Переворачиваю страницу и закрываю дневник себя из будущего. Жизнь штука забавная и крайне неоднозначная, и каждый барахтается в ней в силу своих возможностей. Я понимаю каждое из принятых собой решений. Наверное, окажись я сейчас в таких же обстоятельствах, поступила бы аналогично. Меня поймали в момент апатии как рыбу, подцепили на крючок, прикрепив к нему самую желанную наживку. А дальше всё как-то пошло по накатанной. Человек ведь привыкает ко всему, так говорят. Ну вот и я вроде как привыкла. Муж, который планирует захватить для чего-то мир, но кажется попутно его уничтожает. «Он хороший» написано в дневнике. А потом через пару страниц буквы расплываются из-за капель слёз. «Он сожалеет о сделанном и хочет как-то это исправить» сбоку страницы нарисована красивая брошка. Как забавно, что украшения я как не люблю, так и не полюблю. Так что все подарки — это просто красивые жесты извинений. Наверное, стоило поговорить с мужем и рассказать, что это немного не то. С другой стороны, ведь не существовало чего-то того, что могло бы облегчить физические и душевные страдания. Это оказалось как жить с алкоголиком. Пока он трезвый — это самый заботливый, любящий и прекрасный человек. А потом он напивается, и домочадцы выясняют на собственном опыте, что это тиран и деспот, с которым лучше не пересекаться в минуты аффекта. Не пересекаться не получалось.

Тсуна Джессо воспользовалась коробочкой со стрекозой только один раз за несколько лет владения. Когда в их — её — поместье прилетело что-то взрывающееся и снесло половину здания, она воспользовалась коробочкой и кольцом для усиления способностей и наложила иллюзию. Теперь посторонние видят только пепелище с раскуроченными окнами и стенами, которое готово рухнуть от малейшего дуновения ветерка. Немногочисленные горничные и рабочие по забавному стечению обстоятельств все отпросились домой накануне, и так и не вернулись. Уговорить Ирие Шоичи заменить себя на аналог из прошлого Тсуне Джессо с трудом, но удаётся. Это всё происходит сумбурно. Меня нет в общем «гениальном плане», на меня не возложена никакая «великая миссия», я даже попадаю в будущее спустя почти месяц. Просто одна отчаявшаяся женщина захотела помочь себе избежать несколько ужасных ошибок. И один мужчина согласился ей помочь, потому что и сам был бы не против что-то исправить.

Поднимаюсь и верчу в руках аккуратную и гладкую коробочку. Это единственный подарок, который был ценен и бережно храним. Кольцо, что лежит рядом, чем-то похоже на обручальное. Надеваю его на палец и концентрирую там Пламя — подробная инструкция вклеена в дневник. Срабатывает, и я чувствую прилив энергии. Гашу Туман — проверка открывающихся горизонтов это, конечно, хорошо, но немного не вовремя. Встаю с удобного пуфика у трюмо, в потайном ящичке без ключа которого был спрятан дневник.

В гардеробе одежды немного, вся она белая и воздушно-летящая, словно хозяйка вещей — девушка с востока, где всегда жарко. Из обуви — пара домашних туфель и свадебные полусапожки. Беру их и самый просторный и закрытый наряд, чтобы скрыть фигуру и её разницу со взрослой собой. Выхожу из спальни и иду на поиски косметики, которой можно будет «нарисовать» лицо. От бывшего когда-то роскошным особняка осталась только половина, пустая и холодная. Мне это напоминает фотографии, хранящиеся в старых дворцах, пострадавших во время войн. Я всегда восхищалась проделанной мастерами-реставраторами работой, когда потрясающие вещи воссоздавались по чёрно-белым фотографиям и описаниям, оставленными современниками. Теперь я хожу по обратной стороне таких фотографий. Тут холодно и влажно после недавнего дождя. Открываю очередную дверь и чуть не срываюсь вниз, когда нога теряет опору. Комната представляет собой стены с полосатыми обоями и пустоту. Кажется, здесь раньше был кабинет будущего-бывшего мужа.

Возвращаюсь в коридор и закрываю дверь, обещая себе быть осторожной. Набор начинающего визажиста находится в комнате одной из горничных. Пожав плечами, забираю — вряд ли хозяйка за ним вернётся.

***

До Намимори перемещаюсь по фотографии, оставленной самой себе в дневнике. Я всё ещё не знаю, зачем я здесь, и надо ли мне было вообще куда-то идти, не помешаю ли я своим появлением чьему-то расчёту, не перепутаю ли карты, но там всё ещё находится моя сестра, которая пропала почти полмесяца назад. Я знаю, что многие из наших знакомых, связанных с Вонголой, исчезают в облаке розового дыма. Я знаю, что за этим всем стоит рыжий подросток, который стоит недалеко от каждого места происшествия, а потом сбегает, убедившись, что дело сделано. Меня это в полной мере не беспокоит, пока не пропадает Наги. Ирие Шоичи с танцующими вокруг иллюзиями признаётся, что действует по какому-то плану, ради какой-то победы, и что мне будут не рады в будущем до определённого момента. Он обещает прийти за мной и отправить туда, когда это будет возможно, но пока нужно только ждать. Я попадаю в розовый дым спустя почти две бесконечно долгие недели.

***

Прыгаю на ужасно неудобных каблуках через корни старых деревьев, попутно придерживая длинную ткань платья, и пробираюсь к барьеру, который высится над кронами. Я выныриваю к нему внезапно, буквально впечатываясь в гладкую и холодную стену. С другой стороны перламутровой переливающейся поверхности стоят все пропавшие подростки. Замечаю среди них сестру и чуть расслабляюсь, заметив рядом повзрослевшего, но узнаваемого Мукуро, переключаю внимание на творящееся внутри барьера. Тсунаёши отбивается от атак белоснежного мужчины, который пытается приблизиться к Небу Аркобалено. Девочка, кажется, хочет что-то сделать, но всё никак не решается — и Пламя, и Пустышка то разгораются ярче, то практически полностью гаснут из-за неуверенности своей хозяйки. Над пологой стеной барьера с противоположной от меня стороны поднимается огромный дельфин. Вот. Это. Да! Я впервые вижу, как используются коробочки этого времени — зрелище завораживает. Когда концентрация Пламени со всей силы ударяет по барьеру, земля под ногами дрожит. В открывшуюся брешь прыгает мужчина, которого тут же зовут по имени — Гамма. Он обнимает Аркобалено Небо, и они вместе исчезают в потоках Пламени, оставляя после себя лишь пять Пустышек.

Если бы ещё год назад мне рассказали о тех «приключениях», которые ждут меня впереди, я бы очень весело посмеялась. Но вот сейчас появления волшебных пустышек, которые являются хранительницами равновесия мира, не вызывает никакого отторжения. Ну правда, величайшие младенцы — есть; подростки, пытающиеся одолеть — и одолевающие — взрослых профессиональных убийц — есть; чувак, желающий захватить мир, и тот есть. Пока я предаюсь размышлениям о высоком, Бьякуран — белоснежный мужчина, которого тоже успели несколько раз позвать по имени — приходит в себя от явно большого потрясения и, не размениваясь на слова, с размаху бьёт Тсунаёши, которая пока ещё смотрит пустым взглядом перед собой. Девочка отлетает назад, почти к стенке барьера и недоверчиво, со слезами на глазах смотрит на мужчину. Он же недобро усмехается и идёт к ней. Через проём в барьере пролезает ещё один подросток — Базиль — и встаёт между Бьякураном и Тсунаёши. Наверное, он хочет толкнуть какую-то высокопарную речь, но мужчина сбивает его с ног сгустком Пламени. Замахивается, начиная концентрировать в руке Небо, готовясь обрушить его на «рыцаря». Не выдерживаю, проверяю наложенную на себя иллюзию, перемещаюсь между ними и зажмуриваю глаза, понимая, что мужчина уже начал вести рукой и сейчас будет очень больно и горячо.

— Тсуна? — я слышу тихий шёпот и открываю глаза, не чувствуя боли. Бьякуран замирает передо мной в нерешительности. Пламя в сжатом кулаке гаснет. — Тсуна, это и правда ты? — мужчина смотрит большими глазами. — Как ты?.. Нет, всё не важно! — меня хватают за шею одной рукой, за талию — второй, придвигают к себе словно пушинку и обнимают. По метке под чужими пальцами будто пробегает муравей.

— Я скучал, сладкая, — шепчут мне куда-то в волосы, пока я остаюсь безучастной. Кажется, моего будущего-бывшего мужа это абсолютно не смущает. — Мы сейчас их всех победим, заберём пустышки и Кольца, и вернёмся домой. У нас всё будет хорошо, мы будем путешествовать по мирам и порабощать их. Ты ведь пойдёшь со мной? — моё лицо резко вздёргивают за щёки вверх и пристально изучают, скрытое под косметикой и иллюзией.

— Да, дорогой, — я не уверена, то ли это слово, что я всегда использовала при обращении к нему, но сейчас мне уже всё равно. Мне с одно стороны его жаль — он одинок, немного безумен и почти доиграл партию в игру, победитель в которой остаётся единственным выжившим на пустой и выжженной земле. Другие миры ему больше не подвластны после того, что сотворила Юни, уничтожив себя и свою Пустышку Неба — его предложение лишь самообман. Со второй стороны я так боюсь остаться с ним в этом будущем, я боюсь его и того, что он может сделать, осознав разницу между ещё «живой» и готовой к свершениям и побегам мной, и сломленной и отчаявшейся женой, которая была рада остаться в тишине и покое подальше от основных событий века. По щеке скатывается слезинка.

Чужие глаза напротив распахиваются в неверии, а потом сужаются, наполняясь гневом и безумием. Меня отталкивают. Пячусь на несколько шагов назад, но всё же удерживаю равновесие. Бьякуран хватается за голову и заходится в безумном смехе. Я замираю, судорожно пытаясь сообразить что делать дальше мне, и чего можно ожидать от мужчины. Мою ногу обхватывают чьи-то пальцы. Вздрагиваю, когда по коже опять будто ползёт муравей.

— Я держу её, Савада-доно! — опускаю глаза вниз на Базиля, который из последних сил хватается за кромку моего платья и ногу. — Уничтожьте её, Савада-доно, пока она не сделала ничего ужасного. Я знаю, эта женщина — жена Бьякурана! — перевожу взгляд с подростка на Тсунаёши, у которой глаза кажутся такими же большими и удивлёнными, как у меня.

Серьёзно?! Нет, я понимаю, что мой ответ давал не слишком много простора для воображения, но не до такой же степени. Бьякуран тоже кажется немного шокирован таким поворотом событий, но потом разражается ещё одним приступом смеха. Обрывает он себя резко и начинает концентрировать Пламя в кулаке, двигаясь в нашу сторону. Вскакивает Тсунаёши — от неё тоже начинает разить жаром. В следующее мгновение стою уже за пределами барьера. Где-то впереди неудачно приземляется Базиль, к которому спешат на помощь. На то место, где я стояла секунду назад, прилетают два сгустка оранжевого Пламени.

— Ку-фу-фу, я подправил иллюзию, а то она грозила сползти ещё до появления на поле перед Бьякураном, — тихий шёпот над ухом успокаивает. Благодарно кивая, не отрывая взгляда от поля, где после обмена ударами начинается дискуссия.

— Спасибо, — шепчу, решая выразить признательность вслух. — И за иллюзию, и за то, что переместил.

— Пожалуйста, — судя по голосу мужчина вроде как отмахивается, но ему явно приятно. — Ты выиграла нужное для передышки время. Да и Тсунаёши бы не напала в полную силу, пока вы были там. Кстати, — голос Мукуро становится откровенно заинтересованным, — как ты уговорила Шоичи на эту авантюру?

— О? — тяну, чуть поворачивая голову в сторону собеседника. — У меня дар убеждения, — мужчина неопределённо хмыкает и указывает подбородком на барьер, за которым Тсунаёши и Бьякуран расходятся-разлетаются в разные стороны и начинают концентрировать Пламя. Взрыв от их столкновения слепит и заставляет жмуриться. Когда зрители открывают глаза, барьер осыпается осколками, тающими в воздухе, а на поле остаётся только одна фигурка.

— Я не хочу раскрывать, что была здесь, — тихо шепчу, уверенная, что меня услышат. Когда все спешат к Саваде, чтобы поздравить, Мукуро подхватывает меня под локоток и куда-то перемещает. — Спасибо.

Через несколько часов меня аккуратно перемещают на площадку для отправления в прошлое, закутав в иллюзию, как в кокон, и идут договариваться с Аркобалено Грозы. Тот похмыкивает, пару раз пробегает взглядом по нашей гомонящей толпе подростков, так и не замечая меня в общей суматохе, и согласно кивает. В прошлом оказываюсь в самый подходящий момент — из кастрюли почти убегает каша, должная стать завтраком. На настенном календаре вновь начало апреля, а суматошный месяц беготни всех и вся по городу в поисках пропадающих детей, введение комендантского часа и иже с ними так и не придут. Снимаю кашу с плиты и иду будить домочадцев, хотя и так понимаю, что они не спят, кто из-за воспоминаний, а кто после перемещения из будущего. На среднем пальце левой руки поблёскивает аккуратное обручальное кольцо со стрекозиными крылышками — подарок напоминает о том, чего надо избежать любой ценой.