На первом этаже что-то разбилось и Эндрю резко проснулся. Он все еще был в постели в чужой спальне, но все вокруг пахло знакомо и безопасно.

Но. Было одно но.

Он проснулся в одиночестве, хотя засыпал не один.

Последние несколько дней он вообще не спал в своей спальне.

Он быстро поднялся на ноги, натягивая на себя сброшенную вчера толстовку. В доме было холоднее, чем обычно, то ли из-за того, что Эбби еще не готовила и значит не включала духовку или плиту, то ли просто из-за необычно холодной зимы.

Он повел носом, чтобы следовать за запахом.

Он нашел Нила на кухне, как и предполагал. Он был там один, сидел на полу и пытался собрать осколки кружки плохо работающими руками, закатав рукава большой черной толстовки, в которой спал.

Он здесь уже больше месяца, но раны заживают тяжело.

Кажется, он не заметил прихода Эндрю, потому что вздрогнул и уронил осколки, которые собрал, когда тот подошел к нему.

- Что ты делаешь? – спросил Эндрю. На кухонной тумбе стоял какао-порошок, но не тот, который нужно просто залить кипятком. Нет, это был один из тех, что нужно варить на плите, на молоке, помешивая, чтобы ничего не выкипело. Он давно не пил такого.

Нил поднял на него взгляд и от него запахло смущением.

- Хотел приготовить тебе какао, – ответил он, снова пытаясь собрать осколки. Эндрю демонстративно тяжело вздохнул и присел рядом с ним, быстро собирая крупные осколки одной рукой. Второй он обхватил Нила за плечи и поднял его на ноги.

- Сейчас я уберу этот беспорядок, а ты просто стоишь и выглядишь красиво, понял меня?

Нил снова заулыбался и у Эндрю перехватило дыхание на какие-то секунды. Ему захотелось скулить, или выть, или урчать, а возможно все сразу. Но сейчас было не время и не место.

Он быстро смел остатки чашки метлой и выбросил в мусорное ведро. За это время Нил оказался у плиты, уже разогревая в металлической резной турке* молоко.

- Что я тебе сказал? – нахмурился Эндрю и на этот раз зарычал. Нил, конечно же, даже бровью не повел. Во избежание повторения истории, Эндрю сам достал новую кружку и, поставив на стол, стал наблюдать. Пальцы Нила двигались плохо, и холод точно не помогал облегчить боль. Шрамы часто отдавали фантомной болью, он знал это по себе, но шрамы Нила были свежими, некоторые еще даже ими не стали, выглядя ярко-красными и раздраженными царапинами. Но, хорошо, что все швы уже сняли и вместо запаха крови и магии, запах самого Нила стал пробиваться все сильнее.

Когда Эндрю в первый раз почувствовал его, больше месяца назад войдя в дом Ваймака после смены в баре, он замер на какое-то время, пытаясь понять не обманывает ли его нюх. Пахло кровью, болью и ужасом. А еще магией и смертью. В этом доме никогда не было такого запаха.

Но где-то под этим всем он почувствовал что-то такое, от чего ему захотелось урчать, хотя он никогда этого не делал. Он вообще не был уверен, что оборотни могут это делать.

Он шел на запах, пока не поднялся на второй этаж, в спальню, которая всегда была свободна, но сегодня дверь была закрыта.

В свете под дверью он увидел движение и резко открыл ее, чтобы натолкнуться взглядом на Ваймака и Эбби, которые стояли возле кровати, на которой кто-то был.

Источник запаха.

Эндрю в несколько шагов подошел ближе, игнорируя гневные возгласы.

На кровати спал незнакомый Эндрю человек. Или нет. Не человек, но и не волк. Может быть, ведьма, но было непонятно, принадлежит ли запах магии спящему, или же это был просто шлейф.

Он был рыжим и таким бледным, что сливался с простынями, вместе с бинтами, которыми был покрыт с ног до головы. Его тощая грудь поднималась и опускалась в цикле дыхания и ничего не разбудило его.

- Эндрю, какого черта?! – наконец, услышал он Ваймака.

- Кто это? – спросил он не отводя взгляда.

- Тебя не должно тут быть, ты...

- Я спросил кто это? – зарычал он. Ваймак тяжело вздохнул, хотя он был альфой и мог бы просто подавить сопротивление, если бы захотел, хотя в случае с Эндрю, это, скорее всего, закончилось бы кровью.

- Это Нат... Нил, он ведьма, которая сильно пострадала и нуждается в защите. Я принял решение, что он останется с нами.

Нил.

Нил.

Эндрю просидел под дверью чужой спальни всю ночь. Он знал, что пробуждение Нила точно не будет приятным, особенно с незнакомцем в комнате, но не мог уйти окончательно, что-то внутри просто не отпускало его, призывая защищать человека, которого он никогда, до сегодняшнего дня, не видел. Это было совершенно незнакомое чувство, и он не знал, как с ним справляться. Ваймак периодически возвращался к нему, но Эндрю рычал и не впускал его внутрь.

Под утро он даже задремал, когда услышал из-за двери голос:

- Я знаю, что ты там.

Он тут же проснулся и поднялся на ноги, только сейчас заметив, что все еще был в черных джинсах и рубашке, в которой работал. Черт.

Но это его, конечно, не остановило.

Он повернул дверную ручку и дверь открылась.

Незнакомец, Нил, все так же лежал в постели, но его глаза были открыты и они были такими пронзительно голубыми, что казались неестественными.

Эндрю никогда не видел таких глаз.

Он зашел в комнату, но не стал закрывать за собой дверь, показывая, что опасности нет. Он не знал, почему это происходит, почему он чувствует то, что чувствует, терапевт учила его проживать свои эмоции, какими бы они ни были, но это было ужасно сложно.

- Как ты узнал, что я там? – спросил Эндрю, останавливаясь посреди комнаты.

- Мне приснился сон, – ответил Нил. Эндрю склонил голову в бок в легком удивлении, потому что его лицо ничего не выражало, он так и не научился показывать эмоции как обычные люди, язык тела был проще.

- Обо мне?

- О волке. Большом белом волке, который пришел ко мне из леса, – ответил Нил. Эндрю перестал дышать на мгновение. Никто не знал, что его шерсть была белой. По коже пробежали мурашки.

- Я не боюсь тебя, – сказал Нил, не сводя с него взгляда.

- Ты не должен, – хрипло сказал Эндрю и подошел к постели вплотную. Лицо Нила было в бинтах, уставшее и бледное, но он был самым красивым существом из всех, которых Эндрю когда-либо встречал.

Сейчас на лице Нила уже не было бинтов и усталости, он даже немного набрал вес на свои кости, хотя до нормального было еще далеко. Исцеление от магических ран требовало от него много энергии и то, что до прихода к Ваймаку он, фактически, голодал, точно не сделало ситуацию проще.

Трясущимися руками Нил перелил горячий, темный какао в кружку, ничего не разбив и не пролив, к удивлению Эндрю.

Затем он вытащил из нижней полки пакет мелких зефирок, которых, как Эндрю был уверен, не было там буквально вчера, и бросил несколько в кружку, которую поставил на стол перед Эндрю.

- Для чего это? – спросил Эндрю, пытаясь игнорировать приятный, сладкий запах.

- Сегодня первый день Йоля, – ответил Нил, будто бы это все объясняло. Вероятно, по лицу Эндрю он понял, что требуется более глубокое разъяснение.

- Йоль** – один из самых больших наших праздников, он длится двенадцать дней. Сегодня первый. В этот день нужно заниматься тем, что хочешь иметь в следующем году.

- И ты хочешь варить какао весь год?

- Дело не в том, что я его сварил, дело в том, для кого.

Эндрю смотрел на него не моргая и Нил смотрел на него в ответ, не отводя взгляда. Он не боялся, не хотел убежать, пах спокойствием и чем-то еще, какой-то эмоцией, которую Эндрю не мог распознать, но она заставляла его шею и уши гореть.

Он медленно взял кружку в руки и сделал глоток.

Какао был насыщенным, слегка пряным и сладким. Совсем не таким, как растворимый в обычном кипятке.

Совсем не таким, как что-либо, что Эндрю пробовал до этого.

Он не успел открыть рот, чтобы ответить, как Нил добил его, заявив:

- Я хочу быть рядом с тобой в следующем году.

У Эндрю была не жизнь, а канава, в которую он свалился в самом детстве, и все эти годы пытался выбраться. В его жизни было очень мало хороших вещей, связанных с людьми. Поэтому, он спросил:

- Я хочу тебя поцеловать. Да или нет?

Губы у Нила были сухими и теплыми, местами, языком Эндрю чувствовал тонкую кожу, которая недавно зажила.

Нил сидел на стуле, а он стоял между его ног. Нил держал руки при себе, потому что никогда не касался его без разрешения, пусть даже иногда оно было бессловесным, но за время, что он здесь, они очень быстро научились вращаться на орбите друг друга.

Все в доме еще спали, и солнце только начинало подниматься, освещая своими зимними лучами кухню через большие окна.

Пахло какао и Нилом.