Бакуго не произносит ни звука, только хмуро переводит взгляд с одного на другого. А Изуку не может сделать и шагу, уставившись на того, кого давно все похоронили. Это точно Кац-чан, именно он, немного не такой, каким представлял его себе Мидория, больше похож на какого-то варвара.

 Изуку и не мог представить, что они встретятся так неожиданно. Он мог ожидать чего угодно, но только не встречи с тем, кого искал. Как Эйджиро понял, что Мидория говорит именно о Кацуки?

— Ох, рыбка, ты уже пожарил, — Киришима сел у костра и попытался стащить одну, но Бакуго ударил его по руке.

— Не прожарилась, — от этого голоса у Мидории по спине пробежали мурашки.

Живой… Кац-чан живой и невредимый! Самый настоящий! Изуку даже в какой-то момент показалось, что он спит, всё настолько было нереальным. Его переполняли чувства, Мидория был так взволнован, что не мог нормально вдохнуть.

— Я и такую съем, знаешь, какой я голодный? — Эйджиро снова потянул руку и второй раз получил по ней. — Эй, Изуку, подходи, Кац-чан и тебя угостит! Он вполне неплох в готовке, уж точно получше меня будет!

— Где ты его нашёл? — Бакуго недовольно посмотрел на Киришиму. — И зачем притащил его сюда?

— А почему нет? Он рассказал о тебе, а ты говорил, что только Деку называл тебя Кац-чаном. Он ищет тебя всю свою жизнь, вы ведь были друзьями…

Стало даже как-то неловко, что Изуку обсуждают в его же присутствии, но он не мог открыть рот и заговорить, словно под страшным проклятием лишился дара речи.

— Заткнись, — Бакуго скривился и недовольно посмотрел на Мидорию таким взглядом, словно его здесь быть не должно. — А ты возвращайся туда, откуда пришёл и сделай вид, будто мы никогда не виделись.

Изуку показалось, что в грудной клетке образуется пропасть. Не так он представлял их первую встречу. Хотя, на что Мидория рассчитывал? Они дружили в детстве и прошло очень много времени с их последней встречи, у обоих были разные судьбы и каждый через что-то прошёл.

Изуку не знал, как тяжело было жить Бакуго одному… хотя он был не один и путешествовал вместе с Киришимой. Наверное, стоило порадоваться за Кац-чана, что он проводит время не в одиночестве, что он здоров и стал таким крепким и сильным мужчиной, но Изуку надеялся, что Кац-чан помнит его как своего названого брата и тоже жаждет эту встречу.

А выходило, что только Мидории это и было нужно, что только он отдавал всего себя поискам. Кац-чан так легко и просто вычеркнул его из своей жизни? Он ушёл ребёнком от своих родителей, от него, не удивительно, что у Кацуки не сохранилось никаких чувств.

— Но почему? — растерялся Изуку, неловко шагнув ближе, с трудом заставляя себя заговорить. — Неужели ты не рад меня видеть, Кац-чан?

Бакуго скривился повторно, но промолчал, не желая это никак комментировать. А Мидории нужно было, чтобы Кацуки ответил, чтобы не оставлял его со своими вопросами, над которыми он потом будет ломать голову.

— Я всегда верил в то, что ты жив, — от волнения собственный голос задрожал и Изуку почувствовал, как во рту стало сухо, горло словно сдавило. — Я никогда не сомневался в том, что встречу тебя. Я отдал годы своей жизни на изучении информации о драконах, а…

— Драконов? — фыркнул Бакуго. — Каких драконов, Деку? Нам ведь не по пять лет, чтобы верить в эти сказки!

Мидория совсем стушевался, не ожидая услышать нечто подобное от Бакуго. Кто угодно мог сказать ему эти слова, кто угодно, но не Кац-чан! Это было слишком несправедливо. Изуку почувствовал горечь, а глаза увлажнились.

— Мы ведь видели с тобой дракона! — Мидория постарался придать своему голосу твёрдости, он смотрел прямо в лицо когда-то лучшему другу. — Разве ты забыл, что он нас спас?! Мы…

Бакуго грубо и резко рассмеялся, и Мидория замолчал, чувствуя себя очень глупым и преданным. Только слова Кац-чана могли ранить его в самую душу. Изуку понимал, что хочет сказать Бакуго, но не хотел слышать это от него.

— Дракона? Не было никакого дракона, Деку!

И Мидории кажется, что у него забирают весь воздух из лёгких. Почему Кац-чан говорит эти слова? Зачем он так врёт в лицо Изуку?

— Но ты ведь… ты тоже говорил, что видел его!

— Нас спас человек, чужеземец, он выглядел необычно и говорил необычно, — Кацуки поднялся и выглядел при этом он очень грозно. — Ты придумал себе дракона, твоё воображение всегда было способно придумать такую ерунду. А я не хотел тебя расстраивать, вот и поддакивал твоей больной фантазии. Никакого дракона и в помине не было!

У Изуку пропал дар речи, и он почувствовал, что колени подогнулись. Весь мир будто дал трещину, со звоном разбиваясь и осыпаясь острыми осколками правды. Он себе придумал? Он это только придумал? Придумал? Быть не может, нет! Дракон был, но… Изуку ведь даже не помнит его, не помнит, как он выглядел, какого был размера, как передвигался.

Неужели он всё это время искал иллюзию? По крайней мере, хотя бы Бакуго был настоящим!

— Кац-чан, нет, не говори этого, пожалуйста, дракон точно был, он…

— Я надеялся, что ты вырастешь и поумнеешь, перестанешь мечтать и витать в облаках, но жизнь тебя ничему не учит, — Бакуго фыркнул и отвернулся. — Тебе стоит бросить все эти глупые поиски, иначе твоя жизнь пройдёт впустую. Не будь таким ребёнком, Деку!

Мидория поджал губы и обнял себя за плечи. Все эти годы люди вокруг него высмеивали его мечту и крутили пальцем у виска, делали ехидные замечания и ни во что его не ставили, всё это время Мидория верил и был верен своей мечте. Он даже вовлёк принца в свои бредни!

— Возвращайся откуда пришёл и забудь обо мне, — Бакуго сжал кулаки.

— Кацчан, — неуверенно произнёс Мидория, и робко посмотрел на Кацуки, — скажи, что случилось? Почему ты ушёл и что с тобой было?

Киришима молча смотрел то на одного, то на другого, он уже стащил одну непрожаренную рыбёшку и молча её ел. Он очень хотел влезть в разговор, но с большим усилием сдерживал себя. Это не его дело и Бакуго сам решит, как лучше поступить в этой ситуации. Хотя Эйджиро его прекрасно понимал. Он когда-то сам оттолкнул от себя Денки, но благодаря этому обрёл Бакуго. И теперь ни о чём не жалел. Ну, порой только самую малость, когда Бакуго не было рядом.

— Я просто сбежал, — Кацуки не смотрел Изуку в лицо, а лишь на танец языков пламени в костре. — Я встретил одного путника и увязался за ним, он не хотел меня брать, но я упорно преследовал его. Я не хотел жить как мои родители в маленькой заброшенной деревеньке, мне хотелось увидеть весь мир. Поэтому я и ушёл, много где побывал и много что увидал. А твои драконы, Деку, это всего лишь сказки, про которые пишут в глупых книжках и которые сочиняют такие же наивные мечтатели, как и ты.

— Нет, Кац-чан, я…

— Уходи, Деку, я не хочу тебя видеть. Я сожалею о том, что вообще когда-то тебя знал.

Эти слова были самыми болезненными. Мидория не мог сдержать слёз. Подняв взгляд, он недовольно посмотрел на Бакуго. И почему он только искал встречи с ним?

— Как хочешь, Кац-чан, — это всё, что мог сейчас выдавить из себя Мидория. Развернувшись, он направился туда, откуда пришёл. Он не мог оставаться рядом с Кацуки, будто что-то мешало ему оставаться на месте и вело прочь. Обида или горечь? Или что-то ещё?

— Зачем ты с ним так? — Киришима хмуро посмотрел на Бакуго. — Он искал старую надпись в первой башне, он явно далеко прошёл в своих поисках.

— Деку должен принадлежать своему миру и не лезть туда, где опасно, — Кацуки прижал руку к груди. Там, под чёрной рубахой была глубокая рана.

— Это всё потому, что у тебя нет сердца, — Киришима поднялся и потянулся. — И ты бескровный.

— Куда ты? — Кацуки прищурился, покосившись на Эйджиро.

— Провожу его, а то ещё заблудится, — пожал плечами Киришима. — Он очень даже милый парень.

Мидория и вправду ему понравился. Потому что похож на Каминари? Напоминал ему о прошлой жизни? Или потому, как далеко он зашёл? Явно ведь через многое прошёл в своих поисках. И ради кого? Этого бесчувственного куска мёртвой плоти!

— Не ешь его, — попросил Бакуго.

Киришима обернулся, демонстрируя тонкие острые зубы, которые до этого он удачно прятал.

— Я перекусил твоей рыбой, так что притупил голод. Да и мне он понравился, — Эйджиро закинул руки за голову. — А тебе стоило бы рассказать, что ты спас его. И что больше не человек.

— Это не твоё дело, — недовольно зарычал Кацуки.

— Тише, Кац-чан, тебе не стоит проявлять сильные эмоции, а то ещё трансформируешься и сам съешь своего Деку.

— Ах ты…

Но Киришима с громким смехом уже скрылся за кустами. И Бакуго остался стоять возле костра, нервно сжимая кулаки и сердито смотря в землю. Они не должны были встречаться. Никогда…

— Эй, Изуку, — рука Эйджиро легла на плечо Мидории, когда тот его бесшумно догнал. — Пойдём, я тебя выведу.

— А, да, — Изуку выглядел очень подавленным и расстроенным. Он настолько погрузился в свои мысли, что ничего не замечал. Поэтому, наверное, и не услышал шагов Киришимы. Мидория всегда был таким рассеянным.

— Не слушай ты его, — попытался приободрить Эйджиро нового знакомого, — Бакуго та ещё колючка.

Но Мидория только угукнул, не находя в себе силы хоть как-то это комментировать. Кац-чан из его детства был немного другим, да, задиристым и твердолобым, но он никогда так не говорил с Изуку…

— Хочешь я расскажу тебе одну легенду? Она связана с драконами.

— Не хочу, — буркнул Изуку.

— А ты послушай, — Эйджиро приобнял его и наклонился к уху. — Есть старая легенда, что драконам нельзя показываться на глаза людям. Если дракона увидел человек, то дракон должен его съесть и сохранить своё существование в тайне.

Мидория с сомнением посмотрел на Киришиму. Зачем он ему это рассказывает? Изуку ведь сказал, что не хочет слушать ничего подобного! Он слишком расстроен для подобных тем.

— Что ясно говорит о том, что мы с Кац-чаном не видели дракона, — фыркнул Изуку.

— Погоди, ты сперва дослушай, — Эйджиро явно не собирался сдаваться. — Так вот, если дракона видели несколько человек, то дракон должен съесть их всех, но много человечины для дракона вредно, к тому же он может быть вегетарианцем или у него суровые ценности и…

— Что ты хочешь сказать?

Мидория остановился, недовольно посмотрев на Киришиму. Зачем давить на больное? Да, его драконы – глупая мечта! Всё, Изуку это понял! Ему и вправду пора повзрослеть.

Киришима тоже не собирался отступать. Он лишь ухмыльнулся, потому что не собирался отступать. Бакуго не узнает, а Мидория вряд ли всё поймёт.

— Есть одна легенда, по которой двое юношей увиделись с драконом. Дракон должен был съесть обоих, но когда один уснул, то второй юноша уговорил их не убивать и предложил себя в качестве жертвы, но попросил дать ему некоторое время, чтобы проститься с близкими. Вернувшись домой, юноша простился с теми, кого любил и молча ушёл. 

— И дракон съел его? — скептически спросил Мидория.

— Нет, дракон был стар и доживал свой век, он искал преемника, чтобы передать ему свою силу. Поэтому дракон вырвал сердце из груди юноши и съел его, а своей кровью напоил юношу и тот стал драконом. Поэтому на груди у превращённого есть чешуя, а также рана никогда не зарастает на груди, а вместо сердца у него дыра. И теперь этот юноша дракон и должен охранять природу своего существования по сей день.

Изуку на некоторое время задумался. Он уже начал обдумывать как всё происходит, но одёрнул себя. Нет, нельзя в это верить, ведь это очередная сказка.

— Это история про Кац-чана? — недоверчиво спросил Мидория.

— Нет, эта история про Тошинори Яги, — поправил Киришима. — Те, кто видел его, говорят: глаза его небесные сапфиры, а волосы – чистое золото, а чешуя его… ну ты понял. Но также есть легенда, что этот дракон уже умер и теперь другой юноша выполняет его обязанности.

У Изуку что-то ёкнуло при упоминании этого имени. Он где-то читал об этом человеке? Мидории казалось, что речь идёт именно о существовавшем когда-то человеке, а не литературном герое. Но где Изуку мог слышать его имя?

— Разве человек может стать драконом?

— Конечно, — рассмеялся Эйджиро, — ведь так человек и стал драконом, потому что был проклят. Это и есть драконье проклятье.

Про драконье проклятие Мидория читал, хотя и не особо в него верил.

За размышлениями и разговорами они вышли на поляну, и Изуку кинулся к дереву, где была привязана его кобыла.

— Моя лошадь! Кто-то украл Смелую!

— О нет, парень, боюсь, что ты просто плохо её привязал, — Эйджиро поджал плечами. — Никто бы её не смог здесь своровать. Так что это твоя оплошность.

Шото точно его убьёт, с содроганием подумал Мидория. Он второй раз теряет лошадь по собственной вине. Но Изуку был точно уверен, что хорошо привязал её в этот раз. Ну и как ему теперь возвращаться в замок?