Несколько секунд на пороге собственного кабинета аль-Хайтам борется с позорной идеей закрыть дверь обратно и не возвращаться сюда ближайшие дни.

Картина, открывшаяся перед ним, достойна художника-авангардиста — Кавех лежит на его столе.

Этот придурок. Лежит. На его. Столе.

И это не тупое приветствие на боку с розой в зубах и неглиже.

Он просто лежит на спине, сдвинув все бумаги в угол, нога закинута на ногу, лицо прикрыто книгой — его, аль-Хайтама, книгой, — он будто разместился прикорнуть на лужайке, а не устроился на столе Великого, мать его, Мудреца.

— Что ты делаешь? — аль-Хайтам прикрывает за собой дверь и старается звучать спокойно, хотя наглеца хочется скинуть вниз без лишних слов (но жалко книгу и бумаги в опасной близости от него).

Кавех приподнимает книгу над собой, изящно изгибает бровь, будто это не его сюда занесла нелегкая, а сам аль-Хайтам посмел нарушить его уединение.

— Явился наконец, — бормочет он. — Я тебя два часа жду.

— А мог бы заняться чем-нибудь полезным.

— Ах, полезным? — Кавех переворачивается на бок и подпирает голову ладонью. На его столе он, кажется, чувствует себя абсолютно комфортно. — А ты еще помнишь, что ты должен был заглянуть сегодня к студентам и оценить их самые выдающиеся проекты?

Аль-Хайтам вздыхает, обходит его — и стол — кругом и усаживается в кресло. Кавех разворачивается мгновенно, будто ничего на свете в этой ситуации его не смущает — и, скорее всего, так и есть, он делает это только для того, чтобы вывести аль-Хайтама из себя.

— Я был занят.

— Не ври, ты взял эту книгу из дома только сегодня утром, а сейчас в ней остались непрочитанными едва ли страниц сто, — Кавех машет у него перед носом вышеупомянутой книгой, и аль-Хайтам досадливо морщится. Он был занят книгой, что непонятного?

— И наше финансирование! — Кавех наконец принимает сидячее положение, оказавшись прямо напротив. Больше всего на свете аль-Хайтаму хочется подхватить его под бедра, стащить к себе на колени и закончить этот бесполезный спор, но тогда это будет значить лишь то, что ему нечем ответить. — Мы опять получили сущие копейки в этом месяце! Студент Фархад уже два месяца не может закончить свой проект по искусственному орошению. Проект, на который ты — снова — не пришел посмотреть сегодня!

Аль-Хайтам молча сдвигает его в сторону на край стола — Кавех возмущенно сопротивляется — и берет из сваленной в неровные стопки бумаги первые несколько листов.

— Вчера на вас поступила жалоба, что вы устроили задымление в малом корпусе, из-за чего пришлось остановить обучение на целый день.

— Движение вперед требует жертв, — Кавех отмахивается легко, будто от приставучей мухи.

— Четыре дня назад несколько ваших механизмов, которые мы финансировали буквально в прошлом месяце, вылетели из окна.

— Да, поэтому нам нужны новые.

— Две недели назад твой любимый ученик Фархад устроил взрыв рядом с оранжереями. Напомни, сколько ты оправдывался перед Тигнари?

— Это был несчастный случай!

— Ущерб от ваших экспериментов существенно превышает хоть какую-то пользу, так что, если так пойдет и дальше, твой факультет не только не получит никакого финансирования, но и будет должен университету.

Кавех потрясенно приоткрывает рот и со свистом втягивает воздух.

— Как ты смеешь! Ты совсем не ценишь наши усилия!

— Я ценю ваши усилия разрушить университет, но не собираюсь им потворствовать.

— Ты ничего, совсем ничего не смыслишь в прогрессе, — шипит Кавех и наклоняется так близко, что почти сваливается со стола. Аль-Хайтам упирается ладонью ему в плечо, удерживая на месте.

— Смею напомнить, ты мешаешь мне работать.

— Смею напомнить, что прямо сейчас я — твоя работа!

Дверь оглушительно хлопает, следом — раздается испуганный и крайне недовольный вздох.

— Великий Мудрец… и господин Мудрец… вы… не могли бы уделить внимание возникшей проблеме в библиотеке? — аль-Хайтам выглядывает из-за плеча Кавеха, стараясь не думать, как они сейчас выглядят — Кавех, наклонившийся к нему, сидя на столе, он сам, придерживающий его за плечо. Профессор Фарузан в дверях выглядит так, будто ей хочется сказать очень много и сдерживается она из последних сил. — Кажется, кто-то из Кшахревара проектировал искусственные оросительные системы и собирал опытный образец в библиотеке. Прямо сейчас там все залито водой.

Аль-Хайтам на секунду устало прикрывает глаза, у Кавеха становится почти сконфуженный вид, но аль-Хайтам им давно не обманывается, он знает, что пытаться пристыдить Кавеха — это все равно что поучать кота. Бесполезно и неэффективно.

— У нас еще есть предложения по усовершенствованию вентиляционной системы, хочешь опробовать? — предлагает Кавех, спрыгивая со стола.

— Если ее спроектировал не ты лично, слышать ничего не хочу.

— Я ее оценивал!

Фарузан скорбно смотрит им вслед. Аль-Хайтам еще успевает услышать ее малоразборчивое ворчание:

— Ах, молодая кровь. Никакого уважения к стенам университета.