В свете раннего утра, когда солнце ещё не решило, взойдёт оно или нет, леса Мидвейла выглядели жутко. Или выглядели бы, если бы Кара к ним не привыкла. Несмотря на то, что туман поднимался с земли, ноги распознавали путь, по которому бежали, даже в наушниках уши не путали приглушенный звук волн с шепотом призраков, она не видела сказочных монстров в тенях. Но так было. В первые месяцы на Земле, когда всё вокруг было слишком ярким, слишком инопланетным, леса Мидвейла напоминали легендарную Долину Джуру, но она полюбила их. Ноги ударяли землю с регулярностью, которой тренер Стоун гордился бы. Жжение в икрах, укусы холодного воздуха в легких – незнакомые чувства, но ритм бега, движение конечностей привычны. Подальше от людей, закрытая деревьями от чужого взора, она чувствовала себя свободной.

Это также было самое близкое к полету чувство, но Кара пыталась не сосредотачиваться на этом.

На Криптоне Кара была президентом, секретарем и казначеем клуба “Бег только, когда вас преследуют”. Или когда тренер Клуркор снова в деле. На Земле не было никого, кто мог бы следить за тренировками Клуркор, а о человеческих боевых искусствах не могло быть и речи, так как они неизбежно приводили бы к гибели остальных участников. Джеремайя был первым, кто предложил выход для её силы. Они бегали каждое воскресное утро, обещание мороженного было единственной мотивацией Кары, бегать было утомительно, да она и не видела в этом смысла. Пока её ноги не стали реже опускаться на землю с каждым шагом, и она случайно начала прыгать, вместо того, чтобы бежать, и ей удавалось бежать медленнее, чем Джеремайя. Это было сложно, удерживать контроль над многими вещами; но в отличие от снов о Криптоне и других неконтролируемых вещей, это было то, чем она могла управлять.

Когда Джеремайя погиб, она записалась в команду по легкой атлетике.

К тому времени, когда Кара спустилась через лес обратно к дому, солнце уже пробилось сквозь облака, и все проснулись. Алекс делала отжимания на крыльце, а Элайза пила кофе у окна.

Почти как в старые времена.

***

В спальне Алекс положила на стол свою старую пробковую доску. Это напомнило Каре о беззаботных временах, когда сестра пыталась разгадать тайны книг раньше персонажей. То что на доске сейчас, намного менее невинно. Фотографии кровавых ран, эскизы сложного оружия, старые газетные вырезки, химические формулы; в центре всего – фото семьи Лютор с вырезанными двумя её членами. Пол был покрыт чертежами и стопками файлов, перекрывающими другие стопки. Алекс стояла посреди комнаты, скрестив руки, за правым ухом у неё желтый маркер. Такой вид сестры возвратил хорошие воспоминания, и Кара невольно улыбнулась. Но ситуация серьезная, сейчас не время вспоминать, она сдержала улыбку и приступила к работе.

Через 2 часа они растянулись на полу, окружённые заметками, когда поняли, я что забыли принять во внимание важный момент, Кара больше не может с супер скоростью перебирать файлы, так что это займет у них гораздо больше времени, чем предполагалось. Поставленная задача оказалась утомительной, и Кара вынуждена несколько раз вернуться к различным файлам, чтобы определить связи, которые её мозг, похоже, не регистрировал. На криптоне, даже без жёлтого солнца, дарившего силы, её разум был острее, чем у большинства. Она овладела сложным исчислением за 4 месяца, могла увидеть сходства в витееватых формулах за одно мгновение, и часто помогала отцу в лаборатории. Прямо сейчас, было ощущение словно её мозг заменён на мозг шестилетнего, и Кара чувствовала нарастающее разочарование. Её невероятный ум ушёл, ушли и её с Алекс дни Нэнси Дрю; всё что осталось, это глупость и тьма.

Она даже не поняла, что сломала собственный маркер (зелёный) пополам, пока Алекс не появилась перед ней, а её рука зависла над плечом, ожидая одобрения, прежде чем прикоснуться: “Нам следует сделать перерыв”.

Кара с благодарностью приветствовала предложение, но оно мало помогло с чувством бесполезности. Раньше она побеждала противников в 3 раза больше, теперь она едва могла просмотреть несколько файлов, не теряя хладнокровия.

Руки покрылись зелёными чернилами, которые не так просто смыть, и она пожалела, что выбрала цвет, такой близкий к криптониту.

Она чуть не ударила отражение в зеркале ванной.

***

“Итак”, – сказала Алекс, подвигая тарелку с печеньем ближе к Каре: “Хочешь сказать мне, что тебя беспокоит?”.

“Глупость”, – пробормотала Кара, пережёвывая печенье и запивая его большим глотком горячего шоколада.

“Что Глупость? Мои файлы? Люторы?”.

“Нет. Я. Это я, я глупая. Ну, или чувствую себя такой”, – Кара вздохнула, пытаясь собраться с мыслями: “Раньше я могла делать так много всего, а теперь мозг не может справиться даже с чтением. Я глупая. И бесполезная”.

“Нет, это не так. Обстоятельства разные. И твоё тело испытывает сильный стресс”.

“Я должна делать всё лучше”.

“Тебе придётся выкинуть это из головы, Кара. Ты делаешь всё так хорошо, как можешь, и этого более чем достаточно”, – в голосе Алекс прозвучал надлом, и рука, колеблясь, приблизилась к Каре, пока их пальцы не переплелись. Алекс сжала руку, и Кара едва заметно ответила, но руку не отпустила.

“Не кажется, что этого достаточно…”.

“Но это так. Дай себе время”.

“В том-то и дело, не думаю, что время имеет к этому хоть какое-то отношение. Или, если это так, я не думаю, что будет улучшение. Это криптонит…”.

“Ты…”.

“Ты знаешь, что я права, Алекс”, – вздохнула Кара, опуская голову на свободную руку.

“Да. Да, наверное, я знаю. Но это страшно признавать”, – голос Алекс колеблется, и она крепче сжимает руку сестры: “Не знаю, как тебе помочь …”.

“Ты пытаешься. Но это не твоя забота”.

“Попыток даже близко недостаточно, когда речь идет о защите тебя от криптонита”.

“Но мы больше ничего не можем сделать. За исключением того, что ты следуешь своему чутью, и разоблачаешь Люторов или тех, кто стоит за нападениями на инопланетян и защищаешь людей. Потому что защита людей — то, что мы у нас получается лучше всего”.

“Обещай мне, что скажешь, если этого станет слишком много?”.

“Обещаю”, – голос Кары настолько ровный, насколько можно, но она солгала. И у неё было подозрение, что Алекс знает. Но они обе слишком устали, чтобы указывать на это. Они знают, что Кара всегда будет двигаться дальше, насколько возможно, если это будет означать защиту людей, и Алекс сделает то же самое; кричать об этом было бы ничем иным, как лицемерием.

***

Стопка блинов, которую поставила перед ней Долли, не так велика, как то, что привыкла видеть Кара, но от их вида её всё равно немного тошнит: “Надеюсь, ты не возражаешь”, – сказала официантка с фиолетовыми волосами: “но я сократила твою обычную порцию. Мой кот устал от остатков”, – Кара приняла наполовину заполненную тарелку кивком, не зная что ответить: “Ты собираешься рассказывать мне о том, почему вернулась в город и зависаешь в моей закусочной, словно так и надо, или я должна вытаскивать это из тебя, как в старые времена?”.

“Я потеряла работу”, – пробормотала Кара, жуя маленький кусочек блина.

“Да да, это я знаю. Было по телевизору, даже прервали повторение L-word. Я имею в виду, почему Мидвейл? Федералы могли бы отправить тебя в менее скучное место, по крайней мере, они твои должники”.

“Прости, что?”, – воскликнула Кара, позволяя вилке упасть на тарелку.

“О, да ну, Спиди. Ты, правда, думаешь, что я такая тупая?”.

Часть Кары хотела улыбнуться в ответ на школьное прозвище, но мозг уже перешёл к бою, или в режим полета, и она использовала все силы, чтобы контролировать тело, и помешать ему спасаться бегством, чтобы позволить даже самой маленькой улыбке проскользнуть на её лице.

Долли тяжело опустилась на стул с другой стороны стола: “То, что ты сняла очки и подстриглась, не значит, что я не узнаю, как летает моя школьная подружка. Так что выкладывай. Здесь нет той красотки, чтобы отвлекать, и твоя пугающая сестрёнка не рядом, чтобы избить меня. Я провозглашаю себя твоим терапевтом и не приму отрицательного ответа”.

“И у тебя даже есть диплом?”, – сказала Кара, опускаясь на сиденье.

“Только половина. Это подходит? Не похоже, что ты сможешь найти лучше в этом дерьмовом городишке”.

“Мне нравится Мидвейл”, – сказала Кара резко: “Но если ты его так ненавидишь, почему же ты всё ещё здесь?”.

“Мама болеет. И не пытайся сменить тему. Итак. Почему ты сидишь в моей закусочной, а не мёртвая где-то в канаве?”.

“Думаю, они не хотели переживать реакцию на моё убийство”.

“Воу. Ужасно. Это дерьмовое правительство полно уродливых задниц. Ну, кроме твоей сестрёнки, она горячая”.

“Прежде всего, фу. И то, что люди горячие, не может быть оправданием для всего, Долли”.

“Должна ли я напомнить тебе, что занялась бегом, потому что тренер Стоун сексуально курит?”, – Долли засмеялась, и Кара не смогла удержаться, но лишь слегка фыркнула: “Мы отошли от темы. Как ты себя чувствуешь?”.

“Честно? Хреново. Хотя я чувствую себя немного лучше, с тех пор как, ну знаешь, пробила дыру в одном из твоих столов”.

“И выбила мою дверь”.

“И выбила твою дверь. Извини за это”.

“Это ничего. Как я и говорила, здесь никогда ничего не происходит, так что, по крайней мере, ты принесла с собой развлечение”.

“Рада видеть, что твои приоритеты не изменились”.

“Puellae et circenses (девушки и зрелища). Да не смотри на меня так, уроки латыни были обязательны в колледже, так что приходилось их посещать".

В этом вся Долли, и Кара не смогла удержаться от смеха, настоящего смеха, на мгновение показалось, будто ей снова 17, и она покупает блинчики после школы. На минуту Кара почти поверила, что сейчас ворвется Джен, потная после бега, и попросит ужасный зелёный смузи, прежде чем Кара потащит их в библиотеку, чтобы поработать над последней домашней работой.

Конечно, Джен не придёт.

“Ага”, – сказала Долли, замечая, как Кара бросает взгляд на дверь: “Я тоже по ней скучаю. Это место было странным без вас двоих. Знаешь, я иногда бегаю, просто чтобы почувствовать себя ближе к ней. В смысле, я знаю, что мы были друзьями не так уж долго, прежде чем расстались, чтобы пойти в колледж, и ты так долго была тенью Алекс, и всё такое, но было здорово заводить друзей. Я знаю, что у тебя есть люди здесь, Алекс, Элайза, красотка, но было бы круто, если бы мы смогли иногда выбираться”.

“Ты же знаешь, что её зовут Лена, верно? В смысле, она ведь постоянно сюда приезжает, разве ты узнала об этом только сейчас?”.

“Кто сказал, что я говорю о Лене?”, – спросила Долли с намёком на дерзость.

“Ты задница!», – ответила Кара, скрывая странную дрожь в животе, когда осознала, что мозг, не задумываясь, связывает “красотка” с Леной.

“Я тоже тебя люблю, Спиди!”, – крикнула Долли, уже на полпути к стойке, чтобы принести им кофе. Она коротко оглянулась через плечо, словно ждёт, что откроется дверь, в ней покажется их давняя подруга, и поэтому, когда Долли села, Кара решила поговорить, поделиться со своим наполовину терапевтом и на 100% другом.

Они обменивались друг с другом информацией о своих жизнях, разговаривая и поедая блины, словно неугомонные пятилетки. Кара боролась с криптонитом, вызывающим головную боль, так долго, как только могла, пока приход новых посетителей не дал ей идеальный повод уйти, чтобы не слишком волновать Долли.

***

Кара думала, что бег будет здоровым способом изнурения тела, но в ту ночь, когда она лежала в постели, пытаясь читать, мышцы болели от напряжения, и ей приходилось корректировать положение каждые несколько минут, чтобы облегчить состояние. Алекс была внизу, говорила с Элайзой, по крайней мере, её неустанные движения не беспокоили сестру. Полная луна дразнила её сквозь полузадернутые шторы, разрезая тонкую бледную линию на полу, где свет прикроватной лампы сменялся тьмой. Книга, которую она принесла из библиотеки, восхитительна, но, тем не менее, Кара не могла не тянуться к лучу света.

Она выскользнула из спальни, оставляя позади себя возмущенную Стрики, и дала Элайзе и Алекс знать, куда идёт, когда прошла мимо, не желая приносить в их жизни ещё больше волнения, оставляя их в неведении, и вышла в сад. Ночь ясная, безоблачная, словно Млечный путь увеличил свою яркость.

По привычке Кара подняла голову в поисках Криптона. Она щурилась, напрягая зрение, пока наконец, не находит ту звезду, которую искала. Она тусклая, не такая, как другие, но это Криптон, она в этом уверена. Кара не знала, сколько осталось, пока планета полностью не исчезнёт, но мысленно сделала заметку, вытащить старый телескоп из подвала, потому что сейчас она здесь, как будто мертвая планета ждала, когда она будет готова посмотреть вверх, очередной раз. От сильно напряженного зрения Каре стало плохо, и пришлось прекратить наблюдение. Где-то в глубине души она недолго задавалась вопросом, получило ли ДЭО предупреждение о том, что она пыталась сделать больше, чем было позволено, но она увидела Криптон, и пока Алекс не взрывалась из-за этого, оно того стоило.

Кара бездумно брела по тропинке, ведущей к пляжу. Это то, что они часто делали, когда были младше, поздно вечером гуляли под звездами. Большую часть времени только они с Алекс, сестра указывала на созвездия Земли, когда они шли; но время от времени к ним присоединялись Элайза и Джеремайя. Иногда они просто устанавливали телескоп на крыльце, чтобы Кара могла смотреть на Криптон. Она почти уверена, что где-то лежала нарисованная от руки карта ночного неба Криптона, которую она рисовала по памяти, боясь, что новые звезды сотрут родное место из памяти.

Кара позволила себе упасть на землю, прежде чем снять кроссовки и носки, чтобы зарыть ноги в слегка влажный, холодный песок. Несознательно, её дыхание начало соответствовать приливам и отливам и, хотя она слегка дрожала на ветру, чувствовала себя хорошо. Поиск Криптона в беспорядке сияющих звёзд не занял много времени, и хотя она не заставила себя присматриваться к нему, это утешало. Не отрывая взгляд от неба, Кара позволила забытым словам прийти к ней.

“Рао, сделай моё путешествие лёгким”

“Рао, укрепи мою силу”

Она так затерялась в молитве, что не заметила легкие шаги, до тех пор, пока массивный белый зверь не упёрся ей в колени. Кара улыбнулась гигантскому псу и запустила руки в его мех. Если Крипто здесь, Лена тоже была недалеко, и правда, темноволосая девушка медленно шагала рядом с собакой, а её бледное лицо напоминало видение под луной.

“Непривычно видеть тебя здесь”, – сказала она, с намеком на улыбку в голосе.

“По крайней мере, в этот раз я сухая”, – пошутила Кара в ответ.

“Не против, если я присоединюсь?”.

“Вовсе нет”, – ответила Кара, похлопывая по земле рядом с собой.

Под полной луной лицо Лены словно светилось; периферическим зрением глаза Кары уловили мерцание её бледной кожи. Одетое в темную одежду, тело Лены исчезло в ночи, оставляя голову парить между небом и землей. Кара не могла не изучить острые черты лица; Прямая линия челюсти, изгиб шеи исчезал в шарфе. Она выглядела, подобно греческим изваяниям, к которым водила их учитель рисования на протяжении любимых пар Кары в колледже. Когда Лена почувствовала взгляд, и, наконец, повернулась, чтобы взглянуть в ответ, во её глазах вспыхнуло любопытство, и Кара впервые заметила, что глаза двевушки двух разных цветов, один немного зеленее, чем другой. Это вероятно потому, что она никогда не всматривалась в них раньше, но Кара находила глаза Лены поразительно красивыми.

Лена задержала взгляд на секунду дольше, ровно на секунду больше, чем то, с чем Кара чувствовала себя комфортно, прежде чем обратить голову к небу и тихо и медленно сказать: “Итак, Кара Дэнверс, ты много знаешь о звёздах?”.

“На самом деле, да. Моя сестра рассказала мне всё о ваших звёздах, когда я приехала сюда; они немного отличались от того что я видела дома”, Кара прикусила язык, но уже слишком поздно, и она уловила любопытное выражение лица Лены.

“Как так?”, – она спросила и, как и в большинстве случаев с Леной, Кара услышала искренний, но пугающий интерес в её голосе.

“В основном, разное название для созвездий”, – сказала она, надеясь найти способ выдать аккуратную половину лжи, которая удовлетворит Лену, но при этом не сказать, что небо Криптона было совершенно другим: “Я была рождена под созвездием Кары, именно так и получила имя. Это созвездие, связанное с красотой в мифологии моего народа”, – Кара всерьез рассматривала возможность оторвать язык: “Мой народ” конечно, не то, что сказал бы нормальный землянин.

“Это интересно. Я мало знаю о русской культуре”.

Точно, Россия, потому что Кара “русская”. Её короткое замешательство, должно быть, проявилось на лице, потому что Лена быстро добавила: “Ты сказала мне, что ты из России, правильно? Я же не придумала это?”.

“Конечно, я русский”, – сказала Кара, слишком медленно, чтобы звучать естественно, но это лучшее, что она могла сделать прямо сейчас.

“Не поняла ни слова из этого”, – засмеялась Лена: “Но я тебе верю”.

Тем не менее, понимающая улыбка ненадолго появилась на её лице, и у Кары возникло ощущение, что Лена ей вообще не поверила, даже если не показала этого. Может быть, это из-за разговора с Долли ранее, но она задалась вопросом, будет ли это действительно так плохо, если Лена узнает, что она пришелец. Не то, что она Супергёрл, но, по крайней мере, что она пришла из другого мира, чтобы не пришлось больше лгать об этом. Но прежде, чем Кара смогла принять решение, Лена начала указывать на звёзды и говорить об ирландских легендах, этот момент слишком хорош, чтобы его разрушать.

“Видишь там крест?”, – спросила Лена, указывая на небо: “Это созвездие лебедя. Название пришло из латыни, но есть и очень хорошая ирландская история. Об Энгусе, который влюбился в Каер и провёл год, разыскивая её, после того, как она превратилась в птицу. В конце концов, он находит её и тоже превращается в лебедя, и они вместе улетают”.

Кара хотела рассказать ей, что тоже умеет летать, но вместо этого сказала: “ Хорошая история. Я мало что знаю об Ирландии”.

“Ох, я всё узнала из книг, уехала слишком рано, чтобы вспомнить что-нибудь из этого, а школа-интернат была слишком сосредоточена на международном обучении”. Она говорила, по понятным причинам, грустно, и это подтолкнуло Кару к чему-то непостижимому, она взяла Лену за руку. Кара не могла объяснить такой жест, но рука Лены в её руке ощущалась приятно, и когда она подняла тонкую бровь и сжала ладонь, Кара почувствовала себя ещё лучше.

“Ты нашла способ оставаться на связи со своими корнями, это хорошо”, – прошептала Кара, возвращая взгляд к небу: “Расскажи мне ещё одну ирландскую историю”.

“Только если ты расскажешь мне о звездах в твоей стране”.

“По рукам”, – ответила Кара мгновенно, уже думая о способах рассказать ей о Рао, не выдавая слишком много.

“Что ты знаешь о Банши?”, – спросила Лена, целенаправленно искажая голос, чтобы соответствовать настроению истории, которую собиралась рассказать.

Кара чуть не рассмеялась, однажды она боролась с Банши. Но она не расскажет это Лене, ни тогда, когда девушка ожила из мифов, ни тогда, когда так сияли её глаза, и это по большей части из-за истории её страны, чем потому, что в них отражаются звезды. Вместо этого Кара позволила мифу про Банши, а затем рассказу о Рао и Ситонне пронести их сквозь эту ночь.