Каждый раз собираясь на Летний бал, Алексей поминал государя Георгия Михайловича. А всё потому, что много лет назад тот, вроде как в шутку, пообещал сделать четвёртое июня, день, когда в результате обряда Подмены в этом мире появился Алексей, государственным праздником. А как уже успел убедиться Алексей, Георгий Михайлович слов на ветер не бросал. И пусть этот день остался самым обычным, но именно четвёртого июня в Восточном дворце проходил Летний бал-маскарад. А ещё в этот день была свадьба князей Шуваловых, о чём светскому обществу тоже не давали забыть.

— Лёш, может что-то по оригинальнее выберешь? — спросил Михаил, разглядывая выбранный супругом костюм.

— Нет уж, Мишенька, нам вполне достаточно эпатажа господина Горчакова.

— Ну почему сразу эпатаж? — усмехнулся Михаил. — Вполне симпатичная барышня из него вышла.

Сам же Михаил Александрович решил примерить на себя образ гимназиста, а вот Алексей решительно остановился на солдатской форме. Самой простой, местами штопаной полевой форме.

— А я, Мишенька, хочу отдать дань нашим защитникам. Тем десяткам тысяч, чьих имён нет ни в одной наградной книге. Кто не прославил своё имя, не совершил подвигов, но ценой свое жизни отстоял свою землю.

Интриги из своего образа Алексей не делал, поэтому форму ему шили в приюте. Точнее перешивали три в одну. Отчего сидела она на Алексее неказисто: спина чуть перекошена, рукава короче, чем нужно, а непрофессиональные ручные швы топорщились нитками. Но именно такого эффекта он и желал.

Оглядев себя в зеркало, Алексей закрепил на лбу тканевую повязку, которая не только имитировала бинты, но и являлась даровой маской. И тут же черты его лица изменились. Теперь из зеркала смотрел уставший мужичок лет пятидесяти с потемневшей кожей и хорошо заметными морщинами вокруг глаз. И словно на контрасте рядом пристроился юнец в однобортном кафтане темно-синего сукна со стоячим воротником и белыми пуговицами без герба. Его фуражка была лихо заломлена на бок и из-под неё выбивались непослушные кудри.

— Не боись, пацан, солдат ребёнка не обидит! — ухмыльнулся Алексей и притянул к себе Михаила за плечи.

Брать машину Шуваловы не стали, вместо этого их авиетка просто опустилась во внутреннем дворе Восточного дворца. Со стороны они выглядели странным семейством: солдат, будто только что отпущенный из госпиталя, барышня в кринолине и школьник, который для пущего эффекта держал «маменьку» за руку. А на служебном входе им навстречу шагнул Ибрагим.

— Здравия желаю, Ваша Светлость, — чуть склонил он голову.

— И вам не хворать, Ваше Благородие, — улыбнулся Алексей.

Спрашивать как Ибрагим их узнал было глупо. Герб на авиетке был прекрасно виден, да и садиться во внутреннем дворе могли только Государи и Шуваловы. В бальный зал они попали, незамеченные никем. Барышня Горчакова тут же упорхнула на поиски кавалера, гимназист направился инспектировать столы на возможность что-нибудь стянуть с блюда, а солдат подпёр спиной простенок и оглядел приглашенных гостей.

Они были самыми разными. Вот усатый адмирал, не очень удачно спрятавший под мундиром выдающуюся грудь, а у открытого окна балерина в платье ниже колена и пуантах сорокового размера кокетничала с пузатым деревенским батюшкой в рясе. Учитывая то, что «батюшка» время от времени прикладывал к животу руку, — тот, видно, был настоящим и отнюдь не пивным. Голицыны, похоже, слишком долго не думали. Ведь кем ещё могут быть два ниппонских самурая? Да и Государи себя выдали. Правда, только для знающих. Иначе с чего вокруг османского султана, его жены и охраняющего их янычара вьются два «гаремных мальчика» с кошачьими ушами на голове? Шин и Лан только выглядят безобидно. Но при опасности уши, хвосты и когти у них будут самые настоящие.

— Дяденька солдат, пригласите меня потанцевать? — вдруг окликнул Алексея совсем детский голосок.

Повернув голову, он увидел девочку в розовом платьице с пышным бантом на голове и тряпичной куклой в руках.

— Ну пойдём, малышка, — улыбнулся Алексей, гадая, кто же выбрал подобный образ.

Учитывая тенденцию как можно дальше отойти от реальной личности это должна быть престарелая матрона. Потому как для мужчины слишком маленький размер туфлей. Закончив тур вальса, Алексей на мазурку увёл у султана жену.

— Гюльчатай, открой личико, — шепнул Алексей партнёрше.

— Гюльчатай?

— Ну не Алёнушка же. Алёнушка ростом была бы чуть ниже.

Из-под украшенной золотом паранджи любопытством сверкнули чёрные глаза.

— Учитывая столь панибратское обращение, рискну предположить родственную душу?

— Котятки ещё раньше поняли. Как они вам, кстати?

— Непривычно, особенно в таком виде, — покосилась на мальчиков жена султана. — Зато очень эффективно, особенно среди большого скопления народа. Нам показали их в действии. Только боюсь с таким сопровождением нас поймут неправильно.

— А вы не отрицайте. Я же не отрицал в своё время. Зато, как вы тогда мне сказали, других кандидатов на эту роль не будет.

Летний бал набирал обороты. Вот уже среди танцующих пар заскользили официанты, разнося запалившимся от танцев гостям напитки. Кто-то предпочёл выйти на свежий воздух, а русская красавица, высоко поддёрнув подол сарафана, полезла на дерево вызволять унесённого ветром игрушечного пиратского попугая. Часть приглашённых разбилась на группы по интересам, и в компании султана, сестры милосердия, гусара, солдата и облокотившегося о него гимназиста как-то затесалась та самая девочка с куклой. Она вообще частенько попадалась Алексею в течении всего вечера, а он особо и не возражал. Учитывая, что своими детскими репликами она изрядно всех веселила. Но ведь в конце концов на то бал и маскарад, чтобы вжиться в придуманный образ.

Гонг раздался неожиданно и следом наступила тишина. Смолкла музыка и даже разговоры. Гости внимательно вгляделись в тех, кто оказался поблизости, а затем потянулись к маскам. С султаном Алексей угадал. Янычаром оказалась Ольга Андреевна, сестрой милосердия — Разумовский, гусар преобразился в Воронцова, а вот девочка с куклой осталась юной барышней, причём совершенно незнакомой.

— Ой, — тихо выдохнула она, поняв в какой компании оказалась.

— Повезло вам, милочка, — разулыбалась Ольга Андреевна. — Представитесь?

— Вревская Мария Борисовна, дочь уездного предводителя дворянства Енисейской губернии Бориса Петровича Вревского, герба князя Куракина.

— А, это тот, который мне Люльку не отдал! — вспомнил Алексей и, видя недоумение на лицах, пояснил: — Архипа Люльку, который нынче никак не может найти общий язык с Вышинским и доделать мне бездаровой двигатель.

В чём именно барышне повезло, пояснять было не надо. Ведь пришло время праздничного ужина, на котором за одним столом будут соседствовать те, кто оказался поблизости в момент снятия масок. Так что Михаилу не оставалось ничего другого, как подать руку Марии Вревской. А поскольку за одним столом располагалось шесть человек, то светлейший князь Воронцов уступил барышне место, на которое явно рассчитывал сам. Так что за первым столом оказались Государи с Ольгой Андреевной и Шуваловы с Вревской.

— Удивили вы выбранным образом, Мария Борисовна. Признаться, я ожидал даму куда более старшего возраста.

— Маменька сказала, что это не по-божески переодеваться в мальчика. А костюм нужен был, поэтому вот…

Георгий Михайлович, который хоть и снял паранджу, но так и остался в женском платье, только усмехнулся. Сейчас, когда маски были сняты, Алексей оглядел зал в поисках нужных ему людей. Вот они — русская красавица и пират. Артём Соколов и Наталья Бобринская. Подгонять события Алексей не спешил, давая время матушке Натальи помариноваться в неизвестности. Но взгляды на их стол кидал часто в надежде, что такое внимание не останется незамеченным. Их заметили, правда не та дама, на кого рассчитывал Алексей. Мария Борисовна оказалась недовольна таким поведением кавалера и явно пыталась привлечь внимание к себе. Да так, что под конец ужина изрядно надоела Шуваловым.

После застолья праздник продолжился роскошным фейерверком, устроенным десятком Световиков. Напитки на подносах официантов стали крепчать, в саду затянул задорную песню цыганский хор, а Алексей направился ловить свою «рыбку».

— Моё почтение, Наталья Георгиевна, — улыбнулся он, подхватывая даму под локоток. — Как вам Владивосток?

— Чудесно, Ваша Светлость! Я и не знала, что балы могут быть и такими!

— Да, у нас здесь не так чопорно, как в Петрограде. Больше свободы, больше новинок, и, не побоюсь этого слова, больше прогресса.

— Это действительно восхитительно, Ваша Светлость! — раздался сбоку женский голос. — Абсолютно всё! До сего момента я считала, что Петроград — сияющий город, но такого количества огней нет даже там. Ах простите, я не представилась. Огарёва Вера Анатольевна. А это мой супруг Николай.

— Искренне рад знакомству, — чопорно поцеловал Алексей протянутую Верой руку. — Я как раз вас и мечтал увидеть.

— Правда? — кокетливо смутилась Вера Анатольевна.

— Да, хотелось бы побеседовать с вами, но, к сожалению, даже у нас на востоке не принято вести серьёзные разговоры на балах. А посему я был бы счастлив, если бы вы нашли время посетить меня в поместье.

— Вы заинтриговали, Ваша Светлость. Ну хоть намекните о чём пойдёт речь.

— О вашей дочери Наталье. О её свадьбе, — улыбнулся Алексей и тут же вынужден был переключить внимание на подошедшего Михаила, который не дал Огарёвым вставить и слова, а после и вовсе позвал Алексея с собой.