О том, что случилось в будущем, мы не говорим. Я официально не знаю о том, что это путешествие вообще было, Наги и Мукуро находятся на какой-то своей волне, обсуждая увиденное там, пока Кен, Чикуса и ММ поглощены переработкой полученной информации. Наша жизнь возвращается в привычное уже русло: школа — для слишком привыкших к миру обычных людей, заказы — для никогда не бывавших по эту сторону теневой половины мироздания. Я не до конца уверена, чем ребята занимаются, но возвращаются домой они удовлетворённые хорошо проделанной работой, а ещё подкладывают во все мои карманы деньги, видимо, в качестве оплаты за проживание.

Наша лодка любви скоро разобьётся о скалы быта. Так заявляет мне Наги, когда я в очередной раз буквально забираю пульт от телевизора и отправляю делать уроки. О, Господи, я иногда ненавижу подростков! Подхватываю сестру сзади за воротник школьного пиджака, из которого она так и не переоделась, собираю её школьные принадлежности мановением руки и Пламени и перемещаюсь в дом к Саваде. Тсунаёши сидит вместе с репетитором и закрыв голову руками выслушивает нотацию о необходимости учиться, сдавать экзамены и поступать в университет. Да, даже боссам королевских мафиозных Семей. Особенно им — знать когда в договоре у чисел лишние нолики жизненно необходимо. Это мы удачно заглянули. Сгружаю возмущённую Наги рядом с удивлённой Тсунаёши. И начинаю поддакивать Аркобалено Солнца. Тот смотрит подозрительно и недовольно, но в итоге мы сводим всё к тому, что босс должен быть умнее подчинённых, чтобы понимать, если его обманывают, а подчинённые должны быть по уровню знаний наравне — и чуточку выше — с боссом, чтобы знать, если его пытаются обманывать посторонние. Девочки переглядываются, пыхтят, но за домашнее задание принимаются. Устраиваюсь в углу и достаю свои тетради-учебники — мне тоже надо готовиться.

Наша школьная и не только жизнь складывается тихо и размеренно, до тех пор, пока я не обнаруживаю Наги, сидящую в одиночестве во время обеда за зданием школы. Утром мы в спешке перепутали наши бэнто, в которых различаются приправы и соусы: у меня всё более острое, у сестры — сладкое. Открываю коробочку за обедом, вздыхаю и, извинившись перед школьными знакомыми, ссылаюсь на срочные дела и иду к самому дальнему туалету, откуда перемещаюсь в среднюю Намимори. Сестры в классе нет, как и бэнто. Расспрашиваю её одноклассников. Наги, слишком тихая и всё ещё застенчивая, сидит во дворе под отцветающей сакурой и задумчиво смотрит на коробочку с едой. Сажусь рядом и предлагаю меняться. Сестра сдержанно и чуть отстранённо кивает, но по чуть порозовевшим щекам и завязывающейся оживлённой беседе понимаю, что моей компании вроде как рады. На следующий день коробочки путаю специально. Ещё через день их меняет Наги. Спустя неделю, мы забываем об этом и обедаем вместе без предлогов.

Я понимаю, почему это происходит с Наги, которая во время Конфликта Колец, и тех недолгих минут что я наблюдала за ней в будущем, вела себя смелее и увереннее. Мы всё ещё дети. Мы всё ещё живём в двух мирах, не способные объединить в себе обе свои ипостаси. Мне повезло больше — я меняла своё поведение после перемещения в другой мир, не было никого, кто бы знал двадцатидвухлетнюю меня, даже отражения в зеркале, чтобы напомнить, не было. У этих подростков: у Тсунаёши, у Наги, у остальных — у них у всех есть воспоминания о своём прошлом поведении, у них есть люди, которые помнят их прежними — неуверенными, нескладными, стеснительными, любящими бейсбол, бокс или компьютерные игры. Боясь ранить своих близких или же боясь собственных новых поступков и решений, эти подростки делят свою жизнь на две половинки. Обычная — старая — та, что они используют дома и в школе, другая — новая — та, что появляется только в кругу посвящённых, тех, перед кем уже не хочется притворяться неумехой, не хочется демонстрировать себя хуже, чем ты есть на самом деле.

Я готова аплодировать Аркобалено Солнца — он проделывает колоссальную работу пытаясь вытащить из подопечной и её друзей другую сторону в обычную жизнь, устраивает разные игры и активности в местах, где подростки бывают ежедневно. Я застаю «тренировку в стиле Вонголы» рядом с торговым центром, когда Реборн играет в гольф, скидывая с крыши мячики, пока Тсунаёши с компанией бегает по городским улицам в поисках разноцветных снарядов, которые якобы являются бомбами. Нас с Наги втягивают в это приключение нечаянно, когда к сестре медленно подкатывается один такой ярко-розовый мяч. Бегущая к нам Савада не кричит «Ложись!», бросаясь в кусты, как сделали бы обычные люди, и не кидается телом на опасную вещь, а просит жестами подкинуть к ней опасную игрушку. Наги нагибается и метко бросает мяч Тсунаёши в руки, та его ловит и перекидывает Такеши, который отбивает бомбу в небо, ловко орудуя битой. Завершает всё Хаято, прицельно попадающий по мячу динамитной шашкой, чтобы вызвать детонацию в воздухе, подальше от прохожих. Как говорится, дрим тим. Нас так развлекают до вечера, пока у Аркобалено не заканчивается инвентарь, и он не напоминает, что завтра будет понедельник, а кто-то — не будем показывать пальцем — ещё не закончил с уроками. Переглядываемся, грустно вздыхаем и по тяжести выпускаемого воздуха понимаем, что домашнюю работу не сделали все. Веселье продолжается в крохотной спальне Савады, куда мы дружно заваливаемся и еле размещаемся.

***

Я лично знакомлюсь с Хибари Кёей, когда под конец очередной трапезы над нами возвышается тень. Поднимаю голову на серьёзного подростка, который стоит явно чем-то возмущённый.

— Здравствуйте. Я могу вам чем-то помочь? — решаю быть вежливой, аккуратно складывая палочки в опустевшую коробочку и закрывая её крышкой. На кажущимся спокойном лице напротив начинают ходить желваки.

— Посторонние не могут находиться на территории школы, если у них нет на то веских причин, — чеканит подросток.

— Ну так я не посторонний. У меня вот сестра тут учится, — поворачиваюсь к Наги и вижу как по лицу девочки расползается гаденькая ухмылка, а тело меняет положение на более вольготное-расслабленное. — Да и причина весомая, — завершаю с улыбкой, — мы обедаем, — подросток, кажется, в ступоре. То ли размышляя, веская ли у меня причина, то ли от моей наглости, то ли просто пока придумывает, что со мной делать. Пока мы играем в гляделки, вмешивается самый скучающий из присутствующих, желающий поразвлечься за чужой счёт.

— Нами, познакомься, — щебечет Мукуро в теле сестры, — это Кёя-чан, он блюдёт порядок. Кёя-чан, а это Нами, и она неоднократно проникала на подконтрольную тебе территорию, а ещё умеет драться и быстро бегать.

Бросаю на иллюзиониста осуждающий взгляд, после чего поворачиваюсь к знакомому по чужим разговорам парню. Хищника всея Намимори, обещающего всех «камикоросить», я представляла себе примерно таким грозным. Серые глаза напоминают свинец, когда их взгляд резко останавливается на мне, тело под белой рубашкой напрягается, готовое сорваться в мою сторону в любой момент. Наблюдаем друг за другом, будто ждём чужой команды к действию. Мукуро резко хлопает в ладоши, одновременно выкрикивая «Беги!». Перемахиваю через скамейку, бросаясь по пустому сейчас школьному двору к зданию, откуда можно будет быстро переместится к себе и спокойно доучиться пару уроков. Обернуться решаюсь уже находясь у дверей чёрного входа. Подросток ходит по двору почти по животному принюхиваясь — улизнуть мне, кажется, удалось лишь чудом. Мукуро в теле Наги весело салютует со скамейки. Ну, значит не чудом. Перемещаюсь прямо с крыльца — иллюзионист позаботится о нечаянных свидетелях, если таковые появятся.

На следующий день в обед я уговариваю Саваду показать мне кабинет Хибари, которого все упорно зовут ГДК. Девочка указывает нужную дверь, но со мной не идёт, и Наги удерживает, мотивирую тем, что им здесь ещё учиться. Пожимаю плечами и перемещаюсь в комнату, обставленную под кабинет. Запоминаю расположение мебели и аккуратно выглядываю в окно, которое как раз выходит на ту скамейку, на которой мы с Наги в последнее время обедаем. Там по двору ходит Хибари и странно оглядывается, будто кого-то ищет. Ну, кто ищет, тот всегда найдёт. Спасибо, Мукуро, удружил.

На следующий день готовлю уже три бэнто, делая третье наиболее нейтральным, и подкладывая сверху листок, с просьбой указать аллергии, непереносимости тех или иных ингредиентов и общие пожелания. В обед нас не трогают, хотя лопатки и сверлит чужой взгляд. Вечером Наги передаёт пустую коробочку и заполненный лист, а также переписанный на оборотную сторону пункт из школьного устава, гласящий, что посторонние на территории могут оказаться только во время проведения каких-то массовых мероприятий или по письменному приглашению директора или кого-то из учителей. Экстренные случаи идут отдельным пунктом ниже. Хмыкаю и начинаю ежедневно под школьную форму надевать короткие, скрываемые юбкой, шорты. Попутно вспоминая все советы по бегу, маневрированию и уклонению. Глядя на весело улыбающуюся Наги, прикладываю пальцы к губам — молчи, родная, мне же надо как-то развлекаться.