднеся кубок к губам, но, если там и есть яд, он его не чувствует.

– А было ли кольцо на самом деле? – интересуется ведьмак, сделав глоток. Лис посмеивается.

– Возможно. Мне показалось, тебе было скучно. Тебе было скучно?

Геральт щурится.

– Возможно.

– А! – восклицает Лис. Геральту кажется, в его стальных глазах искрится огонь. – Я понял, в чем дело. Ты просто не хотел оставаться наедине с той, другой Лисой.

Геральт вздрагивает. Складывает руки на груди.

– С чего ты взял?

– Я очень хорошо знаю людей. Я мог бы многое сказать о тебе, Волк. Хочешь послушать?

– Ну-ка.

– Ты любишь контроль, любишь силу. Ненавидишь, когда контролируют тебя, если только это не ошейник и наручники в пределах спальни.

Геральт не может сдержать усмешки. Лис прогуливается дальше, держа в одной руке бокал вина. Геральт идет следом, чуть позади. Невольно ловит себя на том, что любуется той грацией, с какой движется этот мужчина. Он красив, но не женственной красотой. Нет в нем ничего и от жеманного мальчишки или трепетного юноши.

Вспоминается Йеннифэр. Не девушка, не девочка – женщина, уверенная, знающая себе цену. Одетая в черное и белое, овеянная ароматами сирени и крыжовника.

– И в других тебя тоже это завораживает. Ты восхищаешься сильными людьми, даже если они совершают плохие поступки. Ничего не можешь с собой поделать, – продолжает Лис.

– Неправда.

– Не обманывай себя, Волк.

Они все глубже и глубже в переплетении зеленых стен. Лис, остановившись, прислоняется к мягкой перине листьев и ветвей спиной. Геральт останавливается рядом.

– Нет ничего плохого в том, чтобы восхищаться сильным злом.

– Странная у тебя философия, – хмыкает Геральт.

– Возможно. Хочешь узнать о себе кое-что еще?

– Пожалуй.

Лис манит его пальцем, побуждая наклониться ближе, и в следующую секунду Геральт уже чувствует на своих губах обжигающий поцелуй. Странное прикосновение, наполненное парализующим ядом. На кончиках пальцев, приподнимающих маску, будто бы спрятаны иглы.

Геральта не привлекают мужчины. Никогда не привлекали. И, тем не менее, он не может, не хочет отстраниться. Целует в ответ, ощущая как в кровь проникает все больше и больше отравы. Лис первым разрывает поцелуй, тогда, когда воздуха Геральту уже начинает не хватать. Они смотрят друг другу в глаза. Геральт отстраняется. И странным образом понимает, что это была лишь иллюзия. Не настоящее прикосновение. Все в его голове.

– И зачем на самом деле ты вытащил меня сюда? – спрашивает он, отводя взгляд.

– Мне показалось, из нас вышел бы неплохой дуэт. Твои белые волосы и мои – черные, твоя бледная кожа и моя – смуглая. Разве не волшебное сочетание?

Геральт хмыкает.

– В одежде тебе сочетаний не хватило?

– В одежде? Она спадает рано или поздно.

Кокетливая улыбка, флирт. Прохлада вечера холодит разгоряченную кожу. Лис отстраняется от зеленой стены и продолжает свой путь по лабиринту. Геральт не знает, хочется ли ему следовать за ним или уйти. Все же выбирает первое, борясь со смятением в мыслях.

– Кто ты? Под маской.

– Какой же ты любопытный, Волк. Задай себе тот же вопрос. Сможешь ответить?

Они выходят из лабиринта, к живописному фонтану. Лис заглядывает в воду. Разглядывает свое отражение, сделав еще один глоток вина. Оставляет кубок на мраморе и оборачивается к ведьмаку.

Лис касается изящными пальцами черного дублета Геральта, выводит смутно знакомые знаки.

Вверху, в темном небе, начинают греметь салюты. Что-то блестящее в траве ловит отблески небесного пожара. Геральт наклоняется, поднимает. Кольцо – змея из темного металла, извивающаяся вокруг пальца. Глазами змеи служат драгоценные камни.

– Интересная безделушка, – говорит он, протягивая кольцо Лису. Лис берет его.

– Как я и сказал: всего лишь память, – принимая из его рук украшение, отвечает мужчина.

– Память о чем?

Прикасается подушечками пальцев к изгибам змеи, но не надевает.

– Опять любопытствуешь? – усмехается, возвращая Геральту кольцо. – Держи. Теперь это будет твоя память.

– О чем?

Он наклоняется к ведьмаку так близко, что Геральт чувствует его теплое дыхание, тонкий аромат розового вина. Снова поцелуй – но другой. Нежный, но уверенный. Мягкий, но подавляющий саму мысль о сопротивлении. Отличный от первого раза, за исключением одного: не оторваться, не воспротивиться. Геральт целует, чувствуя под огрубевшей ладонью нежную кожу шеи. Разочарованно выдыхает, когда Лис отстраняется, когда его горячее дыхание опаляет влажные губы. Маски возвращаются на свои места, улыбка – на губы хитреца. Серые глаза, кажется, гипнотизируют. Геральт переводит дыхание. Опять понимает, что его обвели вокруг пальца, подсунули подделку там, где должен был быть оригинал. Но такая искусная подделка, что он почти не чувствует разочарования.

– Об этом, – облизнув губы, говорит Лис. – Еще увидимся, любопытный Волк.

Изящные пальцы на прощание задевают подбородок Геральта в кокетливом жесте. Ведьмаку только и остается, что смотреть на удаляющуюся фигуру, одетую в черное и белое, овеянную ароматами вина и смертельного яда, пока она не скрывается из виду и не приходят Трисс и юный Вегельбуд.