Неслышной тенью скользнув по дому, Оксана остановилась у дверей, ведущих на террасу. Там, окутанные бархатом майской ночи, перебивая громкими голосами и смехом трель соловьёв, праздновали господа. Похоже, Дмитрий Александрович с гостями намерены сидеть всю ночь, но покидать дом для продолжения веселья не собираются. Поняв это, Оксана довольно улыбнулась. Ведь она много усилий приложила к тому, чтобы её супруг всегда приходил ночевать домой.

Оксана никогда не предъявляла претензий мужу, когда и с кем бы он ни пришел. Завалившуюся в час ночи пьяную компанию она встречала с радостью и тут же приказывала накрыть стол для продолжения гулянки. А после тактично уходила, чтобы не смущать мужа своим присутствием. Возможно, дело было в воспитании. Оксана не видела ничего ужасного в том, что мужчина может хотеть разделить постель с кем-то другим, помимо жены. Конечно, лучше бы если это был бы юноша. Такого Оксана была бы рада видеть в доме.

Бусидо не зря называют «дорогой самурая». Ведь «бу» — это воин, останавливающий копьё. Именно в том значении, когда человек сильнее оружия. «Си» — мастерство и совершенствование. «До» — путь, способ достижения цели. Но для достижения цели нужна внутренняя сила. Этот стержень не должен ломаться от ударов судьбы, как бамбуковая палка. Но он также должен быть достаточно гибким, чтобы выдержать давление и не раскрошиться, как сырое железо. Внутренняя сила должна быть похожа на катану.

Поэтому духовная часть Бусидо чётко делит силу на мужскую и женскую. Любовная связь с женщиной размягчает силу, придавая ей гибкость, а любовь мужчины — делает её прочнее. Оксана считала своего мужа сильным воином, но всё же опасалась, что отсутствие в его постели партнёра однажды приведёт к тому, что он станет слишком мягким, превратившись из опасного оружия в тренировочный меч, неспособный нанести сильный удар.

Хотя и на других женщин она смотрела снисходительно. Ведь жена — она как рис за столом. Без него ты останешься голодным. Но ведь рису требуется немного умами, чтобы жизнь не была совсем пресной. Главное, чтобы муж не привык «обедать» в чужом доме, поэтому хорошей жене правильнее подавать «еду» самой.

Но сегодня у супруга гости, поэтому ожидать его появления ей не стоит. А раз так, то можно заняться другим, не менее важным делом. Отойдя от двери, Оксана хлопнула в ладоши и позвала:

— Макар!

— Слушаю, госпожа, — низко поклонился молодой человек, чья внешность резко контрастировала с исконно русским именем.

— Принеси мне третий сундук, — велела Оксана и направилась в свои покои.

Расположившись в рабочем кабинете, она раскрыла секретер и достала писчие принадлежности. Клана Икэда больше нет, есть только род Голицыных. Поэтому вместо кисточки для письма и рисовой бумаги на стол легла чернильная ручка и толстая тетрадь в жестком переплёте. Дождавшись, пока слуга принесёт ей объёмный сундук, Оксана отослала его прочь и, откинув крышку, благоговейно коснулась пальцами свитков. Это было настоящее сокровище — учебные пособия и техники Икэда.

За прошедшие годы Оксана переписала на русский два сундука, но теперь, когда растёт её сын, наследник, Владимир Дмитриевич Голицын, работу требуется ускорить. К тому времени, как ему исполнится пять лет, у неё должно быть всё готово. Ведь не даром же она столько лет была Ōnā — хранительница знаний. И сейчас настало время передать свои знания.

Не имеет значения, каким именно Даром будет владеть её сын. Любой обладатель Божественной Силы обязан был не только использовать её на благо своего клана, но дать возможность прикоснуться к ней и простым воинам. Именно для этого и создавались техники Икэда. Они позволяли неодарённым противостоять владеющим силой врагам. Да, обучение такому занимает немало времени, но несколько человек из её дружины уже могут погасить пожар в доме, собрать воду из утреннего тумана и ходить, не оставляя следов на только что выпавшем снегу.

И сына она научит. Хотя это против традиций, чтобы Ōnā учила своё дитя. Хотя… Клана Икэда больше нет, значит и традиций больше нет. А в роду Голицыных правила будут свои.

***

Отнеся сундук в покои госпожи, Макар вернулся на второй этаж, где отдыхали господа. Его работа — ждать приказаний, пока хозяин не ляжет спать. И всё же улыбка чуть тронула его губы — хозяйка не забыла своё призвание. А значит, правильно он тогда послушал старого Хачиро.

Макар… Он уже привык к этому имени, этой стране, богу и церкви. Но всё ещё помнил, как девять лет назад из дворца тэнно вернулся Такеши и сообщил, что госпожу отдали наложницей гайдзину, и теперь клана Икэда больше нет. Юному Макото тогда было только пятнадцать и он являлся учеником. А поэтому, услышав новость, растерялся, не зная, что ему делать дальше?

Как жить, куда идти? Если бы был какой клан, дружественный Икэда, то его глава мог бы забрать себе оставшихся без хозяина ронинов. Но против них в последнее время ополчились все. Значит, не сегодня — завтра в дом придут воины Тамуры и убьют всех, кого найдут. А бежать из Хэйана? Он воин, а не крестьянин! Да только кому он теперь нужен?..

А вскоре Макото убедился, что подобные мысли бродили не только у него в голове. Прислуга разбегалась, вынося из дома всё ценное. А воины никого не останавливали, позволяя тем выносить добро. Ведь клана Икэда больше нет, а значит, теперь это всё бесхозное. А те, кто больше не мог на это смотреть, выбирали смерть. Макото тоже склонялся к тому, чтобы бы умереть с честью, но внезапно его внимание привлёк старик Хачиро, который сновал по дому без всякой растерянности, будто ничего не случилось. Понаблюдав за учителем, Макото заметил, что тот деловито собирает со стеллажей свитки и аккуратно укладывает их в сундуки.

— Решили продать знания Икэда, Хачиро-сан? — недовольно поинтересовался Макото, положив руку на рукоять катаны.

— Глупый ты, Макото, и другие тоже умом не блещут, — усмехнулся старик. — Да, клана Икэда больше нет, но есть Осами-сан! И пусть наложница, но если у неё родится сын, то он может стать новым самураем! Надо только найти её и сохранить знания.

— Где вы будете искать Осами-сан? Её увезли из Ниппонии!

— Значит, буду искать в России. Буду искать месяцами, сезонами, годами, пока не найду! — заявил Хачиро и, не отвлекаясь больше на ученика, принялся дальше укладывать свитки в сундуки.

В тот момент, глядя на уверенного в себе учителя, Макото тоже обрёл свой смысл. Окинув взглядом три больших сундука, он понял, что старик один их не унесёт, и даже вдвоём они не справятся, а поэтому, оставив учителя собирать свитки, Макото отправился искать единомышленников. Их набралось шесть человек. Кроме него и Хачиро — трое воинов и один слуга. Сгибаясь под тяжестью ноши, они покинули дом уже поздно ночью. Но уже в дверях Хачиро остановился. Подобрал палку, поджёг её своим пламенем и поднёс огонь к развевающимся знамёнам клана, а после бросил её на футон.

— Клан Икэда умер! — провозгласил он, глядя как исчезают в огне знакомые с детства вымпелы.

Из Хэйана они уходили, как разведчики с вражеской территории. Не скупясь на техники и не оставляя следов. Целый месяц им понадобился, чтобы добраться до Сакайминато и напроситься пассажирами на русскую рыболовецкую шхуну, зашедшую пополнить запасы. Но это было только начало пути.

Во Владивостоке они столкнулись с другими трудностями. Сначала их долго держали на таможне, потому что проверяющим показалось странным, что шесть ниппонцев прибыли в Россию почти без денег и вещей, зато с тремя сундуками бумаг. Их могли бы и дольше продержать, но тут Макото увидел петроградскую газету недельной давности. Точнее, фотографию в ней.

— Осами-сан! — радостно воскликнул он, сунув её под нос переводчику. — Осами-сан бумаги. Мы их ей из Ниппонии везём!

— Графини Голицыной что-ли слуги?

— Да! Голицын! Осами Голицын!

— Так бы и сказали сразу, — проворчал таможенник, ставя на документы разрешающую печать.

Покинув застенки таможни, они оказались перед новой проблемой — отсутствие денег и незнание языка. Правда уже через несколько дней нашли во Владивостоке соотечественников, которые помогли прочитать статью в газете. После чего все вновь воспряли духом. Осами-сан оказалась не наложницей, а законной женой местного аристократа. Правда, добираться до Петрограда было очень далеко, но разве это могло остановить воинов, идущих к своей цели?

Старика Хачиро с бумагами было решено оставить во Владивостоке. Потому что таскать с собой сундуки тяжело и слишком велик риск потерять или испортить свитки. Вместе с ним остался слуга, чтобы заработать на жизнь, и один из воинов для охраны. А сам Макото в сопровождении оставшихся двух купили билет на поезд в Петроград.

Правда, далеко уехать у них не получилось. Странных пассажиров, слишком похожих на цинов и не говорящих по-русски, жандармы сняли с поезда уже в Хабаровске. И снова последовали разборки, выяснения, но уже без переводчика. Запрос в таможню Владивостока, проверка документов и, спустя неделю, Макото, Ютака и Даичи снова вышли на свободу. Только уже без денег и билетов.

Дальше добирались как могли. Если удавалось заработать копейки — покупали билет на поезд, чтобы проехать пару станций. Если денег не было — шли пешком. За схожесть с цинами их арестовывали ещё три раза. И теперь, едва только заметив людей в форме, они доставали изрядно потрёпанную газету.

Вот и в очередной раз, когда их окружили солдаты, Макото сразу начал кричать:

— Ниппонцы, не цины! Осами Голицын слуги! Потерялись, говорим плохо, хозяйку ищем!

К очередному аресту и камере они отнеслись философски. Уже знакомые с тюремными порядками заняли две нижние койки, согнав с них какую-то шпану. Правда, в этот раз ожидание закончилось радостью. На следующее утро, когда их привели в кабинет жандарма, они тут же упали на колени.

— Госпожа!

Осами-сан, точнее Оксана Георгиевна, их не прогнала. А её муж согласился взять их к себе в клан, но поставив условие сменить веру на православие. Они все согласились, и сейчас Макар, равно как и Юра, Данила, Никита, Артур и старик Харитон с радостью смотрели, как растёт молодой господин, наследник Голицын. А госпожа переписывает на русский привезённые из Ниппонии техники, готовясь обучать великого воина…