Наступил долгожданный Хэллоуин, к которому так обильно подготавливался весь дом, наряжаясь как-то обыденно, но по-свойски уютно. Идалия даже расставила тыквы со страшными мордами, а Варфоломей перекрасил волосы в чёрный. Наверное, пожелал предать символизм этому дню. И как его волосы ещё не превратились в солому? Честно говоря, мне даже интересно, какой костюм он приготовил. Надеюсь, что это будет в рамках разумного, не нарушая уголовный кодекс, а то он бы мог.

Мой день начался с помощи по украшению дома: я вырезал бумажную гирлянду призраков, подрисовывая им большие и чёрные глазища. Когда же мне стоило остаться в гостиной совсем одному, то мои глаза начали обегать всё вокруг. Солнце уже ничего не освещало, оно скрылось за осенними хмурыми тучами, удручая всё вокруг и погружая в меланхоличное состояние. Зато Виктор не падал духом, хотя был всё так же на взводе: постоянно теребил свои волосы, поглядывал в окно, прикусывая губу, забывал вещи и мял что-то в своих руках.

Дверь заскрипела, через неё зашёл старший Ленский, о котором я как раз-таки и думал. Он вальяжно уселся на кресло, тяжело выдохнув. Я молча посмотрел на него, но он же глядел в потолок. Мне и не приходило ранее в голову, что он изменился не только внутри, но и снаружи: лицо снова похудело, скулы стали острее, кожа всё так же напомнила белый шёлк, но под глазами – отчётливые синяки и мешки. Трудно было назвать этот вид здоровым. Рука совсем исхудала, делая пальцы визуально ещё длиннее. На лбу виднелись чёткие морщины, а носогубная складка спряталась за небритостью. Глаза совсем покрасневшие, а блеск в них горел пуще прежнего. Волосы Виктора уже доросли шторкой до середины длины уха. Забавно, но из-за его нервной привычки накручивать волосы на пальцах, впереди образовались два небольших локона. Виктор заметил, как я пристально осматривал его и завёл разговор:

— Что такое?

— А? – я решил изобразить удивление, — Ничего.

— О, мы тебя и врать научили. А теперь серьёзно: ответь на мой вопрос.

— Я просто, — сделал паузу, чтоб подумать, но сказал правду, — Смотрел на Вас.

— Что? – Виктор наклонился вперёд и взглянул на меня, сидящего на полу, — Зачем?

— Не знаю, Вы изменились. Я должен подмечать такое. Виктор, а я же могу попробовать задать вопрос?

— Попытка не пытка, Чарли.

— В Ваших историях, — я отложил ножницы и карандаш, — Вы упоминали о полуобморочных состояниях. Вы чем-то больны?

— Ничего серьёзного, — он слегка улыбнулся и продолжил, — Это не рак.

— Ха-ха, очень смешно, — в моём голосе слышался явный сарказм, — Вы не расскажете, да?

— А со мной когда-то было всё так просто? И я отвечал сразу на твои вопросы?

— Могли бы и просто сказать «нет».

— Хорошо, отвечаю, что — он слез с дивана и присел на пол, взяв бумагу и ножницы дрожащей рукой, — Ничего не скажу.

Дальше мы молча вырезали гирлянды, которые должны были украсить стены и окна. После выполненной работы Виктор принёс мешок с вещами, который он вывалил практически на меня: разная одежда и краски. Я поднял глаза наверх, чтобы посмотреть на Виктора. Его улыбка меня очень сильно напрягала, а потом я всё понял:

— Сейчас нарядим тебя.

— Я не хочу.

— Фу, — Виктор приподнял светлую бровь, — Ты ведёшь себя как я. Не знал, что я такой зануда.

— Вы многое о себе не знаете, — я приподнял бровь в ответ и улыбнулся.

— Это ты мне так мстишь за все мои шутки?

— Если бы это были шутки, — смешок выскочил из моего рта сам по себе.

Виктор сильно заулыбался и принялся копаться в вещах. Через пару минут я стал жалеть, что так удачно подколол своего хозяина. Виктор взял кисть в рот и стал примерять на меня разные повязки. Он сказал, что мой поломанный глаз немного пугающий, поэтому мы закроем нормальный и оставим дефектный, логично, Хэллоуин же. Уже через пару секунд я сидел в чёрной пиратской повязке, на которой Виктор что-то рисовал.

— И кем я буду? – вопрос задался сам по себе.

— Пиратом, — Виктор посмеялся, — Ты думаешь, что я буду париться и продумывать твой образ?

— Большое спасибо.

— Большое не за что, Чарли.

Далее Виктор достал какой-то тёмно-светлый небольшой пиджак моего размера, посмотрел на меня и прикусил губу. Не успел я и спросить, как на меня нацепили этот пиджак. По-моему, пираты выглядят не так. Кстати, спасибо Виктору, что теперь я вижу всё в чёрно-белом цвете, очень удобная идея с повязкой. Я взглянул на мир по-другому. Потом на моей шее затянулась, вероятнее всего, чёрная бабочка. Зачем-то Виктор достал иголку и начал пришивать к моим рукавам игральные карты, а позже манипуляции стали проводиться и с моими волосами, которые пытались зачесать и уложить в них карты, из-за которых я уже успел ощутить себя игральной колодой. Спустя ещё небольшое количество времени мой хозяин стал вырисовывать мне в области глаза сердца.

Наконец-то меня подвели к зеркалу, чтобы оценить фатальность ситуации, для этого действа пришлось приподнять повязку. На мне были мои чёрные штаны; тёмно-красный пиджак, украшенный картами; в моих светлых начёсанных волосах прятались червовые масти; возле глаз виднелись красивые сердечки.

— Я точно пират? – решился на вопрос мой язык.

— Конечно же, нет, — Виктор опустил голову и смотрел в зеркало вместе со мной, уложив свои руки на мои плечи, — Ты валет червей. Знаешь сказку «Алиса в стране чудес»? – я кивнул, — Ну, вот, там была прислуга у злой королевы.

— Почему я прислужник зла?

— Потому что ты среди негодяев, приятель, — сказал холодно Виктор.

— Тогда Вы лучший среди этих негодяев, — я смотрел в отражение его глаз, которые выразили удивление после этих слов, — А кем Вы нарядитесь?

— Я не люблю Хэллоуин, Чарли, это не мой праздник.

— Но так нечестно, — я повернулся к нему всем корпусом, — Вы тоже должны…

— Хорошо-хорошо, — он перебил меня, — Ты прав. Не смотри на меня только так. Всё равно Лина заставит участвовать в этом представлении.

— Вот-вот, у Вас прекрасная и инициативная дочка.

— Чарли, подхалимаж был лишний.

Виктор покинул комнату, а я снял повязку на время. Интересно, а чьи это вещи? Я присел на пол, чтобы найти ответ на свой вопрос. Свитер с фотографии и большой серебряный крест дали понять, что вещи принадлежали Виктору. Недолго думая, я снял пиджак и рубашку, чтобы надеть этот тёмный свитер, а затем перешил карты с пиджака на эту одежду. Мне хватило даже дерзости нацепить огромный крест. А что? Буду современным вальтом червей, надеюсь, что Виктор не разозлиться, ведь причёска осталась в целости и сохранности. Когда я приклеивал на окна гирлянды, то в комнату зашла Идалия, которая мешала что-то в миске. Она была одета в сиреневую толстовку и джинсы, из-под которых торчали белые носки. Идалия мне приветливо улыбнулась и похвалила за проделанную работу, это было приятно, но меня очень интересовала моя недавняя находка, и я решил стать более участливым, поэтому начал разговор:

— Идалия, извиняюсь за свой вопрос, а Виктор же в курсе?

— В курсе чего? – она искривила лицо, наверное, даже не знала, о чём именно думать, ведь секретов у неё было много, как мне кажется.

— Пополнения, — произнёс я сухо, обернувшись к ней лицом, — Я воспользовался Интернет—ресурсами и смог это определить.

— Конечно, в курсе. А что ты искал в интернете? Откуда ты вообще…

— Скажу так, — теперь и я людей перебиваю, — Вы очень непредусмотрительны.

— Но ты же молчком пока что, хорошо? – она улыбалась во все 32 зуба, даже не поправила меня с этим «Вы».

— Да, я вообще о многом молчу, Идалия, — я подошёл ближе, — Из-за Вас у меня вообще будет очень много секретов. Дайте мне хотя бы один повод, чтобы я не раскрывал все карты, — символично.

— Счастье Виктора, Чарли, — она положила свою руку мне на плечо, — Твоя задача не огорчать своего хозяина.

— С козырей идёте. Учтите, — я тыкнул в неё пальцем, — Если до меня дойдут какие-то факты, то я не стану молчать. Даже самая сладкая ложь не может подарить счастья, только его временную иллюзию. Я лучше огорчу человека, чем дам ему разбиться на тысячу осколков, Идалия.

— Я тебя услышала, — дальше эта женщина решила перевести тему, — Тебе идёт этот свитер, — Идалия стала перебирать рукой нити верха моего наряда, а потом продолжила, поняв, что я не поддержу этот разговор, — Не повезло со мной, да?

— Я никогда Вас не пойму, — взял её за руку, — У меня нет никаких доказательств и обвинять в чём-то я не могу, но попрошу, — наши взгляды пересеклись, — Если Вы действительно так тепло и искренне говорите о Викторе, то не надо. Просто. Не надо. Разве второй шанс упускают, если ценят? – в этот миг словно только мы понимали друг друга.

— Чарли, — она наклонилась до моего роста, — Ты и не представляешь, как время не щадит никого.

— Да, время никого не щадит, но Вы, — я прошёл мимо неё, чтобы выйти из комнаты и сказал, — Пощадите хотя бы любовь.

Оставив Идалию наедине с мыслями, я направился в сторону кухни, чтобы проверить, что готово к хэллоуинскому ужину, к которому мы приступим с ребятами после прогулки. Тут сидела радостная Эвелина, отбиравшая карамельные конфеты от шоколадных. Пока она занималась этим важным занятием, я решил осмотреть костюм дочурки Ленских. Её и так бледная кожа была покрыта слоями белой пудры, полностью перекрывая веснушки. Губы накрашены тёмно-красной растушёванной помадой, а на глаза нанесены слегка красноватые тени. На Эвелине буквально висело чёрно-красное платье, которое доставало до колен. Когда она улыбнулась мне и повернула голову, то я увидел накладные клыки и такие же заострённые резиновые уши эльфа или вампира, не разбирался в этом. Самая младшая пока что из Ленских удивилась моему внешнему виду, но всем видом подала своё одобрение.

Неожиданно ей позвонил телефон, видимо, пора выходить на встречу с нашими приятелями. Я вышел в коридор и остановился у входа в коридор, поглядывая то и дело на часы, которые неумолимо тикали, куда-то торопясь.

Немного тихие шаги по лестнице заставили поднять голову: невозмутимо стоял Виктор. Чёрная рубашка, такого же цвета джинсы и пальто. По-моему, он немного побрился. Волосы его были зачесаны назад, прикрывая ободок с рогами. Он серьёзно вырядился в демона какого-то? Я пытался сдержать смех, который будто бы так и хотел вырваться из моих уст. Он сделал себе клыки и эльфийские уши, как у Эвелины. Забавно получается: дочь демона вампир. А я? Червовый валет. Мне всегда достаются незначительные роли в этом доме.

Через полчаса мы встретились с остальными ребятами возле парка аттракционов, где Виктор решил дать нам разгуляться на славу, отправив в полусвободное плавание, а сам же он засел с книжкой в руках на лавке возле мостика. Я стал осматривать костюмы друзей Эвелины.

Марсель стоял в белой водолазке и таких же штанах. На его голове была интересная самодельная конструкция, которая представляла имитацию с перьями лика святого; щеки были усыпаны блёстками, а ресницы покрашены белой тушью, которую ему явно кто-то предоставил из ребят. Когда мои глаза дошли до Аркадия, то я невольно улыбнулся: пальто, шарф и охотничья шляпа – всё это было образом Шерлока Холмса. Савелий же стоял в образе себя, но с импровизированным оружием и испачканный «кровью», как подметила Вита: «Страшнее самого Савелия может быть только он же, но с холодным оружием». Кстати, о нашей незаметной подруге, которая выглядела очень ярко, но я всё равно не смог понять, кем она является. Потом мне объяснили, что это наряд лесной нимфы.

Повсюду шум и гул детей. Толпа в очередях. Давка на кассах. Весь городишка собрался в этом месте, в эту секунду, словно сговорились. Большое колесо обозрения, имитация американских горок для детей, карусель, тошнилки-крутилки, как их называл Савелий – везде стояла толкучка. В какой момент в меня даже врезался ребёнок, чтобы побыстрее забежать в комнату страха, но упал, отчего его очередь заняли. Мне пришлось подать ему руку, чтобы приподнять маленькое тельце, он же взглянул мне в глаза и сказал: «Клёвые линзы». Меня это заставило улыбнуться.

Все ребята дружно отправились кататься на аттракционах, кроме Марселя. Со стороны слышался смех наших друзей вперемешку со сторонними разговорами людей, проходящих мимо, криками детей. В один миг я заметил, что одинокий француз смотрел куда-то в небо неподвижно, пока не услышал неподалёку громкие и задорные разговоры ребят, именно это заставило его закопошиться в своих карманах, хлопая густыми белыми ресницами. Марсель достал наушники и уткнулся в телефон, погружаясь в собственный мир. В связи с этим я решил и дальше проявлять участливость, мешая ему отстраниться от всего мира:

— Марсель, у тебя как сейчас всё? Нормально?

— Да, Чарли, — апатия в голосе.

— А что у тебя за костюм?

— Костюм? – переспросил он, будто бы отрываясь от своих мыслей, — Я сегодня ангел.

— Во всех смыслах?

— Ага, — глаза вниз.

— Марсель, — я его точно достану, — Может ты хочешь чем-то поделиться?

— Я? – француз повернул голову ко мне и начал пристальный осмотр глазами, — Не надо через меня добиваться своих целей. Послушай, — он полностью обернулся в мою сторону, — Если ты считаешь, что я какой-то изверг, который нуждается в исправлении, а ты игрок, который проходит уровень логикой «сейчас я его раскручу на разговор, и всё, он у меня в кармане», то у тебя совершенно неверное видение мира.

— А какое тогда верное? – когда я задал этот вопрос, то мне послышался вдали тихий шёпот со стороны моей спины, по-моему, это были голоса наших ребят.

— Блин, Чарли, никакое. Хватит. Что тебе не ясно? – Марсель повысил голос, — Я не инструмент для достижения твоих целей.

— Тише немного, а то на нас начнут смотреть.

— И что? – Марсель двинулся в сторону моста, покидая скопление людей, — Разве не всё ли равно? Пусть смотрят. Это как-то повлияет на наши жизни? Ты так привязан к осуждению, да? – я направлялся следом за ним, а он же даже не поворачивал голову назад и начинал говорить громче и чётче, — Так трудно быть свободным? Скажи мне, мой милый друг, отчего так тошно на душе? Отчего так больно вдохнуть? – Марсель усмехнулся, а затем продолжил, не сбавляя темп, — Как можно одновременно желать плохого и хорошего человеку? Конечно, тебе не понять, но как? Ты можешь хотя бы предположить? Как можно сделать подлость, а потом корить себя всю ночь, не смыкая глаз? Отчего на душе скребутся кошки? Откуда у меня душа, Чарли? Почему сердце так бешено стучит, когда я думаю о своих поступках? Зачем? – крыша поехала, как бы сказал Савелий.

Меня начал пугать данный разговор Марселя и к чему он вёл, особенно вспоминая его поведение последние разы, становилось не по себе. Француз стоял, оперившись всем своим телом на поручень, смотря в глубину речки.

— Почему? – продолжил Марсель, — Почему настоящие негодяи наслаждаются жизнью? Забавно, что страдают и обвиняются во всех грехах люди, которые стоят на грани между добром и злом. Если человек всегда был плохим, но делает хорошее, то он сразу становится добродетелям, а как же с обычными людьми? Их доброту могут и забыть, ведь от них другого не ожидают. Чарли, ты когда-нибудь говорил спасибо не по программе, а от всего сердца? Не для галочки, что надо поблагодарить, а от того, что чувствуешь: если не поблагодаришь его сейчас, то весь мир взорвётся? У меня такое было. Знаешь, когда? – француз всё сильнее опирался на перила, буквально руками вцепился, — Мне было десять лет, я ехал на велосипеде и упал в обрыв, сломав ногу. Мой отец ещё отвёз меня тогда в больницу и не стал ругать, в тот момент я и испытал это чувство благодарности. А потом до меня дошло, — он начал смеяться, — Что это была не благодарность. Я просто так сильно перепугался, что начал его благодарить, потому что он не стал кричать на меня или бить. Так странно? Ты добился, чего хотел, Чарли. Я поплясал достаточно под твою дудочку? – Марсель наклонился вниз, засмеявшись, — Это так тупо, да? Я говорю с машиной, да ещё и делюсь детскими проблемами. На что надеюсь? Когда начну хоть немного взрослеть? А сколько пафоса я нагнал в своих словах, словно роль в театре.

Жёлтые листья на земле окончательно утоптались в грязь и размазались по мосту.

— Ты всё ещё ребёнок, Марсель. И мне очень жаль…

— Если бы это знал мой отец, Чарли, — Марсель опустил голову, перебив меня, — То я был бы счастлив, наверное.

Неожиданно, как мне показалось, нога Марселя соскользнула, и он упал вниз. Холодный ветер подул в моё лицо, и я на секунду не собрался, потерялся в собственных мыслях, пока в плечо мне не ударил Савелий, который пробежал вперёд. Рыжий паренёк встал на перила и рухнул в воду. Следом подбежали остальные ребята.

— Так, стоять, — произнёс Аркадий, схватив Эвелину, — Даже не думай туда подходить. Чарли, помоги её держать!

— Отпустите меня, — кричала Лина, когда я стал держать её за руки, — Как это вышло?!

— Я не знаю, мы говорили. Он просто повис на нём своим телом и не удержался.

— Чарли! Почему ты стоял!?

— А ну! – крикнул Аркаша, перебивая свою подругу, — Живо все стихли! Всё? Сейчас мы спустимся вниз, к берегу. Понятно?

Мы так и поступили: медленно и спокойно спустились вниз, придерживая за руки Эвелину. На берегу уже лежали Савелий и кашляющий Марсель. Француз отбросил свою промокшую конструкцию на голове, отхаркивая воду изо рта. Белая тушь стекала по его загорелым щекам, а все блёстки пропали окончательно. Рыжий спаситель встал, чтобы протянуть руку пострадавшему, но тот отказывался к себе кого-либо подпускать, включая Эвелину, которая немного даже возмутилась этим поведением, не показывая своего недовольства напрямую. По лицу Виты я уже давно понял, что она устала от того, что происходило в нашей компании. Пока Марсель и дальше выплёвывал воду, нас растолкал Виктор, начав допрос:

— Что случилось? – он присел до уровня стоящего на коленях Марселя.

— Всё, — француз сильно кашлял, — Случайность. Я в порядке.

— Я вижу, — произнёс Виктор, — Сними верх, а я тебе отдам пальто. Не хотелось бы, чтобы дело закончилось воспалением твоих лёгких, — мы все удивлённо взглянули на сопровождающего нас мужчину, — Савелию—то ничего не будет, его и измором не взять, да, Сав? – рыжий парень задорно кивнул головой, — Конечно, ребята, вы нечто: то Аркадий СЛУЧАЙНО выпадет с окна, то ты, Марсель, СЛУЧАЙНО в воду рухнешь. Повезло, что не разбился. Но Госпожа Случайность явно не на вашей стороне.

— С-спасибо, но не надо…

Виктор снял пальто и накинул на Марселя, поправив своей дрожащей худой рукой его волосы. Темноволосый парень смотрел взрослому мужчине в глаза, сдерживая накатывающиеся слёзы и прикусывая губы. Интересно, что сейчас в их головах. Это молчание и ловля взгляда были не столь долгими, но, мне кажется, что за этот момент они хоть и не могли прочесть мысли друг друга, но уж точно почувствовали что-то общее, отчего хотелось довериться. Виктор похлопал ласково по плечу Марселя, а затем поднял его, взяв за руку. Гул детей стих за нашими спинами, все решили поглазеть на происходящее.

— Ребята, — начал говорить Виктор, — Оставьте нас тут, мы потом подойдём. И прошу, без приключений. Аркадий, — он резко посмотрел на него, — Ты за старшего, если я не досчитаюсь живых голов, то ты будешь отвечать своей.

— Хорошо, Виктор Сергеевич.

— Я тож буду помогать, дядь Витя, — усмешливо произнёс Савелий.

— Если придумаешь способ, как заткнуть Савелия, то я лично научу тебя водить, — сказал Виктор, обращаясь к Аркаше, из-за чего тот засмеялся.

Когда все ребята ушли, то мне было позволено остаться в качестве свидетеля происходящего, видимо, воспитательный момент. Марсель весь дрожал, натянув пальто Виктора. К сожалению, я подметил, что мой хозяин начал мёрзнуть, хотя он пытался это скрыть, приняв закрытую позу и присев рядом с Марселем на лавку. Я стоял рядом, наблюдая как очередная капля с чёлки француза стекала по его лицу. Виктор положил свою правую руку на его плечо, немного поглаживая, завёл тему, подключив в обсуждение меня.

— Чарли, что у вас произошло?

— Во время моей с ним беседы он случайно выпал.

— Случайно? – переспросил Виктор, подчёркивая собственные сомнения интонацией, — Марсель, это произошло случайно?

— Воздух так сильно ударил мне в лицо, — дрожащим голосом начал говорить француз, — Падать не так уже и страшно, — далее Виктор молчал, прожигая взглядом мальчика, — Забавно. Утопление не так душит сильно, как сама жизнь. В момент падения я почувствовал себя свободным, что я управляю ситуацией. Когда вода меня «топила», то я понял, что такое жизнь. Это же страдания, Вы согласны, Виктор Сергеевич?

— Нет, — сухо произнёс мой хозяин, — И не знал, что тебя сдувает, как пёрышко, — прищурил глаза.

— Почему Вы не согласны со мной? – Марсель сделал вид, что не слышал последних слов, почему?

— Жизнь – это путь к счастью. Чем больше ты играешь по правилам этой игры, тем выше шанс, что станешь счастливым. Только правила этой игры никому неизвестны. Но весь смысл, — Виктор словил депрессивное состояние Марселя и буквально говорил на его языке, — В жизни, чтобы прожить её максимально счастливо, хоть это и невозможно, но надо сделать вид, что всё реально, понимаешь? Твои страдания – это серая палитра на картине, которую в дальнейшем ты можешь окрасить яркими красками. Они будут намного контрастнее на таком холсте среди блеклых цветов, понимаешь, Марсель?

— Понимаю, наверное, — француз смотрел вниз, не обращая внимания на взгляд Виктора, — Но как выдержать эту чёрную полосу? Ради чего?

— Ради себя. В конце концов только ты и диктуешь правила этой игры.

Марсель молчаливо кивнул и встал, чтобы пройти куда-то вперёд, но притормозил, потому что рука Виктора схватила его. Молодой паренёк посмотрел на взрослого мужчину с двойным удивлением. Между ними была какая-то нить, которую я не мог разглядеть, но для них она была явной. Возможно, что Виктор чувствовал какую-то ответственность за Марселя, а может видел в нём себя. Или всё сразу? Так бы эта тишина и провисела дольше, если б француз резко не дёрнулся, сев на лавку и натянув пальто, которое закрыло его профиль полностью. Виктор взглянул на поведение ребёнка, а затем спросил:

— Что это было?

— Что? – тихо проговорил Марсель, высунув голову из-под пальто.

— Ты от кого спрятался-то? Я не слепой.

— Ветер подул, — далее французу не дали договорить.

— В уши мне не дуй, — сказал твёрдо и уверенно Виктор, но потом смягчил тон, — Ветер сегодня твой враг. У тебя сейчас два варианта: либо ты мне говоришь, либо мы и дальше тебя будем вылавливать из рек, петель и остальных прекрасных способов выйти из этой жизни. Решай.

Марсель встал и побежал в сторону, куда уходили ребята, а Виктор пожал плечами, посмотрев на меня. В моей голове весел какой-то вопрос, который я никак не мог решиться задать, даже сформулировать. Мой хозяин встал, да и направился в ту же сторону, я соответственно не отставал. Во время этого небольшого пути я выяснил, что Виктор отложил свою книжку сразу же, когда мы прошли мимо него, в сторону моста. Интересно получается.

Когда мы догнали компанию, то Виктор снова занял сидячую и выжидающую позицию с книгой, а я же подошёл к ребятам, которые окружили Марселя с расспросами об его самочувствии, а тот натягивал лицемерную улыбку и постоянно осматривался.

— Я думал, что всё, — начал Савелий, — Мне некого будет ненавидеть.

— Савелий хотел сказать, — его перебил Аркадий, — Что мы все очень испугались и просим тебя быть аккуратнее, чтобы следующего раза такого не повторилось, хорошо? – на этот вопрос Марсель кивнул.

— Я так перепугалась, — Эвелина повисла на руке француза, вызывая в его глазах немой вопрос, который он не стал задавать, поэтому она продолжала, — А если бы ты утонул, — Марсель невольно улыбнулся сильнее, — Что бы мы делали?

— Не повторится больше такого, ребята, — заявил француз, а со стороны мы услышали смех.

Среди толпы стояли двое мальчиков возраста Марселя, они очень заинтересовано смотрели в свой телефон, а потом на нашего пострадавшего. Савелий скорчил возмущённую рожу и с пренебрежением посмотрел в сторону молодых людей, а Марсель же не оборачивался. Рыжий разбойник крикнул, вытащив руки из карманов:

— Э, какие-то проблемы?

— У нас? – переспросил со смехом в голосе светло-русый парень, убрав телефон в свой карман.

— Ага, вы чо орёте?! – теперь на нас поглядывают дети, а некоторых прячут их мамочки, отходя подальше.

Савелий подошёл вперёд, а мы шагнули следом за ним. Когда наконец-то светло-русый парень, одетый в костюм какого-то аниме-героя, был с нами наравне, то я заметил, каким высоким был наш рыжий друг. Друг анимешника был позади, не решаясь вступать в конфликт, но такого нельзя было сказать о Савелии:

— Покажи, — наш рыжий приятель скорчил злую улыбку, подняв подбородок — Над чем вы там смеялись со своим дружком, я тоже хочу.

— Перехочешь.

— Чего ты вякнул? – Савелий толкнул его рукой в плечо.

— Эй, лягушатник, а может ты с нами будешь говорить, а не твой дерзкий, — далее послышалась нецензурная лексика, которая явно тронула душу Савелий, что тот хотел тронуть лицо противника, но его остановила рука Марселя, который двинулся вперёд.

— Хочешь поговорить со мной? – француз смотрел исподлобья.

— Какой ты смелый на публику. Кстати, падал ты красиво, мне понравилось, я бы хотел, чтобы ты повторил, стукачок.

Марсель вышел вперёд и что-то шепнул на ухо светло-русому парню, который в ответ посмеялся и сказал:

— Не, давай тут поговорим, подстрекатель. Может мне напомнить, как ты нас слил всех? – после этого вопроса Марсель улыбнулся и начал говорить, видимо, пришёл в себя.

— Я не виноват, что у тебя друзья как крысы канализационные, судя по всему, одни помою притягивают другие.

— Вот как ты заговорил за пределами школы, по морде давно не получал, горбоносый?

— А ты попробуй меня ударить первым, и тогда «давно» не будет. А то удары у тебя слабенькие.

— Ты вот этих деток на такие уловки бери, а не меня, — начал оппонент француза, — Я знаю, что ты потом первый придёшь писать жалобу в школу, чтобы меня отчислили. Иди ты, — опять пошла приятная только ушам Савелия лексика.

Марсель замахнулся и толкнул правой рукой и со всей силы своего, видимо, одноклассника. Друг этого же неприятеля удивлённо посмотрел на нас всех и сделал пару шагов назад. Марсель снова толкнул светло-русого паренька, а тот наконец-то пришёл в себя от удивления и взял за ворот француза, а тот выдавливал лыбу, именно это слово вертелось у меня в голове при виде лица Марселя в такие моменты. Француз ударил кулаком в бок, из-за этого его воротник перестали держать. Марсель сделал шаг вперёд и, не дождавшись, пока противник оправиться, схватил рукой за волосы и наклонил немного вниз, а затем коленом ударил в живот. Вся наша компания смотрела с удивлением, а Савелия такая картина явно начинала забавлять. Когда неприятель Марселя привстал, то хотел ударить в ответ кулаком француза, но тот схватил его руку и быстрыми движениями стал её выворачивать, пока не послышался хруст, после которого в голову Марселя полетел камень друга противника. По лбу потекла кровь, а наш приятель полез в карман светловолосого косплеера и выкрал телефон, пока вокруг нас собрались ребята постарше, чтобы их разнять. Марсель напоказ схватился за голову и утрировано стал вздыхать, направившись подальше от места событий. Противника же француза держали и пытались успокоить, остановить от продолжения битвы. Я подбежал быстро к Марселю, пока ребята направились к Виктору, который сидел в наушниках, читая книгу и ничего не замечая. Не знал, что Виктор из-за молчания Марселя чисто из принципа не станет за ним присматривать.

Я застал своего темноволосого члена команды за манипуляциями в чужом телефоне. Он улыбался и немного посмеивался даже вслух, пока я специально не кашлянул, чтобы обратить на себя внимание:

— О, Чарли, я уж испугался.

— Что ты делаешь? – спросил я.

— Здорового я его уделал, да?

— Или ты отвечаешь на мой вопрос, — решил взять пример с Виктора, — Или я забираю телефон силой.

Марсель подозвал меня поближе к себе жестом пальца и дал мне телефон. На экране я увидел беседу класса и сообщения от владельца устройства с прикреплённой видеозаписью. Это видео было снято снизу перед тем, как упал Марсель. В сообщении было написано: «Посмотрите на лягушатника, который решил искупаться. Природа зовёт, как говорится». Я удивлённо поднял глаза на Марселя, ожидая объяснений.

— Он снимал парк на видео кому-то, но потом увидел меня и начал съёмку моста. Я начало видео обрезал и отправил в беседу от его имени.

— Я же правильно понял, что это подстава? Хочешь обвинить его в травле?

— В этой беседе есть учительница, мне даже делать ничего не придётся, — произнёс Марсель, разбив телефон об асфальт и убрав обломки в карман пальто.

Посмотрев на площадку и поняв, что его противник пропал, француз побежал вперёд и кинул остатки телефона в речку. В мою сторону шли ребята с расспросами, но я не понимал: что мне вообще говорить? Наши друзья начали допрос, а я просто смотрел вдаль, думая о том, почему им не спросить самого Марселя.

Наконец-то подошёл и Виктор, мой спаситель, который переманил внимание детей на себя. Рядом же с ним стоял Марсель, сдерживающий улыбку. Немного ему нужно для счастья. Между ребятами завелись активные разговоры, в которые я не хотел вникать, поэтому сел на лавку, через время ко мне присоединился старший Ленский.

— Виктор, а Вы разве не заметили драки?

— Заметил, — без лишних эмоций произнёс светловолосый мужчина.

— А почему не вмешались?

— Так, — Виктор повернул голову в мою сторону, — Не понимаешь?

— Раз спрашиваю, значит не понимаю.

— Ладно. Как ты себе это видишь? – мой хозяин приподнял бровь и продолжил, — Его назвали стукачом, я это чётко услышал, и тут какой-то дядя, его знакомый, будет угрожать детям и разбираться с этими малолетками. После такого Марселя бы засмеяли ещё сильнее, а тут он сам поставил их на место, в чём я и не сомневался. Даже если б ситуация стала выходить из-под контроля, то там было это рыжее шило в одном месте, которое бы не дало избить Марселя, да и вообще кого-либо из компании.

— Да, Вы правы.

— Ещё б я не был прав, Чарли. Я живу в этом мире побольше тебя, — он прищурил взгляд и добавил, — Только попробуй шутить по этому поводу.

— Я и не думал шутить, — это была ложь.

— Ага, конечно, — Виктор улыбнулся, — Если ты берёшь хозяина в качестве эталона поведения, то сто процентов даю, что какая-нибудь тупая шутка прокрутилась в твоей голове, способная разрушать столь душевную атмосферу, в которую я не хочу погружаться, — он открыл книгу и добавил, — Составь компанию ребятам лучше, а то душно становится, — улыбнулся.

Я снова наблюдал эту картину: куча детей, которые беззаботно бегают по территории парка, катаясь на аттракционах, а в самом краю происходящего одинокий француз, нацепивший чужое пальто и трогающую свой израненный лоб. Люди словно забыли, что случилось, хотя до этого каждый хотел сунуть нос, навострить уши. Лицо Марселя ничего не выражало, он просто смотрел вдаль, а ветер обдавал его лицо, лохмача причёску. Я подошёл к нему, думая о том, как начать разговор, и нужен ли он вообще.

— Чарли, — сказал Марсель, — Они так бегали вокруг меня, но как только я начал улыбаться и сказал, что всё хорошо, — он посмотрел наверх колеса обозрения, где сидели Вита и Лина, — Сразу стал второстепенным.

— Может тебе перестать улыбаться?

— Никому не нужны нытики, — сухо сказал француз.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что у меня весят дома зеркала, Чарльз.

— Ты слишком грузишь себя, — в диалог влез Савелий из-за наших спин, который в руках держал сладкую вату, — Ты придумываешь очень много лишнего для этой жизни. Перестань говорить так, будто ты герой какой—то истории, — и тут я вспомнил старые речи Савы о наполеонах, ну-ну, судить других проще, — Да и харе за других придумывать, кто и что там видит и считает. Есть такая штука, которая называется диалог. Говорят, что помогает разобраться с вопросами.

— Ты какого чёрта нас подслушиваешь? – в голосе Марселя послышался нервный смешок.

— А ты ещё громче трепись, какой ты несчастный и как все тебя не понимают. Тебя оставили одного, потому что ты закрылся сейчас сам. Откуда нам знать, что ты хочешь разговора, если ты включил режим «не беспокоить»? У нас тут нет экстрасенсов, алло.

— «Если окружающие тебя не слышат, то начни говорить», так что ли? – Марсель повторил те слова, которые ему говорил Виктор.

— Да, а как ещё нам понять, чего ты там себе навыдумывал, а? Вот смотри, братка, — присел между нами, — Что если ты из-за стресса хочешь просто посидеть, переварить это, а мы начнём лезть? Показываешь ты именно этот мотив действа всего. А кто ж знал, что у тебя там двойное дно, что мы должны якобы, — посмеялся, — обязаны тебя расспрашивать? Много честь, Марс. Тебе все готовы помочь. Чёрт с ним, даже я готов впрячься, ты уже наш, как говорится. Своих не бросают и всё такое. По-человечески пойми, у нас свои проблемы и своя жизнь, мы друзья все и успеем помочь друг другу всегда, но искать двойное дно. Зачем? Это проверки на доверие что ли? У меня был такой друг, короче, — далее Рыжика перебил Лягушатник.

— Друзья? – нервный смешок, — Простите меня за всё прошлое, настоящее и будущее.

— Не понял, — Савелий дал подзатыльник темноволосой башке, — ты что-то сделать собрался? Слушай, давай ты просто не будешь ничего делать, тогда и извиняться не придётся, улавливаешь взаимосвязь?

— Хах, — темноволосый парень грустно улыбнулся, — Я просто извинился, не драматизируй.

— Ну не знаю, не знаю, — рыжик ударил дружелюбно в плечо Марселя, — Одному чёрту известно, что скрывает твоя тёмная башка. Очень ты любишь слова такие подбирать необычные. Пойдём в тир сыграем лучше – победителю достанется исполнение любого желания. Не трусь, пока девочки развлекаются.

— Представляю твой громкий злой крик, когда будешь мне открыто продувать.

— А с чего ты взял, что твоим противником будет именно он? – крикнул задорно Аркадий, который ранее сидел с Виктором и что-то обсуждал, как я подметил.

Марсель улыбнулся подобно чертёнку и направился в тир следом за нашим Шерлоком. Нам пришлось немного простоять в очереди, но оно того стоило. Мальчики подошли к своим ружьям и начали целиться, улавливая пересечение двух линий прицела. Рука француза дрожала, а Кошко стоял прямо и уверенно. Выстрел за выстрелом, и как итог: Аркаша выбил 16 мишеней из 20, а Марсель – 11. Светловолосый победитель улыбнулся в свои прямые и белые зубы:

— Кто-то проиграл мне желание, — Кошко даже усмехнулся, — Я хочу задать всего лишь один вопрос.

— Какой? – недовольно спросил Марсель.

— А ты ответишь?

— Я? – переспросил с улыбкой француз, — А я разве согласился на условия? Я выслушал, пошутил и пошёл играть, но не соглашался.

— Это же нечестно, — улыбка с лица светловолосого паренька спала, — Я всего лишь вопрос хотел спросить.

— Секреты любят тишину, Аркадий Кошко. И на будущее, — Марсель подошёл ближе и улыбнулся ещё сильнее, — Не требуй обещаний с тех, кто их не давал.

— Какой ты мерзкий всё-таки и подлый человек, — вмешался Савелий, — Поэтому ты и один.

— Пусть так, — ответил француз, пожав плечами.

Аркаша цокнул и закатил глаза, а затем одёрнул Савелия, и они молча ушли. Но рыжеволосый парень ещё поглядывал на нас из-за спины, наверное, хотел остаться с нами, обсудить что-то. Так, это уже я начал додумывать за других.

Как только ребята исчезли из нашего поля зрения, улыбка на лице Марселя пропала, заменившись на почти безразличную физиономию. Наверное, мы так бы и простояли в этой неловкой тишине, если б французу с фамилией Моро не позвонили. Как оказалось, это был его отец, Шарль, который должен был забрать ребёнка домой по каким-то срочным делам. Я вызвался Марселя проводить, а он начал отпираться, но потом дал согласие даже с улыбкой, но она была какая-то грустная.

Каким же сильным было моё удивление, когда мы дошли до машины. Тонированные окна, я вспомнил эту машину, её марку, эти окошки. Так вот, кто являлся водителем загадочного автомобиля, который парковался недалеко от нас, который почти сбил Марселя. Француз перед прощанием посмотрел на меня, прищурив взгляд, будто бы пытался оценить мою реакцию, которая была нулевой снаружи. Затем он подошёл и отдал пальто Виктора, хлопнув по этой одежде ладонью, и побежал к авто. Я остался стоять у дороги, забыв обо всём, пока Ленский не окликнул, что нам пора домой, ведь Эвелина и он сам замёрзли. Пока мы шли домой, я пытался понять, что делать с этой информацией дальше, но на ум ничего не приходило. Виктор отдал своё пальто дочери, я уже жду болезни хозяина, надеюсь, что это не будет воспаление лёгких.

Наконец-то мы пришли домой, где нас ожидал Варфоломей в вычурном костюме чёрта и Идалия, которая не стала наряжаться, да и вообще чувствовала себя она явно не очень, если опираться на её внешний вид: бледно-зелёная, с синяками под глазами, лежащая на диване. Девочка решила повесить куртку отца, а затем залезла рукой в два кармана. Она достала свои ключи с брелком и какой-то свёрток бумаги, удивлённо посмотрела на него, развернула и прочла. Далее Эвелина побежала вверх по лестнице в свою комнату, просматривая что-то на своём телефоне, как она ещё не упала.

Через время я услышал, как что-то сверху упало, но никто не придал этому значение, потому что обильные разговоры мешали что-либо расслышать. Поднявшись и открыв комнату Лины, я был шокировал: её вещи со стола валялись на полу. В углу комнаты сидела Лина, обхватившая свои колени. Я сделал шаг вперёд, но она резко встала и кинула в меня тетрадью и свёрток, а затем выставила за дверь с фразой:

— Проваливай! – на её глазах были слёзы.

Я ничего не понял. Решил развернуть смятый листок бумаги. Это было послание, написанное аккуратным и буквально каллиграфическим почерком: «Чарли, убеди всех не рассказывать о скором пополнении, я знаю, что ты в курсе. Если она сейчас это узнает, то беды не миновать». Ну, ты не ошибся, Марсель.