— Отвратительно. Ты певец или несмазанная телега? Похоже, последнее. Что же, мастер поможет тебе настроить связки…

Холёная ладонь изящно опустилась на горло стоящего рядом человека. Пальцы двинулись, описывая линию кадыка, словно перебирая струны пипы; окрасились красным.

— Какая жалость. — руку брезгливо отдёрнули, позволяя теперь уже телу качнуться и упасть. — Хотел испортить репутацию нашего театра, а в итоге замолк навеки. Достаточное наказания для предателя, вы так не думаете?

Раскрашенное лицо безмятежно улыбалось. Хэй Сяцзы тихо сглотнул, старательно удерживая себя на месте. Сердце стучало быстро, резко, шало, сбивалось — и чудилось, что каждое его сокращение проницательному чудовищу было видно, как на ладони.

С нежных пальцев на пол капала кровь, пачкала дорогой паркет. Сзади кого-то затошнило. Кто-то выдохнул с присвистом, кто-то чертыхнулся под нос — а затем всё затихло.

Хрупкая фигура шагнула вперёд. Переступила через труп грациозно, и край одежд не шелохнулся, словно и не шла вовсе, а плыла над землёй. Никто не осмелился пошевелиться; самоубийцы в этом подземелье уже закончились.

Хэй Сяцзы осторожно скосил глаза на отчаянно мигающее сообщение. Повезло, что это видел только он: такая иллюминация да во время, скажем, погони гарантированно превратила бы его в мертвеца.

«Внимание, уважаемый актёр, присвоенная вам роль «Жертва, которой не сбежать» вот-вот завершится. Пожалуйста, сделайте выбор: а) остаться и продолжить представление; б) покинуть сцену. Внимание, уважаемый актёр…»

— Ещё один предатель-бездельник? Смеешь отвлекаться, ха?

Видеть в чёрных глазах своё задыхающееся отражение было неприятно. Цепкая хватка на подбородке, обманчиво деликатная для стороннего взгляда, вынудила наклониться ближе, позволяя хозяину театра придирчиво изучить его лицо. В какой момент он оказался рядом?

«А», — скомандовал Хэй Сяцзы мысленно, не задумываясь.

Жёсткая ладонь нажала сильнее, заставляя закашляться.

— Внешность неплоха. Только певцом тебе всё равно не стать. Публика не полюбит одно лишь красивое личико, ей нужен талант. Какая жалость. Пустая трата хорошей оболочки.

Маска театрального грима исказилась печалью. Дрогнули беспомощно яркие губы, опустились ресницы, прикрывая готовые пролиться слёзы; скорбящая красавица тихо вздохнула…

Хэй Сяцзы унизительно рухнул на колени, не чувствуя ног. Отвернулся в немом протесте, столкнувшись с гневом и ужасом в родных глазах; качнул головой едва заметно, настаивая, чтобы не вмешивался — и был силой возвращён в прежнее положение. Окровавленные пальцы нарисовали ему улыбку — отражение чужой усмешки.

— Впрочем, мне всегда нужны послушные слуги.

«Вам присвоена новая роль: «Верный служитель». Приготовьтесь к трансформации!»

— Репетиция окончена. Пошли прочь, бездари! И даже думать не смейте, что можете опозорить театр сегодня вечером!

Хэй Сяцзы старался обернуться до последнего. Ему позволили — господин с нескрываемым весельем крутнул его, как любимую куклу, давая увидеть, как спешно покидающие зал игроки утащили за собой застывшего в неверии Се Юйченя, не желая добавлять хозяину театра ещё одного немёртвого последователя. «Выживи», — шепнул Сяцзы беззвучно под серебряный смех чудовища.

Двери захлопнулись, оставляя его в репетиционной клетке. В ту же секунду ослабли сковывавшие чары; Хэй Сяцзы проворно поднялся с пола, встряхнулся, разгоняя собравшийся внутри жар перехода. Осмотрел себя с любопытством: тело стало быстрее и ловче, видимая кожа побледнела, словно припудренная рисовой мукой, а затем скрылась под причудливым чёрным узором.

— Переигрываешь, — лениво возвестил голос за спиной.

Красавец в оперном костюме элегантно опустился на одиноко стоящее посреди комнаты кресло. Вытянул из недр тканевых складок зеркальце, бросил быстрый внимательный взгляд, раздумывая, поправлять ли и так идеальный макияж. Хэй Сяцзы услужливо поднёс ему извлечённый из кармана куртки платок, тщательно упакованный в пластиковый пакет во избежание загрязнений — это уже стало привычкой…

— Разве опера не предполагает драмы? — возразил с насмешливой ухмылкой, уютно устраиваясь на подлокотнике, как непослушный домашний кот.

Сяо Хуа недовольно фыркнул, но спихивать его не стал. Промокнул осторожно губы белой тканью, кивнул сам себе, вернул платок небрежным жестом, только чтобы бдительно щёлкнуть Сяцзы по потянувшейся к лицу жадной лапе:

— Не порть грим. Знаешь же, как долго нужно накладывать мазки, чтобы это выглядело по-человечески. У меня нет времени на такие глупости, когда ещё треть группы жива. Из-за, между прочим, вмешательства некоторых непризнанных королей драмы.

Нарисованные черты выразительно сложились в гримасе лёгкой обиды с трогательным разочарованием. Несправедливо пострадавшая наложница, оперативно перевёл Хэй Сяцзы выбранное марионеткой выражение, ощущая, как подозрительно слабеют конечности, отвечая полученной роли. Какой верный слуга равнодушно выдержит муки любимого господина?

Иногда Сяо Хуа бывал до мелочного мстителен.

— Это восьмая группа за последнюю неделю. Вторжения становятся всё чаще. Если будешь раскрывать крылья перед каждыми пришельцами, они быстро износятся. — примирительно заметил он, сделав вид, будто ничего не произошло. — Кроме того… Они не заметят ничего подозрительного, если будешь так долго отвлекаться?

Марионетка Сяо Хуа безразлично скрестила руки, устремив взгляд в никуда. Застыла, как никогда похожая на бездушное орудие. Один только рот двигался, выдавая, что владелец не оставил её в автономном режиме:

— Благодаря тебе моё тело сейчас «в шоке» сидит в ближайшем углу. Они слишком заняты поиском подсказок, чтобы обращать внимание на очередного сошедшего с ума от потери напарника игрока. Пожалуй, воспользуюсь этим, чтобы ударить в спину, когда придёт время. Раз расправить крылья сегодня не суждено.

— Обезумевший от потерянной любви — это же классика! Разве плохой сюжет получается, Хуа-эр-е?

А ускользнувших крыс добьёт он. Спасибо системе, послушно откликнувшейся на просьбу скромного демона снов. Не нужно Сяо Хуа тратить энергию. И так постоянный контроль над марионеткой и окружением поглощал умственную силу, как бездонное болото, а с учётом привычки Се Юйченя забирать самые сложные прорывы… Будь он настоящей бабочкой, пожирающей лица, только на пользу бы пошло. Но Сяо Хуа не был их рода. Чем только думал Эр-е, вручая домен плетущему сети Се?

Сяо Хуа, конечно, оказался отличным наследником, достойным похвалы Эр Юэхуна и звания главы Девяти. Его «Театр одного актёра» не покинул живым ещё ни один пришелец, пусть на механических крыльях кукольной бабочки Се Юйхуа красовалось лишь одно лицо — то, что принадлежало самому Се Юйченю. Человек и марионетка превосходно разыгрывали пьесу: один на свету, другой в тени, и ведомые тонкими нитями мертвецы — никакого милосердия. Попавшим в паутину чужакам было не сбежать.

Хэй Сяцзы, как специалист, восхищался умением Сяо Хуа убивать. Хуа-эр был действительно опасным человеком. Безжалостным. Решительным. Верным долгу. Любоваться им, занятым делом, было одно удовольствие.

Но как Хэй Сяцзы, он очень, очень не одобрял любовь Сяо Хуа к переработкам. Даже если они приносили выгоду. Теперь, когда ситуация всё ухудшалась, никакая выгода не могла окупить недостатки.

Жаль, взломать системы безопасности до конца не получалось, а основной алгоритм упрямо отказывался назначать человека с неправильной генной цепочкой в домен бабочек на постоянной основе. А Хэй Сяцзы не был Сяо Хуа, получившим право владения благодаря завещанию. Так что периодические налёты кошмаром были всем, что ему оставалось. Минусы бытия приглашённым сотрудником, что тут скажешь.

— Кошмарный сюжет. Пошлый донельзя. Пари, кто уничтожит больше целей?

— На желание! Озвучить можно позднее. — быстро уточнил он, предполагая, что изворотливая паучья натура сможет выкрутиться. Сяо Хуа был мастером играть не по правилам, ни на фэнь не нарушая границ. Пачкающие пол репетиционного зала тела были ярким тому примером. А ведь каждый из них когда-то думал, что не нарушил ни одного смертельного условия…

Сяо Хуа разочарованно цыкнул, пробормотав что-то о скучных стариках. Заменяющий марионетке глаза оникс зловеще блеснул — точно ведь попробует увильнуть и забрать победу. Из принципа. Хэй Сяцзы это прекрасно понимал: сам был таким же.

Но это оставалось между ними. Для выходцев из другого мира исход в любом случае был одинаков.

И кто бы ни победил, Хэй Сяцзы сможет забрать Се Юйченя домой. С этим была согласна даже система: плановое изгнание актёров в отпуск оставалось важной частью протокола, хотя некоторые и выворачивали ровные строки инструкций по своему вкусу.

«‎Повышенная активность потревожила босса. Время до освобождения от системных ограничений — двадцать минут. Пожалуйста, приготовьтесь к противостоянию».

— Хорошей нам охоты.