Пустота собственной квартиры была уже чем-то неправильно привычным. Швырнув единственные ключи на полку у входа, парень, стягивая обувь так, словно никакой жизненной энергии в нем и отродясь не было, шумно выдохнул. Перманентная усталость липкими лапами захватывала его. Мысли бессвязно суетились где-то на фоне физического состояния. Отдых - все, чего сейчас хотело изнуренное долгими миссиями тело. Хотя бы пара часов сна. 

Грохнувшись на кровать, парень решил не избавляться от остальной одежды – сил не было. Полежав на животе еще минуту, он с шумным разочарованным выдохом поднялся. Сон не шел, не удивительно. Он очень устал, но уже хорошо понимал – не сможет заснуть. Снял с себя жилет, оставив висеть на стуле, вышел из комнаты. На кухне, поставив закипать чайник, отправился в ванну: может получится смыть с себя усталость, раз не получается заснуть.

Уже позже, сидя за крохотным столом напротив окна, он будет наблюдать как его родная Коноха погружается в сон, как затухают огни в окнах, один за одним. 

Тревога съедала его стремительно. Пепельновласый уже привык к пустоте и боли, уже привык просыпаться от кошмаров и не спать ночами. Он давно понял, что жизнь его остановилась, что теперь он живет заданиями, от одного к другому, а в промежутках между, он совсем пустой. И ясный, словно день, факт того, что он жаждет смерти, его совсем не пугал. 

Однако в этой тревоге было что-то другое, что-то невероятно живое и теплое, оттого, до скрежета зубов пугающее. 

Уходя от собственных мыслей, старательно игнорируя ненавистное чувство, он заваривал себе еще одну кружку чая, снова садился на единственный стул напротив крохотного стола и зачитывался книгой, что ему так любезно подарили. Он понимал, что тонул, но не хотел спасения.

***

Звуки, доносившиеся со всех сторон от работяг, решивших отдохнуть после очередного долгого дня, словно совсем не напрягали девушку. Более того, маленькая фигура контрастно выделялась среди волн бушующих пьяных гуляк. Безучастно сидя за барной стойкой, девушка изредка поглядывала на хозяйку заведения, одним лишь взглядом прося добавки. Мужчины же, оценивая затуманенными глазами странную особу, почему-то не позволяли себе даже приблизиться к ней. Возможно, дело было в неизвестной ауре, из-за которой все тело покрывалось мурашками, или, может, стальной взгляд изумрудных глаз казался слишком враждебным.

Мысли одна за другой терялись в бокале с вином. Алая жидкость уже не обжигала горло. Ставшая привычной, словно вода, она помогала расслабить напряженное тело, избавить разгоряченный разум от терзаний.

«Почему тот спрашивал про остальных? Кто-то еще сбежал тогда из Игнис? Почему за три года мне не удалось найти даже крохотной зацепки?» 

Девушка устало опустила голову на руки. Снова в бегах, она снова красила рыжие волосы чернилами, до боли привычным движением заматывала посох бинтами, так, чтобы он не выглядел как, теперь уже редкий, артефакт, петляла по лесам, запутывая следы, в трактирах у развилок встречала рассветы. 

Державшая путь на юго-восточное побережье островов, откуда на материк отходило множество кораблей, девушка уже с месяц не видела нормальных кроватей. Ночевала то на деревьях, то у рек, а если и удавалось найти постоялый двор со свободными комнатами, здесь, вдали от больших поселений, безопаснее казалось и вовсе не спать. 

В трактирах, подобным тому, в котором сейчас находилась девушка, она всегда старалась утопить жалость к самой себе в вине. Она не могла поверить в собственную беспомощность. Юная ведьма, подающая огромные надежды в прошлом, в настоящем бежала от шайки безумцев и еретиков. Что бы сказала Наставница Индра, увидев, как бездарно ее любимица растеряла весь свой талант, как быстро она убегает, вместо сражений? Что бы сказали подруги и сестра, узнав, что их защитница и пример теперь совсем ослабла? Что бы ей сказал брат, глядя в глаза повзрослевшей сестры? Что бы ей сказала Предательница теперь, когда они обе в бегах и обе стали разочарованием? 

Ей так жизненно не хватало их мудрости, их советов, которые ранее, в академии старательно пропускались мимо ушей. Ей не хватало криков в спину и побегов с уроков. Не хватало наставлений Индры и ее восторженных взглядов. Юной ведьме очень не хватало той былой беззаботности, окружавшей ее в прошлом и сожженной в одно мгновение.

Сейчас она была как никогда близка к порту, в который заходят все корабли с материка. Купцы, желая обрести диковинок с островов, чтобы потом распродать в своих странах, часто продавали и место в каюте. Проблем с тем, чтобы уехать, возникнуть не должно, только вот что-то внутри нее не давало зайти в портовый город. Так хотелось наконец сбежать, оставив огонь позади, но помимо желания спастись, было еще что-то, связывающее руки и ноги. Как она может уехать с Островов, если теперь она знает, что выжила не одна? Как может отвернуться от своего дома?

Поднявшись со своего места и оставив пару монет за напитки на столешнице, девушка вышла из трактира, оставив звон бокалов и пьяные выкрики за дверью. Набрав по-утреннему морозный воздух в легкие, она, неожиданно для самой себя пошла по направлению большой дороги, ведущей в портовый город. 

«Там меня еще не было. Все Острова перешерстила, никого не нашла, может, они уже сбежали? Может, я снова сбегу, может, там меня наконец поймает смерть. Но я же пообещала им…» - Неприятные противоречивые чувства сбивчиво бушевали внутри.

***

Сумерки сгущались медленно, по-майски, совсем незаметно опускаясь на Топкие Острова. Оставив позади долгую дорогу, девушка, свернув с людной, центральной улицы, чуть углубившись в город, нашла первую попавшуюся, на вид совсем не примечательную, гостиницу.

Распахнув окно в своей небольшой комнате и запустив свежий вечерний воздух, девушка огляделась. Освещаемый мягким светом единственной лампы номер был очень скромный, но для ведьмы, уже месяц не чувствовавшей даже подобия уюта и безопасности, он казался неописуемо согревающим. У стены стояла небольшая кровать. Рядом письменный стол, чуть поодаль небольшое кресло, на которое небрежно были решительно вышвырнуты почти все вещи. Морской вечерний воздух мигом окутал всю комнатушку, девушка судорожно вдохнула побольше, растягивая умиротворение по телу. Будь ее воля, она осталась бы здесь навсегда. Но она ни за что больше не остановится. 

Укутавшись в одеяло с ног до головы и уставившись в одну точку, она по привычке медленно перебирала в голове все места, где она побывала за эти три года. Первый ее год скитаний прошел в отчаянном бегстве, в судорожной дрожи. После стало легче, словно ее резко окатило холодной водой, она начала искать других выживших. Она побывала во всех академиях, в каждом храме – все было разрушено. Ни намека на выживших ведьм. Конечно, встречая знахарей или травниц в деревнях, девушка не удивлялась, но и спрашивать о родне не спешила. Была причина, почему они живы, а ее родные – нет. 

Однажды, на рынке одного крупного города, на второй год своих скитаний, девушка увидела, узнала и чуть от радости не задушила бывшую одноклассницу, что в последний раз видела лет в двенадцать. Так странно и непривычно было чувствовать хоть что-то. Она схватилась за этот шанс, словно это был ее единственный вариант на выживание. Тем вечером Церера поведала ей о том, как узнала о геноциде ведьм, как люди в черных мантиях пришли к ней, о том, что и сама бежит. В небольшой чайной лавке, на окраине городка девушки, казалось, вечность обсуждали что с ними случилось. Раньше, в академии они и не общались особо, после Церера переехала на другой конец Топких Островов, ее мать, будучи сильной ведьмой, стала хранительницей храма там. Теперь же девушки не могли разорвать связь. В их глазах поселился страх, но вдвоем было легче. Где-то с месяц они путешествовали вместе, боясь снова остаться в смертельном одиночестве, однако, в одной из многих остановок, их пути разошлись. Церера не хотела бежать, была уверена, что Еретики больше не гонятся за ними. Она убеждала в этом подругу долгие дни, уставшая от беспокойств и раздражения. Рыжеволосая не хотела рисковать, уговаривала брюнетку пойти дальше, не глупить. 

Она вспылила и ушла, оставив еще одну молодую ведьму в небольшой деревне у Западных гор. Вернувшись туда через две недели, и, уже тысячу раз пожалев о своей вспыльчивости, она не обнаружила подругу. Не обнаружила и деревню, найдя на ее месте лишь обуглившиеся дома.

Призраки прошлого часто душили девушку, часто мешали спать, но сегодня, уже привычно вспоминая темные моменты своей жизни и собственные ошибки, она и не заметила, как провалилась в беспокойный сон.

Солнце было уже высоко, когда ведьма приоткрыла глаза. Шум, доносящийся с улиц портового города, заставил девушку окончательно проснуться. Странно, дело в морском воздухе или в нормальной постели, она не чувствовала той тягучей усталости, более того, сегодня она не видела совсем никаких снов. Ни частых кошмаров, ни редких вещих. Совсем ничего.

Умывшись, девушка оглядела свое отражение. После спасительного вечернего душа чернота смылась с ее волос, поэтому сейчас по ее плечам струились красновато-рыжие пряди. Темные мешки под яркими, изумрудными глазами, казалось, уже стали частью ее лица. Она бежит уже столько, что сама уже не узнает свое отражение в зеркале. Собственным именем она не пользуется, город свой не упоминает даже мельком. Как тут не потерять себя?

Вновь скрыв огонь волос за черным цветом, девушка оделась, проверив все свои скромные пожитки. Вновь закрепив обмотанный бинтами посох за спиной, и, в последний раз оглядев спокойную комнату гостиницы, ведьма вышла прочь.

Позавтракав в портовой забегаловке свежей рыбой, и, остановившись еще у парочки лавок с заморскими безделушками, девушка, кусая засахаренное яблоко, направилась в самый центр набережной, сливаясь с толпой. 

В то место, где каждый купец считал своим долгом рассказать небылицы о своем товаре, а моряки вещали о портах других стран, о штормах и штиле. Такое место в народе называли сердцем порта, именно здесь случались самые частые истории любви, а главное, купцы еще не раз были готовы скинуть цену за каюту на их суднах.

Осознание вернулось к девушке только когда она уже держала бумажку с подписью какого-то купца, неожиданно живой походкой направляясь в сторону нужного корабля.

Страх и вина захлестнули ее вновь. Ноги совсем не хотели слушаться, а сердце снова отбивало ритм в висках. Она так сильно запуталась в собственных чувствах. Часть ее хотела уехать подальше, забыть эти три года, словно кошмар, попытаться найти себе новый дом. Однако другая часть без устали твердила о корнях и истоках, о неправильности бегства от кого-то, о том, что ее дом – Топкие Острова. Мысли никак не объединялись, девушка не могла решить, что делать дальше, уставившись в далекую точку на горизонте.

«Но есть ли мне теперь здесь место? А кем я буду, если опять сбегу? На островах мой дом, здесь жили ведьмы поколениями до меня. Я обязана своему дару Топким Островам. Я должна отомстить и доказать всем...» очередная мысль, так и не закончившись мгновенно исчезла. 

Ярость и гнев, с подступающей к горлу тревогой полностью заполнили девушку. Она смотрела на уплывающий на континент корабль и на палубе видела то, что отчаянно искала многие годы, но то, чего меньше всего хотела найти прямо сейчас. Блондинка, стоявшая на палубе корабля, поймав знакомый изумрудный взгляд, полный ненависти и боли, не отрывая собственного, шокировано посмотрела в ответ и поспешила скрыться, скрывая дрожь. 

«Предательница»

Сомнения и сожаления были отодвинуты на задворки сознания. Она практически загипнотизировано зашла на корабль, оставляя призраков прошлого позади, на Топких Островах, среди лиц тех, кто теперь живет только у нее в памяти. 

От причала они отошли лишь к вечеру, капитан сказал, что дорога до страны жемчуга займет два дня. 

Волосы цвета первого снега не выходили у нее ее головы. Обида и злость смешались с радостью и слезами. «Значит, она жива. Хочу ли я ее видеть? Точно нет. Но она мне обязана, теперь, я вытрясу с нее долг.» Сжав зубы, девушка готовилась к новому испытанию – догнать призрака прошлого, и заставить объясниться. Теперь, обманывая саму себя, она не «убегала», она «гналась».

Закрывшись в своей совсем небольшой каюте, девушка смотрела в потолок. Страх постепенно сменился ожиданием. Предчувствие упорно твердило ей об изменениях, грядущих в ее жизни с прибытием на материк. Девушка упорно игнорировала предчувствие.