Утренние лучи солнца проникали сквозь толстое стекло и шторы, оставляя красивый узор теней на лице Марселя. А мальчишка крепко спал, обнимая подушку Виктора с огромной силой. Мне даже показалось, что он прирос к ней. Я же начал свой день с прочтения очередной книги из библиотеки своего хозяина, в то время ко мне и прямо на коленки присоединился мой пушистый и вечно мурлыкающий друг. Неожиданно, глаз француза приоткрылся, а потом медленно закрылся обратно из-за яркого света. Я же взглянул на него, и на моём лице появилась какая-то неловкая улыбка.

Время будто остановилось, хоть и стрелки часов продолжали стучать. Виктор хотел отправить уже Эвелину в школу, но у неё была температура, а вот Марселя он даже будить по какой-то причине не стал, и сам не спешил на работу. Маленькие песчинки пыли кружились в своём вальсе, освещённые светом из окошка. Сколько бы я не вычищал этот дом, а он всё такой же пыльный. В какой-то момент мне показалось, что Марсель полностью слился с декором комнаты, только лёгкое приподнимание его груди напоминало мне, что в нём вообще-то течёт жизнь. Он открыл свои карие глаза, которые всей силой пытались поглотить свет солнца. Француз присел и потянулся, поправляя руками взлохмаченные и немного вьющиеся волосы. Он задумчиво глянул на меня, а затем заговорил, потирая глаза:

— Доброе утро, Чарли, — хрипотца.

— И тебе.

Марсель приоткрыл рот, чтобы что-то ещё сказать или спросить, но заметил Идалию, которая выходила из кухни, и явно направлялась к нам. Француз на секунду закатил глаза, а затем с натянутой улыбкой посмотрел в сторону мамы Эвелины:

— Доброе утро.

— О, — она улыбнулась приятно в ответ, — Доброе утро, мальчишки.

— Какой ужас, — тихо слышалось сквозь зубы Марселя, который сразу же сделал голос громче, — Хорошо спалось?

— Да, Марси, — Идалия подошла ближе и села на мягкую ручку моего кресла, — Ты сам как себя чувствуешь?

— Чудесно, а почему меня никто не разбудил?

— Виктор настоял на этом, — она немного отвела взгляд и затем продолжила, — Ничего же страшного? Вроде, ты не часто там бываешь, поэтому для тебя это не проблема.

— Всё нормально, — Марсель произнёс это, как только заметил паузу, чтобы Идалия не смогла продолжить эту тему, но…

— Хорошо. Скажи мне, дружок, что у тебя вообще происходит? Просто… — Идалия не смогла договорить, потому что её снова перебил на паузе Марсель.

— Я могу подняться в ванну? Я только проснулся, и как бы… ну, понимаете?

Идалия немного смутилась и кивнула, а француз же нацепил на ноги тапочки и направился в своём направлении, прямиком в ванную комнату. Я оглядел с ног до головы свою собеседница: тёмно-фиолетовый пеньюар, распущенные и немного волнистые тёмные волосы, длинные и красивые ноги. Я снова услышал её голос, далеко не нежный, но и не грубый, в нём было много уверенных ноток, в отличии от её речи в целом.

— Чарли, а у тебя всё нормально?

— Конечно, Идалия, а у Вас? – чисто из вежливости спросил я, и разговор бы продолжился, но кто-то позвонил в дверь.

Она удивлённо посмотрела на меня, а я на неё. Женщина встала, поправив свой наряд и волосы, и направилась к входной двери. Я же продолжал сидеть и гладить своего кота, пока не услышал до боли знакомый и бодрый мужской голос молодого юноши:

— О, здравствуйте, Идалия! А глава Ленских на месте?

— Да, но он сейчас занят, а Вы кто?

— Точно, Вы же не знакомы со мной. Меня зовут Антон Евгеньевич Новожилов, я занимаюсь робототехникой, говоря на простом языке. Я создатель вашего робота, которого вы все называете Чарли.

— Похоже, день сегодня очень интересный, — подметила Идалия.

— Я зайду? – он сделал паузу и продолжил весёлой интонацией. — Или мне тут стоять?

Идалия пустила нашего гостя внутрь, а он сразу последовал в комнату, где сидел я. Антон стоял передо мной в клетчатых штанах и чёрном свитере, держа в руках свою белую куртку. Он заулыбался во все зубы и смотрел на меня, а в это время подошёл и Марсель, который осматривал гостя с огромным недоумеваем в глазах, приподняв брови. Русоволосый юноша решил осведомить и Марселя:

— Привет, Марсель. Я создатель этого удивительного робота. Идалия, — он повернулся в сторону женщины, стоящей в пеньюаре. — Вы не могли бы меня оставить наедине с ними, приготовив нам чаю? – он продолжал выдавливать диснеевскую улыбку, пока Идалия не оставила нас троих, а потом его лицо стало серьёзнее, и мой создатель продолжил грубой интонацией. — Что у вас, чёрт меня дери, происходит, а?!

— Воу, — Марсель встал передо мной, — А можно помягче?

— Ладно, спокойнее. Я же не злюсь, всё хорошо.

— Ага, я заметил, — грубо произнёс француз.

— Всё, прекрати это давление, — Антон отодвинул его и посмотрел на меня. — А ты чего? Я тебя чинить сегодня буду, а также Виктора подлатаю. А вы мне расскажите, что происходит? Я и про ваши приключения с нелегальным роботом знаю. Марсель, — мой создатель пристально стал смотреть на него. — Ничего рассказать не хочешь?

— Подождите. Вы появляетесь так резко, как снег на голову, и хотите ответы на все вопросы? Можно дать шанс, чтобы я въехал?

— Да, всё так, как снег на голову, — кивнул. — В этом и смысл: не дать въехать. Я мог бы вызвать и полицию, но не стал, потому что мне хотелось бы разобраться самому в этой мутной истории.

Неожиданно для нас раздался крик и шумный спуск с лестницы Эвелины, которая держала в руках своё зеркало. Она настолько увлеклась горем, что не обратила внимание на нашего гостя и начала сыпать вопросами:

— Что мне делать? Я разбила зеркало, пока смотрелась в него. И я взглянула туда. Всё? Я теперь умру молодой? Блин, — она начала показывать нам его, — Смотрите! Оно разбилось ровно на две части, — Марсель же смотрел на Лину, сдерживая испанский стыд, который просачивался через покрасневшие щёки, а она продолжала, достав телефон, — Эзотерики считают, что, посмотрев в зеркальные осколки, человек теряет свою жизненную силу, его энергетика раскалывается на части. В жизни начинают происходить неприятные вещи…

— Лин, — Марсель перебил Эву, положив свою руку ей на плечо, — Хуже уже не будет, ты же со мной встречаешься.

— Ты не понимаешь! Теперь злые сущности и черти придут по наши души.

— Я уже здесь был и до зеркала, пожалуйста, успокойся, — после его слов Эвелина начала нервно смеяться, из-за чего вмешался Антон.

— Разбей эту половину зеркала, там, наверное, есть перегородка. Лишишься одной стороны зеркала, но будет вторая.

— Хорошо, но я уже проклята на семь лет, — Эвелина посмотрела на Марселя, а затем ахнув добавила, — Сейчас прочитаю ведьмовские заклятия, а потом молотком Савелия разобью сторону эту.

— Молоток Савелия? – переспросил Марсель, усмехнувшись.

— Да, а разве ты удивлён?

— Нет, иди. Иди с Богом, Лин.

Девчушка с приподнятым настроением и блеском в глазах побежала снова наверх, оставив нас в недоумении. Антон потёр глаза и улыбнулся, прошептав: «Возможно, что там нет этой перегородки». Послышался крик и истеричный смех, после которого спустилась Эвелина. Она рассказала нам, что весь дом теперь полон чертей, а она проклята на четырнадцать лет, потому что второе зеркало тоже разбито из-за отсутствия перегородки между ними. Марсель погладил девчушку по голове, а Антон начал что-то петь:

— Эндель-Мендель-Гендель-Ду. Хорошо у нас в аду!

— Такие шутки поняла бы моя прабабушка, — сказал Виктор, присоединившись в эпицентр ворот ада, который открыла Эвелина.

— Здравствуй, Виктор, можем отойти потом, как я тут разберусь? У меня есть к тебе выгодное предложение.

— Хватит из меня делать киборга, — возмущённо произнёс мой хозяин, поправив свои светлые волосы роботизированной рукой.

— Значит ты согласен. А сейчас я попрошу удалиться, кроме этих двоих, — после произнесённых Антоном слов и без лишних вопросов мы снова остались наедине с моим создателем, — Что вы делали с этим роботом?

— Мы? Все вопросы к моему отцу, я ничего не делал, — заявил раздражённо Марсель, упав намеренно на кровать.

— Ребята, вы же понимаете, что я обо всём знаю, потому что получаю записи Чарли? И я бы с радостью многое рассказал Виктору, вам всем, но я не имею право. Это будет нарушение протокола, но скажу одно: будьте внимательнее. А ты, Марсель, я надеюсь на твою человечность, — потом Антон взглянул на меня с мягкой улыбкой и достал свою сумку, — А ты сейчас на время отключишься, чтобы потом взглянуть на мир другими глазами.

Где-то через два часа я очнулся и наконец-то увидел цвета двумя глазами, а ещё запахи, я отчётливо чувствовал каждую нотку парфюма, листа бумаги и порошка стиранной одежды. Рядом со мной сидел Марсель, запах которого я не мог уловить. Он смотрел мне пристально в глаза и спросил:

— Можешь мне помочь?

— С чем?

— Смотри, — его взгляд был очень серьёзный, а голос тихий. — Виктор сейчас уехал с Антоном в клинику что-то делать, они сказали, что это до позднего вечера. Эвелина лежит с температурой в комнате и разбитым зеркалом, составляя завещание. А Идалия с кем-то договаривалась о встрече. Пошли ко мне домой, прошу. Шарль пока что не дома, нам нужно попасть туда раньше и затаиться, я уверен, что она пойдёт к нему. Ты со мной?

— Мы теперь команда? – спросил с усмешкой я.

— Братья. Так что? – Марсель глядел с печалью, — Соглашайся. Мы на одной стороне, верь мне.

— Ты самый двуличный, хитрый и корыстный человек, провоцирующий других на конфликты и стычки. Марсель, ты постоянно не договариваешь, а ещё любишь искажать действительность, — я говорил это, пока Марсель грыз кожу пальцев, — Но только сейчас я вижу в тебе это искреннее рвение сделать лучше. Одевайся теплее и пошли.

— Чарли, тостер мой, я тебя обожаю, — он подскочил к вешалке.

Я же встал и медленно направился к нему, ожидая подвоха: вышла Идалия, которая прожигала нас глазами с ног до головы. От неё уже пахло пудрой, которой она пыталась выровнять тон лица. Сразу же у преданной жены Виктора возник вопрос:

— А куда вы собрались?

— О, Идалия, — Марсель улыбнулся и начал говорить, не давая вставить мне и слова, — А вы какие конфеты любите?

— Что? – она произнесла это удивлённой интонацией.

— Мы не будем раскрывать все карты, но у тебя же скоро день рождения. Скажи нам хотя бы конфеты свои любимые, не хотелось бы по всем пунктам пролететь. А ещё, — в его голосе слышалась наигранная нотка счастья. — Лине же нравится чёрный чай? Я ей тогда его куплю, чтобы побыстрее вылечилась.

— Я люблю мармелад и зефир. Если меня не будет дома, но что-то потребуется, то пишите на телефон, я отвечу смс-кой.

— Всего доброго, — с радостью в голосе сказал Марсель, схватив меня за руку и покинув дом, за дверью его лицо приняло снова серьёзный вид, — Как же она меня бесит.

— Почему?

— Ну, — мы продолжали разговор, ускоряя шаг и сокращая дистанцию к дому Марселя, — Эта женщина делает вид, что всё знает, пытаясь передать эти знания другим. Я ненавижу, когда меня пытаются чему-то научить.

— Но Виктор же тоже когда-то раздавал тебе советы.

— Нет, Чарли, это другое. Он советует, а она учит. Это совершенно разные вещи. Советуют умные личности, а учат помотанные жизнью люди, — в его голосе перестали звучать какие-либо эмоции, — Я уважаю Виктора Сергеевича, причём очень сильно, но его дорогую и любимую жену я терпеть не могу.

— Не хочешь, чтобы она стала твоей мамочкой?

— Чарли, блин, нашёл место для шуток. Я с тобой серьёзно сейчас разговариваю.

— Извини, Марсель, но под тебя очень сложно адаптироваться: тебе то хорошо, то плохо. Я не успеваю улавливать твои покачивания из стороны в сторону: ты то за нас, то против, — мой голос звучал серьёзно, — Да и не думаю я, что дело только в том, что она учит всех.

— Хорошо, на такие мысли есть причины. Ладно, — он снова вернулся к теме, — О чём мы с тобой говорили? Верно, о моей ненависти к Идалии, которой края нет, — вернулся к теме, чтобы её сразу перевести, — Кто такой Антон Евгеньевич?

— Конный спорт тебе бы подошёл. Так скакать по темам. Это мой создатель, — Марсель закатил глаза, и я понял, что надо ответить подробнее, — Он, вроде, хороший знакомый Виктора, у которого с ним много совместной работы. Очень позитивный, но и с тяжёлым характером молодой юноша, любящий свою работу больше всего. Он получает все мои записи, обо всём знает, но не может никак вмешаться из-за протокола. Знак зодиака назвать не смогу, извини.

— Хорош меня подкалывать, — стукнул слегка кулаком в плечо, — Ясно, он, скорее всего, даже понимает, что тут происходит. Я прав?

— Да, так и есть.

— Ладно, не переживай, Чарли.

— Я не переживаю.

— Ага, — с сарказмом произнёс Марсель, — Просто выдохни, если что. Я с вами, точнее я сам за себя, но у нас теперь одна цель.

— Ты всё превращаешь в игру? Какие цели?

— Игры всегда интереснее жизни.

— Ой, — я прикрыл уши руками, — Только не начинай.

Дальше мы шли молча, обходя лужи. Погода на улице не предвещала ничего хорошего, а когда мы добрались до дома Моро, то мне вовсе «поплохело» из-за этой атмосферы. Послышались мелкие капли дождя, и мы быстро забежали внутрь. Марсель почистил мне и себе обувь, а затем пригласил пройтись по дому. Снова я вижу эти пустые комнаты и давящие стены, от которых становилось только хуже и неприятнее. Блеклый свет почти не освещал комнаты, тем более все окна были закрыты тёмными шторами. Марсель нервно цокнул, посмотрев на меня:

— Они уже до этого договорились о встрече, — француз указал рукой в сторону кухни, —Там вино красное лежит с чёртовым клубничным зефиром. Что делать будем?

— В плане? – я решил уточнить.

— Рассказывать Виктору Сергеевичу или нет?

— Давай действовать по изначальному плану слежки. Где будем прятаться? Ты же притаиться хотел.

— Ну, — Марсель посмотрел на потолок, — В самых избитых сериалах это делают в шкафу. Чем мы хуже?

— Ничем, — я улыбнулся, а он повёл меня наверх.

Через время мы зашли в спальню Шарля, где возле кровати стоял уже небольшой столик. Марсель стал разбирать вещи в шкафу, чтобы мы могли там усесться. Ещё немного мы обсуждали, какая Идалия падшая женщина, и какой Шарль конченный негодяй. Никогда не видел Марселя таким увлечённым в ненависти к кому-то, наверное, он ощутил всю несправедливость по отношению к Виктору, возможно, что у него и просто такое настроение. А может, что моя шутка про мамочку была прямо в яблочко. Но что отменяет тот факт, что ему в любом случае не всё равно на данный момент? Я оглядел эту строгую и роскошную спальню ещё раз: такое чувство, что она идёт отдельно от всего дома. Пока мы сидели, я много чего узнал. У Шарля нет друзей, он любит смотреть триллеры, пить по праздникам коньяк, заедая его горьким шоколадом.

— Он не был таким уродом раньше, — продолжал Марсель, — После случившегося с мамой он перестал быть собой. Но, может быть, наоборот раскрылся. Я не знаю, — в голосе слышалась грусть, — Я его пытался любить, как ребёнок может любить своего родителя, но это невозможно. Крик за криком, а внутри меня что-то разбивалось. Когда он делал что-то ужасное, я просто садился на пол и начинал себя обнимать холодными руками за плечи. В такие моменты у меня звенело в ушах и темнело в глазах. Знаешь, — он тяжело вздохнул, — Темнеет так, будто я засыпаю. Всё происходящее – это сон, которому нет конца. А я даже сделать с этим ничего не могу, точнее не мог, но теперь игра будет идти по моим планам.

— Почему только сейчас?

— Я думал, что весь мир такой, как он. Я не люблю хвалить людей искренне, поэтому скажу по факту: вы все перевернули меня на сто восемьдесят градусов. Если раньше я видел закат, то теперь вижу и рассвет. Достаточно понятно или слишком по-философски?

— Я тебя понял, Марсель. Нагнал пафоса, как обычно, но я рад, что ты становишься хозяином своей жизни.

Ещё небольшое количество времени я уделил на осмотр комнаты, где моё внимание привлекала больше всего выключенная рамка, при нажатии которой должно появляться изображение. Рука как-то машинально сама к ней потянулась, но меня остановил Марсель, кивая неодобрительно своей головой. Никогда бы и подумать не мог, что теперь мы будем вместе, на одной стороне. А не игра ли это? Можно ли ему доверять? Очень много вопросов, на которые ответы так просто не найти.

Пока я рассуждал – Марсель прибежал с небольшим планшетом на руках. Немного замешкавшись и будто бы самому себе удивляясь, он произнёс: «В доме теперь стоят везде камеры, сам помнишь из-за чего. На планшете видно всё, что происходит в доме, поэтому у нас будут везде глаза. Да и о нашем присутствии узнают не сразу». Оказалось, что записи не транслируют звук, но Марсель уверял меня, что и этого будет достаточно. Мой напарник нервно топал ногой и прикусывал свои сухие губы, оставляя на них окровавленные следы. В какой-то момент его взгляд направился в окно, после чего он дрожащей рукой двумя пальцами показал мне направление в шкаф. Через пару минут мы уже оба ютились в этой «коробке», где Марсель достал из карманов своих чёрных джинс наушники, сунув их в свои уши. Но зачем, если записи не передают звук?

Небольшой пот выступал на его руках: то ли из-за волнения, то ли из-за духоты внутри шкафа. Наконец—то на экране мы увидели мужчину в деловом костюме, Шарля, который вальяжно заходил в дом и раскладывал свои вещи с каким-то небрежным размахом. Он посмотрел на свои часы, опрокинув голову назад. Через пару мгновений кому—то начал звонить, поправляя свои волосы перед зеркалом.

Марсель загрыз ногти, а я услышал тихо играющую музыку из его наушников. В ней были какие-то странные и тревожные мотивы без слов, мелодия будто бы погружала в какое-то ментальное состояние.

В то время на экране мы видели, как Шарль готовился к приходу гостьи. Ожидание не было столь долгим, и интрига не была столь сильной и желанной для нас. Длинные стройные ноги в чёрных сапожках на каблуках оказались на пороге внутри дома. Это была Идалия. Я решил совсем ближе наклониться к планшету и пальцами начал увеличивать изображение. Съёмка была потрясающей, в какой-то момент я смог прочесть по губам: «Это всё должно остаться секретом». Это было произнесено Идалией, которая вешала свою красную куртку в прихожей. Шарль медленно и с улыбкой подошёл к ней. Положив руку на бедро, он направил её на кухню, где уже стояла бутылка вина. Верная жена постоянно оглядывалась, будто что-то подозревая. Идалия села спиной к камере, из-за чего я не видел её лица. Руки скрещены в груди, отодвинутый бокал, нога на ногу – поза Идалии очень сильно отличалась от позиции, которую занял Шарль: ноги раздвинуты, а руки на столе. Он смотрел на неё исподлобья с ехидной улыбкой на лице. В какой-то момент Идалия всё же начала пить бокал за бокалом, становясь более открытой в позах. Шарль кивал на протяжении всего разговора, а затем сказал: «Может на прощание?». Это всё, что я разобрал по его губам. Моро встал и начал массировать плечи чужой невесты, шепча что-то ей в уши. В определённый момент она повернула голову к нему, и их взгляды пересеклись. Она приоткрыла слегка рот, а Шарль воспользовался этим моментом для поцелуя. Следом после этого он приподнял немного пьяную женщину, взяв за руки. Они направлялись наверх.

Марсель положил мне голову на плечо, мне начало казаться, что он или засыпает, или умирает от удушья. Его дыхания было очень тяжёлым, а взгляд затуманенным. Я приподнял голову француза, чтобы взглянуть на его лицо: оно было абсолютно безжизненным и подавленным. Он больше не нервничал, но понятнее от этого не стало. Марсель потёр глаза и снял наушники, посмотрев мне прямо в глаза. Хорошо, что свет планшета как-то вытаскивал нас из этой тёмной пучины шкафа. Мы бы и дальше играли в гляделки, если бы не скрип двери.

Взрослые зашли в комнату, начиная свои взрослые дела. Других слов для описания я не придумал. Марсель слегка приоткрыл дверцу, где мы увидели оголённую ногу Идалии. Я же спихнул своего друга назад.

— Я больше так не могу, — вырывалось из уст женщины.

— Зачем тебе этот неудачник, — голос Шарля звучал самоуверенно, — Я подарю тебе намного больше.

— Что? – послышался смешок, — Пока что это я задариваю тебя подарками, что неприемлемо для женщины.

— Что за предрассудки? Ты же не настолько старая, моя милая. Ты же знаешь, как я тебя люблю

— Настолько, что можешь позволить себе пиршества за мой счёт? – этот вопрос мы услышали через её вздохи.

— Идалия, котёнок, хватит тебе. Ты знаешь, что у меня за ситуация. Щедрого мужа с деньгами, как ты я не имею, — интонация грубая и с хрипотцой, — Но всё же может измениться. Просто отсуди потом у него всё, что можно. Будешь сама себе предоставлена, а затем, — он прервал свою речь, потому что Марсель случайно задел ногой вешалку.

Сердце младшего француза так бешено стучало, что его можно было услышать в соседних домах. Любовники притихли, а Марсель словно начал задыхаться, из-за чего я взял его за рот и отодвинул от дверки поближе к себе. Из щели я увидел, как мужская нога в волосах опустилась вниз, чтобы найти свой тапочек. Я прижал почти со всей силы к себе Марселя. Затем нас спасло помутневшее сознание Идалии:

— Ну, куда же ты, вернись ко мне.

— Ты ничего не слышала?

— Нет, — уверенно сказала она, — Давай продолжим. Только меньше слов – больше дела.

Далее мы слышали возгласы наигранного наслаждения, конечно, в ритм умирающего сердца Марселя. Мне казалось, что это длилось вечность, но это только воображение рисовало длительную картину происходящего.

После мы услышали, как Шарль направился вниз. Идалия же медленно одевалась, поправляя то и дело свои волосы. Затем женщина задумчиво посмотрела в сторону шкафа. Марсель шепнул мне в ухо: «А всё из-за зеркала Лины». Женщина подошла к нам и начала смотреть в щель, после чего я подметил, что никогда прежде не видел так широко раскрытые глаза Идалии:

— Что?

— Добрый день, — я пытался сдержать смех и неприязнь.

— Что вы тут забыли? Твой папа знает, что ты здесь делаешь, Марсель?

— А твой муж? – со злостью сказал француз, — Смотри сюда. Мы всё засняли. Либо ты сейчас поможешь нам выбраться незамеченными, либо я покажу эту запись.

— Так я и поверила.

— Удалю запись, если согласишься, — после этого уточнения от Марселя она кивнула.

Мы удалили запись, а она направилась вниз. Мой напарник предложил по стопам Савелия выходить через окно. Я был первым, кто покинул дом таким изощрённым способом. Марсель стоял на подоконнике, со страхом смотря вниз. Неправильно перекрестился и упал прямо на меня, что я даже почувствовал бессмысленность моей починки. Мы отряхнулись и быстро стали покидать этот чёртов дом, я даже успел услышать кучу оскорблений и пару ругательств на французском, посвящённые Идалии.

— Что делать будем?

— А? – Марсель будто покинул астрал и начал обращать на меня внимание, — Что? Запись же осталась у нас.

— Ты всё удалил.

— Твой создатель сказал, что все записи передаются ему, — он улыбнулся, — Формально мы лишились оригинала, но не копии, которая сделана твоими глазами. Влезать пока что в это не будем. Надо будет встретиться с пацанами. Организуешь?

— Могу, а Эвелину и Виту ты звать не хочешь?

— Виту – можно, — Марсель одобрительно кивнул, а потом с серьёзным взглядом в мою сторону добавил, — Не смей говорить Эвелине о происходящем. Ты меня услышал?

— А что будет?

— Чарли! – он повысил голос, — Просто послушайся меня. Мы никому не скажем про эту бабочку, кроме Аркадия, Савелия и Виты. Ещё раз спрашиваю: ты меня понял?

— А теперь, — я встал перед ним и толкнул в грудь рукой, преграждая дорогу, — Послушай меня ты. Что происходит?

— О, — Марсель нервно засмеялся и запрокинул голову назад, — Теперь мы все в этой игре.

— Не сходи с ума, говори нормально, — мне уже стало надоедать слушать загадки.

— Хорошо. Наша цель перехитрить моего отца.

— Марсе-ель, — я уже начал уставать.

— Ты его планы слышал? Мы должны это остановить, но не простым путём, — он взглянул мне в глаза, — Не смотри на меня так. Если мы просто расскажем и обломаем это, то потом сам жалеть будешь. Доверься мне, — Марсель положил мне руку на плечо.

— С какой стати?

— Я получу свою выгоду здесь. Просто мы в ближайшее время встретимся с ребятами и всё обсудим, разработаем план. Хорошо?

— С тобой не соскучишься, — заявил я, — Что не день, то приключение.

Марсель ехидно усмехнулся, и мы направились быстрее в дом Ленских. Неужели Марсель собрался опять ночевать там? А может он так хочет подействовать на нервы Идалии? Что же мне ждать от тебя, француз? Я только сейчас заметил, что от Марселя абсолютно ничем не пахнет, он будто смешивался с пространством, в котором находился. Чем дольше я смотрел на него, тем больше было вопросов, на которых не было ответов.

Когда мы наконец-то пришли домой, то я заметил Антона, сидящего рядом с Виктором: они что-то бурно обсуждали. Ленский постоянно поглядывал на часы, наверное, дожидался Идалии, которая сегодня так и не собиралась появляться в доме. Марсель решил подняться к Эвелине, чтобы проведать её, а меня же Антон пригласил на разговор с Виктором. Я сел прямо между ними, почувствовал аромат кофе и овсяного печенья от моего хозяина и пряничный запах с дорогими духами свежести создателя.

— Эй, — Антон поправил мои волосы, — Ты моя гордость, лучшая работа. Готов вернуться назад в лабораторию?

— Ч—что? – мой голос даже задрожал.

— А что? Что? – с улыбкой переспросил создатель, — Ты думал, что это продлиться вечность? Прости, — он сделал паузу, — Чарли, но ты здесь не на всегда. Мы обсуждали, что потом ты вернёшься на подробный анализ, — после этих слов я покосился на Виктора и зажал руки в кулак, много мыслей пролетало в голове, но все они оставались внутри меня, Антон подвинулся поближе ко мне и начал перебирать пальцами мои волосы, — Конечно, я могу не забирать тебя прямо сейчас. Мы можем сделать это позже, если ты желаешь.

— Желаю, — сразу выскочила уверенная фраза у меня изо рта.

— Какое чудо, — он хлопнул в ладони, а Виктор удивлённо улыбнулся, — Чарли, а почему ты хочешь задержаться?

— Я, — у меня не было ответа на этот вопрос, — Просто чувствую это.

— Чувствуешь? – в интонации слышалась насмешка и искреннее удивление, — Я обманул Бога, Виктор? «Как хорошо у нас в аду; он не сравнится с раем; весь век играем в чехарду; горим и не сгораем». Да, Виктор? – пропел, — Боже, — Антон встал и начал держать меня за голову, — Я создал душу. Понимаешь?

— С ума не сойди, Антон, — произнёс мой хозяин.

— О, Чарли, бедная душа, — он начал меня гладить по голове, — Как это вышло?

— По-моему, — начал Виктор, — И твоя предыдущая модель выражала эмоции.

— Нет, Виктор, — глаза Антона засверкали, а голос стал ещё более театрально эмоциональным, — Он понимал цели своих поступков, свою логику. А эта модель, — создатель повернул мою голову к Виктору, — Он даже не понимает смысл своих действий. В них нет логики. Понимаешь? У вас в религии это называется душой? Все эти чувства, да? Ох, Чарли, Чарли, мой бедный робот. Я наблюдал за тобой, но я и подумать не мог, насколько ты стал другим.

— Собой? — поправил его я.

— Какой сорванец, — его ехидство раздражало, — Хорошо, Чарли. Но тебе пора собираться, вставай. Мы уезжаем.

— Я никуда не поеду. У меня же есть выбор?

Антон удивлённо улыбнулся и взял меня за руку, строго произнося: «Вставай». Я не собирался даже двигаться с места, а Виктор же просто немного отодвинулся от меня. Антон Евгеньевич взял меня за горло толстовки и наклонился, из-за чего я почувствовал ещё сильнее его духи:

— Чарли, дальше история будет без тебя. Услышь меня, что для блага всех ты обязан пойти со мной. Мы разберём тебя и поймём формулу самосознания. Ты хочешь меня ослушаться?

— Да. Я не принадлежу Вам.

— Что ты говоришь? – саркастично удивился создатель, — Не заставляй меня прибегать к плохим мерам, — он достал свой телефон, — Вставай по-хорошему. Кстати, твои записи важны, оставь их кому-то.

Я встал с дивана, оттолкнув от себя Антона. Мне хотелось кричать, умолять, чтобы меня оставили, но я просто молча стал отходить. Антон включил телефон и пристально смотрел на меня, чтобы увидеть что-то, чего я ему не давал. Он произнёс извинения и нажал на экран. Я в мгновение закрыл глаза, а потом раскрыл их, чтобы услышать:

— Тише, — он ехидно улыбался, — Я пошутил, мой мальчик. Ты доказал мне, в чём я имел право сомневаться, но убедился благодаря твоим поступкам. Это была малюсенькая проверочка, — как плюнуть в лицо?

Антон медленным шагом подошёл ко мне, похлопав по плечу, посмеялся и двинулся в сторону кухни. Виктор же смотрел на меня с раскрытыми глазами, почти не моргая, его рука потёрла лоб. Он хотел что-то сказать, но никак не мог решиться.