— Это что за херня?! — воскликнула Хивэл, заглядывая в стойло.

Утро началось не с какао. Ну, точнее, с него тоже, но не оно было главным событием.

Сегодня из Скайхолда наконец-то привезли инквизиторского драколиска. Благородный и не очень умный ало-бурый зверь синеречно-гибельной породы должен был быть доставлен в конюшню подаренного Варриком поместья, в котором нагло и срочно выпнутая из своей вотчины Вестница-калека была вынуждена мирно доживать остаток дней. Не то, что бы она жаловалась — как ветерану-главнокомандующей и Орлей, и Ферелден платили ей неплохие пенсии, тем самым пытаясь каждый подлизать одно место – но собственный, холодный и, главное, бесплатный замок в горах вдали от людей казался куда более родным, чем не самое чистое поместьишко в многострадальном Киркволле, за которое надо было платить налоги, которое наполовину разнесло взрывом местного собора и которое раньше принадлежало некоему любителю винца и неуборки тел вторгшихся грабителей по имени Днонарис. Или Донарилс. Или Доритос. Не суть важно.

Часть вещей Инквизитор забрала сразу. Часть конфисковали. А часть должны были переправить позже. Драколиск входил в третью категорию.

И конечно! Конечно же что-то пошло не так!

— Спокойнее, мамаша, — нанятый для присмотра за животным тучный конюх как-то гордо упёр руки в боки, — вот она, ваша ласточка, доставлена в самых лучших цельности и сохранности.

— А это, мать его, что?! — Кадаш ткнула пальцем в чуть прикрытые сеном предметы округлой формы под бочком у драколиска.

— Дык, это? Яйца ж, мамаш.

Хивэл схватилась за голову и двинулась прочь, пока не дошла до выхода из конюшни.

А затем резко развернулась и, всё так же прижимая единственную ладонь к виску, вернулась к стойлу.

— Но Конь же самец! — воскликнула она с каким-то отчаянием.

Конюх задорно усмехнулся.

— А тут иногда не разберёшь. Ящерицы, что б их…

Инквизитор бегло осмотрела дремавшего и храпевшего с громкостью несмазанной телеги зверя, а затем, чувствуя, как внутри всё обрывается куда-то в никуда, перевела взгляд на яйца.

Три штуки.

— Кто отец? — нервным фальцетом спросила она.

— А, — конюх потёр руки, — ну, я лично не видал, мамаш. Её на одной из передержек не уследили случайно и вот, — он прицокнул. — Но по документикам, жеребец отменный: статный, шипы — во, а галопом несётся — дракона обгонит. Какого-то орлесианского заводчика красавец.

— Да в документах твоих можно что угодно написать! — рявкнула гномка. — Хоть короля Антивы, а по итогу!.. По итогу окажется кривой, плешивый и одноглазый хрендель с проказой!

Она спрятала лицо в ладонь и глубоко вдохнула, не зная, что и подумать. Пытаясь осознать происходящее.

— Ну… Ну, хотите, вам хорошего самца подвезут? — почесал затылок мужчина. — Будете разводить. Драколисят от кобылы самой леди Инквизитора с руками оторвут! — его взгляд метнулся на безвольно висевший у хозяйки зверя левый рукав. — Только без обид, мамаш.

Та тяжело выдохнула и пальцами потёрла глаза.

— Мало того, что про это «случайное», — она показала кавычки, — оплодотворение мне сразу не сообщили, так ты ещё предлагаешь превратить Коня… Конину… Как тебя теперь, блять, звать-то? — не скрывая злости, спросила Кадаш безмятежно дремавшее животное: то даже не среагировало никак, — Короче, вот её — в инкубатор?

Конюх удивлённо, но утвердительно пожал плечами.

— Слушай. Вот он… то есть, она… Тупа, как пробка. Гоняется за нагами, не едет, когда надо, норовит откусить голову каждому встречному или мордой тыкается в стену, никак не откликаясь. Но это моя тупая пробка! Боевой, мать его, зверь. Я с ним… с ней изъездила кучу мест, делила мясо на привале и выдворяла венатори с Юга. Она покой заслужила! А не мамкину рутину.

Конюх устало вздохнул, достал из-за пазухи трубку и, с каким-то пофигизмом засыпав в ту смесь, закурил.

— Мамаш, ну чего вы беситесь? — пыхнул он. — Всё рано или поздно того. А плодиться, ну, это естественно для них. Уж точно не самое худшее, что бывает, — он наклонился, чтобы его пухлое лицо оказалось аккурат напротив лица гномки: та невольно приморщила нос от ударившего в лицо запаха курева. — Да и ес-честно: вы сами-то бедную девочку и загоняли. Чашки на коленках натёрлись, когти с шипиками сточились, на боку следы от когтей, сердцебиение аритмичное. А вреднючила она у вас, потому что либидка без жеребца мешалася.

Он этого не говорил, но по его глазам чётко читалась мысль: Инквизитору тоже надо бы кого-нибудь себе найти, чтобы стала спокойнее.

— Просто делай свою работу, и что б и Конь, и детёныши были здоровыми! — рыкнула Хивэл, ставя зазнавшегося и пока единственного в поместье слугу на место.

Наглая широкая улыбка у мужика тут же сменилась растерянным выражением. Он пыхнул трубкой, вежливо поклонился и направился куда-то прочь.

Потому что ещё до прихода Инквизитора уже сделал всё, что нужно.

Кадаш же снова заглянула в стойло. Конь всё так же мирно дремала, с каким-то нетипично для себя умиротворённым урчанием обогревая расположившуюся под чешуйчатым боком хрупкую кладку. Картина раздувала в душе спокойствие и какую-то странную завистливую тоску по тому, чего у гномки никогда не было.

— А ты тот ещё подлец, Конина, — пробормотала она, тяжело выдохнув.

Придётся закупить побольше мяса.