Тропы. Тропы. Тропы.

Блядские тропы.

Тусклый свет от костра отбрасывал кривые блики на металл, но при этом едва разгонял окружавшую его темноту. Звук шуршания жёсткой сухой тряпки, которой Кадаш сейчас оттирала от меча кровь, перебивал раздражавше капавшую где-то воду и немного успокаивал. Дежурил сегодня Блэкволл, но гномка всё равно не смогла бы скоро заснуть. Только, когда глаза сами начнут закрываться, нос смирится со спёртым пыльным воздухом, а голове станет всё равно, что сверху висит многокилометровая давящая толща.

И как подземники здесь только живут?

Хивэл невольно посмотрела на свернувшегося калачиком Варрика. Сопения нет. Не спит. Делает вид. Как и она, Тетрас терпеть не мог историческую вотчину, на которой взросла их раса, пусть и по другим, своим личным, причинам. Не из-за страха. Зато Дориан дрых неожиданно крепко. Помогала ли ему дурацкая тряпичная масочка на глазах, зашкаливающее самомнение или он просто был в их небольшой компании единственным оптимистом — сложно сказать.

Блэкволл сидел напротив. Их хмурые взгляды встретились. Ему здесь тоже не нравилось. Это были не те Тропы, к которым Серые Стражи привыкли — глубже, неизвестнее. Да ещё и без знакомых мужчине порождений тьмы. Если бы кто-то когда-то сказал их отряду, что отсутствие скверных монстров будет давить сильнее, чем присутствие, они бы не поверили.

Но здесь водились совсем другие твари. Здоровые существа с мясистыми тушами на неожиданно тонких лапах и неправильно деформированными головами, чьи мощные клювы легко дробили сталь. Практикующие ритуальные убийства огромные и поразительно быстрые рептилоподобные существа из чудом сохранившихся обрывков дневника какого-то забрёдшего сюда гнома. Даже после своей смерти продолживший приносить кровавые жертвы неизвестному богу колдовской ужас, которого пришлось убивать повторно. Жирный и явно не такой простой, как кажется на первый взгляд, наг в короне. Буквально сплавившиеся с металлом и лириумом выродившиеся слепые потомки гномов, некогда ушедших жить сюда по причинам пока скрытым историей, но определённо пугающим.

И кто знает, сколько ещё им подобных скрывалось в этой подземной бездне.

Что-то чуждое следило за ними с тех самых пор, как только они спустились сюда на скрипевшем древнем подъёмнике.

Кадаш посмотрела на каменный потолок и тут же отвела взгляд обратно: голова закружилась, предвещая очередную паническую атаку из-за мнимого обвала, что вот-вот якобы должен был произойти. Успокоиться… Рука сильнее вжала тряпку в металл и начала активнее тереть меч.

Успокоиться. Смотреть на огонь. Думать о хорошем.

Шурх.

О солнышке.

Шурх.

Точно не о камнях, что тебе ноги зажали, и не о воде, что капает прямо на твоё лицо.

Шурх.

О небе, птичках, облачках.

Шурх. Шурх.

Не о знакомом бородатом старике с остекленевшим взглядом и размозженным телом совсем рядом. Старике, имя которого ты позабыла вместе с деталями его лица.

Шурх-шурх-шурх-шурх-шурх…

Вот же ж сука!

Кто-то коснулся её плеча, заставив гномку со вскриком вздрогнуть и слишком уж резко обернуться.

— Инквизитор, не бойтесь это я, — мягко произнесла подошедшая Валта. — Можно вас? Хочу показать кое-что.

Варрик наигранно всхрапнул. Блэкволл лишь сочувствующе шумно выдохнул и покачал головой. Вот же ж козлы! Одной отдуваться…

Хивэл засунула приемлемо отчищенный меч во всё ещё пристёгнутые к спине ножны и, пытаясь успокоить участившееся дыхание, со скрипом поднялась. Валта повела её куда-то во тьму коридоров, всё дальше от спасительного света их привала. Летописец Инквизитору не нравилась. Подземница — и не просто подземница, а до мозга костей! Предки, Камень, Совершенные, вот это всё. За её милым личиком и улыбочкой скрывалось высокомерие по отношению к парочке наземных гномов, что согласились помочь её экспедиции. Она не знала неба и не понимала, чего это эти двое плюются от Троп. Зато якобы слышала нечто, взывавшее к ней откуда-то из глубины.

Местная тьма словно была для неё такой же родной, как и для тех лириумных недогномов.

Они вышли к очередной из тех неестественно гладких стен, влажной от стекавшей по ней воды, но явно не этой водой обточенной. И снова Хив невольно подметила, что на ней не было даже крошечных следов лишайников, глубинных грибов и времени. Зато были тускло светившиеся древнегномии надписи-барельефы, смысл которых она могла понять лишь отчасти.

— … па атраст… найти путь… — вот и всё, что смогла она разобрать.

— Вы не можете прочесть остальное, Инквизитор? — казалось, что Валта удивилась, но нет. Где-то глубоко в глубине её слов скрывалось едва слышимое ликование.

— Я ж говорила: мой древнегномий хромает на обе ноги, — фыркнула Кадаш, невольно пару раз кашлянув. Из-за страха и нервов её хриплый голос предательски становился выше.

Летописец не сдержала улыбки и, как-то нараспев, снисходительно расшифровала фразу.

— «Отвернувшиеся от отца и матери своих да вернутся к ним вновь». Что, вы думаете, это может означать?

Речь шла явно не про родственников. Слишком мелочно для такого места.

— Да наг его знает, — Хив прищурилась, рассматривая знаки на стене. Слишком ровные спилы, ещё и это свечение… Нет, всё же она не знала инструмент, которым такое могли вырезать. — Хотя… Папаша — явно титан, а вот мамаша… Камень?

— Вы так думаете?

— Предыдущие записи были про титана, знач’ эта тоже.

Ну, это было логично же.

— Что ж, жаль, но более глубокую суть вы не уловили… — Валта тяжело вздохнула. Голубоватое свечение, исходившее от букв, придавало её лицу крайне зловещее выражение.

Её тон был дружелюбным и даже наставническим. Но маленькое злорадство всё же просачивалось сквозь него. О, да, не показалось: в этот момент Валта особенно остро чувствовала себя на несколько голов выше, чем какая-то тучеглядка с хартийским клеймом на всё лицо. Хивэл невольно скривилась, чувствуя, как внутри неё самой неприятно начало жечься раздражение.

— Давайте прямо.

— Прямо? Что же… Если честно, я заметила кое-что, Инквизитор, — в общем полумраке зрачки летописца казались до странного бездонными. — Вы и ваш друг всю жизнь прожили под небом. Вы оторваны от собратьев, не любите Глубинные Тропы и в целом на нас не похожи. Но Камень любит таких как вы даже несмотря на то, кем вы являетесь. Вот что здесь написано. Для вас ещё не поздно вернуться к нам и занять своё настоящее место.

Так вот, для чего она привела её сюда. Повисшую между гномками короткую тишину вдруг нарушил слабый толчок землетрясения, содрогнув окружающий мир и отозвавшись в давящих скалах вокруг едва слышимым гулом. И с этим гулом что-то изменилось. Кожа даже будучи спрятанной под слоями одежды отозвалась неприятными мурашками на ставший много холоднее спёртый воздух вокруг. Сырость нагло защекотала горло сильнее положенного. Какая-то странная тревога тихонько постучала куда-то в границу сознания.

Какой же бред.

— Вернуться к кому? — прошипела Кадаш. — В Орзаммар? В Кэл-Шарок? К стрёмным парням, которых мы тут встретили? Да нас за своих-то нигде и не посчитают.

— Инквизитор… — Валта нахмурилась. Быстро же она пожалела, что завела этот разговор. Ведь ей, судя по всему, не нравилось, к чему он шёл. К обсуждению расколотости и разбитости некогда цельного общества их расы. Обсуждению неприятному, с криками, обвинениями и защитой желания закрывать глаза и дальше. Обсуждению, на которое у них обеих не было времени.

— Но лучше давайте отложим на «потом» споры и эту вашу каменную философию, — глухой, явно потрошительский рык, к которому наземница всё ещё не до конца привыкла, пробился сквозь сжатые зубы. — Сейчас у нас одна цель: землетрясения.

Снова повисла тишина, давившая на уши ничуть не хуже, чем толща земли над головой на разум. Что-то аморфное закралось в мозг, что-то неправильное и тревожное. Словно наблюдавшее. Но вот где-то далеко, очень далеко, гулким звоном ударилась об камень упавшая сверху капля. Резкий звук. Пробуждающий.

— К Камню нужно относиться с почтением, — прошептала летописец, словно в трансе касаясь вырезанных в стене надписей. — Но вы правы. Обсудим это, когда всё закончим.

Она двинулась обратно, по направлению к их, отсюда не видимому, лагерю. Кадаш же выдохнула и последний раз посмотрела на надписи на стене. «К Камню нужно относится с почтением.» Только, пока он не упадёт тебе на голову. Взгляд упал на место, которого касалась Валта: треугольный знак с кучкой линий, как и все его сородичи слабо горевший во мраке и из общей канвы текста практически не выделявшийся.

Мрак… В чём вообще смысл жить в нём, под землёй? Не понять ей этих подземных гномов. Хив горьковато ухмыльнулась и, словно пытаясь ободрить кого-то, хлопнула по хитросплетению символов ладонью.

Что-то большое нависло сверху толщей ещё более непроницаемой, чем многокилометровый потолок.

Что-то большое распахнуло свой незримый неосязаемый глаз со множеством зрачков и заглянуло в саму душу, стремясь поглотить её в чужеродном вихре.

Сонм голосов, сонм её и чуждых мыслей, наполнил тело вместе с до боли знакомой прекрасной песней, заглушая перепуганное шипение забившейся в агонии некогда принятой драконьей магии. Что-то схватилось за невидимую нить, кровавой петлёй сжимая ту на руке с Якорем, и резко дёрнуло куда-то вниз, выбивая из-под ног любую почву. Залепливая глаза мерзкой глиной с вкраплениями чего-то голубого. И гудя непроизносимые слова, чужие, полные необъятных злобы и страха, и в то же время такие родные, обеспокоенные… Да, тот же смысл, что и у слов сестры, отчитывавшей за серьёзные проступки в казавшемся теперь очень далёким детстве.

Оно искало то, что некогда потеряло. Его собственность. Его продолжение. Хотело снова стать полным. Но эта часть тоже потеряла его, далеко-далеко создав собственную жалкую песню былого величия в тщетных поисках. Раздробилось по нескольку раз на множество жалких песчинок, кои нужно собрать воедино. А эта конкретная песчинка… Связь с ней могла бы стать очень сильной, но с самого своего ошибочного рождения она всё сильнее откалывалась от общного. Приняла в себя то, что нельзя было принимать. Предала. Добровольно загрязнилась мерзостью, о которой сама не знает. Ганг. Каменный отход. Больше не подходит. В отличие от другой. Необычайно чистой…

— Инквизитор! Этот толчок… Он… Он странный! Вы… Вы что, тоже слышали это?!

Тишина. Оглушающая. Болезненная. Хив медленно осознала, что буквально вцепилась в свою голову. Что завесная метка трусливо слабо светилась и пребольно обжигала руку, болью отдаваясь куда-то аж в мышцы спины и грудной клетки. Что драконья кровь, сжавшаяся где-то внутри неё в плотный комочек, пугливо выползала обратно в жилы. Странное видение потихоньку расплывалось, но мир пока что продолжал казаться чужеродно фальшивым, постепенно возвращаясь в привычные для неё границы восприятия. Это была не паническая атака, а нечто совершенно иное. Иначе бы тело сковал озноб, дыхание исчезло, а сердце бы бешено билось. Но всё перечисленное оставалось слишком уж спокойным. Будто ничего и не было. Она посмотрела на выглядевшую очень растерянной Валту…

Несмотря на лившийся из надписи слабый свет, в глазах летописца не было и намёка хоть на какие-то блики.

Нет, такой остекленевший взгляд на деле у всех подземников. Совсем как у…

Кажется, Кадаш поняла.