— Знаешь, Лёш, я считаю, что свадьбу Соколова следует делать в Петрограде. Таким образом мы сразу обозначим его положение в роду.

— И где мы устроим приём?

— В Константиновском дворце, — просто ответил Михаил.

— Я, между прочим, сказал Огарёвым, что мы не планируем большого торжества.

— А мы полноценный бал и не будем организовывать. Так, в узком кругу. Оболенские, Голицыны, Воронцовы, Гагарины, Дашковы и ещё десяток семейств, не больше.

— Ты сейчас едва ли не всех самых влиятельных перечислил, — усмехнулся Алексей.

— Именно поэтому список тех, кого Вера Анатольевна желает видеть на свадьбе дочери, должен быть утверждён заранее. С предупреждением его неизменности. Например, не позднее первого июля. Это избавит нас от кучи дальних родственников, которые, за весомую плату, возжелают попасть в недоступное им в обычной жизни общество.

— Значит, в первых числах августа?

— Было бы идеально. К этому времени большинство аристократии вернётся с летних дач ради присутствия на параде, а из празднеств будут только чьи-либо именины. Так что мы не нарушим ничьи планы, а заполним собой пробел.

— А что делать с Васильковыми? Да и Варвара Андреевна вот-вот должна родить.

— Возьмём с собой Анфису, — просто заявил Михаил. — В июле двойняшкам будет по полгода, так что она с ними справится. И с ребёнком Дёминой тоже.

— Согласен, — кивнул Алексей.

Анфиса для Шуваловых стала настоящей находкой. Когда Дмитрий Голицын проживал в поместье, то он, не скупясь, за свои деньги нанял трёх горничных, что обслуживали только его. Причём, обслуживали не только уборкой. А после женитьбы на Оксане и его отъезда из «Лесной сказки», девицы так и продолжили работать. Да только те привыкли к подаркам и дополнительному доходу, вот и старались угодить привычным способом. Так что после пары двусмысленных ситуаций, Шуваловы единогласно решили уволить всех! А дальше был новый набор и притирки. Кто-то уходил сам, кого-то увольняли, так четыре года назад в поместье появилась Анфиса.

— Скажите, почему мы должны выбрать вас из всех других кандидатов? — лениво спросил Алексей, рассматривая сидящую перед ним девицу.

— Я знаю, за что вы уволили предыдущих горничных, — чуть улыбнулась она. — И мне такое нравится. А меня вы должны выбрать за то, что я буду делать свою работу хорошо. Если работа мне будет не под силу, то я скажу это сразу и не стану оправдывать свою некомпетентность ненужными отговорками.

Ответ Шуваловым понравился, и Анфиса поселилась в поместье. Алексей очень ревниво относился к личному пространству, поэтому любая уборка в спальне или кабинете становилась для него настоящим стрессом. После неё он постоянно искал свои вещи. Нет, ничего не воровали, просто записная книжка после часа поисков обнаруживалась на полке среди книг. Или, выходя из туалетной комнаты, он наталкивался на горничную, меняющую постельное бельё. И вот такие бытовые мелочи раздражали. Но однажды, сев за рабочий стол, он обнаружил ежедневник прямо перед собой; справа, чуть в стороне, ручку. Слева стопкой лежали справочники, что он вчера просматривал. Повёрнутые к нему корешком так, что можно было легко прочитать название. Причём в каждом из них нашлась закладка в том месте, где он остановился.

— Варвара Андреевна, а кто убирал в кабинете?

— Анфиса, позвать? — привычно спросила Дёмина, зная, что сейчас последует «поиск пропавшего».

— Нет, не надо. Просто, пусть здесь дальше убирает только она.

Со временем и хозяйская спальня перешла под её ответственность. Потому что все вещи были на своих местах, а Алексей никогда не видел Анфису за работой. Как-то раз для проверки он смял две сторублёвые ассигнации и запнул их в щель под шкаф. Четыре дня ничего не происходило, а на пятый эти самые ассигнации обнаружились аккуратно расправленные на прикроватной тумбочке. То есть, мало того, что не присвоила, но ещё и оттуда грязь вымела.

На второй год работы Алексей поднял Анфисе жалование на пять рублей. Если раньше она получала тридцать, как и все, то теперь стала получать тридцать пять в месяц. Это считалось весьма неплохо, учитывая, что ей не нужно было тратиться на жилье, продукты и одежду. Форму горничным шили за хозяйский счёт. В год полагалось два рабочих платья и одно праздничное. Нет, не для выхода в город, а для тех дней, когда в поместье были приёмы. Оно так же было пошито в стиле униформы, да только ткань была совершенно другая и воротники с манжетами из дорогого кружева.

Да и продуктов отдельно для прислуги Шуваловы не покупали. Авдотья Никифоровна готовила из того, что было. Конечно, осетров на людской стол не ставила, но мясо, птица или рыба были каждый день. Чего себе не каждая работающая семья могла позволить. Сайн частенько приносил зайцев, тетеревов, а иногда и диких поросят. К дичи Шуваловы были равнодушны, так что всё это доставалось слугам. А ещё бесчисленные дары леса. Вот их Алексей любил. Гурманы восхваляют шампиньоны? Это они таёжные белые грибы, запечённые в сливках не пробовали!

Ну и конечно шкурки. Для Сайна их выделка была привычным делом, а вот куда девать их дальше, он не размышлял. Просто отдавал. Так что в поместье работники быстро обзаводились заячьими полушубками, а Анфиса после двух лет работы, щеголяла в лисьей шубе, что обошлась ей ценой только за работу скорняка.

На следующий год Алексей снова поднял зарплату. В этот раз не только Анфисе, но и всем, кто проработал больше года.

— А если я у вас двадцать лет работать буду? Сто пятьдесят рублей заплатите? — спросила тогда Анфиса.

— Я не против, — хмыкнул Алексей. — Но что-то мне подсказывает, что однажды вы соберётесь замуж и оставите нас.

— Сказка заканчивается только для зрителей, — улыбнулась Анфиса. — Персонажи в ней живут дальше.

Именно поэтому Алексей согласился с Мишей в том, что стоит взять с собой именно Анфису. Ведь за четыре года работы ни одного серьёзного нарекания к ней не было. Да, она часто своевольничала, но Алексей здоровую инициативу одобрял и даже поощрял. До тех пор, пока она шла исключительно на благо. И сейчас он был уверен, что если даже Анфиса в процессе столкнётся с трудностями, то сама найдёт решение, не загружая этой проблемой Шуваловых.

В Петроград они вылетели пятнадцатого июля. Шуваловы с Натальей, Кристиной, Горчаковым и Васильковыми на авиетке, а Соколов, со страховкой в виде Леонида Викентьевича, — своим ходом на СУшке. Правда, этот перелёт Шуваловы запомнили на всю жизнь, потому что в воздухе у Вари начались схватки. Алексей уже собирался посадить авиетку в ближайшем городе, но приписанный к ним Третьего Отделения лейтенант Борзенков, являющийся лекарем-подмастерьем, однозначно заявил, что родит Дёмина только ночью. Так что для паники нет повода.

СУшка села в Петрограде раньше их, поэтому из авиетки Варю выносил на воздушной подушке Викентич. Причём в этот момент Дёмину с одной стороны держал за руку Борзенков, купируя болевые приступы, а с другой — взволнованный Горчаков, который не отходил от неё на протяжении всего полёта. А дальше была суета, лейб-медик Константиновского, которого очень быстро послали нафиг, и в половине двенадцатого на свет появилась Вероника Леонидовна Дёмина.

— Были бы в Амурске — шестнадцатого бы родилась, а здесь — пятнадцатое. Как записывать, Ваша Светлость? — спросил Борзенков.

— Как есть, так и пишите — пятнадцатое июля.

Но больше всего Алексея удивила Васька, которая подошла к отдыхающей Варваре и спросила:

— Сама кормить будешь? Если хочешь — могу я взять. Мои же до сих пор на сиське висят, молока хватает.

— Возьми, — согласилась Варя. — Мне надо в форму прийти быстрее.

Уже поздно ночью, когда все разошлись спать, в одной из комнат Константиновского дворца Анфиса укачивала на коленях новорождённую девочку. Её мать спала, отдыхая после родов; кормилица тоже уснула, уложив своих детей, а вот Вероничка осталась на её попечении. Но Анфисе было не трудно. Ведь она лишь занималась девочкой временно. Утром проснутся «маменьки», а она пойдёт отдыхать.

— Ты не спишь, Анфиса? — раздался с боку девичий голос.

— А ты чего не ложишься? — удивилась та.

— Так рано ещё по Амурску, вот и не спится. Покажи девочку. Я никогда таких маленьких не видела, — попросила Кристина.

Анфиса улыбнулась и чуть отстранилась, позволяя Кристине взять на руки Вероничку.

— Какая она славная!

— А хочешь, я тебе про сказки расскажу? — вдруг предложила Анфиса.

— Сказку?

— Нет, не сказку, а именно про сказки. Ведь они — настоящий клад мудрости. Вот смотри: как начинаются многие сказки: жили-были старик со старухой… А почему они жили вдвоём? Где их дети и внуки? Не было детей? За столько лет вместе? А почему чужих не взяли на воспитание? Ведь всегда есть сироты.

— Ну, может, только дочери были и разошлись по другим семьям? — предположила Кристина.

— Возможно, — согласилась Анфиса. — А вот другое начало: жил-был царь или купец и было у него три сына: два умных, а третий — дурак. Тут любую возьми: хоть «Царевну-лягушку», хоть «Конька-горбунка». Обрати внимание, о дочерях нет никакого упоминания. А вот у злодея самого злого — обязательно есть дочь — и причём, любимая. Вот тебе и сказка о Варваре-красе. А чем они заканчиваются? Замужеством. То есть, после замужества сказка заканчивается. Хоть «Золушка», хоть «Морозко».

— И какова их мудрость? Не выходить замуж? — нахмурилась Кристина.

— Мудрость — это стать одним из сказки. Когда про тебя напишут свою, удивительную историю. И только ты сможешь рассказать — какую!