- Ты снова здесь?

Джинву прикрывает глаза, еле заметно улыбаясь. Ему не нужно поднимать голову, чтобы знать – тот, кто произнес эти слова, сейчас сидит на стеллаже, глядя на него сверху вниз. Вероятно, в его руке находится один из множества фолиантов, отмеченных цифрами.

И есть вполне реальная возможность, что этот самый фолиант может полететь в его голову.

- У многоуважаемого Теневого Монарха проблемы со слухом?

В отличии от обращения, сама фраза не несёт даже намёка на уважение.

- Я ведь уже говорил тебе, что твое присутствие тут нежелательно.

Этот “человек” даже не скрывает своего раздражения, что сочится в шелесте его голоса.

Сун Джинву не отвечает. Он лишь прислоняется спиной к стеллажу, игнорируя тихое рычание книг на полках, скрестив руки на груди.

- Раз уж у меня есть доступ к этому месту, - он тянет слова лениво, играется с голосом, добавляя в него легкомысленности. - Так почему бы мне время от времени не приходить сюда?

Сверху слышится легкий хлопок: хозяин Библиотеки захлопнул книгу.

- Доступ был у Эшборна, - эти слова сочатся уже знакомым Джинву холодом. – Не у тебя.

Улыбка на губах Охотника становится чуть шире.

…он знает эту фразу. Он уже слышал эту фразу.

- О, я помню. Доступ есть у Теневого Монарха, всё верно, - мягко поправляет он существо, что сейчас смотрит на него сверху-вниз. – И я напоминаю тебе, что я и есть Теневой Монарх.

Рычание фолиантов становится громче. Джинву способен ощутить их гнев, направленный на него – эту ярость, что сочится из каждого закутка окружающей его реальности. Всё это мироздание словно выражает своё желание навредить ему.

Сун Джинву уже почти что привык к этому.

Всё же, он приходит сюда уже в пятый раз.

После того, как тогда, после первого визита, его буквально вышвырнуло из этой реальности, Джинву провел несколько часов, тщательно беседуя с каждым из старых генералов своего предшественника. От каждого он ощущал эманации тоски, вины и горечи. Каждый избегал смотреть ему в глаза и вёл себя точно так же, как Беллион – сжато, обеспокоенно, неуверенно. Словно они нарушают некое табу, которому десятки, сотни, тысячи лет.

И каждый из них говорил одно и то же.

«Сиятельный Избранник» существовал в их мире со времен великой войны между Монархами и Правителями при Абсолютном Существе. Это создание появилось в тот же день, когда Эшборн, некогда один из сильнейших Правителей, обернулся Монархом. И с того самого дня они были вместе – неразлучны, неделимы.

И, сопоставив унаследованные воспоминания, Джинву пришел к выводам…

Другие Монархи опасались Эшборна не только из-за его сил, превосходящих их собственные.

На стороне Теневого Монарха было создание, существование которого не было предусмотрено этим мирозданием.

…его возлюбленный, что всегда стоял рядом с ним.

Джинву помнит, какие эмоции захлестнули его в тот миг, когда он осознал всё это. Как яростно ударило в ребра, почти что проломив их, черное сердце.

Его лицо всё еще жгло от удара, его щека пульсировала от воздействия остаточной энергии – было бы глупо полагать, что Ким Докча нанесёт простой удар – но молодой Монарх улыбался. Улыбался широко, почти что дико.

Он хотел как можно быстрее вернуться в иное измерение, закрытое от всех прочих – всех, кроме него, Теневого Монарха. Но глас разума тихо нашептывал, что нужно дать время Ким Докче успокоиться. Джинву слишком хорошо запомнил, как в миг пощечины звездные омуты чужих глаз обернулись раскрытыми пастями бездонной Бездны.

И он прекрасно понимает, что тогда, что теперь, в чем причина подобного.

«Мой звездный свет.»

Это обращение прорвало плотину тщательно запертых эмоций создания, отгородившегося от всех и вся в своей Библиотеке.

Ким Докча злится.

…и это будоражит.

Джинву часто испытывал подобное. Он становился причиной гнева и ярости очень многих – начиная от тех ублюдков, которые обманывались его уже бессмысленным статусом Е-ранга, и заканчивая высокоуровневыми монстрами с человеческим интеллектом в Подземельях. Не говоря уже о Монархах, некоторых из которых приводил в бешенство сам факт того, что Джинву является человеком. Таким образом, Сун Джинву, новый Теневой Монарх, отлично умеет распознавать, когда на него кто-то злится.

Это естественно для него.

Это нормально и обыденно.

Это даже полезно и сподручно.

Он злит противников намеренно. Он выводит их из шаткого душевного равновесия… заставляет тем самым совершать ошибки, говорить и делать лишнее. Злить оппонента – это его, можно сказать, наиболее любимый пассивный навык.

Но Джинву не злит Ким Докчу умышленно. Нет, совсем нет. Он не хочет его злить.

Однако хозяин Библиотеки злится. Сильно злится. Это не заметно на первый взгляд, скрыто за едкими фразочками и кривой улыбкой, за прищуром холодных темных глаз и побелевшими костяшками пальцев, что сильно сжимают очередную тихо рычащую книгу. Но – Ким Докча зол. Ким Докча в ярости.

…они оба почти что на пределе своей выдержки.

Это копилось неспешно. Постепенно. Нарастало снежным комом, непрерывно катящимся со склона горы.

Всё началось с простого и банального обмена репликами во второй визит Джинву в это место.

“Уходи.”

Ким Докча произнес это спокойно и равнодушно, поглаживая ровные ряды фолиантов. Те подрагивали, словно довольные лаской любимцы, и отчего-то этот вид вызвал в тот миг странное чувство недовольства в глубине души Сун Джинву. Возможно, именно это – и то, как показательно стоял к нему спиной «Сиятельный Избранник» - заставили его сказать совсем не то, что он намеревался произнести в самом начале:

“Не хочу.”

Потом была тишина. Тяжелая, нагнетающая тишина.

“Тебе здесь не место,” голос хозяина Библиотеки был ровным и почти бездушным, и такие полумертвые интонации, лишенные какого-либо окраса, заставили неприятно копошащееся чувство внутри Джинву стать больше, массивнее. Оно ёрзало между его рёбер, словно громадный опарыш.

Мерзко, отвратительно, гадко…

“Это ты так решил?” поэтому молодой Монарх спросил это с усмешкой, словно сомневаясь в том, что тот вправе вообще иметь хоть какое-то право голоса в подобном вопросе.

Ким Докча тогда слегка обернулся, глядя на него. И в черной бездне его глаз Джинву увидел ответ раньше, чем тот сорвался с тонких губ мужчины:

“Только я и решаю.”

Слышать это было гораздо неприятнее, чем получить пощечину наотмашь, как в прошлый раз.

…и больнее, несравнимо больнее.

Вот почему он потом пришел снова. Спустя пару дней, когда невесть почему так яростно клёкочущий гнев в глубине заиндевевшей души несколько улёгся.

“…ха!” в этот раз Ким Докча смотрел на него с недоверием. “Кажется, мои глаза меня обманывают? Ты снова здесь?”

Джинву мог бы быть вполне одурачен этими недоверчивыми интонациями, сквозящими в голосе сидящего прямо на полу у стеллажа мужчины, окруженного книгами. Мог бы.

Если бы не эта мертвая тьма в глубине хмуро взирающих его глаз.

“Что тебя так удивляет?” он подошел ближе к Ким Докче, глядя на того сверху-вниз. Судя по нехорошему прищуру, мужчине в белом плаще не нравилось – ни вопрос, ни сама ситуация.

“Я ведь сказал, что тебе нет причин тут находиться.”

Джинву чувствовал его напряжение. Видел это – в слегка приподнятых плечах, в поджатых губах, на которых в этот раз не было улыбки.

И, возможно, именно поэтому он тогда нахально улыбнулся, показывая зубы.

“А я сказал, что не ты это решаешь,” молодой мужчина опёрся плечом о стеллаж, вызвав угрожающие порыкивания у книг на полках. “Что бы ты там себе ни надумал.”

…он хотел вновь назвать Ким Докчу так, как его звал Эшборн.

Это было какое-то поистине садистское желание, назревающее внутри подобно гнойному нарыву, и Джинву понимал, что рано или поздно запретные слова сорвутся с его языка. Так что он делал в сложившейся ситуации то, что умел лучше всего.

“Кроме того, разве ты сам не хочешь, чтобы я был тут? В противном случае…” он улыбнулся еще шире, показывая еле заметные ямочки на щеках. “Ты бы не позволил мне прийти уже в третий раз, ведь так?”

Он злил его.

Тьма смотрела на него из глаз Ким Докчи. Холодная и пустая.

Это жутко перекликалось с тем, как в их первую встречу лицом к лицу глаза этого мужчины искрились звездными просторами.

Хозяин Библиотеки медленно закрыл фолиант в своих руках. Неизменно черный, с золотой тесьмой и узорчатыми уголками. С аккуратно прописанными и покрытыми сусальным золотом цифрами «108».

Джинву невольно задался вопросом, почему именно цифры?..

“Теневой Монарх вправе приходить сюда, когда пожелает…” медленно произнес Ким Докча, на что Сун Джинву довольно кивнул. Однако улыбка на его лице слегка померкла, стоило ему услышать дальнейшие слова хозяина Библиотеки:

“Я дал эти полномочия Эшборну.”

Они смотрели друг другу в глаза, в полной тишине, нарушаемой лишь тихим угрожающим урчанием бесчисленных книг вокруг. Каждый стеллаж, каждая чертова полка издавали этот зловещий звук, отдающийся странным эхом будто в самых костях Сун Джинву, но сам молодой Монарх был полностью сконцентрирован лишь на “человеке” перед собой.

…кажется, именно в тот миг он начал понимать.

Не когда по его щеке проехалась ладонь этого существа. Не в тот раз, когда он ушел из измерения Библиотеки, на удивление сильно задетый словами Ким Докчи.

Сейчас, в это самое мгновение.

Сун Джинву считал, что он – единственный, кто всё еще разделяет самого себя и Эшборна на две разные личности, в то время, как Правители, Монархи и даже верные Тени прежнего Теневого Монарха до странного уверенно утверждали, что и Эшборн, и Джинву это одно и то же существо.

Но Ким Докча был таким же.

Ким Докча тоже делил их.

И разве это было не очевидно? Если так припомнить…

«Уже скоро ты отдашь ему всё. Ты исчезнешь…» - это были его слова. Слова создания, окруженного звездным светом и мерцанием созвездий.

Ким Докча уже тогда оплакивал «гибель» Эшборна. И то, как он обратился в бесчувственному Джинву в Храме Картенон…

«Кем бы ты ни был теперь…»

“Хах!..”

Сун Джинву прикрыл ладонью рот, неотрывно глядя на мужчину. Тот хмурился, но отвечал на его пристальный взгляд смело, даже вызывающе.

В груди тянуло, в груди болело, и оба сердца словно сходили с ума.

…значит, вот оно как, да? Вот оно что.

Молодой мужчина медленно отнял руку ото рта, позволяя Ким Докче увидеть свою неестественно широкую улыбку.

“Верно. Но я теперь Теневой Монарх.”

Всё встало на свои места, и это было одновременно и сладко, и больно, и невообразимо раздражающе.

“Ты теперь Теневой Монарх,” то, с какой лёгкостью Докча согласился, вырвало еще один смешок из груди Охотника. “Но ты – не он.”

“А это имеет значение?”

Хозяин Библиотеки медленно отложил книгу на стопку точно таких же фолиантов, что отличались от товарки лишь цифрами на корешках и обложках. Его движение было очень мягким по сравнению с тем, как он резко поднялся, чтобы приблизиться к Сун Джинву.

Ниже молодого Монарха на целую голову, это существо всё равно создавало непонятное, почти подчиняющее ощущение.

Джинву смотрел ему тогда в глаза – темные, без единого проблеска по радужке, что в их первую встречу заставили его застыть на пару ударов сердца. Это казалось неправильным, чертовски неверным – то, как взгляд Ким Докчи словно потух, утратив блеск звезд.

Молодой мужчина испытывал странное желание сделать хоть что-то, чтобы вновь зажечь мерцание созвездий в этом взоре.

“Имеет.”

Чужеродное создание смотрело на него без единого намёка на сомнение, и вдоль хребта Сун Джинву прошелся непрошеный табун мурашек от уверенности в чужом шелестящем голосе:

“Для меня – имеет.”

Это был третий визит Джинву в Библиотеку и третий раз, когда он ушел по своей воле.

…на четвертый же – его выкинуло за пределы измерения, под яростный крик Ким Докчи.

И сейчас Сун Джинву не хочет вспоминать об этом.

Он смотрит с уже традиционной дерзкой ухмылкой на “человека”, сидящего на стеллаже.

- Я – Теневой Монарх, - Охотник повторяет это, глядя на мужчину в белом плаще почти что торжествующе. – Поэтому имею право приходить, когда захочу.

- А что, в этом есть хоть какой-то смысл? – приподнимает одну бровь Ким Докча, и о… О.

Он уже злится.

Всего пара слов на эту щекотливую тему: Джинву безошибочно определяет все болевые точки. Охотник меняет интонации в голосе, добавляя немного печали, смешанной с приторной нежностью, и в какой-то миг даже сам не понимает, играет ли он или же наоборот, зверски честен:

- Смысл есть всегда.

Мужчина тянется к полкам, щелкает пальцем по одной из книг. Том с цифрами «41» злобно подрагивает корешком, но, в отличие от других, молчит.

- Кажется, этот – один из твоих любимчиков…

Джинву подмечает любые детали. Для него нет никакого труда в том, чтобы заметить, как чуть сглажены края уголков, которые у других книг зачастую острее; что обложка этого тома кажется несколько мягче, как если б её куда чаще касались; каким более тусклым светом мерцают цифры на обложке, затёртые чужими пальцами.

Это порождает в нем странное чувство, которое он не может толком определить.

Сун Джинву неспешно вытягивает том с полки, игнорируя более отчетливую дрожь предмета. Он щелкает по корешку, намекая, чтоб книга не сопротивлялась. Подрагивание в его руках прекращается, и молодой мужчина довольно ухмыляется. Он смотрит на Ким Докчу, когда в этот раз без особого труда открывает фолиант где-то посередине.

Хозяин Библиотеки наблюдает за ним с высоты, чуть прищурившись. Он возмутительно спокоен.

…это ожидаемо раздражает.

Джинву, помедлив, опускает глаза на страницы. Те – черные, странно поблескивают, будто это не обычная бумага, а глянцевая. Слова – вереницы символов, которые молодой Монарх просто не способен различить, мерцают жидким золотом, перетекают из одной причудливой закорючки в другую. И его глаза – горят, плавятся, но он смотрит, смотрит, смо-…

- Тебе доставляет удовольствие причинять себе боль?

Вкрадчивый шепот вливается в его уши, растекается медовой сладостью, что сразу же оборачивается горечью, словно он раскусил ягоду черемухи Маака. Тонкие пальцы вытягивают книгу из его рук, умело и неторопливо. Черные страницы, шурша, закрываются, скрывая переливающуюся вязь текста на ином языке.

Джинву способен почувствовать чужое тепло рядом с собой.

Ким Докча так близко.

…гораздо ближе, чем даже в первую встречу.

- Неужели это так необходимо, доводить всё до такой крайности, Сун Джинву? – слышать своё имя от этого “человека” кажется таким же неправильным, как звать его самого «звездным светом», но есть нечто чарующе-гипнотическое в том, как Ким Докча тянет гласные, обращаясь к Охотнику. – Тебе незачем приходить сюда снова и снова, – Теневой Монарх способен различить легкий оттенок горечи в этом шелесте. – Если ты делаешь это, чтобы доказать себе что-то – перестань, это бессмысленно. Если у тебя есть какие-то вопросы – просто спроси. Ничего сложного, верно?

Джинву тихо хмыкает, глядя в одну точку перед собой. Ему чудится движение между стеллажами: нечто бесформенное неспешно двигается там, вдалеке, и он может поклясться, что различает что-то вроде щупалец.

- И ты ответишь?

- Если это гарантирует, что ты прекратишь терзать и себя, и меня.

Подобная сделка не кажется справедливой. Нет…

Она совершенно точно не имеет ничего справедливого.

Джинву хмыкает громче. Его губы изгибаются в кривой улыбке.

- А если твои ответы лишь разожгут моё любопытство?

Он слегка поворачивается в сторону Ким Докчи. Лицо мужчины близко, очень близко, и на миг это сбивает ход его мыслей.

- Что тогда?

- Тогда подбирай вопросы очень тщательно, - и ему хочется смеяться от этого ответа, который, по сути, ничего не гарантирует.

Сун Джинву улыбается, вновь показывая зубы, и – это скорее оскал, чем улыбка.

Этот “человек”… он будет бороться за свои секреты до самого чертового конца, и Джинву понимает это, прекрасно понимает. Даже Архитектор сделал то треклятое «пророчество», когда был избит до состояния крошащегося месива, но Ким Докча? Ким Докча предпочтет сдохнуть, чем дать хотя бы один четкий и откровенный ответ. Он лучше вспорет себе горло собственными когтями, нежели будет честен.

Теневого Монарха это невыносимо раздражает, до сведенных скул, до зубовного скрипа.

…Теневому Монарху это невообразимо нравится.

Ревностное оберегание тайн – не только своих, но и чужих; болезненная верность тому, кто ушел, даже не обернувшись и не кинув на него последний взгляд; это существо цепляется за свои прошлые привязанности, и Сун Джинву чувствует непрошеную дрожь, проносящуюся через всё его тело.

Он хочет это.

Он так сильно хочет всё это.

…несправедливо, разве нет?

…несправедливо, что ему приходится бороться и пробираться сквозь дебри, в то время, как Эшборн получил всё это в свое время… как именно?

И это – то, что он спрашивает в первую очередь. То, что жжет его изнутри и рвётся с кончика языка.

- Почему Эшборн?

Имя предшественника звучит из его уст неуважительно, без былой теплоты. Сейчас, в это мгновение, Эшборн не воспринимается Джинву, как благодетель, хоть его покровительство и причиняло поначалу столько хлопот, а по итогу и вовсе стоило человечности. В этот самый миг Охотник говорит об Эшборне, как о ком-то, кто первым получил то, чем так сильно хочет обладать сам Джинву.

Соперник.

Он не может избавиться от навязчивой мысли, что Эшборна позабавило бы то, как ревниво звучат его слова, порождающие эхо в тишине коридоров Библиотеки:

- Из всех возможных существ… почему именно Эшборн?

Еще минуту назад серые глаза полыхают колдовскими аметистами. Сун Джинву не сводит требовательного взгляда с Ким Докчи, прослеживает алчно то, как это создание с обманчивой внешностью человека склоняет голову к плечу.

- Так тебе интересно это?

В противовес ему голос Докчи источает недоумение.

- Разве ты не видел сам?

Сун Джинву медленно моргает, и хозяину Библиотеки не нужно другого ответа. Он медленно откидывает голову назад, приоткрывая рот с протяжным «Ааах».

Понимающим.

…раздражающим, если уж начистоту.

- Вот оно что… Тогда всё ясно, - Ким Докча слегка кивает, баюкая книгу с цифрами «41» на обложке в своих руках. – Ты не получил всю его память, верно?

Что-то темное и тяжелое на мгновение появляется в глубине его глаз.

- Так значит, он не сохранил эти воспоминания, хах…

Тонкие пальцы поглаживают корешок фолианта. Тот тихо урчит, и Джинву чудится в этих призрачных звуках странная попытка успокоить, утешить.

…ему это не нравится.

- На самом деле, тут нет какого-то ужасающего или страшного секрета.

От смешка Ким Докчи Сун Джинву становится не по себе. Это не звучит как что-то, что предшествует «не ужасающему» или «не страшному».

Смешок, сорвавшийся с губ хозяина Библиотеки – он горький и пугающе безжизненный.

- Ты, наверное, уже понял, что я не из этого мира. Это не так уж сложно понять, если Эшборн оставил тебе хоть какие-то свои воспоминания… Так вышло, что я некогда смог пробиться в ваше мироздание.

Джинву готов простить этот слегка насмешливый тон. Серьезно. У мужчины перед ним есть все причины для подобного.

Он просто внимательно слушает шелест чужого голоса.

- Это было достаточно давно.

Ким Докча ставит книгу обратно на полку, с какой-то благодарностью поглаживает её корешок. Мужчина слабо улыбается, с оттенком нежности, но, когда он поворачивается к Джинву, на его губах что угодно, но не улыбка.

И молодой Монарх вздрагивает от того, что слышит дальше:

- В день, когда я оказался здесь и встретил Эшборна… я умирал.