Ножками топ-топ вдоль живых изгородей, машин и оживлённых улиц, глазками по сторонам хлоп-хлоп, потому что посмотреть есть на что. Солнце уже село, и на улицах темно, фонари становятся всё реже, а круги света, которые они отбрасывают, не пересекаются друг с другом. Живые изгороди сменяются сначала невысокими аккуратными заборчиками, а после и стремящимися вверх каменными и бетонными стенами. А я всё упрямо иду вперёд, читая про себя мантру «Я передам посылку, и меня оставят в покое. Я её передам и спокойно займусь своими делами дальше. Я …». Место встречи — пересечение всё ещё освещённой улицы и даже не асфальтированной тропинки, уходящей в рощу, за которой протекает с виду мелкая, но глубокая и быстрая речушка.

Отхожу чуть вглубь по тропинке, чтобы меня не заметили с улицы и расстёгиваю, внезапно ставшей слишком жаркой, куртку, но плотнее затягиваю шарф, потому что ходить с больным горлом вообще не улыбается. Замираю. «Встретить курьера — отдать свёрток — свобода». Зацикливаюсь на мыслях, которые начинают скакать вокруг «А как я узнаю курьера? Он будет единственным встреченным человеком за полчаса. А я должна что-то сказать или просто отдать? А мне должны предложить какую-то оплату?» За роем идей и фантазий не слышу как сзади раздаются быстрые шаги, только чувствую как меня сильно дёргают за кончики шарфа и, подхватив как тряпичную куклу, бьют затылком о ближайшую каменную стену.

Кажется я потеряла сознание на несколько секунд, потому что следующее, что я вижу, это лицо мужчины с шальными глазами, чей нездоровый блеск различим даже в темноте. Пытаюсь сделать вдох, но понимаю, что рука мужчины крепко сжимает моё горло, не давая доступа кислороду, а длинные волосы лезут в рот, мешая и отвлекая ещё больше. Пытаюсь извиваться и дёргаюсь, чтобы достать хотя бы ногами, мужчина на это только скалится, а потом его взгляд опускается ниже, в вырез расстёгнутой куртки. Лицо меняется, хватка чуть ослабевает, а дыхание становится громче и тяжелее. Я думала, что страшно было, когда меня душили? Я ошибалась.

Пока меня всё ещё удерживают одной рукой за шею, второй он тянется к своим штанам. Я цепенею в дикой смеси неверия и страха. Не-не-не, так нельзя. Я же… Я же просто курьер! Меня же попросили… Я и пешком-то пошла, только чтобы не попасть под санкции из-за нарушения Омерты, ведь тут повсюду камеры… Осекаюсь и понимаю, что последнюю камеру видела в двух кварталах отсюда. Тихо всхлипываю, а потом резко падаю, потому что у мужчины что-то не заладилось с ширинкой. Пытаюсь вскочить, позабыв про Пламя, но меня уже вновь подхватывают за горло и с силой прикладывают о стену, выбивая из лёгких воздух, а из головы здравые мысли. Будь свят шарф и чужое возбуждение, из-за которого душат меня только номинально. Воздух прочищает мозги, но первое, что всплывает в памяти — дедушкин цельнометаллический нож длиной с моё предплечье. Нож, который я честно знаю где лежит, если конечно же этот мир настолько идентичен моему родному.

Пока мужчина пытается добраться до кромки моих штанов и придвигается ко мне ближе, я смотрю на него. Сейчас я уже понимаю, что не было никакого связного и курьера — интересно, а что в свёртке? — мне наняли персонального убийцу. Скорее всего одного из самых дешевых. Вытягиваю руку и кладу её на чужую грудь, но увлечённый убийца и насильник этого даже не замечает. А потом его глаза расширяются. Снаружи торчит только рукоять, сам нож переместился прямо во внутренние органы. Берусь за ручку и чуть тяну на себя, меня тут же обдаёт фонтаном крови, которую мужчина выплюнул мне в лицо. Хватка на шее почти полностью пропадает и умирающее тело начинает заваливаться вперёд. Выскальзываю из чужих «объятий» и смотрю, как ударяясь о камень стены рукоятью нож входит глубже. Пора бы и домой.

В комнате общежития начинается конкретный и полноценный отходняк. Мечусь по четырём квадратным метрам, пытаясь одновременно вытереть непрекращающиеся слёзы, приложить к затылку пакет замороженного горошка, честно украденного из магазина в Уэльсе, который посещала ещё на каникулах, придумать, что делать со Скарлетт, Ко и вообще дальше. В очередной круг по комнате бросаю на себя быстрый взгляд в зеркало и ужасаюсь. По лицу слезами размазана косметика и чужая кровь, зрачки расширены, а с распущенных волос стекает всё та же кровь и падают комья земли, куртка порвана в нескольких местах, а на штанах отсутствует заклёпка. Так. Мне это не нравится.

Первым делом иду в ванную, где умываюсь и чищу зубы. Вторым пунктом срезаю мешающие волосы, хоть это добро и «украшение любой девушки» и жалко, но они уже доказали свою не практичность. Теперь на голове остаётся только не очень ровный «горшок» с короткой чёлкой, а за спиной, в напоминание о былой роскоши, прядь от основания шеи и до поясницы, которую я тут же заплетаю в косичку и закалываю так, что её не видно — длины и объёма «горшка» на это вполне хватает. Состриженные волосы собираю и убираю в вырванный из тетради лист. Листья, потому что весь объём не помещается даже в «двойной листочек». Бабушка их всегда сжигала, я пока не знаю куда их деть, но деть куда-то надо, не оставлять ведь на полу.

Истерика приторможена, а внешний вид немного восстановлен. Что делать дальше? По-хорошему надо найти Анику и остальных и поговорить. Объяснить, что так делать нехорошо и вообще…

Впервые с моего появления в этом мире звонит телефон. Я даже не сразу понимаю, что приятная мелодия идёт из кармана валяющейся на полу куртки. Поднимаю аппарат, брезгливо отбрасывая куртку в самый дальний угол комнаты. На экране высвечивается номер и фотография Нагисы. Что могло понадобиться младшей сестре в такой час непонятно. Трубку брать не хочется, потому что дел и так невпроворот, а с другой стороны, она и правда звонит впервые, вдруг что-то важное.

— Алло! — в трубке на том конце тишина, а потом раздаётся голос, который никак не может принадлежать тринадцатилетней школьнице.

— Тсунами-чан? Это Фуджиоко, — эта пожилая женщина — помощница по дому, если можно так сказать, и наша няня, работающая на маму вот уже десять лет — Нагиса делилась впечатлениями, как она устроила женщине небольшой праздник в честь первого полноценного юбилея работы на нашу семью. — Я хотела позвонить тебе со своего телефона, но у меня не оказалось номера. Тсунами-чан, ты прилетишь? Когда тебя ждать? Ты будешь заезжать домой или сразу поедешь в больницу?

— В какую больницу? — тоже перехожу на японский.

— Как? Аои-сан тебе не звонила? — женщина кажется теряется. — Она, наверное посчитала, что так будет лучше. Прости, что побеспокоила. Не обращай внимание на старческие бредни, учись хорошо…

— Фуджиоко-сан! — прерываю чужой лепет. — Что случилось? Кто в больнице?

— Ничего, всё в порядке, — женщина сама себя прерывает тихим всхлипом, а потом и вовсе начинает рыдать. — Нагису вчера сбила машина, ей удалили некоторые внутренние органы. Она умирает, а врачи разводят руками. Но это ничего, всё будет хорошо. Твои мама и отец обязательно найдут лучших врачей, а ты там учись, старайся.

— Фуджиоко-сан, отправьте мне адрес больницы. Я прилечу ближайшим рейсом и доберусь сама. До свидания, — кладу трубку и жду, пока мне напишут адрес, иначе я потом никуда не доберусь. Сообщение прилетает через пару минут.

***

Итак. Никакой мести я уже сейчас совершать не буду. Чёрт с ними, не до того. Ключевой вопрос на повестке дня «Что делать?» исчезает сам собой. Из старой недоброй Англии пора сваливать — это звучит музыкой для ушей — и сваливать так, чтобы потом не искали. План. Первым делом убрать труп.

К моей вящей радости мужчина лежит там же и в такой же позе, как я его оставила. Переворачиваю его и первым делом натыкаюсь на устремлённый в небо мёртвый взгляд. Меня пробирает до костей, по телу пробегает дрожь и хочется вымыться с щёлочью. Протягиваю дрожащую руку, чтобы смежить ему веки. Нет, я так не могу. Ловлю упавшие после перемещения любимые кашемировые перчатки и натягиваю их. Теперь глаза закрыты и нет ощущения, что за тобой наблюдают. Следующим шагом необходимо достать нож. Тянусь к рукояти и подцепляю её, наполовину вошедшую в тело. Поначалу сталь выходит из тела легко, и я, воодушевлённая, начинаю тянуть быстрее. А потом нож цепляется за кость и проезжается по ней, в руку отдаёт вибрация. Выпускаю рукоять и падаю на землю, в попытках сдержать рвотные позывы. На глаза опять накатываются слёзы. Сдерживаюсь и опять поворачиваюсь к трупу. Нож торчит как Экскалибур, но я не король Артур, и не вытащу меч из камня. Мыслить аллегориями и сравнениями проще — мозг тратит силы на фантазию, а не на обдумывание ситуации. Нет, я точно не Артур, я скорее Мерлин. Нет… Я не волшебник, я чёртов Туман. Давай, дорогая, соберись. Р-р-раз, и нож втыкается в землю рядом. Фух. Что дальше?

А дальше всё как-то по накатанной проще. Лучшим местом, куда можно спрятать труп — это водоём. Во-первых, если тело там долго лежит, то частично стираются улики. Во-вторых, ну кто будет искать наёмника — или предательницу — в болотах и ручейках лесной местности Англии. Я почти уверена, что меня именно в эту речку и должны были скинуть после смерти. Но раз уж у нас небольшая рокировочка, в быстрый поток отправляется мой несостоявшийся убийца, правда не здесь, а в десяти километрах вниз по течению. Пропитанная кровью земля меняется с такой же, но чистой от лишних примесей, а порванная куртка отправляется в рощу, ждать, пока её найдут — или не найдут. Обрезанные волосы частично разбрасываются на всём пути следования от места встречи и далее через рощу к хлипкому мосту. По воде часть волосинок тоже плывёт. Я не знаю, насколько инсценировка получается правдоподобной, но мне нужны время и видимость.

В комнате я быстро собираю новые вещи, купленные уже в Англии, в новый же саквояж. Туда же летят справочник, немного наличности, укутанный в одежду дедушкин нож, шкатулка с револьвером и некоторые новые книги, например по баллистике и строению патронов и пуль. Все документы, школьные учебники и тетради остаются на своих местах, как и школьная форма. Из телефона вытаскиваю симку и карту памяти. Вставляю их в запасной аппарат, а старый по мановению Тумана оказывается на дне реки. Быстро иду в душ, где уже собираюсь разреветься от жалости к себе и начать себя оттирать до покраснения кожи, но потом вспоминаю, что нужна сейчас Нагисе и быстро заканчиваю. Собираюсь в рекордные сроки, накидывая сверху осеннее пальто, вместо зимней брошенной куртки. Смотрю на время, а потом и за окно, где уже начинает брезжить рассвет. Ах, да. С днём рождения, Нагаи Тсунами. Реальным и метафорическим. С днём рождения!