Широкие двери вновь открываются, пропуская прибывших на мероприятие гостей. Всё те же стенды с фотографиями по теме вечера, снующие между разодетых мужчин и женщин официанты с закусками и напитками, бейджи с не-именами.

Хару с Киоко плавно вливаются в круг общения юных барышень с посильной помощью Бьянки, попутно получая практику по итальянскому языку. Остальные также отходят кто куда: теряется в малолюдных углах зала Кёя, спешит навстречу мелькнувшему в толпе Аркобалено Дождя Рёхей. Окликает Хаято знакомый его отца и по совместительству некий чиновник, вынуждая подойти ближе к своему кругу общения, хлопая парня по спине и представляя другим. К Тсунаёши со спины почти подкрадывается Дино и втягивает в разговор. Переглядываемся с Такеши и отправляемся на прогулку между фотографий, стараясь не терять из виду Небо.

За прошедшие дни найти что-то существенное на Каваллоне не удаётся (было бы странно, если бы получилось. Его же наверняка шерстили вдоль и поперёк, прежде чем допустить к тогда ещё наследнице Вонголы). Но становится видна интересная статистическая закономерность: при и так хорошем темпе роста благосостояния Семьи, общая сумма активов стала расти заметно быстрее после знакомства с Тсунаёши. И если в начале Семья уверенно занимала третью позицию в Альянсе, то по мере прохождения нескольких лет, была почти наравне со второй, стремясь вытеснить её с почётного места.

Дино был другом и старшим братом для Тсунаёши. Вонгола в ответ всячески поддерживала хорошие отношения с Каваллоне. Это хорошо и логично. В конце концов принципы «умный враг лучше глупого друга» и «держи друзей близко, а врагов ещё ближе» никто не отменял. Тёплые и взаимовыгодные отношения третьей и первой строчек в Альянсе был удобен и полезен им обеим. Но только до тех пор, пока это не станет дружбой второй и первой строчек, а потом наоборот первой и второй. Не возьмусь судить, насколько крамольными были изначально мысли Дино, но не признать его заинтересованности сейчас было бы глупо.

Краем глаза смотрю, как движется по залу пара Дино и Тсунаёши. И в очередной раз подмечаю, как филигранно он оттесняет её от любого человека, делающего хоть несколько шагов с желанием пообщаться. Вокруг Тсуны целенаправленно создали вакуум, не подпуская никого, не позволяя ни к кому подойти ей самой. Стратегия, которая сработает лишь пару-тройку раз, потом подключатся интерес самой Небо и наглость вкупе с негодованием прочих лиц. Но этого должно хватить для небольшого саботажа. Сколько там ещё встреч с нашим участием успеет пройти, прежде чем нужно будет возвращаться в Японию? Со сколькими Тсунаёши успеет пообщаться лично? Сколько понадобится времени, чтобы избавить её от амплуа забитой девочки и выпустить наружу скелет будущей Донны Вонголы? Каков бы ни был ответ, этого будет недостаточно.

Резко притягивает меня к себе за талию Такеши, пытаясь избежать столкновения с вывернувшей из-за угла парочкой. Мужчина всё же дёргается от испуга и отшатывается, взмахнув длинными руками. Отвожу назад задетое им запястье с бокалом расплескавшегося шампанского. Щебечет извинения его спутница, роясь в крошечной сумочке в поисках салфеток, чтобы промокнуть расползшееся по подолу платья пятно от разлитого напитка. Пытается высказать что-то вежливое в ответ Такеши, нервничая и оттого безбожно путаясь в словах. Мужчина же просто стоит и смотрит так, будто вылетев из-за угла наступил на хвост королевской кобре.

Пятно оттерто насколько это возможно, женщина выпрямляется и предлагает знакомится. Её зовут Джоан Карлтон, а рядом её муж Уильям. Она перехватывает взгляды, брошенные на её бейдж с выведенным на нём «Мери», и отмахивается с доброй насмешкой – пусть этой выдумкой пользуются те, кому есть что скрывать, а она горда именем своих предков. Да, вся эта система была сделана, чтобы юной Вонголе и новичкам ещё из ряда Семей было проще и удобнее влиться в общество (по секрету, что-то похожее устраивали для одного её друга), но Джоан обращение по обычным именам кажется более правильным, в конце концов к ним же всё и придёт. Ответной любезности новые знакомые не ждут – наши имена мало что скажут, ведь их ещё не успели наработать, а знания места жительства может пригодится только недругам, желающим устранить, либо шантажировать кого-то из новой власти. Джоан, например, этого не надо: от нашего присутствия или отсутствия ей ни тепло, ни холодно. Исполнителям оборонзаказов Англии и владельцам тяжёлой металлургии нет дела до Вонголы.

Уильям – что-то зудит на краю памяти – пару раз нервно тянет за локоть жену, натыкается на её строгий взгляд, отстраняется и бормочет под нос, что сходит за напитками. Следую за ним, отговорившись необходимостью припудрить носик.

Окольными путями догоняю молодого мужчину почти у стола с фуршетом. Уильям, Уильям, Уильям… Он выглядит слишком удивлённым и напуганным моим присутствием, чтобы это было простым совпадением. При этом жена меня не знает. Он точно был до Японии и Тсунаёши. Насколько раньше? Какая из душ этого тела настолько запомнилась?

– Давно не виделись, – трогаю Уильяма за плечо и обхожу по кругу. Играть в шарады проще на местности, попутно сверяясь с ориентирами.

– Да, давно, – он переходит с итальянского на английский и переводит дух, чуть расслабляясь и собираясь. – Думаю, что знают двое, не должен знать третий.

– Конечно, – легко соглашаюсь и улыбаюсь, пытаясь спрятать победный взгляд.

Уильям, Уильям, Уильям… Красавец, повеса и сын обнищавшего вконец тщеславного барона, распродающего всё своё имущество. В старших классах пустился во все тяжкие окончательно, изменяя тогда ещё невесте из

«поднявшихся простолюдинов». Покупка честолюбивыми людьми титулов через брак оказалась не канувшей в лету.

Застукать стонущую парочку в малоиспользуемой части кампуса было неожиданностью, но слух тогда я пускать не стала. Все знали про бабника Уильяма – к его чести, улик он старался не оставлять – все знали про наличие невесты, учащейся в женской академии в другом конце страны. Это был секрет Полишинеля. Это был неинтересный секрет и слух. А сейчас при наличии уже жены, знающей себе цену и имеющей власть своей Семьи, шаткого места примака подле неё и моих знаний, разрушить чужую жизнь будет просто. Как по карточному домику щелбаном.

– Конечно, третьему это узнавать не нужно, – выжидающе смотрю на бывшего старшеклассника. Подозреваю, Уильям не избавился от дурных привычек за пару лет, что мы не виделись. А найти новый компромат, если знать где искать, не трудно.

– Не нужно, – эхом отзывается он, сжимая на миг губы в тонкую линию, а затем сладко улыбаясь. – Чего хочешь за молчание?

– Ах, ну не знаю, – картинного наматываю на палец свободную прядь из высоко закреплённых волос. – Так сразу и не скажешь. Но я подумаю, – он понимающе кивает, пару минут молчит и возобновляет разговор, уводя его в светскую плоскость.

– Тебя Скарлет направила сюда на задание? – с имеющимися исходными данными вывод сделан логичный, да и я никогда не была достаточно нервной, чтобы дёргаться от звучания чужого имени.

– Да, – губы расползаются в улыбке. – Можно и так сказать, – ведь без первоисточника не было бы и следствия.

– Я-я-ясно, – он отворачивается к столу с закусками и выглядит полностью поглощенным выбором.

– Уильям, – окликаю и дожидаюсь, пока он обернётся. – Надеюсь, не нужно напоминать: о чём знают двое, не нужно знать третьему? – он не зло ухмыляется и качает головой, вновь отворачиваясь к столу. Вот так, не надо Скарлетт знать, что мы пересекались. Моя репутация – за исключением пропажи – кристально чиста и у него нет повода и резона выдавать кому-либо эти сведения. Но лучше перестраховаться.

Брускетты, корзиночки, круассаны, эклеры, фрукты, овощи, нанизанные на шпажки мясо и сыр… Стол заставлен угощением на любой вкус, цвет, аллергию и непереносимость. На соседнем расставлены бокалы с напитками разной крепости и сладости. Весьма халатно, но всё под присмотром людей и электроники. Глаза разбегаются от этого многообразия, есть абсолютно не хочется. Голова работает в режиме компьютера, где силы уходят на анализ и оценку ситуации, и мне это нравится. Прошло ощущение общего невроза, остался за спиной личный Рубикон – доказательство его перехода, как и всегда холодное, скрывается на груди за воротом платья. Следующие этапы будут сложнее с точки зрения исполнения, но интереснее, веселее, даже азартнее, и оттого – живей.

– Как ты меня узнал? – брускетта с нежным паштетом буквально тает во рту. Есть не хочется, но надо, иначе все набранные за последнее время килограммы и мышечная масса уйдут, не оставив и воспоминаний.

– Почему-то все женщины уверены, стоит им сменить причёску, и они изменятся до неузнаваемости, – он бормочет, так и глядя на стол, но не выбрав до сих пор ни одного угощения. Потом сдаётся и поясняет, бросая в мою сторону косой взгляд. – У меня фотографическая память на лица, а на тебе ни косметики, ни линз. Прими мой совет, маленькая шантажистка: научись рисовать себе новое лицо, если не хочешь узнавания.

Мычу что-то согласное, делая на будущее пометку закупиться косметикой и начать смотреть ролики в данной тематике, ведь что-то модно, что-то вышло из моды, а что ещё не вошло. Опять таки открыт вопрос актуального макияжа в разных странах.

– Мы вас потеряли, – Джоан окликает со спины и улыбается, пока внимательные глаза с подозрением рассматривают то меня, то Уильяма.

– Да, – мужчина нисколько не тушуется, оборачиваясь к супруге скорее устало. – Я помогал мисс…

– Я немного заблудилась, – тяну губы в широкой улыбке и подхватываю со стола очередную брускету с паштетом. – Милый, ты просто обязан попробовать.

Чуть смутившийся от подобного обращения Такеши послушно открывает рот и откусывает половину бутерброда. Приподнимает брови и кивает, подтверждаю вкус. Джоан чуть расслабляется и смотрит на мужа с большим теплом. Он ей улыбается и протягивает корзиночку с воздушным кремом. Романтичная идиллия.

***

– Ты почти опоздала, – упрекает меня Уильям, встречая в обозначенном месте полдвенадцатого ночи, и жестом предлагает двигаться за ним. Высокая платформа ботинок ощущается чересчур неудобно после плоской подошвы и невысоких каблучков для предыдущих выходов в свет. – Ты молодец, что сделала макияж, хоть и такой м-м-м экстравагантный.

Нанесённые в несколько слоёв белила в почти традиционной боевой раскраске гейши стягивают лицо. Очень хочется почесать щёку и от души чихнуть, но пока нельзя, да и не получится толком. Даже в современном платье в японском стиле руки высоко поднять не получается, как и полноценно вздохнуть. В нём очень жарко, но от предстоящего мероприятия предвкушающе страшно настолько, что никак не удаётся полноценно согреться.

Весь образ не просто смелый, а дико эксцентричный. На фоне одетого в строгий костюм Уильяма, я больше похоже на карнавальную куклу. Немного неловко, но мне очень нужно заявить о себе, обратить общее внимание, ворваться в это общество с ноги и заставить себя запомнить.

Почти над самой головой взрывается фейерверк, пока мы идём вдоль ярких отелей, ресторанов и магазинов. Эта улица находится вне ареала, отмеченного Реборном и Вонголой. Здесь выше здания, больше людей и света. В нашей части острова спокойней, тише, больше интересных способов занять себя: вроде школы танцев, тира, парков аттракционов. Здесь это всё тоже есть, но тонет на общем фоне разных вывесок питейных заведений, магазинов известных брендов и клубов, звуки из которых долетают только при открытии дверей. В один из таких клубов и сворачивает Уильям, не особо беспокоясь, следую ли я за ним.

На фоне остальной вычурности тёмная глянцевая дверь с простой аккуратной ручкой смотрится порталом в неизвестность. Уильям распахивает её и придерживает, пропуская меня вперёд.

***

– Мы ушли, – Тсунаёши хлопает дверью, разделяя номер и шебутную компанию, отправившуюся в очередной раз на пляж.

Тянусь и удобнее пересаживаюсь на низеньком диване, раскладывая вокруг себя досье на очередную Семью и её членов. Тихо тикают часы, отмеряя минуты, ровно стучит сердце. Такеши дремлет в другом конце длинного дивана и принимает солнечные ванны через стекло. Идиллия.

– Нам надо поговорить, – Такеши прерывает умиротворяющую тишину внезапно.

– Может, чуть позже? Я почти закончила, – потрясаю бумагами с досье, из которых просмотреть осталось страниц двадцать.

– Нет, сейчас, – он смотрит серьёзно, сведя к переносице брови. Настолько срочное?

– Я тебя слушаю, – откладываю бумаги на журнальный столик и поворачиваюсь к парню всем корпусом, подбадривающе улыбаясь. – Что ты хочешь обсудить?

Он медленно выдыхает и переводит взгляд с меня на свои сомкнутые в замок руки. Судя по степени настроя и времени подготовки, тема не то, чтобы не очевидна. Я не тороплю, прокручивая в голове уже прочитанные сведения из вонгольского досье на Семью Райнфайлд, чей глава вёл себя слишком фривольно на прошлом вечере, уже втором по счёту вне рамок Вонголы, и позволял себе отпускать недвусмысленные шутки.

– Наверное правильнее всего будет сказать «нас», – Такеши, наконец, собирается с мыслями, выпаливает эту клишированною фразу и выжидающе смотрит на меня, ожидая реакции.

– Согласна, это важная тема для обсуждения. Что именно тебя беспокоит в «нас», вероятнее даже во мне? – ободряюще улыбаюсь и пересаживаюсь, принимая наиболее открытую позу.

Тщательно подбираемые – судя по паузам – слова льются рекой. Во-первых, он не очень понимает статус наших отношений. Мы вроде как пара, но на свидания ходили последний раз два месяца назад, а совместные походы по магазинам, кафешкам и мероприятиям проходят в компании друзей-хранителей. Дома мы по крайней мере несколько раз в неделю вместе проводили вечера и ночевали. Сейчас мы живём в разных комнатах, днём пересекаемся на общих активностях, но и всё. Большая часть моего дня последнее время проходит в компании Тсунаёши и бумаг. А как же он?

Слушаю в пол уха, кивая в такт, понимая чужие аргументы и принимая доводы. Отношения – это хорошо и приятно. Статус. Статус, особенно точно обозначенный – это удобно и решает многие вопросы до их озвучивания.

Например, статус Хранителя. Мысли то и дело соскакивают на следующую встречу в компании Уильяма и досье на Райнфайлда.

Длинные пальцы обвивают мои ладони, и мягко, но настойчиво тянут к себе, чтобы теплые губы поцеловали выгравированное имя соулмейта на запястье. Во рту мигом пересыхает, сердце отбивает чечётку, а от внимательного, чуть осуждающего и жадного взгляда карих глаз парня хочется спрятаться. Пытаюсь вытянуть руку из чужого захвата, но Такеши не разжимает пальцы и сам тянется вперёд.

Мозги не успевают толком перестроиться с умственной работы на физическую близость. От возникшего диссонанса хочется пищать и прятаться, чтобы дать себе время собраться с мыслями и перевести дух. Такеши перехватывает тянущиеся прикрыть лицо руки и целует каждую из них в центр ладони, потом заваливает меня на диван окончательно, нависает сверху и прижимается губами к губам, не закрывая глаза и отслеживая мою реакцию.

Тепло, даже жарко. Комфортно и безопасно. Мы тут одни, никто не придёт в ближайшие пару часов. Всё также тихо, как и прежде. Немного волнительно, но не более. Я, мой соулмейт. Красивый, умный, добрый, нежный, чуткий, заботливый… Суммарно – привлекательный. Так почему бы и да?

Смотрю в застывшие в ожидании глаза напротив и показательно расслабляюсь, откидываясь на подушки и разделяя наши губы, чтобы через секунду обвить руками его шею и уже нормально поцеловаться.