Прошла целая неделя прежде чем мы оказались в доме семейства Кошко. Как и всегда приняли нас довольно-таки радушно, даже лучше обычного или более по-домашнему, как мне показалось, так как мама Аркаши стояла с бигудями в волосах. Я очень радовался, что не брать Марселя стало обязательным условием этого путешествия. И вот команда в сборе: Аркадий на костылях, Савелий с фотографиями, Виталина с блокнотом, Эвелина со мной – все мы оказались на чердаке, который был нашим штабом. На столе лежали приготовленные мамой Аркаши бутерброды с колбасой, сыром и маслом, на которые время от времени налегал больше всех Аркадий, немного поправившийся за время своего больничного; Эвелина и подчёркивала его щёчки. Как он вообще сюда поднялся? А, точно, у него же есть киборг-убийца Савелий, который славится силой.

Сава разложил фотографии на стол, Аркадий же сел на стул, стоявшего посередине, Вита же приготовилась записывать.

— Что мы имеем? — начал Аркаша.

— Если я скажу, то мы с Линой подерёмся, — Савелий слегка ударил локтем темноволосую девочку, — Кстати, Аркашка, а когда тебе снимут гипс?

— Хочешь, чтобы я всем давал пинка в прямом смысле?

— Ребята, — произнесла Вита, — Потом обсудите эти потаённые мечты. Давайте побыстрее, потому что меня должны рано забрать брат с сестрой. А я не хочу ему объяснять, что у нас тут планы по разрушению вторжения французов. Не в обиду Эвелине, но она же не будет ничего передавать своему любимому?

— Я не.., — Эвелина робким тоном принялась отвечать на вопрос, но её перебил Аркадий.

— В интересах самой Лины узнать, с кем она связалась.

— И могу ли я ему сразу вломить ногой, — усмехнулся Савелий, — А Лине прописать смачный подзатыльник?

— Надо будет научить тебя манерам, — добавил Кошко, не скрывая улыбку на лице.

— Шерлок и доктор Ватсон, мы будем начинать дело? — возмущённо произнесла Вита, — Или я уже могу ехать в кино?

— Какое кино? — взбудораживающая интонация проскочила у рыжего, — Тут и так такой детективный триллер намечается, что внукам рассказывать будешь.

— Тихо, — приказным тоном произнёс Аркаша, — Робот являлся легального производства, но не нашей местности, возможно, страны. Видите, — он показал пальцем на одну из фотографий «содержания черепа», — панель для ввода пароля? Тут есть повреждения, о которых ещё сказал Виктор Сергеевич Савелию. Эти, — откусил кусок бутерброда, — травмы были нанесены не из-за избиений, а кто-то хотел взломать сенсорную панель с помощью специального ключа-отмычки, которым пользуются в случаи утраты пароля или, — выпил из бутылки воды, — воровства. Так сказал мне папа.

— Дядя Ян крутой.

— Савелий, его зовут Ян Максимович.

— Да хоть Дим Димыч, какая разницы? Я же имя его помню, чего вы все меня заставляете запоминать отчества, вообще буду инициалами говорить. Дядя ВС и дядя ЯМ. Так лучше?!

— А ну, — Аркадий замахнулся рукой, — убери эту бесяку.

— Мальчики, даже я уже устала, — закатила глаза Эвелина.

— Хорошо, в тот же вечер Савелий притащил робота к нам домой. Моему папе, Яну Максимовичу, сегодня вечером он закончит его, — покашлял, — её починку в общем, но не ожидайте чего-то выдающегося.

Далее Аркадий подсел к Вите и что-то начал усиленно диктовать, а она это записывала. Эвелина же молча сидела за столом, разглядывая снимки и поглаживая их тоненькими пальцами своих ручек. Я же прокручивал в голове фразу про ключ-отмычку. То есть я тогда мог попрощаться со своей картой памяти? Со своими воспоминаниями и самим собой? Мои рассуждения быстро прервал Савелий:

— Чарли, пс, — говорил он достаточно громко, а потом перешёл на шёпот, — А мне вот было любопытно, а как нашёл нас дядя Витька Серый?

— Скорее всего, забеспокоился, где Эвелина и я. А моё местонахождение он всегда может посмотреть по жучку, который встроен в моё «сердце».

— Эвано как, эвано чо. Понял, — хитрая улыбочка, — запомнил.

Наступила неловкая пауза в нашем диалоге с рыжиком, и я направился к Эвелине, чтобы поговорить, ведь она абсолютно оторвалась в рассуждениях от ребят и погладывала на свои кисти рук. Иногда Сава удивлялся моим резким действиям, которые я никак не пояснял, но сейчас явно попривык к этим выпадам. Взяв девочку за руку, мною было замечено, насколько она холодная, а взгляд полностью потерянный и вдумчивый.

— Эвелина, о чём думаешь? — наклонил голову к её уху.

— Я думаю, — строгий тон, а далее пауза, — чего нам дальше ждать? Чему верить? Я такая глупая.

— Почему ты глядела на руки?

— Я хотела опять себя покалечить, — отвела взгляд, — Не хочу говорить, — опять на меня глянула, не моргая, — другими словами.

— Ты сказала про звонок дяди, а что он сказал тебе? — мне действительно было интересно.

— «Пожалей папу, он у тебя один. Он никогда не отворачивается от своей семьи, что бы не случилось. Отец всегда будет на твоей стороне, держать твою руку и называть тебя малышкой, даже когда у тебя будет своя семья и свои малыши». И много чего такого же, — она говорила это с каким-то безразличием в голосе, — Я поняла, что он говорил с папой, поэтому и позвонил, но его слова, — прикусила губу, прикрыла рот пальцами, — он же прав. Я у папы одна, а он у меня один, — вздохнула.

— Да, Виктор тебя очень любит, Эвелина. Когда вы ещё не переехали к нам, то он часто напивался в твоей детской. Не делай ему больно, ты его единственный и неповторимый ребёнок, — после этого меня очень крепко обняла Эвелина, но я не почувствовал тепла.

— Ну-ну, — сказала Вита, усмехнувшись, — Не при живом же Марселе.

Все засмеялись, а Лина покраснела и немного отошла, держа в руке включённый телефон, наверное, она пошла звонить своему папе. Я рад, что она наконец-то поняла Виктора, но мне не нравится, что её мнение быстро меняется от слов других людей, да и делит всех на добряков и злодеев, забывая о правиле золотой середины. Пока её не было, я обследовал чердак, посматривая временами на ребят. Из окошка бил по атмосфере тёплый и приятный осенний лучик света, освещая стол с кучей фотографий. Как же мило улыбался Аркадий, на его немного уже пухлых щёчках появились ямочки, а Вита сидела рядом, одетая в строгую одежду и с убранными волосами в короткий хвостик. Савелий копался в настройках своего фотоаппарата, я же решил начать разговор.

— А давно Виталина является секретаршей Аркадия?

— Копец, — засмеялся Аркадий, — Она не секретарша.

— Я вообще-то подруга, которая оказывает дружескую поддержку. И если бы мне за это платили, то я была б частым тут гостем. А если я тут секретарша, то Савелий –грузоподъёмник.

— А-а-а, — манерно произнёс Сава, — Сила и боевой дух команды, секретарка.

— Боже мой, его может кто-нибудь просто ударить?

— А ты рискни, секретарция!

— Аркадий, научи Савелия общаться с людьми, а то у него скоро феминитивы закончатся.

— Хорошо, — сказал Аркаша; в рыжего полетела скомканная бумажка.

— Э-э-э? — уклонился, — Ты вообще за кого тут, а?

— Савелий, сделай мне чай, — Аркадий поднял голову и посмотрел рыжему в глаза, — Кухня на первом этаже, ты помнишь.

— Но…

— Без «но», — перебил светловолосый паренёк.

Савелий недовольно цокнул и спустился с чердака, пока Вита провожала его взглядом победительницы, прошептав: «Кто ещё из нас секретарша?». Но её счастье длилось недолго, потому что Аркадий попросил Виту убрать все фотографии в белую папку «владельца этого штаба». Светловолосый командир листал блокнот с записями, пытаясь собрать эти «нити» в «один клубок». Я решил подсесть к нему и обсудить важный, как мне казалось, момент:

— Аркадий, я могу присесть рядом?

— Да, — он улыбнулся, — Не спрашивай, а садись.

— Насчёт ключа-отмычки, — начал я, сев рядом, а голубоглазый парень одним взглядом давал мне понять, что заинтересован в разговоре, — Он есть у Марселя. Но он также сказал, что ключ не его.

— Откуда информация? — голос был удивлённый.

— Он напал на меня не так давно, в день, — замешкался, — когда я пробрался с Савелием в его дом.

— Стоп, Марсель напал на тебя?

— Да, я отбился от него. Он, кстати, был побитый, ну мне так показалось. А ещё он явно хотел этим ключом попасть в мой затылок.

В комнату зашла Эвелина, а Аркадий шепнул мне на ухо: «Не говори Эвелине об этом». Я просто кивнул, посчитав, что это будет правильным поступком. Но зачем тогда они вообще её позвали, если до конца не верят? Аркадий думает её разговорить? А может он просто не хочет прощаться со старой подругой? Почему в один момент всё стало таким сложным в этой компании? Очень много сомнений и вопросов.

Моя темноволосая «сестрица» уселась в кресло, схватившись за лоб правой рукой. В ту сторону комнаты свет из окошка вовсе не попадал, из-за чего глаза Эвелины казались мёртвыми, неестественно стеклянными. Своей же левой рукой она нервно вцепилась в кожаный подлокотник, царапая его немного длинными ноготками, окрашенными в прозрачный с еле-еле видимыми блёстками лак. Неожиданно из её глаз потекли слёзы, которые девочка явно пыталась сдерживать за маской абсолютного спокойствия. В какой-то момент Эвелина была замечена Витой, но та быстро опустила взгляд, сделав вид, что её это вовсе не касается. Почему между ними такие отношения? Ведь Виталине приходилось спасать свою подругу, но почему сейчас в их дружбе стена безразличия? К сожалению, в их головы я залезть не могу, а стоит начать разговор, так сразу полетят фразы: «Всё хорошо, с чего ты взял? Да, ты просто нас не понимаешь». Конечно, я же не могу взглянуть на мир вашими глазами, они же у меня и вовсе по-другому сделаны, но почему меня никто не хочет научить смотреть через их призму? Так же было б намного проще. Пока я рассуждал, состояние Эвелины ухудшилось: она топала левой ногой тихо, но очень быстро, положил сверху на неё правую, чтобы не стучать сильнее, наверное. Мне пришлось встать, ведь бездействовать в такой ситуации я не мог. Не хотелось бы видеть переживания в глазах Виктора, да и Эвелина всего лишь ребёнок для такого…тяжёлого мира?

— Эвелина, — я положил руку ей на плечо, присев на подлокотник кожаного старого кресла, — Что беспокоит? Если хочешь поговорить, то можем выйти на улицу, только не закрывайся в этом тёмном подвале мыслей.

— Метафорами заговорил, — усмехнулась, — Хорошо, пойдём и поговорим.

Эвелина пошла за мной и хранила молчание, опустив голову и немного ссутулившись. Её походка с убранными за спину руками была такая медленная и подавленная, что я будто бы чувствовал эту тяжесть груза, который весел на её душе. Мы вышли в сад семьи Кошко, где было так тихо и спокойно, что можно слышались лапки паука на листьях роз, который плёл свою паутину. Эвелина села на зелёную деревянную скамейку, покраска которой уже трескалась в некоторых местах. Я же встал на корточки напортив Лины, пронзительно смотря ей в глаза.

— Рассказывай, — я произнёс это с интонацией сочувствующего интереса.

— Чарли! — она крикнула, зачем? — Я не знаю, что мне делать. Почему все вокруг считают Марселя негодяем? Он жертва ситуации, но его никто не хочет даже понять. Марсель, он, — Эвелина начала немного задыхаться от подступающих слёз, поэтому я взял её за руки, — Его избивает отец, — присел на корточки, чтобы сохранять зрительный контакт, — Он пару дней назад мне многое рассказал. Отец Марселя, Шарль, настоящий тиран. Он постоянно бьёт своего сына за любые проступки: от недостаточно кропотливой уборки до простой интонации. Марсель рассказал мне, что когда мы навещали Аркадия, то его отход в ванну был нужен, чтобы охладить побои, намочив тряпку. Чарли, Марсель носит с собой постоянно носовые платки, потому что у него из носа льётся кровь ручьём! Он сказал, что сохранит мой платок для красоты, так как не хочет его портить. А ещё он, — громче и громче голос делала, — он ненавидит торты, потому что в этот день их семью покинула мать. Она умерла, Чарли. Она умерла, — повторила Эвелина, — потому что Шарль не мог потратить деньги на лечение жены, они были абсолютно бедными. Но мама Марселя, Эстер, спасала как-то сына, отвлекая внимание отца полностью на себя, да и он был тогда не столь суров, — неужели всё так однозначно? — Марсель не злой, он просто жертва, как и мы все, Чарли. Мои друзья сейчас говорят о том, какой он злодей! Что он ужасен! Но этот злодей почти каждую ночь смотрит на фотографии своей мамы, спрятанные под матрасом и подушкой, чтобы их не выкинул отец. Эстер умерла в день рождения Шарля, пока их мальчик мечтал полакомится тортом со своей дорогой мамой, который они с отцом испекли, — вместе пекли торт, но отец злой? — но её сердцу оставалось стучать недолго. Его папа не ожидал, что жена так скоропостижно скончается. А из-за чего? Лейкоз. Марсель рассказывал, как собирал ей в комнату каждый раз букеты лаванды. Он всё время ухаживал за ней, пока отец был на работе. Мальчик учёбу тогда практически забросил, чтобы быть побольше со своей мамой. У неё были серо-зелёные глаза и белокурые волосы. От неё всегда пахло сладко-конфетным парфюмом. Марсель до сих пор хранит её духи в своей комнате. Последние слова, которые она ему сказала, держа его своей холодной и худой рукой: «Не забудь зажечь свечи, чтобы во тьме они красиво горели». Почему он злодей, а не жертва обстоятельств? Скажи мне, Чарли, почему я должна его ненавидеть?! — и что ответить?

Я пытался успокоить её, но мне никак это не удавалось. Слёзы Эвелины были слышны всему свету и за его пределами, что в конце концов к нам приковылял Аркаша, с помощью Савелия, скорее всего. Он встал прямо сзади Лины, положив свою руку на её голову, Аркадий приговаривал: «Пожалуйста, не плачь так громко, мне больно от твоих слёз». Эвелина начала снова задыхаться, тогда мы одновременно решили с Кошко её обнять. Немного и постепенно она успокаивалась, мы отпустили её из объятий, а Лина следом заговорила севшим голосом, который всё равно напоминал милого и забитого котёнка:

— Ребята, Марсель хороший, я честно говорю вам. Я знаю его! Аркадий, — она посмотрела ему в глаза, повернувшись, — поверь хотя бы ты мне, — а я какая-то шутка?

— Лина, — он вздохнул, — дело в том, что я верю тебе, но мне трудно поверить ему. Понимаешь же, какая картина вырисовывается? Ты уверена, что в том доме он был случайно? Ты же в курсе, что местонахождение Чарли отслеживается Виктором, то есть, теоретически к этой информации мог подключиться и другой человек. Верно?

— Ты не хочешь сказать, что, — Эвелина сделала паузу.

— Я лишь предполагаю, — Аркаша посмотрел на небо, — В конце концов у меня нет уверенности в чём-либо. Но мы же не можем сидеть абсолютно без мыслей?

— Аркаша, ты просто хочешь поскорее его во всём обвинить.

— А ты, — Аркадия перебил шум, который доносился с дороги.

Я побежал, чтобы посмотреть, что произошло: на дороге лежала соседская собака, истекая кровью и жалобно скуля, прося будто бы о помощи. Со стороны раздался громкий крик Аркадия: «Чарли, что там произошло? Нам подойти?». Я стоял прямо над собакой, пока лужа крови не дошла до моих кроссовок, из-за чего я сделал шаг назад и крикнул: «Нет, ребята, можете не подходить! Всё нормально, я скоро приду». На другой стороне улицы, немного дальше отсюда, мною был замечен соседский мальчик со своей старшей сестрой, которые, видимо, искали собаку, подзывая её по кличке. Мила. Должен ли я что-то сделать? Пока мальчик отошёл в другую сторону, то я окликнул его сестру, которая быстро поняла в чём дело, попросив своего брата уйти, она подошла ко мне.

— Её надо убить, она мучается, — её голос очень сильно дрожал.

— Не стоит, — я вмешался, — Давай я помогу её оттащить с дороги аккуратно, мы позвоним моему хозяину, и он отвезёт нас в поликлинику.

Она кивнула, я оттащил собаку, а потом позвонил Виктору, который сказал, что освободится через 20-30 минут. Мы сидели в полном одиночестве, слушая скулёж собаки, пока к нам не подошла Виталина.

— Чарли, тебя ищет Аркадий, — сказала она, не отрывая взгляд с телефона.

— Я потом приду к вам. Вы же надолго там?

— Да, а что такое? — она наконец-то увидела, как я сидел рядом с раненной собакой, пытаясь остановить кровотечение, а рядом сидела соседская девочка с мокрыми и большими глазами, — Господи, какой кошмар.

— Не рассказывай остальным, а то начнут переживать.

— Я и не собираюсь вешать на шею такие переживания. Боже, — она отвернулась и пошла назад, — Возвращайся только скорее, — удивился её холодному тону.

Когда Виктор приехал через 15 минут, то дыхание собаки было уже еле-еле слышным, а скулёж почти заглушился. Мой хозяин подошёл и по его взгляду было видно, что всё плохо. Он сказал: «Чарли, хватит». Что хватит? Хватит стараться спасать? Почему? Зачем? Мы не повезём её в ветеринарную клинику? Что это за взгляд? Девочка точно так же смотрит? Это смирение? Я не понимаю. Это конец? Вздох. Собака издала последний вздох, после которого наступила тишина, и она больше не вдыхала воздуха, а её сердце больше не стучало. Мои руки перепачкались собачьей кровью, которая уже начала застывать. Внутри такое чувство неприятное. Бесполезность. Слабость. Боль. Какая? Психологическая?

Виктор положил мне руки на плечо и заставил меня встать. Затем он что-то говорил девочке, но я словно не слышал этого. Она просто отрицательно покачала головой, а затем я расслышал: «Спасибо, у вас очень хороший сын». Она подумала, что я человек? Хотя у меня же глаза другие. Подумала, что линзы? Видимо, не все люди знакомы с этой особенностью, особенно в этой глуши. Стоп, но почему она так подумала? Виктор отошёл вместе со мной на разговор.

— Чарли, ты меня слышишь?

— Что? — спросил неуверенно я.

— Ты как, мой мальчик?

— Как Вы ко мне обратились?

— Понятно, микроволновка. Так лучше? — он улыбнулся, вытирая кровь с моих рук, влажными салфетками, которые достал из багажника, — Не переживай, — достал полуторалитровую бутылку воды и вылил на мои руки.

— Что?

— Ты сделал многое, не принимай это, — пауза, — так близко к сердцу, — голос звучал неуверенно из его уст.

— Но ведь собака умерла.

— Но ты старался до последнего, — а дальше Виктор произнёс тише, — не надо было тебе идти туда, за ворота.

Я хотел спросить, о чём он говорил, но вдруг у меня зарябило в глазах и появился шум. На какое-то время я отключился.

Проснулся уже на диване в доме семьи Кошко. Последнее, что я помню – это глаза испуганного Виктора и тянувшиеся в мою сторону руки. Рядом со мной сидел Аркадий, который начал диалог:

— Ты сколько не был на подзарядке? Ты же прототип, а не финальная модель, ты не оснащён долгосрочной батареей.

— Я не из-за этого отключился. Три дня назад я подзаряжался ночью. Просто из-за моих «травм» сбор информации в штаб происходит хуже.

— Сбор информации? — удивлённо переспросил Аркаша.

— Да, информация с моей карты переносилась в штаб, но у меня случилась перегрузка.

— Тебя бы починить, — с сочувствием произнёс Аркадий, но я не дал ему договорить.

— Уверяю, я в этом не нуждаюсь. Если бы это было столь необходимо, то меня бы приехал чинить сам мастер. Кстати, а который сейчас час?

— Время проведать того робота, Чарли.

Аркадий взял умело костыли в руки и «пошёл», а я медленно ковылял за ним. Дверь отворилась с громким скрипом, передо мной сидела она, девушка-андроид. У неё были длинные светлые волосы, густые ресницы, бледная кожа. Она сидела с закрытыми глазами, я подошёл ближе и дотронулся до неё. Её глаза широко распахнулись, они были ярко-зелёные и большие. Слегка розоватые губы скорчили неестественную гримасу недовольства, а затем она взяла лежащую рядом бумагу и написала дрожащей кистью: «Я снова хочу уснуть».