Где-то в Тихом океане есть курорт для мафии. Так объяснял ещё Байрон. Искусственный ли остров, природный, он окружён барьером из Пламени Тумана, защищён таким образом от посягательств непосвящённых.

Курорт появился сравнительно недавно: в начале двадцатого века, когда окончательно стало понятно, что теневой стороне нужно держаться вместе против сил света и официальной власти. Та, кстати, тоже не блистала невинной чистотой, оказываясь иногда даже более пакостной и беспринципной, но в короне из легитимности. Это лирика.

По официальной красивой сказке, собрались несчастные и обделённые мафиози, подумали, поплакали и организовали себе остров под общим патронажем (чтобы никому не было обидно), где такие же сирые и убогие могут временно передохнуть, зализать раны и набраться сил для покорения новых горизонтов. При обоюдном согласии никого на острове по собственной прихоти не убивать и расследовать внезапные смерти тщательнее убийства Авраама Линкольна.

В реальности остров и правда был акционерным обществом с несколькими владельцами, но закрытым. Его общими усилиями организовал Альянс европейских Семей, который поделил все активы ещё тогда же, в начале прошлого века, и ревностно следил, чтобы ни одна «акция» не вышла за пределы посвящённых, выкупая в случае необходимости у своих же. Вонгола (куда же без неё) тоже приняла участие в данном мероприятии, хорошо вложившись в начавшееся строительство. То, что изначально было долго строящимся и много съедающим ресурсы проектом, через пару десятков лет окупилось сторицей, покрыв все расходы и принеся – до сих принося – колоссальную прибыль.

Курорт, которой все называют «Мафия-лендом», раскидывается на весь немаленький остров и включает несколько зон с отелем типа «всё включено» и огромным развлекательным центром, площадкой для пейнтбола и ангарам для других видов спорта и командных игр. Где-то есть полигон; несколько десятков ресторанов самой разной кухни; переговорные; салоны красоты для женщин, курительная комната для мужчин и прочая, прочая, прочая…

***

Без эксцессов – ребята рассказывают, как в первый приезд пришлось пройти несколько кругов ада, прежде чем им дали номера на одну ночь, а на утро Реборн засобирался обратно – селят в один из отелей в японском стиле. Сопровождающие с крошечными нашивками в виде ракушек на лацканах пиджаков показывают, куда можно ходить, где вкусно кормят, и какие аттракционы самые весёлые. Просят хорошо провести время и уходят, оставив телефон для связи.

Всё преподносится, как отдых специально для юной почти-донны. Подвох быть должен, это и так понятно, но переживать по этому поводу излишне. Всё, что задумано, будет исполнено, а мы никогда не предугадаем, что же это было. Или будет.

Канючит Ламбо, с ним на пару куксится И-Пин. Хаято дышит слишком глубоко и шумно для душевно спокойного человека, а Киоко до сих пор мутит от запаха бензина, которым пропахло такси из порта, в который мы прибыли на лайнере. Тсунаёши оценивает ситуацию, командует надеть под одежду купальники и идти гулять. В общей комнате огромного номера, от которой отходят коридоры к спальням и душевым на два-три человека, встречаемся через 10 минут.

Обустройство гостиницы – не только нашей, такой принцип прослеживается по всему острову – обусловлено приездом на курорт Семьями. Мотаться по всему коридору в поисках безлюдного и просторного места, где можно обсудить закрытую информацию, или же собираться в не самых просторных номерах большими компаниями – не самые удобные варианты. Это приходит в светлые головы акционеров только через пятьдесят лет после создания парка, когда изза прослушки и выведывания чужих секретов начался новый раздел территорий с массовыми человеческими и финансовыми жертвами. Номера переделали и усилили безопасность как физическую, так и информационную, усовершенствуя системы по мере внедрения новых технологий в общественную жизнь.

Дальше бассейна с несколькими горками, расположившегося почти под окнами отеля, даже не уходим. Других посетителей практически нет, а при появлении компании с голосящими детьми и подростками, немногие загорающие у бассейна взрослые предпочитают уйти. Тем лучше для нас.

Через пару часов на одном из шезлонгов обнаруживается Реборн, приглашающий всех пройти на ужин. Переодеваемся в сухое и идём за репетитором в сторону яркой, шумной и более обитаемой части острова, где располагаются все рестораны.

До самой гущи яркости и громкости Реборн не доходит, заворачивая в неприметную относительно остальных вывесок пиццерию. Она принадлежит Вонголе. Сеть пиццерий «Ракушка» раскинулась по всему миру и является одной из многих официальных компаний Семьи. «Добро пожаловать! Уже бывали у нас? Позвольте сориентировать вас в меню…»

Следующие несколько дней походят на настоящий отпуск с прогулками по всем доступным достопримечательностям, аттракционам и пляжу. Ареал прогулок строго ограничен Реборном и поддерживается всё теми же вежливыми людьми с маленькими нашивками ракушек на пиджаках и рубашках. Впрочем, и внутри этого круга развлечений хватает. Никто не жалуется на недостаток активностей и не лезет за пределы очерченного круга обитания.

Основную цель нашего приезда открывают вместе с дверями в большой зал, где проходит презентация именитого французского повара. Пока что по залу снуют официанты, разнося закуски от учеников, сама презентация начнётся через час вместе с полноценной дегустацией. А пока собравшиеся гости ходят по залу среди фотографий с гастрономическими сюжетами, нагуливая аппетит.

Разговоры с нашим приходом не смолкают, никто не оборачивается, не проявляет повышенный интерес. Тсуна от этого едва заметно с облегчением выдыхает, Кёя пренебрежительно фыркает и вздёргивает голову, смахивая с лица отросшую чёлку. А сзади уже покашливает следующий прибывший, которому из-за кучкующихся у входа подростков неудобно проходить в зал. На пытающуюся извиниться Тсунаёши цыкает Реборн и степенно отводит нашу группу в сторону. Там же раздает бейджики с накарябанными на них неименами.

Cielo, Tempesta, Pioggia, Sole, Nebbia, Nuvola, Bella, Brillante. Небо, Ураган, Дождь, Солнце, Туман, Облако, Красотка и Яркая. Это обращения, на которые нужно отзываться, во время нахождения на мероприятии, по которым нужно звать друг друга. Никаких имён и, не дай бог, фамилий и локаций. Такие же бейджики с именами и прозвищами есть у каждого присутствующего, прикреплены они у всех по-разному от груди и до манжет на руках.

Публика выглядит максимально разношёрстной, разговоры сливаются в монотонный гул из разных голосов и языков. Люди вокруг выглядят и общаются, будто давно друг с другом знакомы. Хотя почему «будто»? Мы же на этом празднике жизни так и стоим кучкой из восьми подростков и Аркобалено, не зная куда идти. Некоторые из гостей визуально знакомы по Церемонии наследования, но тогда все были слишком сосредоточены на предстоящем нападении, чтобы запоминать имена и принадлежность к Семьям. Девчонки с Такеши не были там и вовсе.

Спустя десять минут редких переговоров от группы отсоединяется Кёя, которому надоело просто стоять, и идёт рассматривать фотографии. За ним солнечным зайчиком следует широко улыбающийся Рёхей. Последовавшая было за братом Киоко с Хару на буксире сворачивает в сторону стайки молодых девушек, среди которых выделяется яркая шевелюра Бьянки.

Испаряется из поля зрения Реборн. Тянет за собой нашу оставшуюся вместе четвёрку Хаято. Он тихо лавирует по залу между групп людей и стоек с фотографиями, полушёпотом рассказывая то про одного, то про другого участника презентации. Его знания обрывочны, основанные на сплетнях во время бытия вольнонаёмного подрывника, рассказах сестры и полученного в детстве обучения. Но даже так это гораздо больше того, что знаем мы с Тсуной и Такеши вместе взятые.

Удручает. Удручает моя неподготовленность. Логично предположить, что все здесь собравшиеся – тщательно прошедшие проверку союзники (или по крайней мере не враги) Семьи, знаменитости, имеющие доступ к теневой стороне, и просто благонадёжные граждане. Их пригласили с единственной целью – начать выводить в свет Тсунаёши. Учить её заводить знакомства, фильтровать эти знакомства по уровню полезности, пользоваться приобретёнными связями. Опыт – то, чего сейчас не хватает юной донне.

При всех её способностях сейчас Тсу-тян – наивный ребёнок, которому в оперативном порядке будут помогать отращивать зубы. Багаж знаний уже пополняется порционно Реборном, осталось научиться его применять и сопрягать теорию с практикой. И будет делаться это в условиях максимально приближенных к реальным.

Я ухожу в свои мысли слишком глубоко, не обращая внимание на происходящее вокруг, выныривая только когда Хаято недовольно цыкает. Поворачиваю голову, чтобы понять, что не понравилось нашему Урагану, и вижу стоящего в компании нескольких мужчин Дино. Каваллоне взмахивает рукой в знак приветствия и прощается со своими собеседниками.

– Дино-нии, – радостно и облегчённо тянет Тсуна, стоит молодому мужчине подойти ближе. Он в ответ смеётся, мягко журит, что обращаться следует только по прозвищу на бейджике, и переходит к совершенно фамильярному разговору с вопросами про школу, красоту природы дома и отдых здесь.

На фоне оптимистичного и искреннего щебета Тсунаёши ощущаемые спиной взгляды остальных собравшихся чувствуются холодными и острыми. Иллюзий по поводу «нас не узнали» не остаётся. Узнали и теперь оценивают поведение, слова, к кому подошли, как повели себя. Предполагают, чего ждать. У кого сейчас больше всего информации о юной донне. У кого больше всего влияния на юную донну, а следовательно, и Вонголу.

Украдкой бросаю взгляд на Гокудеру. Он улыбается неукоснительно вежливо, стоит ровно, отвечает на вопросы и в целом выглядит достойным сыном большой Семьи. Пока на дне глаз всполохами алого урагана тлеют разочарование и негодование. Происходит что-то откровенно «не то». Нас выпнули в игру, не объяснив принятые здесь правила и действующие законы, и втянули в уже идущий раунд с расставленными фигурами, составленными комбинациями и продуманными планами.

Судорожно, пытаясь быть незамеченным, крутит головой Такеши, тоже чувствующий чужое внимание. Проблема в том, что никто не смотрит прямо, это взгляды украдкой, внимание вскользь и разговоры по касательной. Мы неоспоримый центр истинного интереса, сокрытого за привычными масками и бейджами с не-именами. И чем дальше от входных дверей, тем более этот интерес становится заинтересованностью игроков, имеющих и поле, и нужные фигуры, и власть, и влияние.

Основная, но не главная, часть вечера проходит исключительно в приятной компании дона Каваллоне, ведущего себя достаточно расковано и панибратски, чтобы больше никто не осмелился приблизиться, выжидая развития событий, присматриваясь.

Шеф-повар устраивает настоящее шоу, еда оказывается изысканной и переполненной неожиданными, но вкусными сочетаниями. Дино демонстрирует прекрасные манеры за столом, ненавязчиво, но всё же заметно, подсказывая Тсунаёши и остальным за столом, как себя вести, чем есть то или иное блюдо. Развлекает нас историями и рассказами на заданные им же темы.

***

Маленькие электронные часы в углу комнаты показывают одиннадцать вечера. Под боком на своём футоне сопит Тсуна, за приоткрытым окном шумит, переливаясь яркими огнями, вечно неспящий остров со всеми его временными и постоянными жителями. С малой и самой нейтрально-доброжелательно настроенной частью которых мы встретились на мероприятии.

Холодит босые ступни пол на пути из нашей с Савадой отдельной комнаты в общий зал. В небольшом холодильнике остужаются бутылки с освежающими напитками, так кстати подходящими к летней жаре. На широком подоконнике достаточно места, чтобы залезть на него с ногами, а за окном открывается умиротворяющий вид на внутренний двор с бассейном и – за крышами прочих отелей и других зданий – океан. Мысли роятся в голове, перекрывая друг друга, смещая фокус то на одно, то на другое событие прошедшего дня: что-то происходило и свершалось, чему я стала свидетелем, но не смогла интерпретировать.

С каждым новым глотком, холодящим горло, всё больше накатывает ностальгия по временам путешествий и жизни втроём с Мукуро и Наги. Иллюзиониста очень сильно не хватает с его язвительностью, вредностью, но и способностью срывать лживые маски и, закатывая глаза, объяснять, почему на его взгляд именно сейчас прогнила мафия в конкретных примерах. Например, эффектная женщина в леопардовом платье с бейджем «Mini» на широком браслете похоронила недавно четвертого мужа, получила его состояние, передала его сыну и тем самым стала причиной перестрелки и смерти нескольких телохранителей. Это рассказал Гокудера со слов Бьянки, так что знания были получены. Но Мукуро всё ещё не хватает, с ним под боком было комфортнее. Принадлежавшее раньше ему Кольцо Тумана холодит ложбинку между грудей и ощущается гораздо более тяжёлым, чем должно было быть.

Большая власть даёт большую ответственность. Рост объёма прав тянет за собой пропорционально увеличивающееся количество обязанностей. Раньше казалось, стоит стать для юной Десятой донны кем-то без сомнения значимым, и все проблемы сами собой испарятся. Не нужно будет беспокоиться о полезности для всех и каждого, чтобы в какой-нибудь не самый радужный год меня отдали живым гарантом мира, дружбы и пожёванной жвачки. Но вот гарант привилегированного положения холодит кожу на груди, и становится отчётливее видно – во-первых, этот приз переходящий, а значит по воле сильнейших легко сменит владельца. Во-вторых, как бы ни была Тсунаёши сильна физически, морально она всё ещё нежный и хрупкий ребёнок с низкой самооценкой. Ребёнок, не до конца понимающий всю глубину ямы с экскрементами, в которой мы все сейчас барахтаемся. Не понимающий, чтобы добиться в этой яме хотя бы права открывать рот в присутствии других, нужно либо быть наивной до блаженности, чтобы не тонуть, либо плавать на такой глубине, чтобы была возможность раньше всех доставать из свалившейся с неба кучи проглоченное кем-то золотое кольцо. И вариант с блаженной наивностью оказался потрачен ровно в момент попытки самооценки.

Человек, считающий кого-то лучше себя, будет так или иначе стремится к более высоким результатам, желать их. На примере конкретного человека, его желания будут осуществляться приложением Пламени и усилий пары десятков других человек. И среди этих десятков я в числе заинтересованных в значимости Тсунаёши что на мафиозной политической арене, что в самой Вонголе.

Девятому, который всё ещё номинальный босс Семьи, под восемьдесят лет. Маразм, деменция и прочие побочные болезни старости его не тяготят. Пока. Но общая усталость при взгляде на этого всё ещё довольно крепкого мужчину прослеживались ещё год назад во время конфликта с Занзасом и перед встречей с Шимон.

Выводы могут быть ошибочны, но предположу, что дедушке нравится и кресло босса, с даруемой им властью, что даруемые этой властью привилегии и возможности. Также несколько поспешно предположу, что он будет весьма не против остаться при юной донне этаким советчиком-помощником с реальной властью в руках. Где-то там же за троном и с этой же целью будет обитать консильери Девятого, Савада Емитсу.

Послушная, неуверенная в себе Десятая, ищущая советов то у доброго дедушки, то у родного отца невыгодна в первую очередь её ближайшему окружению. В особенности мне и японской части Хранителей. Ни покровителей, ни знаний, ни ценности, кроме сильного Пламени. Кем мы станем подле управляемой донны? Людьми, которым никогда не дадут нормальную работу, не доверят мало-мальски серьёзных задач: шлюхами, пугалами, известными на весь мир киллерами. Как в той шутке про агента 007, где Бонд приходит устраивать фарс с громкими спецэффектами, пока реальные тайные агенты проворачивают свои дела скрытно под прикрытием от его действий.

Трудно позволить себе представить, но легко нарисовать воображением весёлую и энергичную Хару, выданную замуж за удобного союзника. Так нуждающемуся в тепле и поддержке Такеши, отправленного массово вырезать недругов с так и застывшей на губах неестественной улыбкой. Мечтающего стать полицейским Кёю, который станет для мафии таким же «страшным» главой какого-нибудь комитета, каким был для толпы школьников. Это то ужасное будущее моих близких, которое представляется слишком живо, чтобы быть лишь фривольной фантазией. Из нас будут клеить карты для колоды, и дай то Бог, чтобы их номинал не оказался ниже валетов чтобы не уйти в расход по первой же необходимости.

Всё это значит что? Правильно, надо что-то делать. Болтаться в течение реки, надеясь оказаться где-нибудь на вершине горы, где река берёт своё начало – преступно халатно. Надеяться на действия Тсунаёши, Хаято, да хоть того же Реборна – в этом конфликте интересов на чьей он вообще стороне? – опрометчиво. Если не начну хоть что-то делать, течение вынесет меня прямиком к какому-нибудь заросшему тиной прудику с затхлой водой. Значит надо начинать разбираться в творящемся вокруг: в ведущейся сейчас игре, в находящихся на поле игроках, в расставленных фишках и фигурах, разложенных картах, сделанных ставках, поставленных на кон призах… Можно ли как-то влезть на поле и внести коррективы в ходы? И нужно ли это делать?

Как показала практика со школой в Англии, влезть в серпентарий можно быстрее, чем кажется на первый взгляд. Но и выпасть из него можно также быстро. Ты либо на слуху и в центре внимания достаточное количество времени, чтобы не вылететь с поля, либо про тебя забывают, стоит только новостям о тебе смениться более свежими сплетнями. Ещё можно стать фигурой настолько одиозной и эпатажной, чтобы про тебя вспоминали, каждый раз, стоит только увидеть или услышать. «А это случайно не та, которая.?» и «Да-да, я тоже помню, а ещё…». Выскочка. Выпендрёжница, не знающая своего места и берегов, и…

Настенные часы показывают полпервого ночи. Недалеко от порта в воздух взмывают и взрываются фейерверки. Надо бы идти обратно в комнату. Слишком активный мыслительный процесс до добра не доведёт, только до бессонницы. Следующее большое мероприятие будет через два дня, и эти два дня наша компания решает провести в потакание своим желаниям: игры, вкусная еда, море. Живот болезненно вжимается в спину от чувства тревоги и почти физического ощущения утекающего сквозь пальцы времени. За эти два с половиной дня нужно успеть сделать больше, чем просто отдохнуть от пережитого несколько часов назад стресса. Нужно успеть хоть чуть-чуть оценить поле и получить ответы на основные вопросы. Главный среди них: что не так с Дино?

Нет, вообще, всё с ним так. Он такой же, как обычно и как раньше. Но почему ему выгодно именно такое поведение? На фоне ставшего на вечер более сдержанным Хаято, нашего вечного бунтаря с громким голосом и отсутствием манер, ни капли не изменившийся Дино Каваллоне вызывает откровенный опасения. Что ему даёт дружба с новой Вонголой? Что он уже получил и что ещё только может? Вопросов больше, чем возможностей получить ответы.

– О чём ты думаешь? – Аркобалено подходит со спины достаточно шумно, чтобы это нельзя было посчитать ещё одной проверкой на безопасность.

– М? – невнятно мычу, так и не отворачиваясь от окна, чтобы повернуться к собеседнику.

– Когда ты много и сосредоточенно о чём-то думаешь, у тебя ползут вверх брови. Ты как будто пытаешься пошире открыть глаза, чтобы чётче увидеть картину целиком. Сейчас твои брови неприлично высоко, – он садится рядом и тоже смотрит на ночной так и не заснувший остров. – Так о чём ты думала?

Я думала о вопросах доверия к нашему окружению? Выбранных сторонах. Можно ли верить Реборну, и заинтересован ли он в становлении Тсунаёши донной или марионеткой в короне? Но вслух только уточняю, можно ли как-то получить информацию о тех или иных Семьях. Можем ли мы – я – вообще получить доступ к информации Вонголы, аналитическим выводам по тем или иным вопросам? Есть ли какой-то архив? Или – чем чёрт не шутит – библиотека?

Реборн откровенно посмеивается, но потом становится серьёзным. – Можно обратиться к метрдотелю с высоким уровнем допуска (это те, у которых в центре ракушек на пиджаках жемчужина чёрного цвета) и попробовать запросить у него эту информацию. Тебе либо откажут, либо предоставят данные, в зависимости от решений кого-то из руководителей.

– Так просто? – фраза вырывается сама по себе. Даже пятидесятипроцентный шанс получить доступ к закрытой информации кажется чудом и фарсом одновременно. Данные такого формата собирались кем-то месяцами, если не годами, и теперь ими так легко поделятся?

– Милая, – Реборн смотрит горько и устало, протягивает ко мне руку и за длинную цепочку выуживает Кольцо из-под футболки. – С этой вещью тебе открыта не просто вся доступная информация, ты буквально занимаешь в Семье позицию, приравненную к позиции босса. Хранители в Вонголе по воле Примо и Секундо полноправные члены правящего круга, и пока не поступит прямое распоряжение Девятого, Десятой или консильери, ты будешь считаться персоной первой величины. Соответственно твои запросы будут удовлетворяться вне очереди. Если напомнишь после возвращения в Намимори, дам контакты человека, которому сможешь делать запросы из Японии.

Реборна хочется обнять и закружить по комнате от нахлынувшей радости от открывшихся перспектив. Вместо этого искренне благодарю и кланяюсь. Получаю добрую улыбку, взмах рукой и спешу прочь из номера на поиски нужного человека.

***

Утром на журнальном столике перед общим выходом из номера лежит папка на пару сотен страниц с наклеенным поверх салатовым стикером «Семья Каваллоне».