Прошедший день был суматошным и тревожным до невероятного, но Хонджун не мог заставить себя о нём жалеть. Они все были живы и у них был свой корабль. Они рискнули всем и победили. Он не был рад тому, что человек, которого атаковал, умер, но он не мог ему искренне посочувствовать. Прочитав новость о его смерти, он почувствовал лишь слабый и мимолётный укол вины. Хонджун смирился с тем, что в этой жизни ему была отведена роль злодея. Пускай. Он будет им, если это поможет защитить стаю.

Пикси всё ещё испытывал щемящее чувство вины за отнятую жизнь, но вовсе не перед своей жертвой, а перед Саном. Это тоже наверняка говорило что-то нелестное о нём, как о личности. Но куда больше говорило то, что даже эта вина меркла на фоне безудержного восторга, переполнившего всё его существо, когда он впервые взялся за штурвал.

Он очень старался не подавать вида. Ситуация была напряжённая, Юнхо выглядел так, словно был на грани срыва, палубой ниже происходило чёрт знает что, Хонджун и сам был в ужасном состоянии – до тех пор, пока он не поднялся в воздух. Впервые за долгие годы, а может – и за всю жизнь, он почувствовал себя настолько живым. Это не был полёт на своих крыльях, но это было близко. Куда ближе, чем то, что было у него в приюте. Впервые в жизни Хонджун был по-настоящему свободен.

Он был преисполнен, он был (ха!) окрылён, но сумел сохранить ясный рассудок на протяжении всего времени полёта. Восторг и острое, пьянящее чувство вседозволенности не угасли даже во сне и чуть поутихли только когда он наконец посадил корабль. Небо всё ещё звало его, и больше всего ему хотелось вернуться туда уже на своих крыльях, взлететь по-настоящему. Почувствовать, каково это.

Ощущение навалившейся усталости и обще-потрёпанный и несчастный вид остальных немного отрезвили его, а пара часов сна окончательно вернула голову в рабочее состояние. Во время разговора со стаей он был уже в своём нормальном состоянии, если не считать ощущения лёгкого ужаса от своих прошлых поступков. Телепорт действительно был необходим, но то, с какой лёгкостью он на него решился, ужасало. То, что было дальше, даже необходимым не было. Он собирался исключить себя из отношений со стаей, перевести всё в дружбу. Он был лишним, недостаточным, недостойным – особенно теперь. Так какого же чёрта он полез целоваться с Юнхо?!

Разумеется, технически полез вовсе не Хонджун, но он явно спровоцировал Юнхо, и ответил он чересчур активно и... чем он думал? Как он должен теперь говорить что-то про “остаться просто друзьями”? Да и то, как он вёл себя с Уёном чуть раньше, было как будто слишком. Он старался держать себя в руках, но в конце концов сдался. Всё же, это был особенный момент. Это можно было как-то оправдать. Тем не менее, заговорить о смене своего статуса он так и не смог, и вместо этого трусливо сбежал, напоследок соврав что-то про усталость и желание побыть в одиночестве.

Хонджун откинулся на узкую койку. Один он оставался нечасто. Он ещё с детства привык, что в комнате с ним всегда кто-то был. Это не было комфортным, но это было нормальным. Оставаться в одиночестве, особенно после того, как у него появился Сан, было тревожно, а уж после Минги у него и вовсе появилась в нездоровая мания. Ему словно бы всё время нужно было знать, где были остальные, чтобы чувствовать себя спокойно. Может быть, тревога исходила от его не до конца рабочей связи, желающей наконец проявить себя по полной, а может, это было целиком его и он просто не хотел этого признавать.

Пикси совершенно не представлял, что делать дальше. Он знал, что они будут делать как команда – их основной план был прямолинеен и незамысловат и “предательство” Уёна ничего в нём не меняло. Хонджун был достаточно умён, чтобы изначально не рассчитывать на его связи. Им был нужен Уён, но он был нужен им отдельно от своего клана. Он знал, что будет делать его стая, и куда он поведёт их дальше, но он не представлял, что будет делать он. К уже привычному осознанию собственной неполноценности добавилось стойкое ощущение, что с ним было что-то не так. Он никогда не делил людей на добрых и злых, мир работал не так, но, если бы он работал так, Хонджун был бы злым. То, что в воздухе он, судя по всему, совсем слетал с катушек, тоже говорило не в его пользу. Имел ли он вообще право оставаться альфой? И, если нет, то что он должен был делать дальше? Так много вопросов и не единого ответа.

Ещё один аргумент против него. Будь он настоящим, правильным лидером, он бы знал, что делать.

Дверь в каюту отъехала в сторону, прерывая поток мрачных размышлений. Хонджун остался лежать, но закрыл глаза, надеясь, что кто-то просто ошибся комнатой. Надежда покинула его, когда он почувствовал грудью знакомое касание мягких лап. Сан. Раздалось недовольное ворчание, а затем громкое требовательное мяуканье.

“Ты не спишь. Прекращай.”

– Чего прекращать-то? – проворчал Хонджун, не открывая глаз и не делая попыток подняться. – Я буквально ничего не делаю.

В следующую секунду вес на его груди резко увеличился. Ощущения были такие, словно Сан ударил его под дых всем своим весом. Хонджун охнул и открыл глаза. Алхимик сидел у него на груди в своей любимой длинной футболке и смотрел на него с нечитаемым выражением на лице.

– Ты делаешь вид, что спишь, хотя я почти слышу, как ты себя накручиваешь, а потом страдаешь, – ответил он. – Мы, может и мало общались в последнюю пару месяцев, но я тебя знаю. И твоя добровольная самоизоляция этого не изменит.

Хонджун почувствовал новую порцию стыда. Они действительно общались нечасто. Он вообще ни с кем не общался, если его об этом специально не просили. Сан не просил. Он умел давать пространство, позволять ему побыть одному, когда это было нужно. Может быть, ему не стоило пользоваться этим так часто.

– Ты снова это делаешь, – вздохнул алхимик, – Джун, прекрати. Пожалуйста. Давай поговорим? Я скучаю. И я не смогу начать этот разговор без твоей помощи и активного согласия.

Хонджун едва слышно фыркнул. С каких пор? Сан всегда был тем, кто говорил первым. Это пикси было трудно выражать свои эмоции вслух.

– Раньше мог.

– Да, раньше, – согласился Сан, – когда ты не был моим альфой. Сейчас я не могу спорить с твоими решениями и желаниями. Даже мысль об этом вызывает у меня жуткий дискомфорт. И об этом нам тоже стоит поговорить.

Хонджун резко сел, заставляя Сана сползти с его груди на колени, и уставился на него широко распахнутыми глазами.

– Что? Ты серьёзно?! Почему ты…

– ...Раньше не сказал? – усмехнулся Сан. – Потому что ты не был открыт для разговора, а животная часть меня ужасно не хочет тебя расстраивать. Я тоже не хочу тебя расстраивать, поэтому я надеялся дождаться, когда ты дозреешь до разговора сам, но к этому моменту я успею состариться. И, пожалуйста, скажи что ты не против прямо сейчас, иначе мне придётся забиться в какой-нибудь угол и тоже начать страдать.

– Не против, – тут же согласился Хонджун, игнорируя все возникающие в его голове протесты. Сан был важнее его желаний. – Я не против любых разговоров с тобой. Ты всегда можешь обратиться ко мне. С чем угодно.

Сан облегчённо вздохнул и кивнул, а затем сделал то, чего Хонджун ожидал и одновременно боялся: обвил его шею руками и прижался ближе, обжигая его щёку своим дыханием.

– Спасибо, – шепнул он, и пикси застыл, не в силах шевельнуть ни единым мускулом, – ты даже не представляешь, насколько это помогло. Мне кажется, у нас с Минги это общая проблема, только ему ещё хуже. Ты ведь потом поможешь ему с этим, правда?

– Д-да, – едва слышно выдавил он, сжимая руки в кулаках. Он даже не был уверен, что слышал, что именно говорил Сан.

Они не оставались наедине с тех самых пор, как он сказал, что любит его, с тех пор, как они начали всё это. Вообще-то, он не собирался оставаться наедине ни с кем из них – Юнхо был досадной случайностью. Вести себя нормально и не выставлять идиотом, когда их было много, было просто. Наедине с каждым по отдельности? Невозможно. С Саном было тяжело особенно. Это был Сан. Его, во всех смыслах, целиком и полностью. Он его не заслуживал, он был его недостоин, особенно теперь, когда он подвёл его так сильно, но как же он хотел позволить себе забыть об этом и просто...

Алхимик резко толкнул его в грудь, роняя на спину и соскользнул с колен, усаживаясь рядом. Хонджун вздохнул с облегчением, но только на короткое мгновение, пока не услышал тихий, сдавленный всхлип. Пикси тут же сел снова, так резко, что едва не свалился с кровати.

Сан сидел боком к нему, глядя в пол, и старательно тёр лицо ладонями, явно стараясь сделать что-нибудь с текущими по щекам слезами. Хонджун снова чувствовал себя совершенно беспомощным. Он не знал, что делать в такой ситуации, особенно когда он был почти уверен, что это была его вина.

– Санни? Санни, что случилось? – он протянул было руку, но тут же отдёрнул её, не желая сделать хуже. – Я что-то не так сделал?

Сан сделал несколько глубоких вдохов. Когда он заговорил, его голос звучал почти ровно.

– Ничего. Ты ничего не сделал, я просто… – он снова глубоко вздохнул и прижал ладони к глазам, словно не желая позволять слезам пролиться. – Это не то, о чём я хотел поговорить. Я не претендую, знаешь? Ещё когда Юнхо предложил всё это, я понял, что ты согласился только потому, что побоялся отказаться, но я думал… От тебя пахнет Юнхо – не так, как обычно, и я знаю почему, и это... я не ревную, ладно? Я не ревную, я просто… – он опустил руки и оскалился, глядя на Хонджуна сверкающими золотыми глазами. – Ты сказал, что любишь меня, но ты избегаешь меня! Я думал, ты просто не тактильный – ты же редко кого-то трогаешь. Но тебя устраивают Юнхо и Уён, значит… Значит дело во мне. Ты обо мне так не думаешь. Никогда не думал. Ты мог бы просто сказать. Я бы понял.

Хонджун снова не мог сдвинуться с места. Что он мог сказать? Правильно было бы согласится. Сказать, что всё именно так. Позволить Сану самому сделать выводы, отдалиться от него, вернуть отношения к дружеским. Но Сан сидел прямо перед ним, кусая губы и безуспешно пытаясь сдержать бегущие по щекам слёзы, и пикси понимал, что ни о какой дружбе после такого и речи быть не может.

Может быть, Чан был прав. Может быть, ему стоило попытаться быть честным по-настоящему. Это было страшно – открываться перед другими, пусть даже и самыми близкими, людьми. Но не так страшно, как терять их из-за собственной трусости. Он просто скажет всё как есть, а Сан сам решит, нужен ли ему такой, как он.

Он взял пальцы Сана в свои и осторожно сжал их. Алхимик поднял на него взгляд, обречённый и бесконечно печальный, словно он уже ни на что не надеялся. Это была только его, Хонджуна, вина.

– Прости, – сказал пикси, глядя на их сцепленные руки. Он не мог заставить себя смотреть выше, – я не хотел… Нет. Нет, не так. Я хотел. Я избегал тебя специально, всех вас. Юнхо просто оказался чуть более настойчивым, – он издал тихий невесёлый смешок, – но всё совсем не так, как ты думаешь. Я правда люблю тебя. Именно поэтому я не хотел оставаться с тобой наедине, особенно с тобой. Я не знаю, что делать. Мне даже дышать тяжело, когда ты так близко, я так хочу просто коснуться тебя, но я...

Он не успел договорить. Сан бросился на него, снова заставляя упасть спиной на кровать, а затем впился в его губы своими, зло и требовательно, сразу прокусывая нижнюю до крови. Хонджун принял это то ли наказание, то ли награду с готовностью и едва ли не чрезмерным энтузиазмом. Его крылья тут же обвили Сана плотным коконом, не позволяя ему отстраниться, а руки зарылись в тёмные волосы. Он всё ещё был не прав, недостоин, недостаточен, но всё это было где-то там, далеко. Здесь и сейчас были только он и Сан, его Сан, которого он ждал так долго, и не собирался отпускать ни на секунду. Никогда больше. Сан чуть отстранился от его лица, издал низкий урчащий рык и вцепился в его шею, вонзая в неё острые зубы. Это было больно, но Хонджун даже не вздрогнул. Он это заслужил и был готов это принять. Что угодно. За укусом последовал ещё один поцелуй, затем ещё, и ещё. Сан рычал и то и дело вцеплялся в него когтями, а по лицу его всё ещё текли слёзы. Хонджун мог только осторожно вытирать их пальцами и продолжать прижимать его к себе, позволяя делать всё, что ему хочется.

Он не знал, сколько времени они провели вот так, но когда Сан наконец затих, обвивая его талию руками и прижимаясь щекой к его груди, его рубашка была разорвана в клочки, а все его плечи, шея, грудь и даже немного лицо были покрыты чуть кровоточащими укусами и царапинами. Боли он пока не чувствовал – только глубокое удовлетворение и покой. Сан всё ещё был тут. Он не ушёл. Он тоже хотел быть с ним. Хонджун даже не отдавал себе отчёта в том, что он до последнего момента не верил в то, что это вообще возможно.

– Я думал, ты соглашаешься на это просто за компанию, – негромко признался пикси, – что ты никогда не захочешь меня, когда рядом есть те, кто гораздо лучше.

– Придурок, – едва разборчиво буркнул Сан, – ты поэтому так себя вёл?

– Нет, – Хонджун прикрыл глаза. Его решительность и общий настрой на честность постепенно улетучивались, и каждое новое слово давалось с заметным трудом, но он не собирался сдаваться. – Это было… Я просто… Я вам не подхожу. Я слишком… Я чувствую себя недостаточным. Неправильным.

Сан слушал, не пытаясь его перебить или начать спорить. Это немного помогало. Хонджун мог представить, что говорит просто в пространство, никто не слушает и у этого не будет последствий. Гладкие волосы под пальцами разрушали эту иллюзию, но он был не готов убрать руки.

– Ты хороший человек, Санни, – продолжил он негромко, – ты спасаешь жизни. Не только этого вчерашнего парня – ты всю жизнь этим занимался. За просто так, несмотря на то, как к тебе относятся. Ты лучший человек из всех, кого я знаю. Самый умный, самый добрый. Тебя невозможно не любить, понимаешь?

Сан издал тихое сдавленное мяуканье и прижал уши к голове. Хонджун провёл по ним ладонью. Ему всегда нравилось, как они ощущались: тёплые и мягкие. Из груди алхимика раздался глубокий нарастающий рокот. Хонджун улыбнулся. Он так давно не слышал, чтобы Сан мурлыкал.

– И тут, рядом с тобой – я, – Хонджун стиснул зубы. Дальше шла самая сложная часть. – Я эгоист. Меня волнуют только мои люди. Я готов на что угодно ради вас. Я не жалею, что я убил человека, потому что это было ради тебя. Я рисковал жизнями других ради вас и я не сомневался ни на секунду. Я готов сделать это ещё раз. И я сделаю. Я готов убивать ради вас. Я знаю, что ты чувствуешь по этому поводу, я знаю, что ты не сможешь…

Его прервал болезненный укус в бок. Хонджун ойкнул и опустил взгляд. Сан смотрел на него, сердито хмурясь. Эффект был чуть ослаблен тем, что мурчать он не перестал – Хонджун мог чувствовать мягкую вибрацию всем своим телом.

– Не рассказывай мне, что я чувствую, ладно? – алхимик ущипнул его за бок, словно для закрепления эффекта. – Прости конечно, но, мне кажется, ты меня переоцениваешь. Я не рад тому, что ты убил человека. Но я тоже эгоист. Он мог выстрелить в тебя. Хаечи выжил благодаря своей звериной части. Ты бы умер на месте. Я даже думать об этом не хочу. Я не рад тому, что тебе пришлось убить человека, Джуни. Но я почти рад, что он умер.

Хонджун смотрел на него во все глаза, не в силах скрыть своего изумления. Юнхо тоже говорил, что им будет тяжело, если он умрёт, но он никогда не думал, что Сан выберет его жизнь жизни другого человека. Что он вообще будет выбирать.

– Я же сказал: ты меня переоцениваешь, – Сан протянул руку и щёлкнул его по лбу. – Я не такой идеальный, как ты думаешь. Вообще не понимаю, откуда ты это взял, – он чуть помолчал, а потом добавил, – хотя я бы всё же предпочёл, чтобы ты ради нас не убивал. По возможности.

– Я не… Не то чтобы мне это нравилось, – слабо возразил Хонджун, – но это... это не всё. Я всё ещё не. Я.

Он запнулся и затих на пару мгновений, собираясь с духом. Он должен был быть честным.

– Минги спрашивал тогда, про. Про то, хочу ли я. Тебя, – наконец выдавил он, – и я. Я не уверен, что я вообще могу хотеть кого-то. Вот так. Это не. Я не уверен, что хочу участвовать в этом процессе. Мне никогда не хотелось, и даже думать об этом немного… некомфортно. Я пробовал однажды и это было… в общем, я не хотел бы повторять.

Сан приподнялся на локтях, насколько позволяли всё ещё удерживающие его спину крылья Хонджуна, и уставился на него почти с ужасом. Сердце пикси болезненно сжалось. Он так и знал, что это станет последней каплей.

– О боги! – воскликнул Сан. – Почему ты раньше не сказал?! Я же на тебя накинулся, как животное! Пожалуйста, прости, я понятия не имел, это…

Это было не совсем то, чего он ожидал.

– Эй, нет, всё в порядке, – заверил Хонджун, проводя ладонью по его щеке, – мне понравилось, правда. Просто… думаю, это мой максимум. Я вряд ли буду готов на что-то большее. Конечно, я не могу быть сто процентов уверен, но сейчас мне кажется так.

Сан снова уронил лицо на его грудь.

– Я уже испугался, – пробормотал он. Хонджун хихикнул. – Спасибо, что сказал. Я не буду от тебя ничего требовать. Не скажу, что мне не хотелось изначально, но я как-нибудь переживу. Для меня это не главное. Я тебя тоже люблю, если ты вдруг забыл.

Пикси закрыл глаза и тихо вздохнул. Он и правда забыл. Или просто не мог поверить, что кто-то настолько замечательный действительно мог любить его достаточно, чтобы не обращать внимания на его недостатки.

Сан был не прав. Он не переоценил его. Он его недооценил.

◔⁠◔◔

Чонхо приходил в себя медленно и с трудом, словно продирался сквозь вязкое болото. Когда он наконец очнулся полностью, то понял это далеко не сразу. Он лежал с закрытыми глазами и безуспешно пытался понять, на чём именно лежит. Что-то подсказывало, что он должен почувствовать дискомфорт, может быть, даже боль, но не было ничего. Он чувствовал себя, но на этом всё. Ничего не болело. Хаечи ощущал странные лишние объекты в некоторых местах, в которых никак не должно было быть странных объектов, и тяжёлую усталость. Быть может, это и был тот дискомфорт, которого он ожидал? Он открыл глаза.

Свет вокруг был приглушён – он мог видеть немногое. Походило на больницу. Точно, он был ранен при исполнении. Теперь он начинал вспоминать. Ранен серьёзно – он был уверен, что умирает. Его сумели спасти? Как странно. Он совсем не ожидал, что кто-то станет пытаться. Может, он просто переоценил масштаб проблемы.

– Эй, ты очнулся!

Низкий радостный голос раздавался совсем рядом. Чонхо хотел отодвинуться или привстать, хотя бы повернуть голову на звук, но быстро понял, что просто не может. Он чувствовал своё тело, но оно было неправильным, чужим. Он не мог шевельнуть даже пальцем. В груди начала нарастать паника.

Его лица коснулась чья-то большая ладонь, осторожно поворачивая голову на бок. Чонхо моргнул. Перед ним был парень. Он видел его впервые, что было, в целом, не удивительно. Парень не выглядел как врач: одна из его рук была плотно забинтована, да и одет он был вовсе не в халат.

– Привет, – улыбнулся парень, наконец отодвигаясь из его личного пространства и садясь рядом, на что-то, находящееся вне поля его зрения, – я за тобой присматриваю, пока нормальный лекарь отошёл. Я его ассистент. Ну, вроде как. Ты сейчас не можешь двигаться – это специально, чтобы ты себе не навредил. У тебя очень сильно сломаны рёбра. Одно почти в пыль стёрлось.

– Кт- – тихо и хрипло начал Чонхо, но тут же болезненно закашлялся.

Незнакомец осторожно приподнял его голову, подкладывая под неё подушку, так, чтобы она стояла выше, а затем поднёс что-то к его рту, тыкая в губы.

– Меня зовут Сон Минги, – представился он, – вот, приоткрой рот. Только не пей слишком много, ладно? Чуть позже у тебя будет капельница, но пока так.

Решив, что хуже будет сильно вряд ли, Чонхо обхватил странное нечто губами. Кажется, это была обычная соломинка. Он сделал осторожный глоток. На вкус это была просто вода, разве что язык начало чуть-чуть покалывать. Он проигнорировал странные ощущения и сделал ещё один глоток, но в следующую секунду соломинку забрали. Чонхо неодобрительно зарычал.

– Прости, – голос Минги звучал искренне виновато, – я бы тебе больше дал, но пока нельзя. Это временно, честное слово.

Чонхо поморщился. Какой-то этот человек чересчур вежливый для медперсонала. Если сравнивать с тем, с которым он сталкивался раньше.

– Ты не выглядишь, как медбрат, – прохрипел он, сверля незнакомца взглядом. Он надеялся, что выглядит угрожающе, хотя это вряд ли было так.

– Это потому что я не медбрат, – спокойно ответил Минги, – я же сказал: ассистент лекаря. У меня вообще образования нет. Хотя теперь есть кое-какой опыт.

– Это какой? – Чонхо подозрительно прищурился.

– Я делал прямой массаж сердца, – с явной гордостью заявил не-медбрат.

Это на самом деле звучало как будто серьёзно. Если, конечно, он не врал.

– И что твой пациент? Он хотя бы выжил? – фыркнул Чонхо, не желая демонстрировать потенциальному врагу своё одобрение.

Минги окинул его оценивающим взглядом.

– Ну, выглядишь ты достаточно живым.

Хаечи почувствовал, как его рот невольно приоткрывается. Это был он?! Если ему понадобился прямой массаж сердца, значит, ему не показалось. Всё действительно было настолько плохо, когда он в последний раз был в сознании.

– Спасибо, – пробормотал он. Казалось невежливым не сказать спасибо. По всему выходило, что этот человек спас ему жизнь. Или, во всяком случае, поучаствовал в её спасении.

– Меня не благодари, – отмахнулся Минги, – это всё Сан. Без него я бы понятия не имел, что вообще делать. Он тебя по кусочкам собрал, я даже не знал, что так можно.

Сан. Имя было знакомым. Знакомым и неприятным. Волосы на загривке Чонхо встали дыбом. Он ощерился.

– Я знаю, о чём ты думаешь, – продолжил Минги, как ни в чём не бывало, – тот Сан, которого ты видел, это не он. Мы о нём знаем, уже видели раньше. Он ведь был весь взрослый и с фиолетовыми волосами, так? И запах, я не знаю, учуял ли ты его, но он пах так…

– Чужеродно. Неправильно. Холодно, – перебил его хаечи. Он вспомнил его – человека, пославшего его на смерть. – Но откуда ты знаешь? Разве люди могут такое чуять?

– Я оборотень, вообще-то, – сказал Минги, неловко улыбаясь. Чонхо выразительно посмотрел на явно сломанную руку, и он накрыл её ладонью. – Да, это, вроде как… перелом сросся не так. Пришлось нарушать связь с луной, чтобы можно было её ещё раз сломать и нормально сложить, а то она слишком быстро заживала. Я теперь совсем не пахну как волк, да?

Чонхо не понял половину сказанного, но уточнять он не собирался. Минги звучал словно бы обеспокоенно. Как будто в том, чтобы пахнуть как волк, было что-то хорошее.

– Я не знаю, – честно ответил хаечи, – ничего не могу разобрать. Всё какое-то химическое.

В лицо ему тут же совершенно бесцеремонно ткнулся чужой нос. Чонхо не вздрогнул только потому, что физически не мог этого сделать.

– Ничего, если я тебя тоже обнюхаю? – несколько запоздало уточнил хозяин носа, и, не дожидаясь его разрешения, ткнулся ещё ближе, прямо ему в лицо, делая глубокий вдох.

Теперь Чонхо мог чувствовать его запах. Мускусный, сложный и глубокий, нечеловеческий, с кучей интересных нюансов и явным присутствием других существ. Очень опасный запах, сулящий кучу проблем со стороны полиции. Смешанная стая, причём настолько, что он не чувствовал ни единого волка, кроме самого Минги. Значит, он был их альфой? Было сложно представить, чтобы альфу стаи оставили сиделкой пленника. Может, нос его обманывал.

Хаечи терпеть не мог тесные физические контакты, но почему-то вдыхать запах незнакомца таким образом казалось естественным и правильным, почти приятным. Это напоминало ему о чём-то, вызывало смутные образы в его памяти, но он не мог вспомнить по-настоящему. Это странно расслабляло. Он был почти готов провалиться обратно в сон.

Затем Минги совершенно неожиданно потёрся своим носом о его, и сонливость отступила на задний план. Чонхо оскалился, издавая непроизвольное рычание. Оборотень резко отпрыгнул назад, глядя на него с обидой и непониманием. Как будто это Чонхо сделал что-то странное.

– Эй, ты чего? Я же просто поздоровался..

– Ты трогал моё лицо своим! – возмутился Чонхо. – Кто так здоровается?!

Оборотень приоткрыл рот и нахмурился. Спустя ещё секунду, он крепко зажмурился. Весь его облик чуть поплыл, задвоился, а затем на его голове возникли широкие волчьи уши. Он шевельнул ими раз, другой, склонил голову на бок и показал зубы. Хаечи нахмурился. Он не понимал, что именно тут происходило. Минги издал странное звериное скуление и дёрнул головой.

– У тебя что, нервный тик? – наконец не выдержал Чонхо.

Волчьи уши тут же исчезли с головы оборотня. Взгляд его стал до отвратительного жалостливым.

– Ты не говоришь на зверином, – удивлённо сказал он.

Хаечи растерялся.

– На… Зверином?

– Ты не знаешь? – теперь Минги звучал шокировано. – Язык перевёртышей. Наш язык. Если ты на нём не говоришь, как ты… Как ты разговариваешь, когда перекидываешься?

Чонхо очень хотелось отвернуться, чтобы спрятать взгляд. Он впервые об этом слышал. Ему всегда говорили, что порядки Звериных Земель соответствуют их названию. Ни своего языка, ни письменности, ни своих обычаев, ни человеческих эмоций – лишь хаос и беззаконие. Он не верил во всё, он всё ещё был перевёртышем, но некоторые вещи плотно засели в его мозгу. Вопрос, который задал Минги, вызывал физический дискомфорт. Словно его ошейник плотнее сжался вокруг его шеи, мешая дышать. Ему хотелось сорвать его, вырвать с мясом. Как он разговаривал, когда перекидывался. Как будто он мог перекидываться!

Видимо, что-то из этого отразилось на его лице. Взгляд оборотня скользнул на его шею, и стал ещё более жалостливым. Чонхо захотелось его загрызть. Не успело низкое клокотание в его горле оформится в полноценный рык, раздался звук открывающейся двери. Минги тут же повернулся к ней, и лицо его расплылось в широкой улыбке.

– Как прошло? – спросил он радостно, словно бы мгновенно забывая о нём.

Ответа не последовало, зато в следующую секунду Минги был едва не сбит с места, на котором сидел, кинувшимся ему на шею парнем. Ничуть не смущаясь того, что Чонхо тоже был тут, буквально в метре от них, не в состоянии даже отвернуться, оборотень обхватил лицо парня ладонями и- нет, он не будет на это смотреть. Хаечи плотно зажмурился, жалея, что закрыть уши он не может. Влажные звуки поцелуев были совершенно не тем, что ему хотелось бы слушать. Кому вообще хотелось бы это слушать? Он хотел обратно, в свою клетку, к Сонхва.

Звуки наконец затихли, и раздался голос. Знакомый голос, заставляющий волосы на голове Чонхо подняться дыбом.

– Он такой придурок, это просто невыносимо! Я ждал так долго, время ему давал, а надо было просто…

– Сан.

Имя сорвалось с его губ словно бы само по себе, злое и короткое, больше похожее на ругательство. Чонхо не мог держать себя в руках. Он чувствовал наваливающуюся на него усталость, смешанную с невыносимой жаждой, всё нарастающий дискомфорт и ужасное ощущение собственной абсолютной беспомощности. Последнее должно было бы заставить его вести себя тише и сдержаннее, но вместо этого он стал агрессивнее, словно рычание и злобный взгляд могли как-то ему помочь.

Вопреки его ожиданиям, наказания за дерзкое поведение не последовало – ни удара, ни крика. Во всяком случае, не в его сторону. Сан тут же вскочил на ноги и хлопнул оборотня по груди, едва не роняя его на пол.

– Минги! Ты почему не сказал, что он очнулся?! – затем он резко повернулся в сторону Чонхо и склонился ближе, глядя на него виноватым взглядом больших золотых глаза. Золотых. Не чёрных. Почему-то это было важно. Он не мог вспомнить, почему. – Прости, я не хотел тебя смущать. Как ты себя чувствуешь? Где-то болит? Пить хочешь?

Тёплая рука осторожно коснулась его лба. Чонхо зарычал сильнее. Он чувствовал, что вот-то отключится, но он не хотел отвечать на вопросы. Сан был не тем, за кого он себя выдавал. Он пытался его убить. Он только прикидывался добрым.

– Ты опять начинаешь с середины, – раздался откуда-то голос Минги, – даже не поздоровался. Дай ему себя обнюхать.

– Угх, да, да, ладно, ты прав, – вздохнул Сан, и, не успел Чонхо возразить, склонился ниже.

Рычание в горле хаечи непроизвольно затихло. Он растерялся. Он чувствовал запах кота, крепко сплетённый с многими другими, очень похожий на тот, что был у Минги. Они в одной стае, и в этом не было ничего удивительного. Удивительным было то, что Минги не соврал. Этот запах не был запахом того Сана – не был чужеродным и холодным. Он был спокойным и мягким, за исключением резких ноток сухих трав, каких-то лекарств и крови самого Чонхо. Судя по запаху, Сан действительно был лекарем.

В отличие от оборотня, кот не стал тереться его лицо. Он только едва заметно ткнулся в его нос своими, и тут же отстранился, глядя на Чонхо с робкой улыбкой и чуть подёргивая ушами. Хаечи не знал, что сказать. В его голове было абсолютно пусто.

– Прости, что набросился на тебя так сразу, перед этим. Я просто очень беспокоился, – объяснил он, словно желая сделать ситуацию ещё более неловкой, – ну так, как ты? Что-нибудь тебя беспокоит? Боль, дискомфорт?

Его беспокоила вся эта ситуация. Признаваться в этом Чонхо не хотел. Он хотел пить и спать.

– Он уже какое-то время не спит, я дал ему пару глотков воды, – снова вклинился голос Минги, – я думаю, он ещё хотел, но ты сказал немного, так что…

Сан бросил на него короткий взгляд и повернулся обратно, глядя на Чонхо всё с тем же невыносимо мягким выражением на лице.

– Ах, да. Я сделаю тебе внутривенную смесь. Дай мне ещё немного времени, хорошо? Это будет немного неприятнее, чем просто пить, но лучше, чем ничего.

Это не имело никакого смысла. Всё это.

– Я обещал тебя убить, – напомнил Чонхо уже и сам не понимая, чего он пытается этим добиться. Его голос звучал жалко и совершенно недостойно – ни для работника полиции, ни для хаечи.

Тёплая рука снова коснулась его щеки. Сан осторожно приподнял его голову и уложил её немного иначе, гораздо удобнее, чем до этого. Теперь он мог видеть Сана только краем глаза, но почему-то это почти не беспокоило. Затем руки скользнули ниже, массируя его плечи, и Чонхо не сумел сдержать довольного вздоха.

– С этим придётся подождать, прости, – тихо сказал кот. Он звучал по-глупому искренне. Как будто ему правда было жаль. – Постельный режим ещё неделю как минимум. Очень минимум. Можешь попытаться убить меня потом, но очень осторожно. Тебе нельзя напрягаться.

– Хорошо, – пробормотал он едва слышно. Движения чужих рук убаюкивали.

– Сколько тебе лет? – руки взяли его ладонь, чуть сжимая его безвольные пальцы в кулак и снова отпустили, переходя ко второй руке.

– Семнадцать, – ответил он с вялым вызовом в голосе. Руки Сана застыли.

– Это… Хорошо. Как тебя зовут, малыш? Ты мне скажешь?

Чонхо снова ощутил укол раздражения. Он не собирался говорить, но лучше уж имя, чем эта кличка.

– Чонхо, – произнёс он. Собственное имя ощущалось странно. Он давно его не называл.

– Чонхо, – повторил голос Сана, и ладонь снова коснулась его лица, – приятно познакомиться, Чонхо. Не беспокойся ни о чём, ладно? Мы о тебе позаботимся. Всё будет в порядке. Никто тебя больше не тронет.

Это звучало почти смешно. Всё это изначально случилось из-за них. Из-за него. Несмотря на это, по какой-то причине, Чонхо ему почти верил. Рука скользнула на его затылок, осторожно массируя скальп.

“Если никто меня не тронет, то что это?” только и успел подумать он, прежде чем окончательно сдаться и позволить себе заснуть.

◔⁠◔◔

Сонхва постепенно привыкал к своему новому телу. Он всё ещё ходил с заметным трудом и едва мог оторвать его от земли с помощью лап, но это было и не важно. Ему было не нужно ходить. Его тело – длинное, гладкое и обтекаемое – не предназначалось для ходьбы по земле.

Он двигался со скоростью, которая ужасала и восхищала одновременно. Расстояние между ним и Чонхо сокращалось всё сильнее каждую секунду. Он мчался вперёд весь остаток вчерашнего дня и всю ночь, без устали и без единой мысли о перерыве. Некогда отдыхать. Ему было нужно найти Чонхо.

Собственное тело всё ещё казалось странным, чужеродным и неповоротливым. Едва он начинал задумываться о том, как оно работает и движение останавливалось – он путался в направлении, путался в своём теле, врезался в препятствия, если они были и даже падал. Сонхва очень старался не думать. Какая разница, как что работало? Работало и ладно.

К вечеру первого дня он понял, что его Чонхо больше не умирает. Он выкарабкался – то ли сам, то ли с помощью своих похитителей. Второе было более вероятно, но Сонхва в любом случае не собирался их благодарить. Это всё случилось из-за них. Они просто исправили то, что натворили, не более того.

Он видел их фото, знал их имена, их возраст. Молодые парни, даже младше него. Убивать их не хотелось. Никого не хотелось. Сонхва не был убийцей. И тем не менее, спорить с этим приказом он не мог физически. Это был чётко сформулированный, явно обозначенный приказ прямиком от его первой хозяйки, подтвержденный его начальством, прямой и категоричный, дополнительно вшитый в его давящий со всех сторон ошейник вручную, в придачу к остальным, базовым ограничениям, которые там уже были.

Он мог бы попытаться сбежать, чтобы избежать встречи со своими будущими жертвами. Никто не запрещал ему сбегать. Но он не мог оставить Чонхо. Скорее всего, именно поэтому ему и не запрещали – знали, что он всё равно не сможет.

Сонхва не мог ощущать точное расстояние, но он мог определять общее направление и корректировать свой маршрут по чуть размытым внутренним ощущениям. Эти ощущения не были компасом, и, тем более, навигатором. Это больше походило в сломанную игру горячо-холодно, в которую он играл сам с собой. Сонхва был практически уверен, что как только он подойдёт ближе, у него начнутся проблемы.

Отступать он не собирался. Несмотря на то, что определить расстояние он не мог, Сонхва знал: он был уже рядом. Уже долгое время его тянуло исключительно в одну сторону. Скорее всего преступники остановились, возможно, даже посадили корабль. Это был его шанс. Он старался двигаться как можно быстрее, но его тело становилось всё более непослушным и словно бы слабым. Разве не должно было быть наоборот? Он ведь привыкал к нему, почему контролировать его становилось сложнее? Это не имело никакого смысла.

Сонхва раздражённо фыркнул, чуть морщась от непривычных, звериных звуков, которые теперь издавало его тело, и упрямо склонил голову. Он догонит их. Он спасёт Чонхо. Всё остальное было вторичным.

◔⁠◔◔

Хонджун чувствовал себя гораздо лучше. Его переживания не испарились полностью, но теперь он хотя бы был уверен, что он не один, никогда не был один, и никогда не будет. Сам того не подозревая, Сан снял с его плеч гору тревог. Теперь пикси был почти уверен, что в итоге они со всем разберутся.

Он не знал, чего было больше в его желании выйти на палубу: праздного любопытства, острой необходимости в свежем воздухе или желания размять крылья. Не то чтобы это было так важно. Корабль был со всех сторон окружён высокими деревьями. Здесь они чуть расступались, становился реже. Пикси мог слышать, как где-то вдалеке шумит быстрая лесная река. Он сделал глубокий вдох полной грудью. Лес дышал свежестью, а он дышал лесом.

Они двигались на север, и зима начинала ощущаться ярче. Снега ещё не было, но сухую траву покрывала тонкая корка инея. Пикси ужасно хотелось коснуться её. Повинуясь неведомому порыву, он сделал широкий шаг вперёд. Его крылья тут же распахнулись, подхватывая тело. Морозный воздух ударил по складкам, расправляя их. Хонджун успел почувствовать секундный триумф, прежде чем неловко перевернуться в воздухе и всё-таки полететь к земле. Он пытался двигать крыльями, но, кажется, сделал только хуже. Пикси с силой врезался в холодную землю боком и прокатился по ней несколько метров, ударяясь спиной о ствол дерева. Мир вертелся перед глазами.

Он поднялся на колени, чуть пошатываясь и с трудом сдерживая стон, и огляделся по сторонам. Рядом никого не было. Слава богам. Он не хотел, чтобы у его позора были свидетели. Он понятия не имел, что вдруг на него нашло. Это было глупо.

Хонджун поднялся на ноги, расправил крылья и отряхнул джинсы. Высота, с которой он упал, была приличной, но никаких последствий он не ощущал. Головокружение не считалось, оно было не таким уж сильным и уже почти прошло. Может быть, затея была не такой глупой, как показалось ему на первый взгляд? Ему захотелось попробовать ещё раз.

Просто прыгать с корабля было бы однозначно идиотским решением. Вообще-то, просто пробовать что-то рядом с кораблём было бы глупо. Что если он снова пропорет носом землю и его увидят? Несмотря на всю их любовь, стая не перестанет смеяться над ним ещё пару месяцев, в этом он был уверен.

Пикси зашагал вглубь леса. Он не собирался отходить слишком далеко, но ему в любом случае нужно оставить телепортационный круг на дереве – так почему бы не сделать это сейчас? Место было хорошим, и достаточно далеко от остальных поставленных им кругов. Лишним не будет.

Он бродил с полчаса, выбирая место поудобнее и дерево понадёжнее. Никогда нельзя было угадать, не попадёт ли в него молния, но он мог выбрать здоровый ствол, который хотя бы не свернут животные или особо сильный шторм. Выбрав подходящую цель, он остановился и взялся за дерево руками, внимательно глядя на ровную кору. Идея для этого круга была глупой и немного чересчур сентиментальной, но он не мог не поддаться порыву и в этот раз.

Пикси прикрыл глаза и негромко запел. Он не мог увидеть результата, но чувствовал, как под корой дерева, повинуясь его голосу, появляется ровный круг с рунами перемещения по периметру и аккуратной мордочкой счастливого кота по центру. Ему не нужно было уметь рисовать, чтобы выжечь точную копию Сана в коре дерева. Перерисовать этот узор в блокнот он не сможет, но ему и не нужно. Чтобы вспомнить этот круг, ему нужно было только снова вызвать в памяти его лицо. Хонджун фыркнул собственным мыслям. Над этим они бы тоже наверняка посмеялись. Хонджун отметил место, где они с Саном впервые поцеловались, кругом с его лицом, как будто ему было не девятнадцать, а четырнадцать.

Пикси вздохнул и резко развернулся, широким шагом двигаясь в сторону от дерева. Он им просто не скажет. Никогда. Это будет его маленькая тайна. Не стоило даже думать об этом. Он собирался практиковаться в полётах, и он будет заниматься именно этим.

Хонджун медленно развёл крылья в стороны, ощущая, как воздух проходит словно бы сквозь них. Он редко расправлял их на улице, но это всегда было особенно приятно. Пикси сделал осторожный взмах и подпрыгнул. Его подкинуло в воздух на пару метров. У него уже получалось раньше, это было почти легко. Сложности начинались дальше.

Хонджун попытался выровнять тело в воздухе, взмахивая всеми четырьмя крыльями одновременно, и его подкинуло выше, одновременно накренивая вперёд и вбок. Слишком сильно, слишком много мыслей. Он попытался расслабиться и позволить крыльям двигаться самостоятельно, но сказать было проще, чем сделать. Всё его тело было напряжено. Он сдался после пары взмахов, позволяя себе осторожно спланировать обратно на землю. Хотя бы это он мог сделать. Не каждый раз, не особенно изящно и совершенно непрактичным способом – но мог.

Он не был виноват. Всю жизнь он летал только на ограниченном пространстве и почти всегда его удерживали за поводок. Никто не учил его летать. Он был вполне уверен, что со временем сможет разобраться. Может, если попытаться сначала...

По лесу разнёсся странный глухой стук. Хонджун резко пригнулся к земле и прислушался. Звук повторился ещё и ещё. Где-то рядом было что-то крупное и тяжёлое. Судя по звуку, оно то ли билось об деревья, то ли старалось их завалить. Медведь? Он не боялся диких животных, но искать с ними встречи тоже не собирался.

Хонджун осмотрелся по сторонам. Несмотря на все свои многочисленные преимущества перед другими существами, у пикси был весьма существенный недостаток, который всегда раздражал лично его больше всего. Пикси вообще не были скрытными. Его яркие волосы и сияющие крылья в лесу выделялись, словно кровь на снегу. Рядом кто-то был и этот кто-то точно заметит его раньше, если не сделал этого до сих пор.

Плюнув на конспирацию, Хонджун выпрямился в полный рост и расправил крылья, сжимая руки в кулаки. Он позволил своей обычно сдерживаемой магии выйти наружу, окружая его слабым коконом, и выпустил зубы и когти. Вряд ли кто-то действительно решит напасть на него, когда он выглядит вот так.

Не успел он додумать эту мысль до конца, как из-за его спины раздался оглушительный рёв. Хонджун развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть серебряно-чёрное нечто, несущееся прямо на него. В следующее мгновение его тело отлетело в сторону от мощного удара. Он пролетел пару метров, прежде чем врезаться спиной в дерево и осесть на землю. Рёв повторился, и он с трудом поднял взгляд, пытаясь рассмотреть, что же его атаковало.

Увиденное заставило его челюсть отпасть в изумлении. На поляне стоял дракон. Хонджун никогда в жизни не видел ни одного, даже на фото, но он безошибочно понимал, что это был именно дракон. Огромный, с головой размером в половину тела пикси. Густая чёрная грива покрывала извилистое тело, подвижное, словно река. Серебряная чешуя слабо переливалась на солнце. Глаза дракона – пронзительные, бирюзовые – лихорадочно оглядывались по сторонам, словно пытаясь найти что-то. Дракон снова заревел, и у Хонджуна сжалось сердце. Этот крик звучал не угрожающе, как он подумал сначала, но жалобно и потерянно. Он не смотрел в его сторону, и вообще едва ли заметил его присутствие.

Пикси поднялся на ноги. Драконы были разумны. Он не был уверен, могли ли они перекидываться, но, даже если нет – он говорил на зверином. Они должны суметь договориться. Наверняка он задел его просто случайно.

Хонджун сделал шаг вперёд и голова дракона резко повернулась в его сторону. Бирюзовые глаза скользнули по его телу, а затем сфокусировались на лице. Он неуверенно поднял руку.

– Привет?

Дракон вдруг бросился к нему, распахивая полную острых зубов челюсть. Хонджун резко взмахнул крыльями, подбрасывая своё тело в воздух, и смертельная хватка впустую сомкнулась на том месте, где он стоял секунду назад. Это не походило на поведение разумного существа.

Он приземлился обратно, опускаясь ногой на голову дракона, только чтобы оттолкнуться ещё раз и отпрыгнуть выше, помогая себе крыльями. Пусть он не мог взлететь полноценно, прыгать он умел. Зверь взревел снова, неуклюже разворачиваясь в его сторону, то и дело врезаясь в стволы деревьев то лицом, то боками. Это выглядело бы комично, если бы Хонджун не был слишком занят, спасая свою шкуру.

Он не стал дожидаться, пока тварь разберётся со своими конечностями, и бросился прочь, хлопая крыльями и отталкиваясь от стволов деревьев. Нужно было вернуться на корабль. Они выбрали неправильный лес для привала.

◔⁠◔◔

Сонхва был прав. Чонхо был где-то рядом, он знал это, чувствовал, но он не мог понять где именно он был. Он даже не мог позвать его по имени. Чонхо даже не узнает его, потому что он не знал, что Сонхва был драконом. Сонхва и сам вспомнил об этом не так давно.

Он метался по земле между деревьями, чувствуя странное головокружение и путаясь в совершенно не предназначенных для хождения по земле неуклюжих конечностях. Его хвост то и дело болезненно бился о стволы деревьев. Контролировать эту часть себя получалось даже тяжелее, чем все остальные. Он попытался взять себя в руки и сосредоточиться, двигаясь плавно и неспешно. Так выходило получше. Он не хотел издавать слишком много шума. Чонхо был не один. Он был похищен, и его похитители всё ещё были с ним. Ему нужно было найти их корабль, понять, где именно они держат Чонхо, а потом…

Он не понимал, что делать потом. Он был зверем. Безмолвным, беспомощным, грубым. Чонхо был ранен, заперт внутри корабля, и в этом виде он не сможет вытащить его, не навредив. Да и что он будет делать потом? Куда он его заберёт? Чонхо даже не знал, кто он. Он не сможет его узнать. Сонхва не только выглядел, как жуткая кровожадная тварь из кошмаров, он был тварью. Он не хотел пугать Чонхо.

Сонхва поднял голову к небу и закричал. Больше всего на свете сейчас он хотел позвать Чонхо по имени, но его грубая глотка не была способна издавать подобные звуки. Всё, что он мог делать – это рычать и реветь. Он ненавидел это тело. Ненавидел то, кем он был.

Дракон развернулся на месте, чувствуя, как хвост снова врезается в твёрдый ствол дерева. Он попытался выпрямиться, насколько это было возможно с его телом, и огляделся по сторонам. Вокруг был только лес. Он не был ищейкой. Его нюх был лучше, чем у человека, но он никогда не был на природе, и обилие незнакомых запахов сбивало с толку. Выглядели деревья тоже совершенно одинаково. Он не мог понять, куда идти дальше. Он был так близко, но это совсем ему не помогало.

Он поднял голову к небу и закричал снова. Звуки не складывались в имя, как бы он не старался. Он бы расплакался, если бы мог это делать. Сонхва опустил голову и стиснул зубы. Он не мог останавливаться сейчас. Ему нужно было что-то придумать. Наверняка те, кого он преследовал, его слышали. Возможно, это спугнёт их и они снова начнут двигаться.

Неожиданно, сбоку от него раздался какой-то звук. Сонхва резко повернул голову и едва не упал от тут же накатившего облегчения. Это не был зверь или просто ветер. Перед ним стоял человек. Точнее, это был пикси. Невысокий, красноволосый, с широко распахнутыми мерцающими крыльями. Он нашёл. Он наконец-то их нашёл. Теперь ему нужно было только суметь найти их корабль. Он мог действовать хитростью. Несмотря на его внешний вид, он всё ещё оставался собой. Он всё ещё мог…

Взгляд Сонхва остановился на лице пикси. Другой цвет волос и глаз не мешал ему узнать это лицо. Ким Хонджун, девятнадцать полных лет, пикси. Горло сжало резкой болью, дыхание перехватило, а глаза застлало пеленой. Все мысли вылетели из головы, оставляя только одну: “Выполнить приказ. Убить цель.”

Он резко бросился вперёд, совершенно не соображая, что делает, отталкиваясь от земли всеми конечностями одновременно. Никогда до этого он не двигался по земле с такой скоростью и точностью. Пикси исчез из его поля зрения в последний момент, только чтобы приземлиться прямо на его морду в следующий, словно бы издеваясь. Он попытался поднять её, схватить пикси и перекусить его надвое, но тот взлетел в воздух, с силой пиная его в процессе. Сонхва ткнулся лицом в землю. Голова закружилась, но туман в ней словно развеялся. Боги, он действительно монстр. Он вёл себя как один.

Дракон попытался развернуться, но его морда ударилась о ствол дерева. Он попытался ещё и его хвост напоролся на особенно острый сук. Ещё одно резкое движение – его задняя лапа соскользнула на влажной листве и он упал на бок. Сонхва зарычал от досады и с силой ударил хвостом, снося сразу несколько плотно стоящих небольших деревьев. Затем он кое-как развернулся и быстрыми неуклюжими прыжками понёсся в сторону, в которую полетел пикси. Деревья стояли плотно, и ему было невероятно тяжело петлять между стволами. Несколько он снёс лбом, парочку зацепил хвостом. Он не был особенно быстрым, но он был вполне уверен, что пикси не успеет убежать слишком далеко. Кровь кипела в его жилах. Желание спасти Чонхо смешалось с необходимостью убить Кима. Он не хотел этого, но он совершенно не мог контролировать себя здесь и сейчас.

Раздался громкий рёв двигателей. Сонхва стиснул зубы и прибавил скорости. Он недооценил юркого пикси. Он успел добраться до корабля. Сонхва должен был успеть тоже. Успеть схватить, успеть забраться на корабль, успеть что-нибудь.

Он выпрыгнул на поляну как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромные стальные шипы втягиваются в днище корабля, и он медленно отрывается от земли. У него оставалось время! Дракон резко рванулся вперёд, но что-то твёрдое возникло из ниоткуда прямо перед его лицом, и он с силой врезался в неожиданное препятствие головой.

Удар не был сильным. Он был почти уверен, что удар не был сильным. Не самым сильным из тех, что он получал. Тем не менее, он оказался достаточным для того, чтобы его голова закружилась, зрение помутилось, и он медленно сполз на землю, обессиленно падая на бок.

Барьер над его головой мигал слабым фиолетовым светом. “Они подняли щиты,” – успел подумать Сонхва, прежде чем отключиться.

◔⁠◔◔

Юнхо был вымотан до предела. Долгий день, бессонная ночь, забота обо всех членах своей стаи по очереди и управление кораблём – когда он добрался до кровати, то отключился за секунду. Он чувствовал бесконечную благодарность по отношению к Уёну, взявшему на себя то, что не успел доделать он, причём даже до того, как ведьмак успел об этом попросить. 

Он не успел отдохнуть за те пару часов сна, что сумел получить. Остальные выглядели бодрыми и свежими после почти-традиционной почти-церемонии, но он был выжат.

– Я пойду досыпать, – сообщил он, первым поднимаясь на ноги из их обнимательной кучи-малы, – иначе прямо тут вырублюсь.

Совершенно неожиданно для него, Уён вскочил следом.

– Я с тобой, – сказал он, – я тоже немного устал.

Юнхо улыбнулся и обвил его талию рукой. Уён прижался к нему в ответ, словно только и ждал приглашения. Возражений со стороны остальных не последовало – у всех были свои дела. Ведьмак вернулся в ту же комнату, где он спал до этого, и устало опустился на кровать. После неожиданного душа с Минги он сменил одежду на первую попавшуюся домашнюю и его всё устраивало. В каком-то смысле, он действительно был дома. Во всяком случае, осуждать его тут было некому, и выходить на улицу он не собирался.

Уён опустился рядом с ним на самый край кровати и бросил робкий взгляд в его сторону. Ведьмак молча распахнул руки, и он наконец лёг, позволяя Юнхо обнять его.

Он вёл себя куда скромнее, чем обычно, но это не было удивительно. Принятие в стаю и всё, что было перед этим, было эмоциональным моментом для них всех, но особенно для него. Ведьмак вдруг вспомнил, что раньше они никогда не оставались наедине дольше, чем на пару минут. Если так подумать, они вдвоём даже не особенно разговаривали. Они делали это в компании, но никогда наедине.

Уён прижался ближе, пряча лицо на его груди. Юнхо не был уверен, был ли это признак смущения, или лису наоборот было с ним комфортно. Ему было тяжело разобраться в подобных деталях. Остальные легко считывали его просто по движению хвостов, но для него это был тёмный лес. Юнхо положил подбородок на розовую макушку.

– О чём думаешь?

Уён пожал плечами.

– Ни о чём. Обо всём сразу? Не знаю. Это всё так…

– Неожиданно?

Лис хихикнул.

– Вообще-то это было очень ожидаемо. Как будто очевидно. Вы же все совершенно сумасшедшие. Я просто не мог поверить, что вы действительно захотите меня взять. Не знаю почему. Теперь я не удивлюсь, если следующим вы позовёте в стаю этого полумёртвого копа – просто за компанию.

– Это они сумасшедшие. Я нормальный, – возразил Юнхо, – я тут, между прочим, как раз в ответе за здравый смысл.

Уён фыркнул и пихнул его кулаком в бок.

– Это ты-то? Чьей идеей было украсть корабль? И что это была за хрень с уходом? Да что там, уже то, что ты вообще решил уйти – это прямое доказательство того, что ты совершенно точно нихрена не нормальный. Смирись.

Юнхо задумчиво хмыкнул. Ему не хотелось признавать правоту Уёна, но отрицать факты было сложно. Ведьмак руководствовался в своих действиях исключительно логикой, но, если смотреть со стороны, логика эта выходила весьма неочевидной.

– Ну, я ведь тебе и таким нравлюсь? – пошутил Юнхо. Уён странно застыл под его руками и ведьмак не удержался от того, чтобы картинно ахнуть. – Не нравлюсь?!

Лис заворчал что-то неразборчивое и снова спрятал лицо на его груди. Юнхо ткнул его в щёку.

– Эй, не уходи от ответа. Мне нужно знать. Это важная информация.

– Я не понимаю, шутишь ты или нет.

Вместо ответа Юнхо сжал лиса крепче и на секунду прижался губами к его виску, а потом к щеке. Уён фыркнул.

– И ради этого мы тебя языку учили, чтобы ты его как попало использовал и мешал с человеческими жестами?

Юнхо улыбнулся.

– Не переводи тему, Ён-а. Я тебе нравлюсь?

Лис поднял на него откровенно возмущённый взгляд.

– То, что я в вашей стае, не даёт мне право с вами флиртовать, – строго сказал он, – не надо меня провоцировать, я знаю правила.

– Серьёзно? – совершенно искренне удивился Юнхо. Он таких правил не знал. – Но ты с нами и до стаи флиртовал. И вообще, нет у нас таких правил. Я же серьёзно. Ты мне, например, очень нравишься.

Уён поднял на него взгляд удивлённо расширенных глаз и дёрнул ухом.

– Я… Что?

Юнхо наклонился ниже и быстро чмокнул Уёна в губы.

– То, – Юнхо широко улыбнулся, глядя, как лис касается их ладонью с таким видом, будто его только что обесчестили, – ты мне нравишься. Мы не обговаривали вообще всё, но на счёт тебя мы однозначно солидарны. Хён сказал, что ты наш, ты что, не слушал?

Уён зажмурился и снова вжался лицом ему в грудь, крепко сжимая его поперёк тела.

– Я устал, – буркнул он едва разборчиво, – давай спать.

Ведьмак тихо хихикнул и закрыл глаза. Он тоже устал.

С Уёном, лежащим прямо в его объятиях, заснуть было несложно. Юнхо понимал, что у них всех явные проблемы. Даже когда вокруг было полно свободных мест, куда более удобных, они пытались лечь там, где уже кто-то был, как можно ближе друг к другу. Может быть, когда они разберутся с каютами, это можно будет исправить. Порой Юнхо бы хотелось иметь чуть больше личного пространства, и остальные, он был уверен, были того же мнения.

По ощущениям, Юнхо не успел даже толком уснуть, когда раздался резкий металлический лязг, мгновенно приводящий его в чувство. Уён резко вскочил, роняя его с койки и напряжённо вскинул широкие уши. Он выглядел таким бодрым и готовым действовать, словно не засыпал вовсе. Может быть, так и было.

– Мы взлетаем, – напряжённым голосом произнёс лис, глядя куда-то в стену, – кажется, все на корабле.

Юнхо поднялся на ноги и отряхнулся.

– Я схожу в рубку, узнаю в чём дело. Ты со мной?

Уён кивнул и первым выбежал в коридор. Его хвосты беспокойно извивались, переплетаясь между собой в странном танце. У Юнхо появилось неуместное желание увидеть, как выглядит место их соединения с его спиной. У него ведь всего один позвоночник. Все те немногочисленные разы, что он видел Уёна без одежды, он никогда не прикрывался, но, каким-то образом, рассмотреть что-либо всё равно не представлялось возможным. Не то чтобы он пытался.

Ведьмак тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли, и быстро зашагал следом. Корабль тряхнуло ещё раз, так сильно, что он влетел в стенку. Уён сумел устоять, резко переключившись с двух ног на четыре и раскинув хвосты в стороны, словно бы удерживая равновесие. Юнхо поднялся на ноги, опасливо держась за стену, но корабль уже затих, оставляя только мерное гудение двигателей и никакой тряски. Они взлетели и Хонджун поднял щиты. Значит, это всё-таки был экстренный взлёт. Неужели их нагнали? Ведьмак прибавил скорости.

Спустя пару секунд он влетел в рубку управления. Хонджун сидел на штурвалом, уверенно передвигая рычаги и кидая обеспокоенные взгляды на нижнюю камеру. Юнхо сделал то же самое, и сразу понял причину их бегства. Они ещё не успели толком набрать высоту, и можно было вполне четко разглядеть серебристо-чёрное сияющее тело дракона, лежащее в центре поляны. Дракон не шевелился и был на том самом месте, где только что стоял их корабль.

Юнхо перевёл опасливый взгляд на пикси.

– Ты его… убил?

– Да живой небось, – резко бросил Хонджун, – врезался в щиты, я еле успел их выставить. Понятия не имею, чего этой твари надо, но она напала на меня просто так. Я попытался заговорить, но она даже слушать не стала!

Это было странно. Драконы были разумны, им всегда говорили, что главная опасность – это их хитрость, и только потом сила и злобность. Злобными называли всех, кто не являлся ведьмами, так что Юнхо не особенно в это верил. С чего бы случайному дракону нападать на Хонджуна? Что вообще случайный дракон делал в лесу?

– Может, это его территория? – неуверенно спросил Уён. – Я нихрена не знаю про драконов, если честно. Они с нами не сотрудничают.

– Я тоже так подумал, – кивнул Хонджун, резко поворачивая штурвал и забирая западнее, в самую гущу заповедных лесов, – просто переставим корабль на пару километров. Десяти должно хватить, как считаете? Он большой, но вряд ли ему нужно так много. И вряд ли он вообще за нами полетит. В воздухе следов не остаётся, сейчас он в отключке, так что просто не поймёт, куда мы делись.

Юнхо пожал плечами.

– Понятия не имею. Я не думал, что в этой стране вообще живут драконы. Может, этот одичавший, и нам не повезло сесть на его дом?

– Может быть, – протянул Уён, задумчиво глядя перед собой, – но что-то мне всё это не нравится. Думаю, не стоит нам оставлять корабль без присмотра. Кто-то всегда должен смотреть по сторонам, даже если мы как будто в безопасности. Я могу быть следующим, если...

Прежде чем Юнхо успел возразить, Хонджун щёлкнул лиса по лбу, а затем снова вернулся к штурвалу.

– Иди уже, – фыркнул он, – у тебя на лице след от подушки и глаза сонные. Юнхо, ты тоже. Вы шли спать, вот и идите. Мне нормально. Я вас разбужу, когда понадобится.

Ведьмак не был уверен, можно ли доверять этому утверждению, но спорить не хотелось. Он ещё не чувствовал себя достаточно отдохнувшим. Юнхо молча кивнул, взял Уёна за руку и вышел из рубки. Происшествие было необычным, но вряд ли что-то подобное повторится, особенно теперь, когда они начеку. Он доверял своему альфе. Не будет ничего страшного, если он позволит себе расслабиться.