Нас окружают взрослые, присланные Девятым. Отданных Ведиче подростков осматривают и обнаруживают только небольшое истощение – всё должно прийти в норму в ближайшие пару дней. За нами прибыли на большом корабле, где сейчас собрана маленькая армия из членов Вонголы. До судна тех, кто не может передвигаться, перетаскивают на носилках, тут же перенося в недра к лазарету.

***

– Ну вот и всё.

Подхожу ближе к Мукуро, сидящему сейчас на инвалидной коляске. Кабинет для приёма находится при входе в отсек, а дальше идут койка-места, где расположены выпущенные из Вендикари подростки, некоторые уже пришли в себя и теперь переговариваются и перебегают от места к месту, общаясь с пока ещё слишком слабыми товарищами. Лазарет на корабле явно не предназначен для такой разношерстной и разнополой компании: между кроватями есть только полупрозрачные шторки-ширмы, но находящихся под впечатлениями подростков это несильно беспокоит. Выкатываю Мукуро за ручки коляски и иду к ближайшей свободной койке, с надеждой, что уж переложить-то мне его помогут.

– Девушка, а вам осмотр не нужен? – непонимающе оглядываюсь на доктора с Пламенем Солнца, оперативно исцелившего все ушибы, переломы и травмы нуждающимся.

– Нет, со мной всё в порядке, – оглядываю себя на предмет повреждений.

– Но так не бывает, – вперёд выступает Тсунаёши, которую латали первой как самую важную и самую пострадавшую. – Тебя же несколько раз задело его косой, да и падала ты с высоты.

– Как видишь, – ещё раз придирчиво себя осматриваю и повожу плечами, – всё в порядке.

– Эй, Наги, – опускаю глаза на взявшего слово Мукуро, – иллюзию снять не хочешь?

Цепенею. На мне иллюзия? Но я её не накладывала. Или сделала это не специально? Страшно. С учётом творящейся вакханалии и бешеной дозы адреналина и эндорфина я могла и шею себе свернуть, не заметив. Ещё больше пугает неспособность контролировать свои силы, и что это станет достоянием общественности. Осторожно оглядываю заинтересованных подростков – на меня смотрят все: кто-то с любопытством, кто-то с безразличием, кто-то с лёгким недовольством. Ненавижу такое пристальное внимание. Тсунаёши единственная смотрит с неодобрением умудрённого жизнью взрослого: «Я от тебя такого поведения не ожидала, Хибари и тот позволил себя осмотреть». Пытаюсь делать хорошую мину при плохой игре – веду плечами и чуть ссутуливаюсь.

– Мои травмы несерьёзные и сами заживут. Не стоит беспокоиться.

– Это экстримально не круто! – смотрю на Рёхея, первого пришедшего в себя и теперь пышущего энергией и здоровьем. – И вообще, мне одному кажется, что ты не На… – ему под колено бьёт Хаято, заставляя прерваться, а потом, когда боксёр возмущённо разворачивается, смотрит настолько выразительно, что пронимает даже непрошибаемое Солнце.

– Наги, доктор сам предлагает тебя осмотреть, – Мукуро делает голос вкрадчивым. – Сними иллюзию и не усложняй никому жизнь, – со всех сторон летят слова поддержки этой идеи и просьбы не ломаться, и сделать как просят.

– Ладно! – вскидываю руку, призывая к молчанию.

Медленно и аккуратно, метафорически прощупывая каждый сантиметр тела, снимаю иллюзию. Больше всего это похоже на попытку снять ПВА-клей, налипший на пальцы во время неаккуратной работы. Избавляюсь от последнего клочка Тумана и придирчиво оглядываю уже не такой безупречно-чистый, целый и отглаженный костюм. От боли, пришедшей сразу с разных сторон, стараюсь абстрагироваться, хотя при её появлении и ведёт немного. На дёрнувшихся в мою сторону смотрю предупреждающе – я сама.

– Ну вот, – едва касаясь провожу руками по саднящему и ноющему телу, – всё не так уж и плохо. Но вы были правы, я воспользуюсь вашей помощью, господин Солнце.

Мне кажется, таких малолетних идиотов, не желающих жаловаться на свои травмы, один из вонгольских докторов повстречал достаточно. Мужчина закатывает глаза и жестом приглашает войти в кабинет. Расправляю плечи и чуть прихрамывая вхожу в помещение. Дверь за спиной закрывается громко.

***

Над тихим сейчас океаном раскидывает махровое одеяло ночь. На небе десятки и сотни звёзд должны складываться в причудливые созвездия, но мои знания этой области ограничиваются ковшом Большой Медведицы, который сейчас не видно. Не то географическое положение и не то время года. Стою, облокотившись о перила и любуюсь раскинувшимся пейзажем. По итогу обследования и лечения у меня оказываются трещины в четырёх рёбрах, отбито правое бедро и гематомы на пару с порезами по всему телу – новичкам и дуракам везёт. Все несоответствия привычному состоянию устраняет в кратчайшие сроки доктор-Солнце и рекомендует на будущее не гробить своё здоровье таким наплевательским отношением к травмам.

– Нами, – Такеши подходит и становится рядом, впрочем, так и не касаясь металлических прутьев ограждения. Тишина кажется уютной и успокаивающей.

– Почему ты сделала вид, что захотела скрыть от всех свои ранения? – можно было бы повернуться и удивлённо посмотреть или же высказать своё удивление этим вопросом вслух, но вместо этого я молчу и дальше смотрю на океан в подобии транса. Такеши сам решает пояснить свою недосказанность. – Я не идиот, и понимаю, что там было что-то другое.

– Потому что, – неопределённо веду плечами, – пусть все будут уверены в юношеском максимализме и самоуверенности, чем усомнятся в моей и Наги способности владеть иллюзиями, – это кажется несерьёзным в кругу друзей, чья осведомлённость в моём специфическом развитии Тумана не грозит ничем, кроме дружеских подколок. Но стоит об этом узнать другим, и я не готова ручаться за последствия. Хотя я скорее готовлюсь к худшему развитию событий.

– Спасибо, – парень прочищает горло. – Спасибо за честность, – молчим.

– Как ты? – продолжаю смотреть на море и звёзды. – Когда я видела тебя последний раз, ты в проводах весь был, а врачи не могли дать никаких гарантий.

– Бьякуран в качестве жеста доброй воли помог, – неопределённо мычу в ответ, давая понять, что услышала. Интересно, Джессо знает про меня? И как Наги справилась с этой встречей в больнице? – Как вы вообще додумались поменяться местами? – в чужом вопросе возмущение мешается с усталостью. Про себя хихикаю – Такеши будто ход мыслей послеживает.

– Наги было страшно, а я предложила беспроигрышный вариант. В конце концов в планах нашей маленькой эскапады на остров Шимон не было, – хмыкаю, поясняя свой поступок.

– Ты могла погибнуть! – голос на меня не повышают, но интонации более чем красноречивые.

– Ты тоже. Дважды, если не больше, – вздыхаю, практически ложась на перила. – Если бы у меня был шанс поступить иначе, я бы всё равно оставила всё, как оно случилось. Меня пугает мысль, что на моём месте могла быть сестра.

– Ты ей не мать и не обязана заботится о ней до такой степени.

– Я знаю, но ничего не могу поделать с собой, – вздыхаю и делюсь сокровенным. – Я пытаюсь искупить перед ней свою вину за годы отсутствия в её жизни.

– Я не психолог, – в чужом голосе проскальзывает весёлая нотка, – но вроде такие ситуации надо для начала обсудить, и только потом уже что-то предпринимать. Может, ей такая форма заботы не нравится.

– Отстань, – бурчу, вызывая у Такеши тихий смех. Губы непроизвольно в ответ тоже растягиваются в улыбке.

Поворачиваюсь, наконец, к собеседнику и любуюсь весельем в тёмных из-за освещении глазах. Парень отсмеивается, сбрасывая напряжение. Взгляд останавливается на мне и чуть меняется – веселье пропадает. Замираем так друг напротив друга, неуверенные в том, что можно и нужно сказать и сделать.

– Я волновалась за тебя. И скучала, – выпрямляюсь и смотрю парню в глаза. Мы не виделись вживую почти десять дней – тот раз, когда он лежал в больнице не в счёт.

– Я тоже, – меня прижимают к себе. Утыкаюсь ему в грудь и обнимаю в ответ. Наверное, в такой момент можно было бы поплакать и потешить своё детское «Я», но я – мы – слишком эмоционально устала для этого.

Всё закончилось. Очередное чумовое приключение завершилось победой, ростом над собой и врагами, ставшими союзниками. Если бы я не знала, что и так нахожусь в аниме, главная героиня у которого уже есть, подумала бы, что Тсунаёши здесь протагонист всея произведения.

– Пойдём в каюту? – Такеши опускает подбородок мне на макушку.

– Нет, давай ещё так постоим. Тут спокойно.

Бескрайнее море едва колышется, звёзды мерцают на небе, а корабль тихо

продолжает своё движение вперёд к светлеющему горизонту и уже проступающей в дали суше.