Вокруг всё подсвечено неоновым светом, тут душно и тесно, его толкают, будто проходу не дают, столпившись кругом, руками своими трогают, взглядами липкими обводят с ног до головы, улыбаются кривыми улыбками, и на дне их глаз он замечает желание, каждое ядом пропитано, отравляют они его, невинность всё призрачнее становится, она мешается с грязью, пока и вовсе не пропадает, его тело усыпано множеством засосов и царапин, они ему их дарят, все разом налетели и начали целовать, кусать, их руки будто змеи, всё тело обвивают, отчего по коже мурашки и холодок пополз, очерняя светлое, до сего момента никем не тронутое тело. Но стоит ему закрыть глаза, и всё вокруг исчезает, и лишь голос из темноты доносится. Тот мягкий, говорящий ухмыляется, он чувствует подвох в его словах, потому-то и начинает мотать головой яростно, из-за чего вмиг наступает резкая тишина, она перемешивается с еле уловимой музыкой, такой мелодичной, без резких смен тональности и ритма. Он успокаивается, погружается в сладостную дрёму, из которой снова слышит приятный тембр голоса:

— Разрушенный Эдем — это город грехов, — он резко раскрывает глаза, оглядывается и находит взглядом улыбающегося Чимина. У него черты нечёткие, лишь образные, но он его узнаёт. А Чимин продолжает: — И мы олицетворение трёх грехов.

Чимин смотрит на него, протягивает руку и зазывает куда-то за собой. Он идёт следом, оглядывается и видит со всех сторон множество стоящих в ряд экранов. На них транслируются изображения, сейчас он видит Чимина, он на этих кадрах разный: грустный и опечаленный, чересчур весёлый и чрезвычайно злой. Он ещё не видел Чимина таким: с оскалом, с нахмуренными бровями, с выступающей жилкой на шее от кипения.

— Гнев.

Пока он рассматривал фотографии с разными проявлениями эмоций на чиминовом лице, Чимин озвучил первый грех. И только после озвученного он замечает, что подсветка всё это время горела насыщенно рубиновым цветом, он переливался с тёмными тонами, становясь более грязным, но настолько глубокий оттенок так красиво сливался с чиминовыми фотографиями, что трудно оторвать глаза. Чимин его ведёт дальше, там всё подсвечено сливовым, переливаясь с мастью яркого фиолетового крайола, и на экранах уже был не Чимин. Он замирает с раскрытым ртом, обращённый на свои же фотографии взгляд чуть слезится, но не от обиды, а от яркого света, что исходит от экранов. Он крутится вокруг своей оси, изучает каждое фото, на которых он почти не меняется в лице, но сколько же от него исходит неприятной ауры. Его взгляд надменный, в нём плещутся такие эмоции, как превосходство, омерзение и брезгливость. Чимин тоже останавливается и осматривает друга с экранов, он слегка хмыкает, подходит вплотную и шепчет отравляющее на ухо:

— Гордыня, — он резко отходит от того и в панике смотрит на улыбающегося Чимина. Почему гордыня? Когда он вёл себя неуважительно или высокомерно? Он же даже не считает себя выше кого бы то ни было… Тогда почему гордыня? — Пойдём дальше, не стоит заострять внимание лишь на этом, там внутри, где мы окажемся в итоге, ты всё сам поймёшь, — зовёт Чимин, подав руку другу, чтобы тот взялся за неё.

Они оказываются в следующем отделении с экранами, но подсветка горит уже густым алым колером, он становится в тон коралловому, переливаясь люминесцентным красным, так красиво, так маняще и лакомо, что дух захватывает. В груди сердце заходится, и он не удерживается от того, чтобы закусить губу. Но только он поднимает взор на экраны, как тут же теряет дар речи, а по телу озноб прошёлся, остужая и отрезвляя. На фотографиях слишком красивый, в чересчур откровенных позах застыл Чонгук, его выражение манит, оно различное: на одном фото Чонгук замер в сидячей позе, его губы приоткрыты и чуть поблёскивают, наверняка от слюны, глаза сощурены, но в них он замечает дымку из влечения и животного аппетита, и обращён тот взгляд на кого-то другого, но того совсем не видно, и поэтому кажется, будто Чонгук так смотрит именно на него. По позвоночнику побежали липкие мурашки, они-то и приводят его в себя. Он с замиранием сердца медленно водит глазами от одного экрана к другому, впитывает в себя каждый взгляд, каждую эмоцию, что транслирует парень с фотографий.

— Похоть, — шёпотом проносится над ухом голос Чимина, он его берёт за руку и уводит вперёд. — Хочешь, значит… — Чимин оглядывается на секунду на него, быстро продолжив: — вкусить свободу, — говорит он, пока ведёт его куда-то вперёд. — Что ж, мы её тебе подарим, — заканчивает Чимин, останавливаясь возле массивных дверей.

Распахнув двери, они оказываются снова в душном клубе. Он даже может вспомнить интерьер, две сцены с шезлонгами, вновь много народу, диджей отдаётся музыке впереди, а за барной стойкой бармены намешивают напитки для посетителей. Чимин куда-то уходит, оставляет его одного, исчезая в темноте и больше не появляясь. Он бегает взглядом по людям, которым нет до него никакого дела, идёт куда-то по инерции, кружится вокруг своей оси, пытается совладать со страхом, что резко возник в груди пузырём, вобрав в себя весь воздух. Но стоило ему отойти в сторону, как взгляд остановился на парочке парней. Он делает шаг ближе, но так и замирает на месте, больше не в силах пошевелиться, он смотрит в чёрные, сожранные насмешкой и угрозой глаза напротив. Чонгук целует парня, которого крепко держит за талию, остервенело и с жадностью, он будто поглотить того пытается, оставить после себя ничего не желает, показывая тем самым, как голоден. Но он не успевает отвести взор, как Чонгук отрывается от губ второго и поворачивает лицо парня в сторону, тот улыбается хищно, он облизывается, показывает, как приятно это было.

В объятиях Чонгука он видит не какого-нибудь бедного парнишку. В крепких руках вплотную стоит он сам — Ким Тэхён. У него губы опухшие и покрасневшие, они ухмыляются недобро, на дне зрачков намёк застыл, а руками он ползает по крепкой груди и предплечьям довольного Чонгука. Тэхён смотрит на себя с омерзением и с превосходством. Он опускает на дно презрения самого же себя. А Чонгук скалится по-звериному, крепче пальцы сжимает на чужой одежде.

Так вот что имел в виду Чимин, когда сказал, что он всё поймёт чуть позже? Так Тэхён смотрит на окружающих? С таким оскалом даёт понять, что не желает общения? Ужасно. Осознать и увидеть себя со стороны — ужаснее даже того, что рядом стоит Чонгук и касается его уж очень откровенно.

Тэхён вскакивает на постели и сразу же раскрывает рот, сделав глубокий вдох и выдох. Сердце в груди не желает сбавлять оборотов, вот-вот и вовсе выскочит из будто пробитой насквозь грудной клетки. Он дышит сбито, похрипывает даже, наверное, из-за этого к нему в комнату входит бабушка, она смотрит на него испуганно, тянется к голове, чтобы приобнять, и нашёптывает успокаивающие слова. А Тэхён всё моргает быстро, бегает взглядом от окна и до двери, будто бы не верит, что проснулся, что в комнате своей находится. Он тянет бабушку на постель, та присаживается, и парень вжимается в её тело, желая спрятаться и укрыться от призрачного взгляда пары глаз, что въелись в его сознание отравляющим ядом.

— Это был не я… — как мантру зашептал Тэхён, мотая головой, глаза не закрывает, потому что там, в темноте, совсем пропадёт. — Не я… Я так не смотрю, не виду себя подобным образом… — голос дрожит, по шее побежали капельки пота. Бабушка его крепче прижимает к своей груди, успокаивающе перебирает и поглаживает по волосам. — Я никогда не желал такой свободы, — оторопело тихо говорит Тэхён. Он что-то ещё нашёптывает, но уже невнятное и несвязное, потому бабушка его обратно укладывает на подушку и просит закрыть глаза, чтобы он уснул.

И он засыпает, нахмурившись и скривив губы, он проваливается в сон, в спокойный, без Эдема, без Чонгука и Чимина, без собственного осуждения во взгляде.

***

Последние дни в школе начинаются с контрольных работ. В классе как всегда не стихают голоса, ученики ведут себя уже привычно для Тэхёна: чрезмерно вольно и развязно. Но двое учеников отличаются. Чонгук хмурый и грубый, учителя уже устали с ним спорить, на каждое слово тот оскорбляет и принижает, совсем не соблюдает субординацию, с Тэхёном Чонгук стал хозяйничать, он его касается, взглядами одаривает, говорит о чём-то неприятном и отталкивающем, а Тэхён глаза закрывает, игнорирует, и этим лишь сильнее выводит того на действия и эмоции. Вторым отличающимся учеником стал Чимин, Тэхён снова его не понимает, он пытался с ним поговорить за те две недели последних дней учёбы, но парень просил оставить его в покое, говорил, что нет сил что-то обсуждать, после школы сразу же срывался куда-то. Чимин был серым и безэмоциональным.

Сейчас у них начались каникулы, и Тэхён боится за Чимина, ведь он может натворить дел, пока отдыхает. Тэхён приезжал в Эдем, всё надеялся, что встретится с другом, но нет, ни разу они не столкнулись. Чимин вообще будто бы и не появлялся там, что казалось странным Тэхёну. Ведь Чимин буквально поселился в грешном городе.

Тэхён познакомился с Чимином слишком близко, он узнал его с многих хороших и не очень сторон, из приятного в друге его доброта и простодушие, порой тот слишком мягок и прост, а вот из отталкивающего в Чимине его разгульный образ жизни, вечное желание забыться, где-то пропасть, обмануть близкого о своём состоянии. Тэхён его выучил за те несколько месяцев, что находился рядом, ведь они о многом успели поговорить, всякого натворить, о немалом пожалеть. И сейчас, пока Тэхён отдаёт всего себя на работе, его голову заполняют совсем неутешительные мысли о друге, который снова решил страдать в одиночку. Тэхёну не нужно многого, он хочет лишь увидеть, чтобы понять, чтобы почувствовать и спросить.

Но Чимин не такой. Если он выбрал одиночество, значит, с этим не поспоришь. Чимин как-то рассказывал о родителях, тогда Тэхён почувствовал глубокую печаль, что сплелась с болью. Чимин всегда при упоминании отца скалился, но взгляд его мгновенно покрывался густой печалью. Их разговоры о родных всегда были короткими, так как Чимин испытывал колющее чувство, а Тэхён его поддерживал и благополучно прекращал интересоваться. И после всего, что они успели вместе пережить, сейчас Тэхёну очень неприятно на душе от того, что Чимин отдалился, что оставил в неведении, что не связался и наврал. Тэхёну никогда такое не нравилось.

Если рядом с тобой есть человек, который готов быть твоей опорой в трудное время, зачем же отталкивать и так нагло уверять в обратном?

Этот вопрос до сих пор остаётся без ответа. Тэхён не впервой сталкивается с эгоизмом страдальца. Но понять не может, почему тот выбирает тропу мук в одиночку, когда может пойти по ней с другом, чтобы преодолеть боль вместе? Тэхён сам никогда такого не чувствовал, самый больной период в его жизни длился несколько месяцев ещё в средней школе, после того, как родители погибли. И тогда Тэхён не оставался один ни на минуту, рядом всегда присутствовала бабушка. Но они почти не разговаривали, потому что Тэхён решил молчать, это был его выбор, но даже так его слёзы скорби всегда ловили нежные руки бабули, ночные кошмары перекрывались теплом объятий, а грусть сплеталась с трепетной улыбкой. Тэхён, полгода горевавший от своей утраты, всегда полагался на бабулю, которая, пусть и чувствовала не меньше печали от потери своей дочки, отдавала всю себя, чтобы смягчить, чтобы сгладить и запечатлеть вместо грусти внука что-нибудь менее больное и холодное. Она научила быть парня мягким, когда близкий человек страдает, научила поддержке и доброте. Но сейчас он не может ровным счётом даже посмотреть.

Никогда ему ещё не хотелось так сильно оказать содействие кому-то, как Чимину. И этот один-единственный пропал, спрятался в самую глубокую и тёмную яму, лишь бы не нашли, лишь бы не прознали и не увидели. Беспомощность, однако, слишком удручающее чувство.

***

Лето его началось с плотного графика работы и бесконечных мыслей в голове. Но он находит силы отвлечься, с бабушкой он выбирается на прогулки, на зарплату балует старушку вкусностями в доступных кафе, не забывает и про себя, неделю назад он выбрался в центр, чтобы прикупить несколько вещичек. После работы он до дома прогуливается пешком, не растрачиваясь на билеты на автобус. Погода приятно радует своим теплом, дожди бывают, но те редкие и короткие. Тэхён под конец июля уже совсем не думает об удручающем, вместо этого его голову заполнили думы о более хорошем и добром. Бабушка как-то ему сказала, что настаивать не нужно, так как проблему этим не решишь, она сказала, что лучше всего дождаться того момента, когда человек сам захочет решить свою проблему, так что сейчас Тэхён, идя по набережной с пакетом продуктов и мороженым в другой руке, наслаждается лёгким дуновением ветерка и ароматом умиротворения.

На работе он спокоен, больше не позволяет злости брать над собой верх, когда чувствует в свою сторону неуважение, без оскорблений обслуживает надоедливых клиентов, на поведение которых он уже научился закрывать глаза. Юнги на него не ворчит, наоборот, он будто бы подобрел. Тэхён расслаблен, пока работает, больше он не позволяет своей вспыльчивости портить атмосферу. Но есть лишь один объект, который заставляет его вспыхивать, будто спичка.

Чонгук не раз заходил перекусить в кафе, он был разным по настроению, порой приходил один, но зачастую появлялся с друзьями. Сокджин и Хосок особенно светились. Но Чонгук выглядел так, будто готовится напасть. Каждый раз Тэхён пытается дышать ровно, чтобы не вспылить, чтобы не указать на выход, чтобы как в первую их встречу не вылить на того что-нибудь, желательно погорячее, чтобы причинить боль, чтобы следы оставить, дабы в памяти долго держалось, что Ким Тэхён — не добыча.

В начале августа Тэхён всё же не выдержал колкостей Чонгука и с громкими оскорблениями заставил того покинуть заведение, правда, в тот же час его рабочая смена также была прекращена, и он оказался за стенами кафе. Чонгук в тот день стоял с сигаретой возле своего порше и смотрел на злого парня с хитрецой, но он был не менее разгневан, ведь Тэхён оставил его без обеда, за который Чонгук заплатил. И было ошибочно предположить, что так они и разошлись. Нет, Чонгук заставил Тэхёна накормить его. А Тэхён со скрипом зубов выполнил требование. Накормить было слишком громко сказано, ведь Чонгук понимал, что у Тэхёна в кармане гроши, на которые достойный обед не купить, потому Чонгук заставил Тэхёна усесться в машину, и они вместе поехали в ресторан, в котором даже на деньги Тэхёна нашлось, что купить.

Ресторанчик с доступными ценами, так что Тэхён обеспечил Чонгука обедом, но только он оплатил и захотел тут же улизнуть, как Чонгук заставил сесть на место напротив и даже не думать покинуть заведение, пока он не поест. Тэхён с сомкнутыми от негодования челюстями и блеском от гнева во взгляде сидел напротив довольного Чонгука, который напоминал своей лыбой чеширского кота. Их разговор был скудным, эмоциональным и не без взаимной ненависти. Но Чонгук получил удовольствие, а вот Тэхён, потративший почти все деньги лишь на обед придурку, был не особо рад такому раскладу. Но даже после обеда Чонгук не отстал от Тэхёна.

— Адрес, — требовательно выдал тогда Чонгук, занеся руку над сенсорным экраном навигатора, чтобы быть готовым ввести данные. Тэхён думал, что тот шутит, в крайнем случае издевается, но когда он взглянул в хмурое лицо парня, он понял, что Чонгук не издевается и не шутит. И это заставило впасть Тэхёна в панику. — Давай, заюш, не капризничай, — смягчился Чонгук, хмыкнув. Тэхён же попытался покинуть салон машины, но Чонгук заблокировал двери сразу же после того, как дверца за Тэхёном захлопнулась. — Так трудно сказать, где живёшь, или ты стесняешься, что я увижу неблагополучный район?

— Открой дверь, — перебил Тэхён, больше не пытаясь выглядеть равнодушным.

— Тэхён, не беси меня и назови адрес, — выдохнул устало Чонгук. А Тэхён мотнул растерянно головой, наотрез отказываясь называть заветную улицу и номер дома. — Если ты думаешь, что я сдам назад, то глубоко ошибаешься. Ты потратился на меня достаточно много, и я уверен, что денег на такси у тебя сейчас нет. И даже так ты противишься…

— Я на автобусе поеду, открой дверь, — вновь перебил Тэхён смотря строго перед собой, не переставая дёргать за ручку на дверце. Чонгук выпустил тогда воздух и схватил телефон, кому-то быстро набирая. Тэхён понимал, что так дело не пойдёт, потому выхватил телефон и протараторил ложный адрес. Только после этого Чонгук успокоился и сорвался с места. Но Тэхён до места прибытия сидел зажатый, сдерживая сбитое дыхание, что выдало бы его нервозность.

В тот день Тэхён испытал панику не потому, что Чонгук будет знать, где он живёт, а потому, что узнай Чонгук его адрес, Тэхён навсегда забудет о спокойствии. После того, как Чонгук уехал, Тэхён поплутал по узким улочкам, и к пяти вечера вернулся домой. Бабушке он о своём дневном приключении не сказал, только упомянул о том, что рабочий день выдался у него укороченным.

***

Чонгука очень раззадоривает наблюдать за тем, как Тэхён сдерживается при взгляде на него. Сама его реакция очень приятна для Чонгука: никогда он, наверное, не устанет от закатываемых раздражённо глаз, от закушенной в негодовании губы, от сжатых кулаков, что стискивают поднос до скрипа кожи, от мелькнувшего гнева и уменьшенных зрачков во взгляде, что быстро приобретает злостный тёмный оттенок. Тэхён не умеет прятать истину, не умет сдерживаться, не умеет игнорировать, а Чонгуку только на руку все его неумения. Но вместе с тем Чонгука многое бесит в парне. Как бы ему не была приятна реакция того, часто видеть лишь гнев надоедает, ведь Чонгук ничего из ряда вон не делает, лишь ухмыляется и взглядами одаривает, он сказать порой ничего не успевает, как Тэхён уже весь из себя в негодовании.

Может, пока так и надо? Всё же тэхёнова реакция небеспочвенная. Одно нелепое слово или действие, и Тэхён реагирует по инерции. Так, как видит и чувствует, и пока от Чонгука исходит подвох и хитреца, с которыми Тэхён мириться не собирается. Скорее его поведение естественное. Чонгук это понимает, потому и не торопится что-то менять. Бесить парня ему нравится, и как бы то ни было, а ненависть, что исходит от Тэхёна, приятна на вкус. Чонгук наслаждается, не хочет пока торопить события, не хочет делать шаг к сближению с тем. Сейчас тот период, когда внимания достаточно. Рядом нет никого, кто бы мог отвлечь, заинтересовать Тэхёна так же сильно, как Чонгук.

Рядом нет Чимина. При следующей встрече Чонгук обязательно поблагодарит того за отсутствие.

***

Ёнджун зовёт сына с женой на праздничный ужин в честь успешно заключённой сделки, которую он так долго хотел совершить. Обстановка снова отличается своей холодностью и отчуждённостью. Чонгук, будто бы прилежный сын, нарядился в парадный костюм, мама в вечернее платье, на ней опять много украшений, которые стоят целое состояние, а отец и вовсе не вылезает из костюмов, потому после рабочего дня даже не поменял наряд, встретил семью, в чём был весь день. В зале собрались коллеги и директора из разных отделов и филиалов отцовской компании, многие также пришли со своими семьями, вот ведь, неужели именно так папы своих детей решили показать свои достижения? Женщины скучковались в свои кампании, даже мать Чонгука нашла себе подружек, а подростки знакомятся между собой.

Чонгук сидит у края стола вдали от отца, он попивает шампанское, расслабив на шее удушающий галстук. Из знакомых Чонгук никого не видит, потому, наверное, он скучающе притаился с бокалом. В зал заходят пятеро официантов, у каждого по подносу с блюдами, их осанка и походка, их выражение лица — всё отточено острой закалкой и долгими тренировками. Чонгук разглядывает каждого, замечая их чёткие движения, их профессионализм так и намекает на трудолюбие и упорство. В таком месте иного ожидать и не стоило. Чонгук хмыкает, а в голове вспоминается неуклюжая подача Тэхёна, от образа парня на душе сразу же теплом повеяло, но только он отвлекается, и от тепла и образа не остаётся и следа.

В зал заходят опоздавшие гости. Чонгук бы проигнорировал, но две личности заставляют его заинтересоваться. Пак Чимин стоит рядом со своим отцом, а за их спинами Чонгук замечает Чон Хосока. Друг стоит один. Без родителей или кого-нибудь другого из родственников. И это и вправду стоит его внимания. Он поднимается со стула и выдвигается к Хосоку, но перед тем останавливается Ёнджун, громко поприветствовав:

— Добро пожаловать, пусть ты и припозднился, я всё же рад, что ты тут объявился, Хосок, — выговорил Ёнджун, пожав руку парню, который в ответ склонил голову, тихо выговорив благодарность. Чонгук хмурится и подходит к родителю с другом. — Как твой отец? Лечение помогает?

— Да, папа идёт на поправку, — проговорил Хосок, глянув нервно на Чонгука, что гипнотизирует своим чёрным, ничего не понимающим взглядом. — Чонгук…

— Какого хрена? — наконец подаёт голос он, посмотрев на Ёнджуна. Мужчина мрачнеет, вскинув брови. — Я задал вопрос, Хосок, — обращается к другу Чонгук. Его грудную клетку обжигает злостью, подозрение уже заполнило голову, потому он кулаки сжимает, скалится, тем самым привлекает к себе больше чужого внимание. — Когда я должен был узнать, что ваше общение настолько близкое?

— Чонгук…

— По-моему, ты перегибаешь, сын. Тебя не должны волновать наши отношения, так что задумайся над своим поведением и перестань народ пугать своими нелепыми выходками. Это правда смешно, — каждое слово огревает Чонгука по голове с немалой силой. Причиняет слишком ощутимую боль, которую не заглушить даже алкоголем. Отцовские слова всегда имели ядовитую силу, но сейчас… унизив его при всех — свыше любых ожиданий парня. Чонгук зол. Разгневан, если быть точнее. — …И по-детски, — добил и растоптал.

— Уважаемый, вы говорите с прислугой или с собственным сыном? Всё разницы не могу найти, так беспардонно и унизительно. Неужели родитель имеет право на такие слова собственному ребёнку?

За спиной Чонгука останавливается в элегантном из атласной переливающейся чёрной ткани костюме Чимин, он аккуратными пальцами, украшенных кольцами с тонкой цепочкой, держит ножку фужера с игристым. Чонгук оборачивается на него в изумлении, расширяет слегка глаза и губы приоткрывает, любуясь чиминовой грацией. И сейчас он узрел нечто прекрасное и волшебное, то, чего ещё не видел в нём, то, что игнорировал, потому что увлечён был другим. Чимин так сильно отличается от всех в этом зале. Чимин так сильно выбивается из всего окружения. Чимин нереален среди остальных.

— «Кто ты такой?» — подумал Чонгук, но так и не решился произнести этот вопрос вслух.

— Пак Донг Сун, полагаю, это твой сын Пак Чимин? — Делает шаг к сыну с отцом Ёнджун. Сун за спиной Чимина закатил глаза, оскалившись на выходку своего сына. Чимин… кто ж его просил рот-то открывать? Да ещё и на кого напасть решил? Одни сплошные нервы. — Не думал, что именно в такой ситуации случится наше знакомство, — остановившись вплотную к Чимину, выговорил Ёнджун, он взглядом обвёл ухмыляющееся лицо парня, задержав глаза на хитрых лисьих. Они манят не слабее чёрной дыры, прямо засасывают. — Дерзкий, знающий, чего хочет, паренёк, — сделал вывод мужчина. Чимин усмехнулся громко, поднёс фужер к губам и сделал короткий глоток.

— Мне тоже нужно сделать вывод, или обойдёмся без оскорблений, Чон Ёнджун? — выдал самоуверенное и дерзкое Чимин, взгляда не отводя от хмурого лица отца Чонгука. — Что же вы так грубы с ним? — интересуется он, припоминая причину заминки. Он переводит взгляд на Хосока, который стоит за спиной мужчины и сжимает кулаки. Чимин видит панику, видит просьбу молчать. Чонгук вдруг дёргается в направлении Чимина и хватает того за локоть, уводя в сторону.

Чимин не сопротивляется, идёт вровень с тем, оглядываться на мужчину и Хосока не перестаёт. Занятное мероприятие. Чонгук его уводит из зала в сторону мужской уборной, закрывается вместе с ним в кабинке, придавив своим телом к стенке, нависнув сверху. Чимин хмыкает задорно, чуть откидывает голову и смотрит снизу на парня, который его желает сожрать. Их взгляды похожи: Ёнджун тоже смотрел на него с диким пламенем; чонгуковы глаза лишь темнее и злее кажутся, ну оно и понятно, ведь Чимин решил похерить не только свою репутацию, но и Чонгука за собой потащить.

— Чего молчишь? Скажи уже, что думаешь, а то я напридумываю себе всякого, — всё с той же дерзостью высказал Чимин. Чонгук кулаки сжимает, скалится по-звериному, бурю пытается сдержать. — Только не говори мне, что ты, — он кидает взгляд лисьих глаз вниз, на штаны парня, после с ухмылкой возвращает внимание к лицу, что перекосилось от различных эмоций, — возбуждён, — выдохнул он. Чонгук рычит разгневанно и резко отстраняется от него, берёт себя и свои мысли под контроль, не решаясь подтверждать чиминову догадку. Возбуждён он или нет — плевать, сейчас не об этом хочется говорить.

— Ты чего удумал? Нафига полез не в своё дело? Жить надоело? Или папка точно вступился бы за тебя? — раздражённо интересуется Чонгук, зачесав выбившиеся пряди за ухо. Чимин смотрит на него с лёгкой хитрецой, всё улыбаться не перестаёт. Дикарь, каких ещё поискать.

— А что, если и так? Я-то со своим точно в ладах, а вот ты со своим явно по разные стороны, — уже более спокойно сказал Чимин, ему бы сейчас закурить да выпить, чтобы вставило посильнее. Отчего-то настроение скатилось ниже плинтуса, в общем-то того и так не было, но сейчас, почувствовав чужую досаду, стало ещё невыносимее. — Не думал, что твой настолько груб с тобой, хотя, чего ещё стоило ожидать, что ты, что он, вы оба больные на голову, — Чонгук не реагирует на оскорбление, ему вообще сейчас на все замечания монописуально. Да и Чимин же по сути талдычит, а не просто так.

Но только он поднимает глаза к телу парня, невзначай мазнув по задранным рукавам рубашки и пиджака и ухватив следы на коже, как понимает, что Чимин отыгрывает по чужому сценарию. У него появляется повод не верить, не слушать и не думать. Потому что никакие игрища с партнёром не оставят после таких следов.

— Говоришь, со своим в ладах?.. — Чонгук снова встаёт вплотную и сильнее задирает рукав рубашки и пиджака, разглядывая свежие синяки, что окольцевали тонкое изрезанное запястье. Чонгук невольно застывает взглядом на порезах, большим пальцем обводит несколько шрамов и надавливает, Чимин не шипит, значит, шрамы давние, просто побелеть не успели. — Жертва насилия или тебе в кайф БДСМ? — поднимает он взгляд исподлобья на того и теряет дар речи. Чиминово выражение лица бесцветное и безэмоциональное, глаза приобрели холодный оттенок, губы в ровную полосу выпрямились, скулы чуть впали от напряжения. Какой же Чимин дурак, выдать всё подчистую лишь своей реакцией… Чонгук хмыкает и продолжает: — Значит, папаша твой любит и то, и другое, вот ведь… А ты мне казался куда сильнее, — выговаривает он каждое слово с ядовитой остротой, имеет в виду самую ужасную истину, в которой говорится, что Чимин слабак, что бесхребетный, что всего лишь кукла в чужих властных руках. — Мы с тобой даже и рядом не стоим, мой отец пусть и ублюдок, но не настолько, чтобы избивать собственного сына и наслаждаться этим…

Его щеку огревает чимонова ладонь, от удара остаётся горящий отпечаток, и сколько же в этот удар эмоций было вложено. Чонгук с секунду стоит с откинутой головой в сторону, руку сжимает на чужом запястье, языком проводит по дёснам, ловит привкус металла и сглатывает кровь. Чимин смотрит на него расширенными от гнева глазами, он желваками играет, сжав ту ладонь, которой нанёс удар, в кулак. Но только Чонгук возвращает горящий взгляд на того, как весь запал у Чимина пропал. Чонгук разозлился. Чимин не учёл того, что ударь он мало знакомого ему человека, и может получить в ответ намного сильнее. Благо Чонгук не стал бить, он лишь запястье сдавливает со всей силы, вот-вот и вовсе сломает, но Чимин сдерживает стон боли. Он лишь смотрит в чёрные, гневом заплывшие зрачки, и чуть кривит губы от боли, что разрядом проходится по всему его нутру.

— Прежде чем что-то предполагать, советую изучить объект. Твои догадки лишь детский лепет. Не лезь ни ко мне, ни к моей семье. И оставь Тэхёна, я же предупреждал: он мой.

После раскрывшейся правды весь интерес к Чимину у Чонгука испаряется, как будто и не было. Он отпускает посиневшую руку парня и выходит наружу, идёт мимо раковин с зеркалами, поправляет по пути галстук и одёргивает полы пиджака, покидает уборную, оставив рухнувшего на пол Чимина одного. Чонгук подумал, что Чимин станет тем, кто скрасит его скучный вечер, но кроме брезгливости и злости тот больше ничем не одарил. Чимин не особенный. Чимин не свыше спустился. Он всего лишь такой же чёрный и прогнивший, как и все остальные. И как бы сильно он не выделялся, в глазах Чонгука он теперь уже не будет центром. Потому что вся его натура — это всего лишь прикрытие шрамов и душевных ран.

Интересно, все эти родители знают, что их дети притворные, канувшие в пучину из черноты и негатива куклы?

***

Чонгук стоит возле здания кафе, уперевшись стопой в стену, он преспокойно выкуривает сигарету, следя за тем, как дым рассеивается с каждым новым выдохом. Дверь открывается, из помещения выходит Тэхён, он закрывает заведение и прячет ключ в карман джинсов. Увидев Чонгука, который тут же встал ровно и выкинул окурок, Тэхён прицыкнул и пошёл мимо. Чонгук хмыкает, забавляясь, хватается за предплечье того и рывком притягивает парня к себе, прижимает спиной к стене кафе, нависая над злым Тэхёном.

Чонгук без слов приветствия берётся за подбородок недовольного парня и целует в склеившиеся губы, которые он не потрудился раскрыть насильно. Этот поцелуй ему был нужен, будто глоток воздуха. Их взгляды сталкиваются, тэхёнов пылающий от гнева и негодования, и чонгуков слегка затуманенный и темный. Борьба заканчивается быстро, Чонгук просто перехватывает запястья того и прижимает вдоль тела, он своим каленом упёрся в разведённые бёдра Тэхёна, чуть придвинувшись ближе, отняв у второго любую надежду на попытку выбраться из натиска.

Чонгук его не целует, все его действия губами похожи на облизывание и посасывание. Тэхёну бы прекратить это издевательство над его ртом, но Чонгук прикусывает за нижнюю губу и оттягивает чуть вниз, отчего уста раскрываются и пропускают чонов язык внутрь. Чонгук взглядом приказывает не кусаться, а Тэхёну всего лишь хочется оттолкнуть, после с диким рычанием спросить, что этот придурок вытворяет, и скрыться куда-нибудь, чтобы не взорваться вконец. Вот ведь… он-то думал, что раз день закончен, то сможет спокойно прогуляться до дома, но нет. Чонгук опять внаглую ситуацию подстраивает, как ему нравится, отнимая чужое время и переключая внимание на себя.

Бесячий тип, с которым порой себе дороже связываться. Вот сейчас, например, поскольку ситуацией руководит Чонгук, у Тэхёна просто-напросто сил не находится на сопротивление. Поэтому, наверное, он прикрывает пылающие глаза, расслабляясь телом и позволяя Чонгуку продолжать себя целовать. Тэхён ему не отвечает, он всего лишь ослабил оборону, но для Чонгука эти его действия никакой роли не играют, ведь он бы всё равно добился своего.

Хватка на запястьях ослабляется, поцелуй углубляется, Чонгук телом сильнее давит на тэхёново, а его руки поползли по рубашке, он будто изучает, ощупывает каждую мышцу, каждый сантиметр предплечий и грудной клетки касается. Тэхён приоткрывает глаза и смотрит на лицо Чонгука, по его воспоминаниям он ещё ни разу так близко не разглядывал того, и ведь замечает новые детали, например, раньше он не видел родинку на щеке, не видел шрама над бровью, не замечал, какие, оказывается, у этого придурка наглого длинные ресницы.

Отвлекает от разглядывания резкий холодок на губах, Тэхён мигом приходит в себя и встаёт ровно, его придерживают за талию. Чонгук ухмыляется довольно, вытирая прозрачную бусинку слюны на подбородке опешившего Тэхёна, который во время нежелательного поцелуя, прогнулся так сильно в спине, из-за чего при отстранении Чонгуку пришлось придержать его за таз, чтобы тот не рухнул.

— Так-так-так, — хмыкает громко Чонгук, заметив смущение напротив, — и что же это сейчас за взгляд такой был? — он всё также держит Тэхёна за талию, чуть склонившись к его лицу. А Тэхён упирается ему в грудь ладонями и что-то невнятное шипит. Чонгук посмеивается по-доброму и всё же отходит. Он склоняет голову на бок и проводит языком по своей нижней губе, с восхищением заметив: — Как всегда сладок, — Тэхён вспыхивает тут же, его щёки становятся ещё пунцовее, взгляд уже не горит опасностью, а губы исказились в шоке и протесте. — Тебе не стоит стесняться этого, малыш. Мне и твой вкус, и твой запах, всё очень нравится, пробовал бы и вдыхал каждый день ежеминутно, — нахваливает Чонгук, игнорируя чужое стеснение и смущение, из-за которых Тэхён готов помереть в эту самую секунду. Чонгук не наглый придурок, а пошлый кретин, которому не помешали бы кости в языке. — Погуляем?

— Ещё чего, и так хватило тебя с головой, иди отсюда, — неприветливо и грубо отозвался Тэхён, поправляя рубашку, он быстро проводит тыльной стороной ладони по губам, стирая горьковато-табачный привкус. — Меня ждут дела, так что гуляй в гордом одиночестве, — он берёт себя в руки, полностью отрезвев от странного наваждения, и идёт в сторону от Чонгука, который поплёлся за ним, снова закурив сигарету. — Что это вообще за привычка, целовать первого встречного?.. — себе под нос высказал Тэхён, негодуя на поведения придурка, что идёт за ним и посмеивается.

— Ты не первый встречный, Тэхён-а, — выдохнув сизый дым, ответил Чонгук. — И мне показалось, ты наслаждался…

— Вот именно что, показалось, похотливое ты животное, — резко оспаривает тот, развернувшись к Чонгуку и заглянув снова горящим взглядом в лицо напротив, застав врасплох. — Мне плевать на твои мотивы, но я больше не буду терпеть такого рода выходки, — заявил Тэхён, оскалившись предупреждающе. Чонгук затягивается неспешно никотином, сощуривается, заинтересовавшись. — Так что больше не смей…

— Про терпение заговорил… Что ж, я тоже обязан тебя предупредить, я не стану долго сдерживать себя. Раз решил сыграть в недотрогу, то заранее говорю, я не люблю долго ждать, малыш, — он выкидывает бычок и убирает руки в карманы спортивок, делает шаг к застывшему Тэхёну и нависает сверху, смотрит в самую пучину тёмных глаз, наслаждаясь эмоциями, что успевает считать с раздражённого парня. — И у тебя не хватит сил мне долго сопротивляться.

— Это ещё почему? — не понимает Тэхён, сделав шаг назад. Чонгук его давит своей уверенностью. От Чонгука исходит грозная мощь.

— Тебе не по силам справиться со мной физически. Твой контроль рядом со мной становится ничем. А человек, что не контролирует себя, быстро становится лёгкой добычей, — говорит очевидное Чонгук. Тэхён смотрит на него горящим от злости взглядом, хмурится и скалит зубы, зачем — Чонгуку не понять, но смех такая реакция вызывает. Тэхён и эмоционально-то не шибко прокачан, таких людей Чонгук будто семки щёлкает, на один раз обычно хватало, но с ним Чонгуку не хочется на один раз, ему хочется растянуть удовольствие, хочется как можно дольше наблюдать и чувствовать этого парня. — Раз мы поговорили, и тебе больше нечего добавить, тогда я тебя до остановки провожу, — не предлагает, перед фактом ставит, снова отрезает любой другой вариант или причину отказать. И плевать, что Тэхён хотел прогуляться.

— Почему ты для своих игрищ выбрал меня? — уже стоя у автобусной остановки, интересуется Тэхён.

Он поглядывает на профиль самоуверенного Чонгука, но как только ловит ответный взгляд, то замечает что-то новое на дне чёрных, вечно ухмыляющихся очей. Чонгук так очевидно притворяется, прячется, но ради чего? Чтобы сейчас показать это тому, над кем решил издеваться? Что за пакость? Неужели плохиши всегда так делают? Только вот Чонгук не похож на стандартного плохого парня, он скорее обиженный на что-то серьёзное или на кого-то важного, отчего в нём пробуждается злоба, и её же нужно выплёскивать, только так поступать правильно, а Чонгук решил прятать, таить и отравлять себя изнутри, заглушая всё плохое чем-то другим. Клубами и алкоголем, например.

— Не задавай таких глупых вопросов, заюш, — лёгкое вылетает из уст Чонгука, а рядом останавливается автобус, двери раскрываются, и из салона выходят несколько пассажиров. Чонгук на них вообще никакого внимания не обращает, всё смотрит на Тэхёна, с которым он настроил свою, морозящую кожу, связь. И Тэхён тоже не отвлекается. Чонгуковы губы слегка дрогнули в попытке принять улыбку, но так и остались в ровной равнодушной полосе. — Ты мне нравишься.

Не с таким выражением лица заявляют о симпатии. Не таким взглядом смотрят на того, кто привлекает и манит. Вот почему Тэхён слишком быстро забывает эти слова. Не просто забывает, он и не концентрирует внимание на них, сбегает в салон автобуса и садится глубоко, лишь бы Чонгук не сверлил его глазами, лишь бы не увидел что-то эдакое, а после не упоминал в целях растоптать. И ведь не замечает самого важного, что Чонгук ему транслирует в открытую, не боясь провалиться в пропасть отчаяния и боли. Тэхён имеет право его оттолкнуть, но как же, оказывается, невыносимо чувствовать отторжение раз за разом.

***

— Господин Чон, что вы тут делаете?

Хосок застывает с пакетом продуктов в дверях палаты своего отца, возле койки которого восседает на стуле Чон Ёнджун и о чём-то мирно беседует с Чон Бён Чхолем. Ёнджун оборачивается, приветствует коротким кивком, но взглядом транслирует строгость. Бён Чхоль привстаёт на локтях и принимает сидячую позу, подзывая сына с нежной улыбкой. Хосок плетётся медленно и будто с осторожностью, нервно поглядывая на лица старших.

— Что же мне ещё делать рядом со своим другом, Хосок? — интересуется миролюбиво, но в своей манере Ёнджун, поправив галстук, на миллисекунды прикрыв глаза. — Или ты не доволен тем, что я в принципе тут нахожусь? — кинул он острый взор на парня.

— Ёнджун-а, не пугай мне сына, — со смешком попросил Бён. — Хосок-а, это для меня? — показывает он на пакет в кулаке сына. Хосок отмирает, смотрит на продукты, после кивает отцу и ставит пакет на прикроватную тумбу. — Благодарю, — он ему улыбается, совсем не излучая опасности, но из-за Ёнджуна ею вся палата пропиталась. Хосок не выдерживает мужского напора, потому он готов сквозь землю провалиться, лишь бы избавиться от этого липкого чувства. — Как мама? Что-то она давно мне не звонила, — с ноткой переживания заговорил Бён Чхоль, рассматривая продукты. Хосок опускает голову, закусывает нижнюю губу, сжав кулаки за спиной. — Она работает днями напролёт, о тебе хоть помнит?

— Отец… прошу, не говори о ней в присутствии…

— Хосок-а, семья Ёнджуна наши с тобой хорошие друзья, так что с твоей стороны невежливо так говорить, — перебил терпеливо Бён. Ёнджун хмыкает беззвучно, глянув на замявшегося Хосока, который отчего-то пытается не касаться личного. Ещё день назад Хосок бы и слова против не сказал, что же сейчас произошло?

— Всё как ты и сказал, она работает, обо мне не забывает. О тебе тоже…

— Мы выйдем, — поднимается Ёнджун со стула и обходит изножье койки. Хосок замирает, зажмурившись. Бён согласно кивает, улыбнувшись другу и сыну. Что творится? Почему такое невыносимое напряжение между ними? Почему Ёнджун так спокоен? — Пойдём, Хосок, покажешь мне, где тут туалет для посетителей.

Мужчина убрал одну руку в карман брюк и направился на выход из палаты, Хосок же глянул на отца, после чего тоже неспешно пошёл к двери, в коридоре его ожидал Ёнджун, он что-то заинтересованно изучал в телефоне, но как только рядом остановился парень, мужчина убрал мобильник и направился в другую сторону. Хосоку нужно лишь проследовать за ним, никакой туалет Ёнджуну изначально не был нужен. Они выходят на балкон, по сторонам стоят люди и курят, Хосок тоже тянется к карману за пачкой, Ёнджун посмотрел на него исподлобья, и желание закурить исчезло, вместо этого Хосоку вновь захотелось провалиться сквозь землю, чтобы на него вот так не смотрели.

— Господин Чон, я что-то сделал? — решается на вопрос парень.

— Тот же вопрос и я хотел задать, Хосок. Что это ты вдруг так настроен против меня? — Хосок тушуется рядом с ним, потому убирает руки за спину и склоняет невольно голову, прячется как может, но это мало, чем помогает. Ёнджун нацелился его сжечь своим осуждающим взглядом. — Ты так себя стал вести после того вечера, — заметил мужчина, выдохнув. Ему пугать парня совсем не хочется, да и цели таковой нет. Хосок ему нужен. — Дело в моём сыне?

— Чонгук мой друг, но вы просите меня за ним следить… И ваши методы слишком жестокие, господин, — говорит не храбро Хосок, взгляда не поднимая, сжимая за спиной руки в кулаки. Ёнджун давно предстал перед ним в истинном своём виде, но всё равно не перестаёт удивлять. Чонгук на его фоне ничто. — Я с ним почти поссорился из-за того парня, он ни за что не согласится отступить, да и этот Тэхён всегда появляется на пути, будто бы специально, — сквозь стиснутые зубы выговорил Хосок. Ёнджун хмыкает, припомнив лицо парнишки, что вызывает такой сильный интерес в Чонгуке.

— Моя ли это проблема? — спрашивает мужчина, на что Хосок в шоке вскидывает голову, распахнув широко глаза. Ёнджун на него смотрит хищно, тая скрытую опасность. — Какой же из тебя друг, если не можешь настоять? Значит, не такой уж ты и хороший моему сыну друг? — делает вывод Ёнджун, состроив задумчивую гримасу. Хосок раскрывает рот, хочет возразить, но не находит, как на зло, слов. Ёнджуну известно, каков по характеру его сын, так что всё сказанное выше не имеет большого смысла, но тогда зачем мужчина всё это говорит? Неужели он хочет закалить данной речью хосоков интерес? Жестоко.

— Вы не боитесь, что Чонгук прознает, что вы делаете за его спиной? Наркотик на той вечеринке был всего лишь прикрытием, но неужели вы думаете, что ему не суждено узнать все ваши замыслы? Да и Тэхён… он же не несёт в себе никакой опасности для вашего сына, тогда зачем?

— Прибереги вопросы для дела, Хосок. Тэхён слабостью станет для моего сына, и этому я не могу дать произойти. Чонгук не должен забывать, кем является, а Тэхён способен потянуть его на дно.

— О чём вы говорите? Тэхён о себе-то не может позаботиться, не говоря уже о чём-то настолько серьёзном, как Чонгук и ваши дела… — не понимает Хосок. Он уже не прячет взгляд, да и осанка его стала более уверенной. Ёнджун хмыкает снова, разглядывая недоумение на лице напротив. Хосок способен додуматься сам, только не сейчас, так просто Ёнджун ему правду не раскроет. Да и не хосоково это дело, если уж о правде говорить. — Чонгуку он сильно уступает…

— Хосок, сказал же, прибереги вопросы. Твоя задача всё такая же. Я не хочу слышать это имя. Не хочу видеть своего сына с ним. Если ты так и не сделаешь того, что я от тебя жду, то я найду другого исполнителя, — больше в его голосе нет снисходительных ноток, тон пропитался сталью, нотки его грубые и твёрдые. Ёнджун больше не говорит примирительно. Все последующие слова становятся для Хосока приказом. — Способ сам выбери, но сделай так, чтобы Чонгук перестал искать встреч, чтобы перестал грезить и думать.

Мужчина высказался на славу, больше ему добавить нечего, потому он последний раз окидывает строгим взглядом парня и разворачивается, у него ещё запланирована встреча вечером, так что распинаться тут у него просто-напросто нет времени. И желания. Но Хосок другого мнения будет, он застыл глазами на спине мужчины, в голове ворох из мыслей и вопросов, он много чего не понимает, но есть и то, смысл чего он осознал. Ёнджун настолько жесток, что даже не жалеет собственного сына. Ради своих целей Ёнджун готов пойти на крайние меры, только вот, где тот край? Неужели подсыпать наркотик было мало, неужели отцу так неприятно, что его сын наконец нашёл того, кто способен скрасить одиночество?

Когда дружба стала опасностью?

— Мой отец знает, что его знакомый настолько гнилой человек? — спрашивает парень, подняв пылающий взгляд на обернувшегося Ёнджуна, тот явно не ожидал услышать этих слов. — Знает, что вы меня тут делаете преступником? Догадывается о настоящем вашем лике? — вопрос за вопросом разрезают между ними каждую ниточку связи, что так въелась в кожу парня. — Вы не зря полагаетесь на меня, ведь я правда способен уничтожить только зародившуюся надежду в груди моего друга. Я сделаю, как вы мне приказали, но взамен вы станете тем, кто примет на себя весь удар от Чонгука после. Ведь это ваш долг, как родителя, — он скалится, делает несколько шагов навстречу, прожигая яростно-осуждающим пламенем. Ёнджун не меняется в лице, принимает каждую эмоцию, вслушивается в монолог, что так важен для Хосока, не смеет перебить или прервать. А Хосок встаёт впритык и договаривает более тихое и серьёзное: — Вам придётся не просто признать вину, но и сделать так, чтобы Чонгук почувствовал от вас отцовское тепло.

Он уходит первым. Не оглядывается, к отцу не возвращается, сразу покидает больницу. Ему сейчас идти никуда не хочется. Всё вокруг чуждо и будто отталкивающее. И оно понятно. Он ведь согласился на предательство. Ужасное чувство рождается в груди, оно распирает лёгкие и пронзает осколками рёбра, вот-вот и до сердца доберётся. А в голове возникает печалью сплочённая фраза:

— «Сколько же вам предстоит почувствовать, господин Чон…».

***

Как и говорил Чонгук, Тэхён слабак. Рядом с тем у него просто не хватает сил ни на борьбу, ни на то, чтобы спокойно склонить голову. Потому он выбрал третий способ мирного сосуществования рядом с ненавистным, бесящим и морозящим внутренности парнем. Чонгуку молчаливое присутствие тоже по нраву. Тэхён выбрал самый удобный способ: быть рядом, но не позволять себе проникнуться чувствами. Так он смог провести уже несколько совместных прогулок. Чонгук просто является перед ним, и дальше, пока тому не надоест трёп попусту, они оба находятся в компании друг друга.

И чёрт возьми, даже это для Тэхёна в тягость. Чонгук с ним ведёт себя непривычно мягко, без резких нападок и прижиманий к первой попавшейся поверхности, без приставаний и намёков. Чонгук будто тоже пересмотрел варианты по сближению, вместо привычного напирания он выбрал медленные пошаговые попытки познакомиться. Непривычное явление. Уж точно не с чонгуковой стороны. И вместо того, чтобы признаться о неудобстве нахождения с ним рядом, Тэхён всё равно не уходит. Есть лишь две причины: первая — Чонгук ведёт себя по-новому, и именно этим заставляет думать о нём иначе; и вторая — Тэхёну жаль оставлять того посередине улицы. Какая из перечисленных причин отвечает на вопрос почему, Тэхён ещё не разобрался.

— Пойдём в клуб, — не спрашивает, даже не предлагает Чонгук, снова заявляет, как оно есть, не ожидая отказа. Тэхён после закрытия кафе думал только о душе и тёплой постельке, но резкое заявление Чона заставляет его нахмуриться, сжать кулаки и последовать за парнем. — Что с лицом? Не хочешь потусить?

— Ты же знаешь ответы на свои вопросы, — шикнул Тэхён. Чонгук отвёл от него взгляд, докуривая сигарету. Они стоят возле чонового порше, и Тэхён не может проигнорировать тот факт, что такая машина даже для Чонгука чересчур. Слишком элегантный и красивый автомобиль, Чонгук же рядом выглядит простым зазнавшимся эгоистом. — Где твои друзья? Почему ловишь меня для прогулок и разговоров?

Ему правда интересен ответ. Чонгук за последние несколько встреч успел поведать о себе и своей семье. Но зачем он делится сокровенным с тем, кого недолюбливает? Неужто думает, что Тэхён не осмелится кому-нибудь растрепаться? Или это тоже один из способов заявить: «Ты знаешь обо мне всё, значит, мы уже близки»? Какую по-настоящему Чонгук преследует цель в общении с таким простаком, как Ким Тэхён?

— Когда ты уже перестанешь искать во всех моих действиях подвох? — с выдохом интересуется Чонгук, достав ключи от машины, он обходит капот и садится за руль. Тэхён с секунду глядит перед собой, сжимая ладони в кулаки, после закусывает губу и садится вслед за парнем на пассажирское спереди. — Сегодня в Эдеме тематическая вечеринка, и я не могу её пропустить…

— Так ехал бы один, — выплюнул Тэхён. Чонгук хмыкает и продолжает:

— Без пары не пустят. Потому-то мне и нужно, чтобы ты пошёл, — двигатель заурчал тихим баритоном, фары освещают дорогу впереди, в салоне гаснет свет, и Чонгук мягко трогается с места. — Я пообещал, что не трону тебя без твоего на то согласия, — решил он напомнить главное правило их общения. Тэхён откидывается на спинку, закопавшись одной ладонью в густых волосах.

Эдем, значит… В его голове всплывает синяя макушка. Интересно, как себя чувствует Чимин? Всё ли у него хорошо?

— …Но и ты не забывай о моём нежелании долго терпеть, малыш, — вырывает из мыслей чонгуков голос. Тэхён посмотрел на него с грустью, припоминая тот их странный диалог. Сейчас рядом с ним Чонгук, тот самый грубиян-придурок, который ещё месяц назад вёл себя неудержимо дерзко. Что же изменилось с того времени? Чонгук поворачивает голову к нему, ловит заинтересованный взгляд на себе, хмыкает и говорит: — Давай без этого. Если есть что спросить или о чём-то хочешь узнать, говори вслух, не думай и не пытайся догадаться, — его слова кажутся просьбой, но Тэхён всё же мысленно спрашивает сам себя: «Кажутся ли?».

— Как так получилось: ты мне так сильно был ненавистен ещё полмесяца назад, а сейчас я ловлю себя на мысли, что хочу знать, что ты из себя представляешь? — его голос мелодично растворяется в тишине, сопровождаемой звуком двигателя. Чонгук вскинул брови, обернулся на парня, который смотрит проницательно, с искренней любознательностью. — Может, дело во времени? Или ты этого и добивался, когда решил находиться рядом? Что ты задумал, придурок? — Чонгук рассмеялся и отвернулся к лобовому.

— Моё имя не придурок, Тэхён-а, — мягко пролепетал он, перестроившись в другой ряд. — И почему «придурок»?

— А почему «заюш» и «малыш»? — быстро отвечает Тэхён. Чонгук хмыкает тихо, а впереди уже видны неоновые цвета, которыми подсвечены районы грешного города. Эдем был построен для чертей, что не смогли прижиться среди людей. Тэхён вдруг понял, что нечисть всегда превышает число благодетелей. — Что за мероприятие?

— Пати для свингеров, — тоном строгости и серьёзности произнёс Чонгук.

***

Первое, что привело в шок Тэхёна — скопление большого количества пар внутри клуба, который подсвечен ярким белым с розовинкой светом. Внутри просторно, стоят столики с диванчиками, ходят официанты, они разносят напитки, помещение делится на две площадки. Первая — гостевая. Тут знакомятся, выпивают и наблюдают представление, которое происходит на сцене в центре всего помещения. Вторая площадь отведена под спальные номера с тематикой. Чонгук уселся с Тэхёном прямо напротив сцены, он сразу же заказал два бокала и бутылку шампанского и устремил взгляд на двух парней на сцене, которые старательно и с развратом демонстрируют шоу. Тэхён же с непониманием озирается по сторонам, пытается найти во всём происходящем хоть какую-то связь. Но не находит. Чонгук его привёл сюда ради зрелища или для того, чтобы показать глубину своих желаний?

Второе, что привело парня в шок, это мысль, что промелькнула в его пока трезвой голове: неужели людям так скучно живётся вместе, что они решаются вот на такие мероприятия? Зачем они состоят в отношениях, если в итоге от скуки идут в такие заведения ради того, чтобы переспать с другим человеком? Неужели они решаются на такое только потому, что иначе секс с другим будет считаться изменой?

— Зачем ты меня сюда привёл? Мы даже не состоим в отношениях, — решается всё-таки спросить он. На Чонгука не смотрит, всё равно уже чувствует его ухмылку и хитрый взгляд на себе. Чонгук ему так и не ответил на вопрос, что задал Тэхён ещё в машине. Может, хоть на этот ответит?..

— Ты же с Чимином трахался и без каких-то там отношений, так чем мои действия отличаются от ваших? Я привёл тебя сюда, потому что не мог пропустить это мероприятие, всё же секс на халяву и я люблю, — с непричастным лицом ответил он, закинув одну руку на спинку диванчика. Он будто бы хозяином себя чувствует. Бесит. Тэхён поднимается и делает шаг в сторону, но Чонгук его быстро хватает за запястье и интересуется: — И куда же ты намылился? — нахмурившись и понизив тон, Чонгук тянет за руку парня на себя и силой усаживает обратно.

— Я не собираюсь это терпеть, придурок. Хочешь трахаться, шёл бы в другое место, — выплюнул зло Тэхён, предприняв повторную попытку уйти отсюда. — И тебя не должны волновать мои с Чимином отношения, — ох зря он затеял этот диалог. Чонгук рывком валит парня на диван и нависает сверху, оскалившись, он приближается к лицу того и рычит:

— То, что ты называешь отношениями, было простым перепихоном. Я тоже способен на такие отношения, и мне не будет нужно твоё на то согласие. Но если ты не хочешь насилия, советую не рыпаться, — Тэхён пугливо расширяет глаза, вырываться перестаёт, Чонгук переходит границу, но Тэхён сам вынудил его. И теперь, чтобы случайно не стать жертвой насилия, он готов закрыть глаза и смирно сидеть тут. Чонгук водит взглядом по его лицу, спускаясь ниже к шее и замечая синяк, обведённый тусклыми засосами, которыми надаривал он тогда в клубе греха «Похоти». Увиденное своё же творение на чужой золотистой коже приводит Чонгука в восторг: Тэхёну идут такие следы. И только он задумался об этом, как парень под ним снова зашевелился. Пауза подзатянулась. — Я не собираюсь тебя заставлять, так что не порть мне хороший вечер, уйдёшь, когда я найду себе партнёра, — примирительно объявил Чонгук, поднимаясь с Тэхёна и принимая изначальную сидячую позу. Он больше не смотрит на засосы-напоминания. К их столику подходит официант и ставит два бокала и ведёрко с бутылкой шампанского.

— Как великодушно с твоей стороны, ублюдок ты хренов, — рыкнул тихое Тэхён и схватился за бутылку. Чонгук следит за его действиями, после с жадностью ловит взглядом несколько капелек спиртного, что покатились по подбородку. Тэхён решил напиться, вот дурак. — Будь добр, найди себе кого-то не менее, чем за час, — ставит он условие и снова наполняет свой бокал алкоголем.

— Таким образом и ты себе можешь подцепить кого-нибудь, — замечает тот, а Тэхён залпом осушает второй бокал и отворачивается. — Не переживай, если захочешь секса, я мешать тебе не стану. Могу даже подсобить.

В ответ Чонгук получает лишь средний палец. И даже так Тэхёну его не оттолкнуть. Чонгук, наоборот, приободряется, а о партнёре на ночь забывает. Всё его внимание на парне рядом, что выпивает без стеснения и страха.

***

Да Сом настороженно осматривается по сторонам в который раз, находясь в ресторане, она аккуратно держит нож и вилку, перед ней стоит блюдо, а напротив сидит Ёнджун, он без каких-либо эмоций ужинает, бывает, смотрит на девушку, придерживаясь тишины. Да Сом уже успела поспрашивать мужчину о причине его приглашения её поужинать, и, получив ответ, она всё равно не понимает почему. Зачем Ёнджун пригласил её? Зачем выглядит безучастно? Зачем продолжает искать с ней встреч? Задавая себе каждый новый вопрос, Да Сом обращает взгляд на безымянный палец мужчины с кольцом. Ёнджун женатый человек, однако его внимание по отношению Да Сом отличается от рабочего.

И это сильно напрягает.

— Ешьте, пожалуйста, — просит Ёнджун, показав на нетронутое блюдо перед девушкой. Да Сом прячет взгляд, припомнив паренька, что устроил показное шоу в момент её прибытия к отелю. Тэхён его назвал придурком, так что и Да Сом зовёт того также. Так вот тот придурок очень похож на Ёнджуна. — Если вы не голодны, может, тогда пойдём?

— Куда? — вылетело из уст девушки, она в шоке раскрывает глаза, не ожидала, что у этого вечера будет продолжение. Может, чтобы не натворить чего, лучше сделать вид, что она очень даже голодная? Вариант успешный, потому Да Сом опускает зубцы вилки в спагетти и начинает те накручивать на вилку, без особого вкуса она прожёвывает спагетти в томатном соусе, держа зрительный контакт с мужчиной. Ёнджун смотрит на неё с особым азартом, как будто догадался об истинном намерении. — Я так глубоко ушла в думы, что даже позабыла о блюде, — говорит она, приняв холодный вид. Перед ней сидит тот, кто способен считать с её лица даже самые еле уловимые эмоции. Себе дороже показывать что-то этому человеку.

— А я думаю иначе, — говорит Ёнджун. Да Сом ухмыляется и подносит вилку с кусочком куриного мяса ко рту. — Вы меня остерегаетесь, — заметил он. Он берёт салфетку и поднимает руку с ней к лицу застывшей модели, указательным пальцем мужчина стирает капельку соуса с уголка её губ. Да Сом снова теряет самообладание и выказывает мужчине правдивый испуг. — Чего и стоило ожидать, вы меня боитесь, — его тон настолько спокоен и ровен, что аж до мурашек пробирает. — Но могу ли я поинтересоваться? Что такого во мне вызвало ваш страх?

— Не говорите глупостей, Чон Ёнджун, — нервно выдаёт девушка, опустив взгляд в тарелку. Ёнджун сжимает в кулаке салфетку, чуть нахмурившись, пока его не видят. — Мне просто непривычно находиться в обществе такого высокозначимого человека, как вы, — проговорила девушка чуть ли не шёпотом.

— Хорошо, коли так. Но предлагаю поскорее перестать испытывать ко мне смущение и неудобство, Ким Да Сом. Мы оба взрослые люди, и стесняться нам нечего, — проговорил он в своей манере. Но Да Сом с ним не согласна, как это стесняться нечего? Ещё как есть чего… Уж ей-то точно. — Я бы хотел с вами обсудить один рабочий момент, — перешёл он к важному. — У вас есть спонсор, мы с ним пару раз виделись, чтобы заключить контракт, менеджер наверняка это упоминала, так вот, пока мы общались, тот мужчина несколько раз дал мне понять, какие у него на вас планы, — Да Сом резко перестаёт клевать мясо, застывая с вилкой возле рта, она поднимает взгляд на равнодушного Ёнджуна, затаив дыхание. А он продолжает: — Как давно вы продаётесь? — из его уст данный вопрос звучит таким равнодушным и стеклянным, будто и интереса он не испытывает, но для Да Сом этот вопрос желчью встаёт в горле.

— Что вы имеете в виду?..

Ёнджун уже не раз задавался вопросом: как же так получилось, что брат и сестра так далеко друг от друга стоят, казалось бы, на одной лестнице, почему сестра забралась на высоту одна? И ответ он нашёл в досье про сестру. В нём говорилось слишком о многом, понять можно, но пока ты не разобрался в причине, то понимание ничего не даст читателю. И Ёнджун тоже не сразу разобрал строки досье. Из написанного было ясно, что были родители с долгом, который они гасили по возможности, были дети, для которых их родители не жалели ни сил, ни времени, работали и дарили больше шансов на хорошую жизнь, собственно, так Да Сом и попала в Нью-Йорк на учёбу, но потом случилась трагедия, родителей не стало, и долг перешёл на детей. Ёнджуну не пришлось гадать, кто взял на себя ответственность за долг, но он не понимал и до сих пор не понимает, почему Да Сом решилась на это в одиночку.

— Я имел в виду то, что сказал, — поймав на себе блестящий взгляд девушки, ответил мужчина. — Неужели только так…

— Как вы можете такое спрашивать у незнакомого вам человека? Или вы именно это и подозревали, когда сказали, что нам обоим нечего стыдиться? Да как вы вообще додумались…

— Я могу стать для вас другом, госпожа Ким. Если мы будем дружить, то и на такого рода вопросы вы сможете мне отвечать? — что этот человек вообще говорит? Дружить? Серьёзно? Ёнджун что, головой тронулся, раз заговорил о сближении? Уму непостижимо. — И ещё… — выдыхает он, совсем не испытывая стыда от своих слов. — Я могу сделать так, чтобы Ду Хён больше не посмел вас и пальцем коснуться…

— Умолкните! Кто вы такой, чтобы условия ставить?! Кто вы такой, чтобы спрашивать и вообще проявлять интерес к моем личным делам?! — а вот сейчас девушка напоминает своего братца. Ну прямо точная копия. Ёнджун хмыкает, наклоняется к столу и складывает руки в замок, уперевшись в них подбородком. От него исходит неимоверно спокойная аура. — Вы сказали, что разговор будет о работе, так что не уходите от темы, — поумерив свой пыл, то ли от неловкости, то ли от понимания, что криками ничего не добиться, попросила Да Сом, спрятав взгляд на столе. Желчь в глотке никак не рассасывается, обжигает и травит.

— Это рабочий момент. Видите ли, мне нужна модель, а не проститутка, — оглушающий ответ прилетает девушке, который не позволяет ей больше думать иначе. — И так получилось, что я выбрал вас, то ли проститутку, то ли модель, которая, ради своей цели не прочь отдаться за кругленькую сумму наличкой.

Да Сом не понимает, когда именно из её глаз потекли первые слезинки, не поймала того момента, когда боль в груди стала так сильно сдавливать её сердце, но она чётко увидела то самое воспоминание, когда впервые встретилась с ростовщиками и заключила сделку. В тот день было ясно как никогда, она подписала контракт с агентством, в котором и встретила Ду Хёна. Тогда был невыносимо холодный вечер, и ночью того же дня она отдалась впервые. Она построила карьеру с помощью агентства за какие-то несколько лет, стала востребованной моделью, и её цель в этом всём заключается только в том, чтобы последствия смерти родителей не коснулись брата и бабушки. Ду Хён не ужасный человек, просто Да Сом больше не нашла вариантов. И сейчас, услышав перевёрнутую правду из уст незнакомого человека, который явно что-то задумал, девушка вдруг осознала, как сильно боится и ненавидит. Боится мужчину напротив, и ненавидит себя за свою слабость.

— У меня, как и у вас, есть свой замысел, и для этого мне нужны вы, госпожа Ким Да Сом.

Для девушки эти слова становятся порванным канатом в устье черноты. Для Ёнджуна это признание становится выигрышным вариантом для решения проблемы, имя которой — Ким Тэхён.

***

— Знаешь, а ты ничего, пока я пьян, — смеётся задорно Тэхён, кое-как передвигая ногами. Чонгук ведёт его к припаркованной машине, так как парень слишком сильно напился и сидеть внутри уже не было никакого смысла. — Я бы сказал даже, добренький, — ухмыляется он, пока Чонгук усаживает его на сидение и пытается пристегнуть.

— Значит, в трезвом виде я злым тебе кажусь? — интересуется Чонгук, усевшись за руль. Тэхён поворачивает к нему голову и заплывшим взглядом рассматривает чужие черты лица. Улыбается широко, так, как Чонгук ещё ни разу не видел, совсем не стесняется оголять правду своего мнения. — Напомнишь адрес? — подумав, что парень не ответит на выше заданный вопрос, он решает сменить тему. А Тэхён хмыкает и отворачивается.

— Я тебе изначально не говорил своего адреса, так что вези уже куда-нибудь, но не ко мне домой, — вот так поворот. Чонгук вскидывает в изумлении брови, усмехнувшись. — Давай-давай, трогай, — показывает парень в лобовое.

— А ты точно тот Ким Тэхён, которого я знаю? — в неверии говорит Чонгук, заводя мотор, после чего трогается с места. — Уж слишком ты властный, а мне такое не особо по душе.

— Не любишь стоять на коленях? Так я могу приручить, — хмыкает Тэхён, подарив серьёзно-пьяный взор. Чонгуку бы рассмеяться, да вот только голос будто бы пропал, потому он глянул на того, но больше ничего не добавил. Алкоголь и вправду творит чудеса с такими язвами, как Тэхён. Если на трезвую этот перец умудряется сострить да с обидой, то сейчас, будучи в хлам, Тэхён приударил в юморок. — Куда везёшь? — глянув в окно, выдал он спокойным баритоном.

— К океану, — ответил Чонгук и выжал педаль газа до упора. Дороги пустые, чонгуков разум ясен, алкоголь он не употреблял, смотрел на Тэхёна, который умудрился выпить целую бутылку, и ведь просил ещё. Эх Чимин, что же он сделал с парнем?.. — Один раз ты мне отказал прогуляться вдоль берега, сегодня ты не сможешь сдать на попятную, малыш.

Тэхён смотрит на чонов профиль через отражение в стекле, его губы слегка растягиваются в улыбке, а взгляд и вовсе больше не кричит о злости на Чонгука. Его трезвый разум прихватил с собой ко сну ещё и здравый рассудок, так что его нынешняя реакция на парня рядом очень даже объяснима. Дальше они ехали в тишине. Тэхён ушёл в думы, ему хотелось то музыку послушать, то просто побыть в прострации. Чонгук же аккуратно и без спешки вёл машину, время от времени поглядывал на Тэхёна, тоже задумавшись. И вот Чонгук останавливается на парковке возле кафе, он вытаскивает ключ зажигания и обращает взгляд на Тэхёна… А тот уснул.

— Серьёзно, что ли?.. — выдыхает с грустью Чонгук, усадив парня ровно на сидении.

Тэхён, когда спит, выглядит иначе. Полностью расслабленное лицо, такое красивое, Чонгук чуть склоняется к нему и втягивает носом воздух: от парня тянет алкоголем и ноткой ванили, стойкий же у него парфюм. Тэхён сейчас как никогда безоружен, полностью раскрыт для действий Чона. Но Чонгуку просто хочется смотреть, замечать новые детали в лице спящего, хочется остановить время, чтобы вечность наблюдать за еле уловимым трепетом ресниц, ловить на себе слабое дыхание, и просто чувствовать рядом с собой этого остряка. И вот вроде Чонгук находит в себе силы, чтобы отстраниться и тоже расслабиться на сидении, как Тэхён хватает его за загривок и наклоняет к себе ниже, а с его губ сонно прозвучало в шею Чона:

— Я скучаю… — Чонгук расширяет с волнением и вопросом глаза, смотрит в чёрные зрачки Тэхёна, но понимает, что тот ещё не проснулся полностью, поэтому решает всё же отстраниться. Когда можно позволить себе вольность, Чонгук прилагает все усилия, чтобы заставить себя не делать лишнего. Зато, когда момент не позволяет наглупить, его совесть с трудом кричит о здравом смысле, и всё нутро ведёт ожесточённую внутреннюю борьбу с желанием, что перекрывает всё хорошее, очерняет и заставляет вкусить запретное, Тэхён сам отнимает у Чонгука последнюю крупицу благоразумия, заставляя снова совершить ошибку. — Грёбаный Пак… — парень резко накрывает ладонью губы Тэхёна, не позволяет произнести чужое имя. Тэхён смотрит на него пьяно, никак не реагирует на действия того, просто закрывает глаза и засыпает. Злость застилает здравое мышление, Чонгук вот-вот готов сорваться с тормозов, он сжимает ту ладонь, которую держал на губах парня, в кулак, смотрит почерневшими очами на спящего, а внутри огнём заполыхала ярость.

— Какого чёрта снова он? — рычит возле уха Тэхёна. От совершения ошибки останавливает последний сдерживающий парня фактор. Если сейчас он что-то сотворит с бессознательным человеком, то потом будет жалеть об этом очень долго и мучительно. Ведь он дал обещание, что ничего не предпримет, пока Тэхён сам этого не захочет. — Мальвина так глубоко засела у тебя в голове? Раз так, значит, я залезу ещё глубже, — шёпотом, с утробным рыком, сжав до скрипа кожи кулаки, произнёс Чонгук и отстранился от спящего. Он выходит из машины и идёт к берегу, садится на песок и устремляет пустой взор вперёд на воды бездонного Тихого океана.

В этот раз он смог сдержаться. В прошлый раз он тоже нашёл силы для отступления. Да если припомнить, то с Тэхёном он что только и делает, так это шаг назад, когда, казалось бы, стоит с напором надавить и подавить. И этому есть объяснение. Как бы Чонгук себя вольно не вёл с мальчиками на одну ночь, а принуждение к тому, кто нравится, никогда не применял. Он любит, когда человек делает шаг навстречу. Чтобы чувствовать спокойствие и ответные эмоции. От безответных чувств его сердце и так уже покрылось множеством ран и ссадин. Да и в конце концов должно же быть что-то в этом мире, что примет его так же, чтобы в радость, а не в печаль и отчаяние?

Чонгук больше всего хочет, чтобы его приняли таким, какой он есть. Со всеми минусами, со всеми страхами и переживаниями, но с тёплыми и искренними чувствами, которые он правда испытывает. Это же нетрудно? Этого же не много? Это же не невыполнимо?

Он смотрит на спокойные воды, не моргая. Глаза пощипывает, но как давно, он не знает, замечает, что плачет, только когда за его лицо нежно берутся тёплые ладони рядом присевшего Тэхёна. Чонгук расширяет глаза, а в груди сердце делает глухой удар. Тэхён смотрит на него непривычно мягким взглядом, он пальцами ловит влагу на щеках Чонгука, который смотрит обворожительно, потеряв дар речи.

— Прости. Я уснул, а ты так хотел погулять, — его бархатный голос после сна мелодией разливается в ушах Чонгука, тепло от его рук расплавляет кожу лица, по спине побежали мурашки, а в животе всё стягивается в узел. — Но я не знал, что из-за этого ты будешь рыдать, — усмехнулся по-доброму парень. Чонгук улыбается в ответ, берётся за руки на своих щеках и ластится к ним, будто котёнок к маме-кошке. Тэхён замирает, наблюдая удивительную и трогательную картину. Чонгук такой маленький сейчас, ну точно ребёнок, пожелавший тепла. Возможно, с Тэхёном всё же что-то не так, но об этом он задумается в другой раз, а сейчас он притягивает к себе Чонгука и крепко обнимает.

Объятия на самом деле способны на многое. Они говорят о поддержке, говорят о родном и тёплом, говорят о чувствах и переживаниях. И Тэхён всё это чувствует сейчас от Чонгука на себе. Сколько же всего на душе, казалось бы, плохого парня, который что только и делал, так это показывал себя с ужасной стороны. Сейчас же Тэхён точно понимает, что Чонгук прячется за стеной из сарказма и задиристости. И именно в этот миг до Тэхёна доходит понимание тех слов на остановке. Чонгук не врал.

Он, Ким Тэхён, стоящий на самой низкой ступени социальной лестницы, не имеющий статуса сына влиятельной семьи, грубый и самодовольный парень, правда нравится Чон Чонгуку.