Уён безвылазно отлёживался около недели в компании Сонхва, и это наверное самые умиротворенные дни в его жизни, включая и ту, где его возмутительно и бесцеремонно пришили в автобусе. Первое время парня мучили кошмары, ужасающий инцидент скорее всего был отныне и навсегда выжжен в его памяти, поэтому несколько ночей подряд Сонхва оставался с ним, заботливо присматривая. Рана на боку беспокоила Уёна всё меньше - она, конечно, никуда не делась, однако Сонхва действительно творил чудеса, несмотря на то, что правда оказался ветеринаром. Он даже показал свой диплом, с отличием, к слову.

- Ох, тогда я был очень плох в химии, не смог сдать экзамен, чтобы с самого начала поступить в медицинский, - застенчиво поделился однажды Сонхва. 

- Ага, - ответил Уён, ужасаясь количеству и разнообразию предметов, так или иначе связанных с химией, которые Сонхва блестяще сдал, даже узкопрофильные. Монстр. Но Уёну нравилось узнавать его по кусочкам. Парень относился к этому спокойно, с охотой делился чем-то новым для Уёна, постепенно начиная рассказывать не только о себе. Возможно, Сонхва просто надеялся, что Уён, узнавая больше, сам вспомнит всё, что забыл. Уён тоже был упрямым и несколько раз напоминал Сонхва о том, что он не терял память - он вообще никогда не был Чон Уёном, которого Сонхва знал изначально, но он все равно не оставлял попыток подкинуть Уёну триггеров-воспоминаний, которые в теории могли для здешнего Уёна иметь определённый вес и значение. Уён нынешний же мог только принимать новую информацию к сведению - он тщательно запоминал все, что казалось ему важным, однако ничего в его душе не отзывалось в ответ на осколки какого-то другого себя. 

Происходящее до сих пор казалось дикостью, однако Уён на удивление быстро со всем смирился. Возможно, имела место быть и нежная забота Сонхва - Уён не мог подобрать достаточно слов, чтобы выразить всю благодарность парню, который самоотверженно возился с ним до последнего. Сонхва уверял, что за него все волнуются, однако за все это время Уён не видел никого, кроме самого Сонхва. Он не спрашивал, почему его "друзья" не заглядывают его навестить. Скорее всего Сан предупредил всех, что теперь у Уёна не все дома. Сонхва об этом также не распространялся, и поэтому Уён убеждался в своей теории все крепче. Сан к слову и сам не заглядывал, и Уён терпеть себя не мог за то, что немного тосковал по нему. В какой-то момент Уён просто убедил себя в том, что Сан занят делами. 

Город, в котором они находились, назывался Стрикленд. Уён напрягал память до боли в висках, однако так и не сумел вспомнить, существовал ли такой город на карте мира в кабинете студсовета, в которую они с Феликсом любили кидать дротики, сбивая ревностно расставляемые Кристофером флажки на местах, где он успел побывать - господи, этот Бан был сущим выпендрёжником. Уён испытывал смутное злорадство - Кристофер дрочил на путешествия и всерьёз горел идеей посетить все страны мира, и вот какой-то Чон Уён, один раз съездивший разве что к одногруппнику в Пусан, уделывает его, оказавшись в городе, в который Кристофер никогда не попадёт. К счастью, конечно же.

Дела тут обстояли хреново, по рассказам Сонхва. Уён был в ужасе, когда узнал, что все обитатели базы, включая его самого, оказывается, политические преступники, серьёзно, они все, мать их, в государственном розыске! Сонхва успокаивал его, говорил, что они некто в духе народного ополчения, голоса немых горожан, а сама база тщательно спрятана, однако это ничуть не успокаивало. Рассказы Сонхва все равно казались бредом. Все жители страны были лишены эмоций, собственной воли и являлись заложниками диктатуры. Всё обитатели базы тоже были такими когда-то, играли свои прописанные властью роли какое-то время, являлись ячейками общества, не понимая даже устраивает их это или нет, пока не появился Хонджун. Сонхва сам знал о нем какие-то мизерные крохи, вся его личность была окутана тайной. Кто он такой? Откуда он взялся? Никто не знал, а сам Хонджун не шибко любил изливать душу судя по всему. Всё, что Сонхва мог о нем рассказать - он тоже достаточно молод, а ещё нездорово-справедлив и немного зависим от пиратской тематики. Хва, кажется, считал это детским садом, однако Уён был счастлив до усрачки - впервые нашлась вещь, которая хоть немного перекликалась с его прошлой жизнью, не считая, конечно, одной хмурой рожи. Тут тоже когда-то существовали пираты, обалдеть. Стоило наверное слушать Феликса больше - он любил все эти теории с квантовым бессмертием и миллиардом тесно переплетенных друг с другом реальностей и вселенных. Так вот, Ким Хонджун. 

Он, судя по всему, был энтузиастом-изобретателем и, создав некое устройство - видит бог, Уён запоминал его название как в последний раз и все равно в итоге забыл, - начал с его помощью разрушать навязанную в промытые мозги горожан идеологию местного тирана, буквально перепрограммируя людей. Как Хонджун вытравил из своих собственных мозгов подобную ересь, став "нулевым" освободившимся, история умалчивала, Сонхва ответа, конечно, не знал, но Уён чувствовал через него, насколько велико уважение здешних к освободителю. Ким Хонджун был неким символом свободы, и местные готовы были доверить ему свои жизни без лишних вопросов.

Конечно, не все было так гладко. Были многие, кого жизнь без лишних телодвижений полностью устраивала, поэтому со временем Хонджун, набивший не начал более избирательно подходить к освобождению новых людей, выбирая осторожно, так как понимал, что теперь он несёт ответственность за достаточно большую группу людей. Зачастую он выбирал тех, кто так или иначе пострадал от системы, но не могли осознать этого, находясь под её полной властью. Как, например, у Сонхва был ликвидирован - да, когда Уён об этом впервые услышал, у него волосы на голове встали дыбом - старший брат, когда не справился с какими-то тестами на эмпатию при выпуске из университета. Сонхва тогда даже не осознавал, что произошло. Его брат однажды просто не вернулся с учёбы. И пусть нельзя было сказать, что Сонхва испытывал к брату привязанность или что начал её испытывать уже после "пробуждения", однако факт того, что если ты для своей страны лишь брак, то от тебя непременно избавятся, заставил Сонхва пылать искренним гневом. Возможно, Хонджун многим не оставлял выбора идти за ним или не идти, ведь, насколько Уён понял, "пробуждение" тоже каралось ликвидацией, однако Сонхва не жалел ни о чём. Уён подозревал, что здешний он тоже.

К счастью, были и более приятные темы для разговоров. Сонхва много рассказывал об их быте, о друзьях Уёна и авансом они ему понравились, пусть Сонхва и предупредил, что не все могут с пониманием отнестись к тому, что их друг исчез, а на его месте теперь менее полезный Уён, с которым еще и придется заново знакомиться. Впрочем, он и не ставил себе цели завоевать всех и каждого, понравиться снова и стать своим, ему пока хватало Сонхва. Уён был не в состоянии скрыть свой щенячий восторг по отношению к нему, серьёзно, он его обожал. Сонхва был взрослым, взрослее него духовно, Уён чувствовал, насколько твёрдая практически алмазная сердцевина внутри этого с виду мягкого улыбчивого человека, и оттого восхищался им с ещё большим энтузиазмом. Сонхва это, кажется, смущало, и, пусть он уверял, что здешний Уён ещё более волевой и решительный человек, Уён "попроще" продолжал видеть в нем некий идеал. 

Сонхва, к слову, оказался действительно старше, ему почти исполнилось 26, но Уён демонстративно отказался называть его хёном. Сонхва смеялся и искренне был не против. 

Первым человеком, который не был Сонхва или Саном, заглянувшим к Уёну, стал высокий темноволосый парень, тоже улыбчивый и светлый, и это Уёна приободрило. Юнхо - так парень представился - довольно обаятельный и дружелюбный, настолько, что Уён даже чувствовал подвох до тех пор, пока Сонхва в конце концов не успокоил его, заверив, что Юнхо всегда похож на огромную весёлую собаку без особых претензий. Юнхо особо о себе не рассказывает, больше интересуется Уёном, и последний быстро соображает зачем он здесь. Очевидно, Сонхва мало распространяется о том, что вообще происходит с Уёном (Уён снова готов его зацеловать), поэтому Юнхо выпала миссия разведать обстановку. Впрочем, Юнхо не стал скрывать этого и юлить, что добавило ему несколько очков форы на фоне остальных. Врать Уён смысла не видит, выкладывает все как есть. Юнхо кажется расстроенным, однако на следующий день он снова приходит его проведать. 

- Сонхва наверняка достал тебя своей гиперопекой, - аргументирует Юнхо свое возвращение. Уён свежей крови, конечно, рад, однако за Сонхва все же заступается. Юнхо спокойно без каких-либо предрассудков рассказывает, что часть их друзей сейчас отсутствует, в частности Сан, Чонхо и Минги. Два последних имени Уёну ничего не говорят, зато у Юнхо есть повод о них рассказать, пока Уён буравит взглядом смущенного Сонхва, который не рассказывал ему о новой вылазке с базы. Зато Юнхо рассказывает, чем они обычно на этих самых вылазках занимаются, и Уён честно в ужасе. Конкретно сейчас ребята отправились пополнить запасы провианта, лекарств, бумаги, какой-то техники, которая жизненно необходима Ёсану - Уён запоминает новое имя, но не перебивает - в целом, как заключает Юнхо, миссия достаточно безопасная. Куда тяжелее приходится, когда нужно быть громкими, храбрыми и до последнего бороться. Уён неосознанно касается повязки на боку, и Юнхо перехватывает его взгляд с неловкой улыбкой. 

- В прошлый раз ты валялся у Сонхва месяца три, - сказал Юнхо, и Уён недовольно фырчит. Дадут ли ему вообще забыть, что он постоянно тут огребает? 

- Этот случай был опаснее, - Сонхва тихо возражает. Пользуясь тем, что Уёна не надо развлекать, он методично подсчитывает свои запасы медикаментов, пластырей и бинтов, слушая вполуха чужой диалог. 

- Ох, ты прав, - Юнхо морщится. - Обычно мы так не делаем, но Сан рискнул. Получил, конечно, лютую трёпку от Хонджуна за то, чо подверг опасности весь отряд из-за тебя, но все равно вытащил из-под завалов. Рана-то у тебя пустяковая, но вот крови ты там потерял много, пока тебя вытаскивали. Хва даже не был уверен, что ты выкарабкаешься.

- Вранье, - Сонхва перебивает Юнхо и смотрит на парня долгим недовольным взглядом. - Я всегда знал, что Уён-и нас не оставит.

Что-то внутри болезненно обрывается - Сонхва постоянно забывает о том, что Уён их все-таки оставил. Растеряный студент с его лицом совсем не является тем самым отъявленным и самоотверженным храбрецом из рассказов Сонхва и Юнхо, однако Уён молчит. Он устал им напоминать, потому, возможно, и позволяет им надеяться дальше. Что-то внутри Уёна неутешительно подсказывает, что "их" Уён-и умер под теми завалами, не дождавшись Сана. Уён чувствует себя фальшивым, он практически себе отвратителен, поэтому остаток вечера он лишь угрюмо молчит, не давая Юнхо и Сонхва ни шанса себя разговорить. Впрочем, он и сам знает, что оттает к завтрашнему дню, он и сам пока не замечает, что тянется к ним все чаще. 

Сан возвращается благополучно - Уён узнает об этом от Юнхо. Теперь у них в достатке на ближайшие пару недель фильтров для воды и провианта долгого хранения, а Сонхва радуется новым хорошим антибиотикам, которые вечно в дефиците. Уён невольно заражается чужой радостью и снова вспоминает о тоске по Сану. Правда спрашивать ничего сам Уён не хочет. В конце концов это не его бариста, а ещё Юнхо до смерти его задразнит. Впрочем, Сан лично заходит вечером. Уён некстати чувствует, как его сердце пропускает удар. Поводом для волнения также становится то, что Сан ведёт себя по-другому - он заходит в комнату с улыбкой, приветливо здоровается, садится напротив, а все, о чем Уён может сейчас думать, это чужие ямочки. Сонхва, пусть и видя беспомощность Уёна, никак не помогает. Уён подозревает, что Сонхва сам растерялся. 

- Хотел узнать, как ты тут, дружище, - добродушно улыбается Сан, и Уён неосознанно зеркалит его улыбку, потому что ну а кто он такой, простой смертный Уён, чтобы сопротивляться улыбке Чхве Сана? 

- Рана хорошо заживает, спасибо, - Уён ответил даже раньше, чем успел обдумать, а затем смущённо добавил: - друг.

Только вот Сан улыбаться вдруг перестаёт. Он смотрит на Сонхва раненным зверем, а затем просто молча встаёт и уходит вон. Грохот закрывающейся за ним двери отдается в ушах. Уён чувствует, как к горлу подкатывает нехороший комок.

- И на что он надеялся вообще? - вздыхает Сонхва, конкретно ни к кому не обращаясь, однако Уён вскидывает голову и смотрит на него.

- Он что надеялся, что я исчезну, пока он где-то пропадает? - голос у Уёна недоверчивый, он снова чувствует себя олухом из-за того, что зачем-то скучал по этому человеку. Сонхва снова вздыхает. Уёну не нужно подтверждение, чтобы понять, что на самом деле ответ положительный. 

- Ты его лучший друг.. был, - Сонхва пытается, ох, Уён видит, что Сонхва правда пытается сгладить то, что только что произошло, однако Уён все равно взрывается. 

- И вместо того, чтобы быть рядом он сбежал с надеждой, что к его возвращению все как-то разрулится само собой? - Уён откровенно кипятится, поэтому Сонхва садится к нему на кровать и гладит по волосам, не обращая внимания на то, что Уён то и дело отталкивает его руку или уворачивается. 

- И Хонджун этого человека своим старпомом зовёт? Первым после себя? - Уён все не унимается. Нет, ну правда, перваки с его факультета и то более трезво смотрели на мир, были ответственнее, в конце концов, они даже приходили на контрольные собрания перед сессией даже если пропустили почти весь курс предмета, даже если знали, что к экзамену у них допуска нет, они приходили! Сонхва удаётся обнять парня, и он бережно прижимает Уёна к груди, пока тот пытается не разлететься на осколки. 

- Он поймёт, что ты тоже замечательный, мы ведь с Юнхо поняли и приняли, и он однажды.. - голос у Сонхва мягкий, бархатный, усыпляющий и вместе с этим твёрдый, он явно знает, как разговаривать с людьми в состоянии, близком к истерике, однако Уён не ведётся. 

- Да пошёл он, - парень выплевывает с этими словами весь яд из груди. - Пошёл он к черту, я не собираюсь перед ним выслуживаться, лишь бы он принял меня назад и снова звал своей подружкой, мне это не нужно. Пусть катится ко всем чертям, Хва, у всего есть предел, особенно, у моего сочувствия к морально убогим, он однозначно самый охуевший тут! Нет, серьёзно, есть ли на свете вообще более невыносимые люди, чем Чхве Сан?!

- Да, ты, например, - незнакомый голос отвлекает Уёна, и он бросает злобный взгляд на входную дверь. В проёме стоит худощавый невысокий парень и с улыбкой медленно поднимает руки, будто Уён не просто злобно на него зыркнул, а как минимум наставил пушку. 

- Уже почти час ночи, а ты тут орёшь, - парень демонстративно прочищает ухо. - Привет, Сонхва, как тебе лекарства? Хорошие хоть? Наугад брали.

Сонхва улыбается, пока Уён закатывает глаза.

- Да, Ёсан, хорошие, спасибо, - парень благосклонно кивает, Уён запоминает новое лицо и имя. Юнхо рассказывал, что Ёсан у них некто вроде главного техника, починит все что угодно и все что угодно соберёт из любого мусора, просто дайте ему время и возможность безнаказанно крыть матом заказчика.

- Идите отсюда оба, - буркнул Уён, резко укладываясь на кровать и залезая под одеяло с головой, благо его рана уже позволяла ему такие резкие выкрутасы. Сонхва желает ему доброй ночи, Ёсан, к удивлению, присоединяется, однако Уён их обоих игнорирует. Впрочем, приставать к нему парни не стали, вместо этого принимаясь вполголоса шушукаться.

- ..странно, что Сан упёрся как баран, он же точно такой же, каким был, подумаешь не вспомнит, как Сану шесть лет назад во второе новолуние марта приснилось, что он морской огурец, ему же лучше, - ворчит Ёсан, пока Сонхва тихо фыркает от смеха в ладонь. Уён вдруг чувствует себя не таким одиноким и ненужным. 

- Как думаешь, наш Уён-и умер? - вдруг спросил Ёсан, и Уён неосознанно поджимается от волнения. Плевать на Сана, если честно, плевать на всех остальных, однако если Сонхва от него откажется, то Уён точно сможет сказать, что он никому здесь не нужен и вряд ли уже уже станет.  

- Да нет же, вон он спит, - в голосе Сонхва слышна улыбка, и Уён не в силах сопротивляться порыву вскочить и наброситься на парня. Хва будто этого и ждал, поймал его в свои руки и прижал к себе покрепче. Ёсан только неодобрительно вздохнул.

- Уён, подслушивать не хорошо, тебя мама не учила в детстве? Предыдущего явно не учила, на тебя была вся надежда, - посмеивается он. Уён наконец-то действительно осознает, что он тут уже не один. Свет клином не сошёлся на Сане, Уён знает, что он может понравиться кому угодно.

Ёсан только с виду выглядит как стервозина, узнать его получше сложно, потому что он оказывается куда более застенчивым, чем Уён предположил изначально. За язвительным фасадом скрывается нежный и хрупкий человек, довольно податливый и искренний. Это даёт Уёну некое чувство уверенности - с Есаном точно не нужно, как говорится, строить из себя черт-те-что. Придавало сил и то, что только Ёсан в любой ситуации воспринимал его как нормальное явление, как некую блажь первоначального Уёна, который просто решил вести себя как забывчивый придурок по каким-то личным причинам. Возможно, это был его способ справиться с потерей, однако Уёну он был на руку. Хотя чаще всего Сонхва с Юнхо и вовсе делали акцент именно на том, что Уён в любой ипостаси останется Уёном, подумаешь, не помнит очередную бредовую историю, которую приличным людям вспоминать-то стыдно. Это звучало достаточно убедительно, чтобы до Уёна снизошли вниманием Минги и Чонхо. Последний наверное был самым осторожным, он долго прощупывал свежую почву и новые границы дозволенного, пока, в конце концов, не согласился, что этот Уён от прошлого отличается мало чем. А вот Минги похоже жил по принципу "куда Юнхо - туда и я", он вообще не сопротивлялся ни знакомству, ни дальнейшему общению, философия по типу "своего-чужого" его тоже мало интересовала. Он просто однажды изрёк, что этот Уён "вроде такой же прикольный как и прошлый, хз, как вы их различаете вообще?". Поэтому Уёну даже казалось, что Минги вообще не понимает, что происходит, и из-за чего был такой переполох, в частности, когда Сан с большими глазами впервые влетел в общую переговорную и объявил всем там находящимся, что Уёна подменили. Ну и шумиха тогда поднялась. Хонджун отсутствовал, а Сан по понятным причинам успокоить всех не мог, ведь всеобщая паника с него же и началась, поэтому Сонхва пришлось взять в свои аккуратные руки всех остальных, включая Сана, и угомонить жителей повстанческой базы. Он и в этом оказался достаточно хорош, пусть Уён не винил остальных в том, что его пытаются изолировать. Раз уж в этом мире возможна промывка мозгов, то с чего вдруг всем не решить, что Уён - результат испытания новой пробной программы. Стоило только представить о том, что было бы с их сообществом, если бы каждый претерпел те же изменения, что и Уён. Ни о какой общности и речи бы уже не шло, они бы понятия не имели, зачем они все здесь собрались, и кто они вообще. Перспектива была бы ужасной, поэтому Уён легко отпустил обиду на чужую отстраненность. Людям он неосознанно все еще очень нравился.

Ладно, исключения, конечно, никуда не делись. Ярким примером был, конечно, Чхве Сан, который неодобрительно наблюдал за постепенным сближением своих друзей и нового Уёна, ворчал, недовольно пыхтел и вечно раздражённо маячил где-то в поле зрения для того, чтобы, знаете, оСуЖдАтЬ. Сонхва примерно через две с половиной недели устал быть личной горничной Уёна и выгнал его с импровизированного больничного, заставляя обедать со всеми остальными обитателями базы в общей столовой и социализироваться, чему, кстати, Уён не сильно сопротивлялся. Он скучал по людям, по шуму, разговорам, новым лицам, и, когда Уён снова стал практически полноценным членом общества, он даже будто почувствовал себя лучше. Дышалось легче, и тревога почти не давила, исключая те самые случаи, когда Чхве Сан просыпался в рандомный день и снова выбирал психологическое насилие над ним. Уёну это страшно не нравилось, он вообще не любил людей, которые предпочитали вести себя так, а не высказывать все в лицо друг другу, и в итоге отпускать ситуацию. Сан очевидно ни высказывать ничего не хотел, ни тем более отпускать что-либо. Едва он понимал, что Уён направляется к нему с очевидным желанием все прояснить, то спешно покидал помещение, неважно насколько он был занят до этого или вовлечен с кем-то в разговор. 

- Детский сад! - ругался Уён. Сонхва только вздыхал в ответ, но Уён знал, что это молчаливое согласие. Сан целеустремленность Уёна явно недооценивал. 

А потом они подрались.