Марсель открыл широко глаза, в которых читался ужас, но выражение его лица застыло с отвисшей челюстью; в тот же миг Савелий рванул в сторону француза, ударив его с такой быстротой и силой по носу кулаком, что у горбоносого парня пошла кровь. Это безобразие не могло продолжаться так долго, поэтому девочки решили оттащить мальчиков друг от друга, но стоило рыжему разбойнику ещё раз замахнуться на Марселя, как прозвучал раздирающий от боли крик упавшего Аркадия. Марсель дёрнулся с места, чтобы посмотреть на всю эту картину из окна, в то время Савелий уже бежал по гнилой деревянной лестнице, выругавшись в адрес своего противника, которому Эвелина пыталась остановить кровотечение. Вита же посмотрела в окно, а потом последовала к выходу, но она шла спокойно, хотя её руки дрожали, а кожа значительно побледнела. В итоге наша компания разделилась надвое, я же остался внутри дома, слушая истошные, но в то же время приглушённые стенами дрянного дома крики Аркадия, которые терзали душу, видимо, всем присутствующим. Эвелина медленно подошла к окну, наблюдая за своим светловолосым товарищем, лежащем на сырой траве в осколках старого окна.

— Зачем? — спросила Эвелина, не отводя голову и взгляд от ужасного зрелища, — Почему, Марсель?

— Лина, я не думал, я не знал, что так выйдет, честно. Я-я, — начал задыхаться, — Только хотел в ответ ударить, он же первый начал, — Марсель взялся за свою пышную и немного кудрявую шевелюру двумя руками, -— Да! Эвелина, это он же начал, я просто хотел ответить, кто бы мог…

— Стой, — она перебила его, — Ни слова. Какая разница, кто начал первым? Ты его спровоцировал, Марсель.

— Так, а что ему мешало спровоцировать меня в ответ?

— Господи, ты выше и сильнее его, да к тому же старше! Тоже мне, — глубокий вздох, — нашёл противника по силе.

Марсель положил руки в карманы, осматривая с головы до ног Эвелину; его лицо стало каменным, а взгляд суровым, смотрел исподлобья. Он подошёл к Эвелине и обратился, демонстрируя на своём лице немного нервную и взволнованную улыбку:

— Извини, я действительно переборщил, — он взял её за руки, вытащив свои из карманов, — Пошли вниз, надо вызвать скорую помощь.

Эвелина кивнула Марселю, утопая в его карих глазах всё глубже и глубже. Так они смотрели друг на друга минуту, хотя мне казалось, что для них это время прошло за мгновение. Марсель пошёл к лестнице, держа Лину за руку, а я следовал прямо-таки за ними.

Оказавшись на улице, я понял, что у Аркадия уже не было сил кричать, так как его тихое скуление от боли перекрикивал смартфон, находящийся в штанах потерпевшего; а скорая помощь уже ехала сюда после звонка Виталины. Аркадий смотрел то на Виту, то на телефон. В мокрых глазах от слёз боли читался бешенный страх. Вита сделала шаг вперёд к своему лежащему другу, но Эвелина оказалась быстрее и взяла телефон. Как выяснилось это была мама Аркадия, которая была взволнована долгим отсутствием своего единственного сына. Лина всё рассказала немного дрожащим голосом, понимая, что это событие точно не сможет оказаться их секретом; по ту сторону телефонной связи можно было услышать крики возмущения и негодования матери, которая была взволнована судьбой своего «птенца». За это время я смотрел на Аркадия, взгляд которого был уставлен на Марселя, а тот в свою очередь нервно грыз большой палец. Наступила гробовая тишина, пока Савелий не начал:

— Эй, горбоносый, может тебя с другого окна пустим?

— Если тебе будет от этого легче, — сказал Марсель, не отводя глаз от Аркадия.

Савелий подошёл к Марселю и взял его за горло свитера, после чего вмешалась Эвелина, которая пыталась воззвать к рассудку рыжего паренька. Вита же сидела на корточках рядом с Аркадием, убирая аккуратно и тихо с него осколки, которые были вокруг них.

Довольно скоро приехала дорогая машина, в которой были двое человек. С резкой силой открылась дверь пассажирского места, откуда вышла довольно тучная светловолосая женщина; её лицо изображало злость и испуг одновременно, а глаза же блестели и были красными, видимо, от слёз. Она шла в нашу сторону, готовясь задать множество вопросов. Водитель же оставался вдали и с дрожащей рукой кому-то звонил по телефону.

— Мама, — сказал Аркадий, немного приподнимаясь, — Я сейчас…

— Аркаша, что тут произошло? Пожалуйста, не надо двигаться, пока не приедут врачи. Кто это сделал?

Марсель уже был готов сделать шаг вперёд, как их глаза с Аркадием переглянулись друг на друга, после чего светловолосый мальчик произнёс:

— Ма, я сам упал. Просто мы с ребятами пришли сюда, в этот дом…Там негде особо было сидеть, а ты знаешь, что я часто сижу на подоконниках, — глотнул воздух, — Савелий начал ругаться в шутку с Марселем, я посмеялся, откинувшись наза-ад, а потом упал, — Аркадий произнёс это, глядя в глаза матери, даже не моргнув.

Дальше мы слушали взволнованное порицание и беспокойство от матери Аркаши. Она пыталась отряхнуть его до пояса от грязи, при этом выяснилось, что левая нога парня не может шевельнуться. Марсель же молча смотрел на Аркадия, а когда тот снова начал смотреть на него, то француз шёпотом произнёс «спасибо», на что Аркаша просто моргнул и кивнул, немного улыбнувшись. Через пятнадцать минут приехала скорая, забрав семейство Кошко и оставив ребят одних. Начался несильный дождь.

— Если ты ещё хоть пальцем его тронешь, — сказал Савелий, приближаясь максимально близко к Марселю, — То я лично доломаю твой нос. Если ты вообще ещё раз устроишь свою мутную муть, то ты просто будешь жалеть об этом до конца жизни, — прикусил губу.

— За брата и двор стреляю в упор, я тебя понял ещё после первого удара в нос, Савелий, — произнёс француз с улыбкой, которая быстро пропала с его лица, — Мне жаль. Слышишь? Я не думал, что всё так выйдет. Если я тебя так злю, то просто ударь меня ещё раз, мне не впервой такое.

Савелий закатил глаза и с силой наклонил голову вперёд, ударив лбом нос Марселя. Уже через минуту Сава получишь пощёчину от Эвелины, а Вита пыталась своим платком остановить кровотечение у француза.

— Надеюсь, что ты выплеснул гнев на меня за сегодня, иначе мой нос точно оторвётся. А если не будет носа, то я и лезть в ваши дела не буду. У тебя такое же мнение обо мне? Я прав?

— Марсель, как ты меня достал, — он посмотрел на небо, — Я человек простой: бесит кто-то – я его бью, дружу с кем-то – я за него в огонь и в воду, — вдох, — Мне твои многоходовочки двух полушарий не знакомы, — рыжий парень поправил волосы, убрав их с лица, — Я мозг свой использую, чтобы приготовить себе поесть или списать на уроках, а не чтобы составлять мнение о ком-то и так далее, — произнёс Савелий, вытирая кулак о джинсы.

Дальше ребята ещё немного поговорили, а позже разошлись в разные стороны: я с Эвелиной и Марселем в одну, а Вита и Савелий в другую. Марсель снял свой свитер, под которым была майка, а позже он накрыл им голову Лины от дождя. Я шёл сзади них, считая себя пятым колесом автомобиля. Марсель держал руки в карманах, порой чихая, а Лина просто смотрела вниз, наклонив голову. Я не мог представить, какие мысли крутятся у них в голове. Марсель начал разговор, потирая нос:

— Мне действительно жаль, что так вышло. Эвелина, скажи, хоть ты мне веришь? Я не стану же тебе врать.

— Не делай на этом такой сильный акцент, а то я начну коситься в твою сторону с подозрениями, — усмехнулась Лина, но этот смешок не был услышан Марселем из-за дождя.

— Да нет, просто…Как-то плохо вышло. Он ведь даже не стал рассказывать, что это из-за меня произошло. Он мне потом отомстит что ли? Просто…

— Просто, — Эвелина перебила своего друга, — он никому и никогда не мстит. Аркадий, он абсолютно безобиден. Он всегда прощает, забывает обиды и не злится. Аркаша не станет отыгрываться и ябедничать, он считает себя выше этого.

— Даже перелом ноги, кучу порезов и выпад из окна вместе с эмоциональными задеваниями не тронут его?

— Да. Я поэтому и подружилась с ним. Мало, кто выносит мой характер, а Аркадий всегда относится ко мне с пониманием, не ругает, поддерживает. А когда у нас возникают спорные ситуации, то он просто и немного с шутками спокойно это обсуждает. Я бы сказала, что все мы держимся благодаря нему. Он будто наш рассудительный ангел, который взывает к рассудку, когда нам плохо и поддерживает порывы нашего сердца, когда нам хорошо.

— Ого, — Марсель наклонил голову вниз, продолжая идти и не сбавляя темп, — То есть на нём всё и держится? А ты?

— Я да, я, — Лина подняла голову, — Я люблю ребят, честно, просто иногда я забываюсь, утопая в своих проблемах, интересах, — кивнула, — Нет, они все мне дороги, и я никогда не забываю про них надолго, просто Аркаша сглаживает углы, чтобы я могла возвращаться, чтобы другие мои солнышки не обижались, — произнесла Эвелина с улыбкой, поворачивая голову в сторону Марселя, — Не переживай. Ты понравишься ребятам, просто они раньше не встречали людей подобных тебе.

— А какой я?

— Ты холодный, любишь порой играть на нервах других, кажешься далеко не дружелюбным, но…

— Но? — переспросил Марсель.

— Я вижу, что за этой маской добрая и обиженная душа. Марсель, я понимаю, что ты вовсе не добрячок. Ты думаешь, что я не замечаю, как ты порой давишь на всех? Как льстишь мне с причиной и без? Я просто хочу поверить в тебя. Я понимаю, что никто делал этого раньше по отношению к тебе, — она повернулась к Марселю, остановив его, и, положив ему руки на плечи, посмотрела в глаза, — Я буду тем, кто поверит. Может я пожалею об этом тысячу, миллион раз, но я хочу довериться тебе. Но только тебе, а не твоей игре, если ты понимаешь, о чём я. Я вижу, что ты застрял в этой тьме, откуда изредка просачивается твоя добрая без хитрости улыбка. Марсель, пожалуйста, возьмись за руку, которую ты видишь в этой тьме.

— Почему? — голос Марселя был взволнован, — Почему ты думаешь, что я играю?

— Марсель, я бегала всё осознанное детство от одного родительского дома к другому, ты думаешь, что я не понимаю, когда ко мне подлизываются, а когда хвалят от всего сердца? Но я вижу, что ты не хочешь мне зла, ребятам, просто ты ещё не привык, что люди могут любить тебя, ценить, поддерживать, да и просто давать что-то хорошее.

— Эвелина, я, — Марсель быстро вытащил свои руки из карманов, положив руку на голову девочки, — безумно рад, что повстречал тебя, — он заулыбался в зубы, а затем поцеловал её в макушку.

— Вот, в эту улыбку я уже верю! Давай шире, чтоб челюсть свело.

Марсель усмехнулся, и они пошли дальше вперёд, подходя к дому Лины. Уже под крышей крыльца француз снял с головы своей подруги свитер, выжав его, потом он завязал свою одёжку на поясе. Дверь открыл Варфоломей, об ноги которого тёрся мурлыкающий кот.

— А можно Марсель к нам зайдёт и попьёт чаю, дядя?

— Почему бы и нет, — Варфоломей посмотрел в сторону Марселя, обследуя его с головы до ног, — Да, я тут не хозяин, тем более владелец дома сейчас в ресторане, — после этой фразы кот мяукнул.

Марсель очень странно глядел на брата Виктора. Медленно снимая обувку и ожидая приглашения Эвелины, Марсель пристально и с какой-то дотошностью стал осматривать дом взглядом. Когда Лина подошла, то взгляд француза устремился в серые глаза подружки. Она игриво улыбнулась и пригласила его пройти на кухню. Молодой парень шёл вслед за Эвелиной, всё так же оглядывая дом. Вот парочка села за стол, на который Лина поставила чайник и сладости, а я же занял место рядом, не оставляя их наедине. В комнату зашёл кот, который старался не смотреть на Марселя, из-за чего и залез на мои коленки. Француз пил чай, оттопыривая мизинец, и начал разговор:

— Ли-ин, вопрос?

— Ответ, — перебила Эвелина, — Ну, я тебя слушаю.

— А кто твой папа?

— Теолог.

— Не знал, что теологи так много зарабатывают сейчас, — усмехнулся Марсель.

— Ой, просто у моих бабушки и дедушки по папиной линии был свой бизнес крупный, а когда они умерли, то в завещании всё передали моему отцу. Да и он, скорее, выполняет работу психолога, опираясь на религиозные учения. Так что трудно назвать папу именно теологом.

— Вот оно что, а как его по отчеству?

— Виктор Сергеевич, — улыбаясь ответила Эвелина, — А что, свататься хочешь? — после этой фразы Марсель подавился, — Я шучу, Марси.

— Теперь так будешь меня называть? — с небольшим возмущением произнёс француз.

— Ладно-ладно, Марсель так Марсель, я поняла.

Дальше они мило беседовали, попивая чай. Эвелина пыталась расспросить к месту и не очень Марселя о его прошлом, семье, чего он избегал, переводя темы.

— Блин, — закатила глаза девочка, — Ты можешь просто отвечать на мои вопросы?

— Хорошо, не видел тебя ещё такой заинтересованной в чём-либо. Что тебя интересует?

— Марсель, а у тебя были друзья до нас?

— Конечно, были, просто я сюда же окончательно переехал, и пока что не обзавёлся кучей и кучей друзей. А так мне всегда было с кем пообщаться, — с улыбкой ответил Марсель.

— Пообщаться? А друзья? Те, кому бы ты мог довериться как себе, у тебя были такие люди?

— Э-эвелина, — начал Марсель, — А доверяю ли я себе? Давай порассуждаем, хорошо? Мы, люди, порой сами не знаем, что можем ожидать от себя и даже не представляем иногда причины своих поступков, так как мы можем быть уверенны в других? — как же он любит увиливать, — Человеку не нужно переживать узнают его секрет или нет, если он и не скажет его никому. Человеку не нужно отплачивать долг, если он не принимает помощи. Человеку не нужно заглушать боль, сделанную другим человеком, если он не будет сближаться. Я всегда так считал и думал. Больше скажу, мне до сих пор так кажется, — после этих слов кот громко и злобно мяукнул, спустившись с моих колен, а Марсель продолжил, — меня всегда учили, что чем дальше держишь людей, тем лучше. Тебе знакомо определение «гедонизм»? — классно, он ещё и философию в разговор подключил, когда ответом на вопрос были да или нет, — Это когда человек живёт в свой кайф. Именно этому учил меня отец. Живи для себя, будь с другими, когда тебе нужно, люби и уважай только отражение в зеркале. Живи и помни, что всем безразличны твои проблемы. Нет никакого яркого общества, наполненного красками, все мы это смесь хорошего и плохого, белого и чёрного. Все мы серы по природе своей. Тут, в обществе, есть только разные оттенки серого, но замени одну серость на другую и ничего не изменится, — только даже серый цвет имеет множество оттенков, но не суть, похоже, — Мы с тобой не люди эпохи, да даже не десятилетия. Мы так, — хочу выйти в окно, как он бегает от ответа, — простые куклы, которыми играется сама жизнь, судьба, Бог, смотря в кого ты веришь. Люди будут с тобой, ты будешь для них всем, пока им интересно с тобой или выгодно. Грустная правда жизни. Заметь, я не говорю, что это истина, ведь она бывает одна, а правда у каждого своя. И это моя, — дьявол, помоги, — правда.

— Это очень грустно…

— Но даже в этом есть часть правды, — сказал Виктор, который неожиданно зашёл в комнату, — Но твой мир слишком прост и однозначен, что по факту не так.

Марсель резко вскочил из-за стола, поздоровался с папой Лины, пожав ему руку. Эвелина пыталась сдержать смех, что у неё выходило не с большим успехом. Виктор быстро покинул комнату, сказав, что ребятам пора расходиться. И вот мы остались снова втроём.

— Марсель, у тебя ко всем такое отношение и мнение?

— Нет, с чего ты? — он закатил глаза, — Чёрт возьми, Эвелина, не надо только принимать мои слова настолько буквально.

— Давай, надо расходиться нам, так папа сказал.

Мы с Эвелиной пошли к выходу, провожая нашего гостя. Эвелина была немного грустная, она будто что-то хотела сказать, но Марсель её опередил:

— До встречи с тобой я так считал, но ты открыла для меня что-то новое, — он заулыбался особенно по-доброму, — И меня это пугает, но и очень сильно радует. Возможно, я так и так возьмусь за твою руку в этой тьме, ведь я люблю тебя.