У Джеспера Фахи было не так много времени. Кеттердам зеленел, цвёл и напитывался солнечным светом. Лето неумолимо приближалось, а с ним и последние пары и последние возможности набрать баллов. Потому что самое страшное слово в квантовой химии — экзамен.
— Джес, я поверить не могу, — Нина всплеснула руками так, что едва не разлила чай, опрометчиво оставленный слишком близко к ней. — Такими темпами ты на сессию не выйдешь!
Джеспер самодовольно усмехнулся. В прошлый раз он не выходил на сессию и в этот, возможно, не выйдет, но есть один нюанс. В прошлый раз его отчислили, потому что он не явился ни на экзамены, ни на пересдачу. В этот раз на экзамены он не явится, потому что по многим предметам оценки и зачёты уже почти были у него в кармане. Обновлённый Джеспер Фахи всё ещё оправдывал возложенные на него ожидания.
— Ты даже первые пары перестал просыпать, — сказал Матиас со смесью удивления и одобрения.
Всё потому что первыми им нередко ставили элективы, а на элективах можно было встретить Уайлена. При этом не просто безнадёжно пялиться на него, как раньше, а говорить с ним. Иногда даже пробиваться сквозь противоподкатные чары и заставлять краснеть. В системе жизненных ценностей Джеспера мало что шло выше утреннего сна, но вот Уайлен однозначно был вне конкуренции. Так что у Джеспера теперь была мотивация, чтобы он перестал просыпать.
— И все мы благодаря ему, — добавила Нина довольно мрачно.
Если Джеспер перестал просыпать, это не значит, что он начал вставать так, чтобы ему хватало времени на завтрак и сборы. Нет. Он вскакивал в последний момент, понимая, что уже опаздывает, и судорожно собирался, создавая катастрофическое количество шума. Остальным в итоге тоже приходилось вставать, чтобы попытаться убить его. В принципе мало что так бодрит с утра, как угроза жизни, так что на утренних парах Джеспер даже не лежал лицом в стол.
— Это твоя вина, кстати, — Нина перевела взгляд на Уайлена.
— Моя? — Уайлен замер, так и не донеся стаканчик с кофе до рта.
Одним из достижений Джеспера было совершенно наглое и бесцеремонное вмешательство в прекрасный интровертский мир Уайлена. Приручение интроверта и приучение его к людям — процесс постепенный. Нужно объяснить интроверту, что люди не просто бесконечные источники шума, с ними можно взаимодействовать и даже получать от этого удовольствие. Желательно, приучать интроверта к компании, используя других, уже ранее приручённых интровертов. Короче говоря, комфортнее всего по началу Уайлену явно было с Инеж, во многом потому, что они уже были знакомы. А вот убойное комбо Джеспер-Нина он выносил с трудом. Справедливости ради временами их все выносили с трудом. Но Уайлен довольно быстро освоился. Так что теперь большую часть недели они обедали вместе в дополнение к тому времени, что проводили на элективных парах.
— Конечно, твоя, золотце, — усмехнулась Нина, — а почему, ты думаешь, Джеспер вдруг взялся за ум и начал вести себя как образец для подражания?
— Из-за того, что скоро конец семестра? — предположил Уайлен.
— Да хоть конец света, — фыркнула Нина. — Никогда не видела, чтобы Джеспер не просто приходил, а ещё и приходил заранее.
Честно говоря, в подавляющем большинстве случаев Джеспер всё же опаздывал. Но портить столь идеалистичную картину суровым реализмом он не стал.
— Тем самым он портит сон всем нам, так что тебе придётся принять ответственность, — закончила Нина.
— Какую? — Уайлен смотрел на неё непонимающе, но совершенно серьзёно.
— Можешь купить мне кофе, например.
— Ну ладно.
— Стоп! — Джеспер схватил Уайлена, который серьёзно собрался идти и задабривать Нину жертвоприношениями, как какое-нибудь языческое божество. — Она же шутит, — это было Уайлену, а потом Джеспер обернулся к Нине: — А ты жестокая женщина, пользующаяся его добротой!
— Так я шучу или пользуюсь его добротой? — уточнила Нина.
— Не придирайся к словам.
— Это не просто слова, а буквально обвинения.
— Если ты заговорила об этом, то скорее Уайлен может заявить на тебя из-за домогательства.
— Нет, на Нину он может заявить за вымогательство, а за домогательство на тебя, — поправил Каз со скучающим видом.
— Совершенно не понимаю, о чём ты, — ответил Джеспер.
После того как он остановил Уайлена, объятий так и не разжал. При этом делая вид, что совершенно того не замечает. Возможно, они с Уайленом оба делали вид, что совершенно ничего не замечают. Прекратили ли они после этого? Нет.
— Пожалуй, в моей жизни уже хватит судебных процессов, — вздохнул Уайлен.
Прозвучало это скорее устало, чем печально, потому Джеспер просто порадовался, что никто на него не заявит. Ведь это проклятая Керчия. Тут можно заявить на человека из-за кражи воздуха! Керчийцы не упускают ни единой возможности нажиться на ближнем своём, включая судебные компенсации. Но Уайлен был не таким. Таким был Каз.
Спустя ещё совершенно прекрасных пять минут, которые Джеспер, совершенно, абсолютно случайно и не сознавая своих действий — всё так, ваша честь! — тискал Уайлена, всё закончилось. Уайлену нужно было идти в другой корпус, и он — как Джесперу показалось, возможно, это было когнитивное искажение его влюблённого мозга — с неохотой выпутался из объятий. Джеспер едва не увязался провожать его, но Уайлен, обладатель идеальной памяти, сказал, что пары у Джеспера в этом корпусе, а сходить туда-обратно он не успеет. В итоге только и оставалось, что провожать его взглядом брошенного щенка.
— Вы такие сладкие, — сказала Нина, глянув сначала вслед Уайлену, потом на жалобный вид Джеспера.
— Вообще-то, это вы с Матиасом тут вызываете сахарный диабет, — Джеспер мгновенно переключился в оборонительный режим.
— Все вы способны вогнать людей в сахарную кому, — сказал Каз убийца романтики Бреккер.
— Вообще-то, это у вас с Инеж самая сказочная пара, — Нина скрестила руки на груди, — вы же настоящие Красавица и Чудовище.
— У Каза нет поющей мебели, — хмыкнул Джеспер.
— Вы неплохо справляетесь с ролью мебели, — пожал плечом Каз. — Нина иногда, к несчастью, даже поёт.
— Не думаю, что я подхожу на роль Красавицы, — сказала Инеж прежде, чем Нина успела возмутиться из-за принижения её певческих талантов.
— Ты отличная Красавица, — заверил её Джеспер, — я не верю в счастливый конец подобных историй, если у Красавицы нет ножа.
— А разве у Каза не должно быть огромного замка? — уточнил Матиас. — Ну, чтобы было куда ставить всю дурацкую поющую мебель.
— Посмотрю, как вы запоёте, когда я стану самым богатым человеком в Керчии. И, возможно, построю себе замок, — мрачность Каза, как и всегда при мыслях о несметных богатствах, немного посветлела.
— О, так ты, выходит, будешь соперничать с корпорацией нашего солнышка Уайлена? — Нина бросила взгляд на Каза, потом на Джеспера, будто он должен был срочно броситься уничтожать будущего конкурента своего будущего парня. Но Джеспера возмутило другое:
— Нашего? Я его не для того привёл, чтобы он стал коллективной собственностью. Он максимум может быть вашим другом.
А солнышко он только для Джеспера, руки прочь!
— Даже не знаю, собственничество это или просто слепое обожание, — театрально вздохнула Нина.
— В любом случае что-то нездоровое, — кивнул Каз с видом дипломированного специалиста в вопросах чего-то нездорового.
— И это говорит тот, кто думает о деньгах в первую, во вторую и в третью очередь, — Джеспер не собирался сдаваться без боя.
— Деньги лишь способ достижения цели. Люди, которые мечтают о деньгах, на самом деле мечтают о том, что можно за эти деньги получить, и это очень разные цели. Так что я думаю в первую очередь о мировом господстве.
Что и ожидалось от Каза Бреккера.
Но Джеспер задумался о том, что же Уайлен хочет получить, отсудив деньги отца. Статус? Власть? Роскошь? Он не выглядел как человек, интересующийся этим. Свободу и независимость? Тогда проще было бы отступиться. Уайлен с его талантами уж точно сможет заработать себе на безбедную жизнь. Что же тогда?
— Слушай, а что Уайлен вообще получит, если выиграет суд? — спросил Джеспер у Каза.
— Я не слишком вникал в это дело, — что в переводе с вороньего языка Каза Бреккера означало, что он изучил всё, что смог найти внимательно, но не досконально. — Там несколько судебных процессов, всё зависит от того, сколько будут выиграны. Минимальный выигрыш — около тридцати процентов акций компании, до этого и так принадлежавших сначала отцу Марьи, потом ей. При более благополучном исходе — они забирают ещё пятнадцать процентов акций у самого Яна Ван Эка, и их влияние на компанию уравнивается. Ну и при оптимальном исходе — они срывают банк и получают всё, потому что Ян Ван Эк садится в тюрьму.
У Джеспера голова начинала болеть при одной мысли о всяких акциях и прочем. Тем не менее что-то он всё же понял.
— Уайлен в любом случае может попробовать стать вторым самым богатым человеком в Керчии, я не против, — милостиво разрешил Каз.
— Великодушие было его главной чертой, — провозгласила Нина, торжественно подняв бумажный стаканчик.
— А щедрость шла сразу после, — подхватил Джеспер.
— Третьей была скромность, — продолжила Инеж.
— Вы с конца считаете? — спросил Матиас.
Каз с мрачным удовлетворением кивнул.
Джеспер же подумал о том, что Уайлену вряд ли хочется становиться вторым самым богатым человеком в Керчии. Он вспомнил холодный взгляд голубых глаз Уайлена, когда его попытались купить. Деньги действительно не были целью. Торговая империя Ван Эка не была целью. Лишь средством для достижения главного — возмездия.