Наша трагедия в том, что мы обречены на адские муки. Наша трагедия в том, что адские муки мы не воспринимаем как муки(цэ)

   Он уже был здесь единожды, когда приносил документы на подпись для колледжа, а так же забирал форму и оставлял заявку на пропуск. Клиника располагалась не за городом, что было редкостью, отделенная от остального мира высоким забором, она походила больше на базу отдыха.

   Попасть на территорию можно было только через главный вход больницы, на первом и втором этажах располагались дневной стационар, кабинеты врачей, процедурные и кабинеты для когнитивно-поведенческой и арт терапии, на третьем этаже острое отделение, через холл первого этажа можно было попасть во внутренний двор, где ровными рядками раскинулись двухэтажные домики. Доктор Нацумэ не поскупился на обустройство своей лечебницы, она даже визуально мало походила на обычные психиатрические клиники, от того и пользовалась большим спросом у местных. Все-таки было интересно, действительно ли доктор настолько увлечен своим делом или это еще и огромная инвестиция с его стороны? Конечно, Коё хвалит его, но ведь к другому человеку в голову не залезть. А жаль, было бы интересно.

   Еще здесь было удивительно тихо и даже как-то умиротворяюще что-ли. Поистине, интересное место. Он миновал внутренний двор, по левую руку значились таблички с нечетными номерами, по правую с четными. Чуя свернул направо и поднялся по ступеням к дому с табличкой «корпус два». Занятно, но даже в такой мелочи это место было продуманно, не отделение, а корпус. Как будто он и правда всего лишь в санатории.

   В самом корпусе он был впервые. На входе располагался пост медсестры, который сейчас пустовал, напротив шкаф, видимо, с верхней одеждой и обувью и какое-то служебное помещение с табличкой «не входить». Накахара замялся: окликнуть или просто подождать пока его заметят, но долго думать не удалось, на плечо опустилась чья-то рука. Он вздрогнул.

   — Тише, — голос тихий, вкрадчивый, словно убаюкивающий под стать этому месту, — Ты ведь Накахара Чуя верно? — перед ним стояла молодая красивая девушка, возможно, его ровесница, темные волосы она собрала в высокий пучок, одета была в голубую в форму медсестры (похожую выдали и ему), на ногах были обычные домашние тапочки. Глаз зацепился за бейдж на груди «Акутагава Гин старшая медицинская сестра».

   — Да, это я, — Чуя выдохнул. Кралась эта девушка действительно как кошка, ей бы наемной убийцей работать, а не медсестрой.

   — Пунктуален. Хвалю, — даже не посмотрела на часы, но улыбнулась искренне и по-доброму. — Переодеться можно там, — Гин кивнула в сторону того самого помещения с красной табличкой «не входить». — А потом расскажу и покажу как тут все устроено.

   Чуя сам не заметил как улыбнулся в ответ, Акутагава производила приятное впечатление. Он повернул ручку и дверь отворилась с тихим шорохом. Даже не скрипнула. В этом помещении расположилась кровать, стол и стул, небольшой шкаф без одной дверцы. Предположительно это место заменяло сестринскую и комнату для ночных дежурств одновременно.

   Он поспешил переодеться в новую выстиранную и отутюженную форму, обул кроксы и затянул свои волосы в подобие пучка. Не такой шикарный, как у Гин, но тоже вполне симпатичный. Первые настоящие шаги во взрослую самостоятельную жизнь.

***

   Гин ждала его на посту, перебирая личные дела пациентов, стопка была совсем тоненькая. «Не сезон» отметил про себя Накахара. А Акутагава словно прочитала его мысли:

   — Сейчас пациентов немного, работать с ними не сложно. В основном депрессия и другие расстройства настроения, но могут направить новеньких из острого, хотя доктор Мори пока не планировал переводить пациентов, — папки с личными делами были торжественно вручены Чуе, Гин подмигнула и рассмеялась. — Ознакомься с чем мы тут имеем дело после обхода.

   В ее руках же оказался бесконтактный термометр и пульсоксиметр.

   — На первом этаже столовая, общая комната, кухня с прачечной и комната персонала, а жилые комнаты расположены на втором этаже. Там же душевые и туалеты для пациентов, — опять это странное несоответствие названий и места, где они находились, Чуя уточнил:

   — Почему вы называете это комнаты, а не палаты?

   — Профессор Сосэки считает, что смена терминологии помогает в адаптации больных. К сожалению, мы все еще негативно относимся к людям с ментальными расстройствами, а это приводит к определенным сложностям. Доктор изменил подход к лечению и адаптации больных, это место позиционирует себя больше как пансионат, где не только выдают препараты, но и пытаются по настоящему помочь.

   Парень кивнул. Примерно об этом он и думал по дороге сюда. Значит доктор действительно революционно подошел к вопросу психического здоровья. Гин продолжала:

   — Конечно, в остром отделении очень строгие правила, но в самих корпусах к пациентам относятся лояльнее, можно выходить на прогулки, посещать арт кружки или совместные просмотры фильмов, иногда клиника организует мероприятия и за стенами. Например пикник или экскурсия, но нужно согласовывать с лечащим врачом каждого пациента эту возможность.Еще в корпусах разрешены личные вещи: одежда, книги, безопасные хобби. Запрещены только личные телефоны. Думаю, ты понимаешь почему.

   Он понимал. Лишняя информация, проблемы из жизни за стенами лечебницы, семейные ссоры и драмы. Все это не пошло на пользу больным еще дома, тащить это еще и сюда нелепо. Это не поможет в лечении, а может еще и усугубить ситуацию. Тем временем они поднялись по лестнице на второй этаж. Двери жилых комнат были пронумерованы, всего Чуя насчитал шесть спален и одно помещение с металлической дверью.

   — А что там?

   — Одиночная комната, — девушка как- то неловко одернула халат и постучала в первую дверь.

   Медсестра самостоятельно обходила все комнаты, минуя «одиночную», на ходу записывая температуру и сатурацию, Накахара в это время стоял в коридоре и не знал, куда ему податься. Именно сейчас неловкость и смущение настигли и совсем не хотели отпускать. Он слышал как дважды хлопнула дверь, а к концу обхода раздалась противная трель звонка.

   Из комнат медленно потянулись пациенты. Корпус два проснулся, жизнь загудела. Медсестра вышла из последней комнаты, в коридоре раздался короткий звонок мобильного. Девушка выудила его из кармана и нахмурилась, увидев, имя звонившего.

   — Да, Мори-сан, слушаю, — Чуя стал нащупывать в памяти фамилию, он уже слышал ее сегодня. Точно.Это заведующий их отделением. Тем временем Гин становилась серьезнее и серьезнее. Беззаботность и веселость одним звонком была стерта с ее лица. — Хорошо, мы все подготовим, — она поспешила убрать мобильный в карман униформы и обратилась уже к Чуе:

   — Иди в комнату персонала, изучи личные дела пациентов, потом прибери за собой рабочее место и к полудню можешь идти домой. На посту тебя уже должен будет ждать пропуск, покажешь его охране, без него не выпустят. На сегодня хватит с тебя заданий, будем считать, что это твой ознакомительный день.

***

   Он перебирал личные карточки пациентов. И правда, ничего необычного, хотя еще недавно ему казалось, что в этой реабилитации берутся исключительные случаи. Взгляд цепляется за фото: красивый молодой юноша, острые скулы, чистая и бледная кожа, темные блестящие волосы, словно и не пациент лечебницы, а сошел с обложки глянцевого журнала. Накахара даже залюбовался, редко кому так везет в генетической лотерее, он тому прямое доказательство. В карточке значилось Акутагава Рюноскэ 01.03.2000 год (20 лет) диагноз: телесное дисморфическое расстройство, социальное тревожное расстройство, депрессивный эпизод.

   — Акутагава, — пробормотал себе под нос юноша. — Брат Гин тоже лежит здесь.

   Анамнез: в детском возрасте подвергался буллингу со стороны сверстников в школе и во дворе, что привело к социальной дезадаптации. В возрасте десяти лет перестал поддерживать социальные связи со сверстниками, стал замкнутым, много времени проводил за литературой и рисованием. В двенадцать лет был переведен в другое образовательное учреждение, однако, это не исправило ситуацию. В возрасте пятнадцати лет появилась навязчивые идеи о собственной внешности. Пациент не единожды прибегал к процедурам по отбеливанию кожи, соблюдению различных диет. По окончанию учебы в школе наотрез отказался от дальнейшего обучения, перестал выходить из дома.

   Чуя вздохнул. Ужасная картина вырисовывалась в голове, он уже успел позавидовать парню, а жизнь того была вовсе не сахар, просто он, в отличие от Накахары, сдался. На ум сама собой напросилась цитата «Прежде чем критиковать кого-то, пройдите милю в его обуви. В результате вы окажетесь в миле от того, кого критикуете, и к тому же у вас будут его ботинки».

   На сегодняшний день пациент высказывает аналогичные жалобы о строении тела и оттенке кожи, к разговорам не расположен, предпочитает прогулки или чтение в одиночестве.

   Назначение: монотерапия антидепрессантами* и одиночная когнитивно поведенческая терапия.

   Лечащий врач: Йосано Акико.

   Накахара потер переносицу и отложил карту пациента в сторону. Здесь определенно было над чем поразмыслить. Акутагаву было жалко, но что можно было доказать, если сам себя он видит уродом? Но его лечащий врач ведь пытается подобрать ключик к решению проблемы.

   Читать остальные карты также детально он не решился, просто пробегал глазами по имени и диагнозу. Всего пациентов в корпусе находилось десять, как и сказала Гин, большинство из них страдали от депрессии средней тяжести, но уже шли на поправку. Нескольких даже должны были выписать к обеду. Жаль, что не получится посмотреть как происходит выписка, но если он будет прилагать усилия, то останется здесь надолго, еще успеет научиться всему.

Да и мысли стали возвращаться к тому телефонному разговору. Что такое могли сказать девушке, что она настолько испугалась и даже отправила его домой. Уж не привезут ли в отделение кого-то по-настоящему страшного. Накахара вздрогнул от неожиданной мысли, но тут же одернул себя. Разве не за этим он и пришел в это место? Получить знания и опыт, просто сидя в кабинете и перебирая бумажки, хорошим специалистом не стать, нужно уметь работать с разными пациентами и разными проблемами.

   Чуя сложил личные дела в стопку и переоделся в свою одежду. На обратном пути зашел за пропуском, карты решил оставить на столе, где они лежали до этого он попросту не видел. Следом за ним к посту подошла невысокая блондинка.

   — Чуя, верно? — она была явно не радушно настроена, возможно, опоздала на работу, он не видел ее во время завтрака, либо настроение Гин после звонка доктора Мори передалось всем сотрудникам корпуса. — Я принесла твой бейдж, — Она протянула синий ланьярд с карточкой парню.

   — Спасибо, — он забрал пропуск. — Мы еще незнакомы. Накахара Чуя, с сегодняшнего дня младший медбрат.

  — Прости, — девушка неловко улыбнулась. — Ичиё Хигучи, я медсестра, можешь обращаться по любым вопросам, я замещаю Акутагаву-сан в ее отсутствие.

   — Хорошо, буду знать, — чувство неловкости вернулось, не зная, что еще добавить, он пробормотал:

— Ну, я пожалуй, пойду. До встречи, Хигучи.

   — До встречи, Накахара, — Ичиё, казалось, хотела добавить что-то, но ее окликнула Гин, и девушка убежала в сторону лестницы.

***

Чуя не помнил, как именно добрался до дома. Почти у станции метро левый глаз будто пронзило спицей. Мигрень, мать его, в самый неожиданный момент схватила за глотку и напомнила о себе.Звуки и запахи моментально обострились, к горлу подступила тошнота, рот наполнился вязкой слюной. Спускаться сейчас в подземку было подобно смерти причём с особой жестокостью, но денег на такси все равно не было. Пришлось добираться наземным транспортом с несколькими пересадками, попутно собирая все обеденные пробки Йокогамы.

   Дома даже не раздеваясь парень закинул в себя обезболивающее, скинул с дивана одеяло и простынь, и, укрывшись с головой пледом, провалился в безмятежный сон.