До самой стены никто не проронил ни слова. Ехали молча. Особенно новобранцы. Сегодня их стало меньше на одного. В голове ненароком напрашивался страшный вопрос «кто следующий?». Ответа на него, конечно, ни у кого не было.

Ещё до вылазки была хрупкая надежда: пронесёт. Но сейчас ощущение приближающейся смерти стало таким ярким и чётким, каким не было никогда. Оно сосало под ложечкой, не давая забыть о себе. Оно собиралось где-то в одной точке, норовя вот-вот взорваться и забрать с собой всё, до чего сможет дотянуться.

Как всё-таки просто умереть за стеной.

Жители Троста встречали полуживых разведчиков с тихим ужасом. Они не кидали камни и грязь, только наблюдали за тем, как солдаты тащат своих одноногих и одноруких товарищей, за которыми тянулись красные кровавые дорожки.

«Наверное, ещё не встретились лицом к лицу с тем бременем, которое несёт разведка», — подумала Микаса.

Она сидела в повозке, прижав к себе ноги, и без конца прокручивала перед глазами тот самый момент.

Может быть, она правда помешалась? Может, ей померещилось?

Нет.

Она точно видела Эрена. И как бы безумно это не звучало, но его достал из плоти титана другой титан.

Объяснений этому, конечно, не было. Но это правда. Она это видела. Она не сумасшедшая.

— Знаешь... — она обратилась к Жану, который сидел рядом. Он открыл глаза и вопросительно посмотрел на неё. — Я видела его.

— Кого? — Жан потёр лоб и потянулся.

— Эрена.

Жан удивлённо приподнял брови. Остальные сидящие в повозке косо посмотрели на Микасу, любопытно навострив уши.

— Я видела, как его вытащили из тела титана, — добавила она почти шёпотом.

Гергер громко заржал:

— Вот такого я ещё не видел! — он схватился за живот, пытаясь унять смех.

Жан и Микаса одновременно посмотрели на него.

— Видел, как Рал обоссалась в первую вылазку, видел разное, но вот чтоб так интересно крыша ехала!

Губы Микасы растянулись в тонкую полоску от злости.

— Заткнулся бы ты, — прорычал Жан, сжимая кулаки, но Гергер не обращал на это внимания, продолжая смеяться и утирать слёзы.

— Это лучше к Зое сходить, она от головы, может, чего даст.

— Зое? — отозвалась Нанаба. — Я бы ей сама чего-нибудь от головы выписала.

Они с Гергером громко засмеялись, а Жан и Микаса уже были готовы встать со своего места.

— Утихнуть всем. — Мик резко вклинился.

Все моментально замолкли.

Микаса бросила косой взгляд в сторону Гергера и Нанабы, на что Гергер показушно покрутил пальцем у виска.

— Гергер, ещё одна шуточка, и... — Мик сказал строже.

— Молчу, молчу, капитан. Просто нервы ни к чёрту... — он сплюнул на дорогу.

Микаса благодарно посмотрела на Мика, тот коротко качнул головой в ответ.

— Микаса, — тихо выдохнул Жан, когда все успокоились. По нему было видно, как усердно он скрывает удивление и как мучительно подбирает слова. — Ты же понимаешь, насколько безумно это звучит?

— Да, но я клянусь, я его видела!

— Послушай, я понимаю...

— Ты веришь мне? — в её голосе прозвучали нотки отчаяния.

— Просто... Это... — замямлил он. — Ты потеряла близкого друга, погиб конь твоего отца...

Микаса разочарованно выдохнула и молча отвернулась.

— Послушай... — он прикоснулся к ней, но она резко дёрнула плечом и бросила в ответ:

— Я не хочу слушать о том, что я сумасшедшая, ясно!?

Жан сдержанно выдохнул, пытаясь сохранить спокойствие:

— Ты не сумасшедшая.

— Спасибо.

— Просто смотри, даже если всё, что ты рассказываешь правда, что это изменит?

— Как что!? Это значит, что на следующей вылазке у меня будет больше шансов его вернуть!

Гнев растекался по жилам. И хоть внешне она старалась скрыть внутренний пожар, его было прекрасно видно в пылающих глазах.

Жан немного помолчал, а потом задал весьма логичный вопрос:

— То есть ты снова собираешься покинуть строй?

— Если потребуется, — ответила сквозь зубы.

Жан не поверил ей. Зря она надеялась. Никто, кроме Армина её не слушал и не будет слушать. Ей придётся самой справиться с этим. Одной. Без чьей-либо помощи.

Чувство одиночества зудело где-то внутри, и любая неосторожная фраза, любой укор заставляли внутренности связываться в тугой узел. Поэтому хотелось наброситься на любого, кто посмеет хотя бы вякнуть что-то о её психическом здоровье.

Леви всё это время шёл пешком рядом. Краем уха услышал её разговор с молокососом.

Значит, она покинула строй. И судя по всему, этот мудак Закариас даже не думал остановить её или помешать.

Урод.

А ещё её УПМ... Что-что, а технология изготовления была на высоте. Неужели механизм мог так легко заклинить? За столько лет службы Леви не мог припомнить, чтобы УПМ вышел из строя без явных повреждений, кроме как...

— Аккерман.

Она обернулась, услышав своё имя.

— Когда пойдешь ко мне в кабинет, прихвати своё УПМ.

— Зачем?

— Не задавай лишних вопросов. Делай, что сказано.

— Эй, — вдруг встрял Мик, — а какого хера ты указываешь, что делать моим подчинённым?

Она тут же обернулась к нему, едва сдерживая улыбку.

Нашла в кого втюриться. Тупая курица.

— Закрой свой рот, Закариас, — несмотря на то, что голос Леви был спокоен, в нём чувствовалась непоколебимая сталь. — За стенами будешь командовать.

Мик злобно посмотрел на него исподлобья, но промолчал. Любой из капитанов мог беспрепятственно пригласить кого угодно из рядовых к себе на ковёр. По разным причинам. Здесь он никак не мог помешать.

— Ты всё поняла? — обратился к Микасе, будто забыв про Мика.

— Да, сэр, — ответила, скрипя зубами.

Вскоре разведчики прибыли к городскому госпиталю, где врачи принялись оказывать помощь пострадавшим. Петра всё ещё не пришла в себя, поэтому её на носилках унесли в дальние палаты.

Эрвин в это время собирал подписи у выживших.

— Заполните списки погибших, — он передал капитанам два листка с именами вернувшихся домой разведчиков, а затем добавил: — Я поеду в Стохесс, нужно отчитаться о результатах, а как вернусь, — посмотрел на Леви, — жду тебя у себя в кабинете.

— Ну что, наигрался в героя-спасателя? — тихо съязвил Мик.

— Завались, — так же тихо ответил Леви.

— Главнокомандущий, — кажется, их короткий разговор подслушал кто-то из новичков. Это был Гувер. — Разрешите? — он посвятил сердце, ожидая разрешения продолжить.

Эрвин кратко качнул головой.

— Позвольте поехать с вами? — Бертольд увидел вопрос в глазах главнокомандующего и пояснил: — В Стохессе служит наша подруга Энни. Мы с Райнером хотели бы навестить её, — он опустил голову, — пока мы ещё живы.

Эрвин задумался, а затем ответил:

— Если успеете собраться.

— Есть! — Бертольд расцвёл в улыбке и ринулся готовиться к долгой поездке вместе с Райнером.

***

Сидя пока ещё в своём кабинете, он водил пером по бумаге, записывая имена погибших товарищей из восточного крыла.

Оруо Бозард. Гюнтер Шульц. Эрд Джин. Им от двадцати трёх до двадцати семи лет.

Армин Арлерт. Восемнадцать лет. Совсем юный...

Все погибли при неизвестных обстоятельствах в восточной части леса близ Шиганшины.

Сколько имён ему ещё придётся вписать? Сколько товарищей — похоронить... Или вернее, оставить гнить где-то за стенами?

Впрочем, Эрвин наверняка позвал к себе не за тем, чтобы распить чашечку чая или ещё раз сыграть в шахматы. Вполне вероятно, что он хочет сообщить ему об увольнении.

Что ж, это значит, что с отчётами и со списками погибших будет покончено навсегда. Во всём свои плюсы...

В дверь постучались.

***

Сегодня вечером в казармах было необычайно тихо. Старички уже привыкли к этой тишине. Каждый наедине с собой оплакивал погибших товарищей и переваривал минувший день.

Для новичков этот вечер оказался особенно тяжёлым. За ужином никто не проронил ни слова. Даже Саша ела не с такими энтузиазмом, как обычно.

Хотелось лечь спать и забыть обо всём. Ни о чём не думать.

А тут ещё Леви со своим приглашением к себе в кабинет. Неужели, это настолько важное дело, что нельзя подождать хотя бы до завтра?

Не доев ужин до конца, она молча встала из-за стола и отправилась в арсенал, где оставила своё УПМ.

Зачем ей тащить его в кабинет? Бред какой-то.

Она с силой толкнула дверь, за которой находилось помещение с полками, где хранили боеприпасы. Петли жалобно скрипнули.

Внутри горел тусклый свет свечи.

Странно. Вроде бы, все уже сдали оружие.

Микаса вошла внутрь и направилась вдоль стоек с лезвиями, баллонами с газом и прочими запчастями от УПМ. Повернула за одну из них и вздрогнула от неожиданности:

— Капитан Мик?

Он сидел на невысоком табурете у стены и, как ни в чём не бывало, начищал свои лезвия.

— А, Микаса, привет, — он устало поднял глаза и улыбнулся, как это делал всегда.

— Извините, я вас потревожила, — её глаза забегали в разные стороны, боясь взглянуть на Мика.

— Ничего, ты не мешаешь, — он посмотрел на неё и слегка улыбнулся. — Ещё вроде я говорил, что можно на "ты".

— Да, я... я забыла, — неуверенно залепетала и, отчаянно пытаясь прогнать стеснение, двинулась к стойке, куда положила своё УПМ после возвращения.

Вроде бы, она пришла сюда по своим делам. Но ощущение было такое, будто искала его по всему замку и наконец нашла. Скрыть радость от внезапной встречи, да ещё в таком уединённом месте, было непросто. Губы предательски растягивались в улыбке, а взгляд застенчиво опускался вниз. Руки невольно начинали поправлять пряди волос — повадки Мины и Ханны?

Как же глупо она выглядит!

Мик наверняка заметил. Просто делает вид, что занят своими делами.

Микаса видела краем глаза, как он едва поднимает уголок губ.

Стыдно представить, о чём он может думать. О том, что она наивная девчонка, которая ожидаемо втюрилась в капитана разведки. Наверняка, таких, как она, было много.

Нужно взять себя в руки.

Молчание резало без ножа. Хотелось его прекратить. Нужно что-то сказать. Что-нибудь отвлечённое.

И, набравшись смелости, Микаса выдохнула, стоя к Мику спиной:

— Вы, наверное, тоже мне не верите?

— Ты о брате? — он ответил спокойно, продолжая натирать лезвия и не смотря в её сторону. Будто нарочно играя с ней.

— Мне никто не верит, — она взяла в руки УПМ и двинулась к выходу, но проходя мимо Мика, остановилась и робко добавила: — Я правда видела Эрена, его вытащили прямо из тела титана.

Мик отложил лезвия, встал с табурета и подошёл к ней. Совсем близко. Настолько, что ей пришлось поднять голову, чтобы видеть его лицо.

— У меня нет поводов тебе не верить.

Он пристально смотрел прямо в её глаза.

— Значит, — на придыхании, — верит... то есть веришь? — спросила чуть дрожащим голосом, не отводя взгляд.

Вместо ответа он нагнулся к ней.

В этот момент Микаса, кажется, перестала дышать и моргать.

Сотни мыслей пронеслись в голове за секунду:

А как же Нанаба?

Я ему нравлюсь?

А вдруг изо рта пахнет?

А как целоваться?

Когда его губы оказались в паре сантиметров от её уха, он тихо ответил:

— Верю.

И выпрямился обратно, улыбнувшись ей.

Микаса стояла красная, как помидор. Руки тряслись, а ноги подкашивались. Она опустила голову и забегала глазами влево-вправо, стыдясь посмотреть на него.

Что она опять успела надумать. Как она могла предположить, что капитан захочет её целовать.

Это же смешно!

Какая же она наивная! И глупая!

Как же стыдно!

Аккуратно подняла глаза. Мик всё также смотрел на неё улыбаясь, а ей хотелось поскорее найти предлог, чтобы уйти.

— С-спасибо, сэр.

Она заставила себя сдвинуться с места и пулей выбежала за дверь.

***

Она вошла, посвящая сердце. В свободной руке держала УПМ.

— Ноги вытереть не забудь, — строго бросил Леви, как только Микаса сделала шаг внутрь.

В кабинете была идеальная чистота. Ни пылинки вокруг. Вещи на полках, на столе расставлены в педантичном порядке.

Микаса показательно вытерла ноги. Даже Эрвин в своём кабинете не устанавливал подобные правила чистоты.

— Оставь УПМ там, — Леви указал взглядом на табурет в углу.

Микаса молча положила туда устройство.

— Садись, — он также взглядом указал на стул напротив рабочего стола.

Всё так же не проронив ни слова, Микаса присела.

Леви встал со своего места, подошёл к шкафу, достал оттуда пачку бумаг и положил перед ней. Сверху положил ещё пару листов, которые заполнил только что.

— На, читай.

— Что это? — Микаса посмотрела на него подозрительно.

— Отчёты о погибших за последние несколько лет.

Она не поняла, в чём смысл такого приказа, но легче сделать, что говорят, нежели спорить лишний раз. Быстрее прочитает, быстрее уйдёт из этого слишком стерильного кабинета.

Микаса скользила взглядом по именам, иногда приподнимая глаза — Леви смотрел на неё, не отрываясь.

Что ему нужно? Зачем он показывает ей это?

— Вы позвали меня за этим? Чтобы я сидела и читала эти списки?

— Да.

Она продолжила. Натыкалась на имена ребят, с кем успела познакомиться буквально на днях. Кажется, лучше здесь ни с кем не заводить дружбу. Сегодня ты с кем-то разговариваешь в столовой, а завтра уже хоронишь его.

Только она подумала об этом, как увидела имя: Армин.

На мгновение перед глазами увидела его висящее тело, с которого стекала ещё свежая кровь. Она не смогла забрать его с собой. Даже не смогла похоронить. Она оставила его вместе с телами других разведчиков прямо на земле под открытым небом. Наверняка их уже сожрали титаны.

В глазах заблестели слёзы.

Армин не должен был умирать.

На нём закончился список тех, кого не стало сегодня. Нехотя взяла следующий листок и вопросительно посмотрела на Леви, надеясь, что на этом всё.

Зря.

— Читай, — спокойно приказал он.

Она читала. Много имён. Парни, девушки. Многим не было даже восемнадцати. У многих остались дети.

Даже не представляла, что читать подобное будет так тяжело. Невольно подумала про отца. Он, скорее всего, многое повидал. Как после такого он умудрялся быть дома таким нежным и радостным? Будь она на его месте, то точно зачерствела бы, как старый хлеб.

К глазам подступали слёзы. И с каждым именем сдерживать их становилось всё труднее.

— Вы это всё сами заполняли? — зачем-то спросила.

— Да.

Он продолжал наблюдать за ней. Изучал, как эмоции играют на её бледном лице.

По её щекам медленно текли слёзы, губы предательски дрожали, норовя растянуться в тонкую полоску, но она держалась. Глотала солёные капли и всхлипы, из последних сил пытаясь сохранить наделанное спокойствие.

Микаса приближалась к концу.

Изабель Магнолия.

Фарлан Чёрч.

Джеймс Аккерман.

Она прикрыла ладонью рот. Горькая скорбь подбиралась откуда-то снизу прямо в глотку, словно вулкан, что вот-вот разразится. Если бы она была одна в лесу, то закричала бы во всё горло. Но вместо крика произнесла лишь тихое:

— Отец...

Предательски трясущимися руками она сжимала листок, где кратко была изложена информация о нём.

Возраст: тридцать девять лет.

Семейное положение: женат на Лили Аккерман, в девичестве Азумабито, двадцать восемь лет.

Дети: дочь Микаса Аккерман, шесть лет.

Обстоятельства смерти: отправился на спасение рядового, дальнейшие события неизвестны.

— Что произошло? — едва слышно спросила она, не отрывая глаз от документа.

Никогда раньше Леви не касался этой темы, а особенно в разговоре с ней. Все знали, что Джеймс зачем-то пошёл за ним и, судя по тому, что Леви вернулся живой и почти невредимый, успешно. Никто не знал, как именно погиб прошлый главнокомандующий.

События того дня Леви оставил при себе. Он сам лично заполнил этот отчёт. Сам лично вписал "дальнейшие события неизвестны". Докапываться никто не стал. Это было ни к чему. Обстоятельства смерти интересуют чаще всего только родственников, которых у Джеймса, кроме дочери, не осталось.

А она...

Микаса подняла заплаканные глаза и уставилась на него.

— ЧТО ПРОИЗОШЛО?

Стоит ли ей вообще знать об этом? Что изменится в её жизни, узнай она, как умер Джеймс?

Но она продолжала настойчиво смотреть.

Её чуть приоткрытые розоватые губы, за которыми виднелась полоска белых зубов. Бледная фарфоровая кожа. Длинные ресницы почти дотягивались до бровей и блестящие от слёз глаза, в которых отражался огонёк горящей свечи. Хотелось...

Дьявол, Леви, о чём ты думаешь?!

Она подалась чуть вперёд, будто предупреждая, что готова выбить из него слова любой ценой. Леви в ответ на это микродвижение отпрянул назад, стараясь не сокращать сейчас между ними дистанцию ни на йоту.

Он был вынужден сдаться:

— Это был март.

Она замерла, будто боялась пропустить хоть слово.

— Очередная вылазка за стену Мария. Мы должны были изучить местность, чтобы построить карты. Всё шло по плану, как вдруг ливень полил стеной. Джеймс, твой отец, дал сигнал к немедленному отступлению и... В общем, тогда я служил со своими друзьями.

— Разве у вас есть друзья? — уголок губ с издёвкой приподнялся.

Леви отвёл взгляд в сторону. Её ухмылка ощущалась как пощёчина.

— Были...

Язвить дальше Микаса не решилась.

— Так вот когда я летел к точке сбора, наткнулся на группу своих друзей... Их звали Изабель и Фарлан. Совсем молодые. Изабель тогда была младше тебя. Я не успел к ним на помощь. Увидел только голову Изабель и туловище Фарлана. Плохо помню, что было потом, но я перерубил всех титанов, что были в округе, пока не закончился газ и не затупились лезвия. Я уже готов был умереть, смирился, просто сидел на земле, ожидая, когда очередной титан оторвёт мне башку. Но твой отец... Безумный человек попёрся вытаскивать меня из этой жопы. Отправил меня верхом на Александре к остальным, а сам в одиночку бросился на титанов. И вот теперь я здесь, а твой отец... Я виноват в смерти твоего отца. Не ослушайся я приказа и вернись назад вовремя... Поэтому я тебя очень прошу, подумай о своих товарищах. Не подставляй их. Один из них уже готов на многое ради тебя. И слава Марии, что сегодня ни с тобой ни с Кирштайном ничего не случилось.

Она сжала кулаки, смотря на свои колени. Она не заставляет никого бежать за собой. Она никого не вынуждает и не провоцирует. Она просто хочет вернуть Эрена назад. Почему она должна жертвовать своими желаниями, целями, своими родными ради того, чтобы уберечь от опрометчивого поступка других?

— Несправедливо... — прохрипела она.

Леви вопросительно приподнял брови.

— Несправедливо, что я должна думать о других. Несправедливо, что в своё время вы позволили себе слабину, хотя в ней даже смысла не было! — с каждым словом она говорила всё громче, забывая не только о субординации, но и о правилах простого приличия.

— Перерубить титанов, просто чтобы спустить пар! И из-за этого погиб мой отец! А я осталась сиротой!

Взглядом она будто пыталась прожечь в нём дыру. Да какого хрена он вообще решил её чему-то учить, наставлять! Кто он ей такой? Он даже не был её прямым командиром. Показал ей эти списки, заставил ещё раз обо всём вспомнить. Обо всём подумать.

А она уже подумала. Много раз. И всё решила. Давно.

— Хотя... — она продолжила. — Я не понимаю, зачем отец пошёл спасать вас. И сейчас вы говорите мне думать о ком-то ещё? А вы думали о моём отце, когда просто решили зарезать всех титанов, ради никчёмной мести? Думали?!

— Хватит, — он резко встал, ударив ладонями по столу. — Если ты слишком тупа, чтобы понять, что учиться надо на чужих ошибках, а не на своих, то хорошо. Не смею тебе мешать.

Она поднялась, прогоняя любой страх перед ним, и встала прямо напротив, упершись ладонями о стол:

— Вы и так обещали, что не будете мешать мне! Но сегодня опять остановили меня. Я бы догнала её и забрала Эрена.

Её дерзость... Раздражала? Да, пожалуй. Немного. Слегка. Но в то же время...

Леви выдохнул, стараясь держать себя в руках:

— Я уже говорил, что не знаю, откуда ты взяла этот бред про живого своего Эрена, да ещё и в пасти титана.

— Он жив! Я его видела! — перебила.

Они оба замолчали. Леви сверлил её глазами, напоминая о субординации, и, собравшись, Микаса процедила:

— Извините.

Леви спокойно продолжил:

— Но тем не менее, на что ты рассчитывала, когда твоё УПМ попросту вышло из строя?

Лишь огрызалась в ответ. Сама понимала, что ничего. Но... Эрен. Был. Так близко! Слишком близко, чтобы сдержаться. Слишком близко, чтобы думать трезво. Слишком близко, чтобы отпустить его вновь.

Внутри жужжало противное "а ведь он ничем не лучше!"

Учит других, а сам... А сам!

Она сжала кулаки, врезаясь ногтями в кожу.

Понимала: капитан прав.

Это злило.

— Я могу идти? — спросила вместо ответа, смотря куда-то под ноги.

Держать её здесь дальше не было никакого смысла. Леви видел: ещё немного и она взорвётся. Пускай идёт. У него и своих дел хватает.

— Свободна.

Посвятив сердце, она резко развернулась и ушла, громко хлопнув дверью.

Леви остался в кабинете один. Сначала нужно было проверить его предположение. Перед тем, как титан откусил Изабель голову, Леви видел, как та упорно нажимала на курки, но механизм не сработал. Тогда он предположил, что кто-то мог нарочно подкрутить винт, но решил, что это бред сумасшедшего. Однако увидев, как Аккерман точно также безуспешно пыталась выстрелить, невольно вспомнил этот давно минувший момент. Всё-таки стоило проверить его немного бредовую теорию.

Он подошёл к табурету в углу, взял УПМ и положил его на стол. Осторожно разобрал его по запчастям, рассматривая каждую деталь.

Не мог механизм заклинить так просто. Это невозможно.

Он рассматривал каждую деталь, но ничего подозрительного найти не мог.

— Тук-тук-тук, — между косяком и дверью выглянула голова Ханджи, — я войду? — она скорее поставила перед фактом, нежели спросила, потому что уже прошла внутрь и осторожно захлопнула за собой дверь.

— Чего тебе, очкастая? — Леви вытер ладонями лицо. Он чувствовал себя уставшим. Вымотанным. Ещё и эта надоедливая поехавшая припёрлась.

— Да я так, Эрвин как-то слишком мрачен. Кажется, он не в восторге от твоей... выходки.

— Ожидаемо.

— Я думаю, всё будет хорошо.

— Мне как-то всё равно.

— Да ладно тебе, — она подошла ближе и упёрлась бедром о стол, — что ты тут делаешь? — посмотрела на разобранное УПМ.

Леви опустил взгляд на разложенные в идеальном порядке детали.

— Да так... Проверяю УПМ Аккерман.

— Зачем?

— Оно заклинило. Это странно.

— Согласна, — Ханджи почесала подбородок, — я взгляну?

Леви едва заметно качнул головой.

Ханджи внимательно перебирала детали, изучала их, смотрела. Пыталась разглядеть хотя бы мельчайший изъян. Но его не было. УПМ было полностью исправно.

— Ничего подозрительного.

— Да, я заметил. Но он заклинил, Ханджи. Не мог механизм так неожиданно сломаться. Или ты не согласна?

— Да, согласна, но ты сам видишь: всё в порядке. Ты себя просто накручиваешь.

Леви откинулся на спинку стула.

Кажется, всё-таки ошибся.

— Ты побежал за Микасой. Снова. — Ханджи выдохнула: — Джеймс давно мёртв. Ты отдал ему долг. Может, хватит уже.

— Ханджи, — выдохнул Леви, подняв взгляд к потолку. Он будто пропустил слова Ханджи мимо ушей. — Это опять произошло.

— Что?

— Эта странная боль.

— Мне кажется, это психосоматическое.

— Психо-что? Я не сумасшедший.

— Ты не так понял. Это состояние организма, вызываемое подсознательным убеждением.

Леви скептически посмотрел на неё.

— Я к тому, что ты сам себя в этом убедил, и подсознание помогает подтвердить это убеждение.

— Пускай будет так, — Леви отвернулся, — только от этого не легче.

— Поверь мне, я знаю твой организм вдоль и поперёк, исследовала очень тщательно. Ты меня знаешь. Так вот, ничего подозрительного у тебя нет.

— Как скажешь, — он не видел смысла спорить дальше.

— А что это у тебя? — Ханджи глянула на шкаф, где в педантичном порядке были разложены рабочие документы и книги. В самом дальнем углу торчала тёмная закупоренная бутылка какого-то алкоголя. — Это вино? — она подошла ближе, разглядывая бутылку.

— Да, — сухо ответил Леви.

— Ты же не пьёшь.

— Не пью.

— А откуда у тебя это? — она взяла бутылку с полки и ткнула в неё пальцем свободной руки.

— Долгая история.

— Ну, Рива-а-а-ай.

— Не называй меня так, очкастая.

— Скажи тогда откуда у тебя это дорогущее вино? Такие же, наверное, только в Митрасе достать можно. Ты украл её?

— Не я.

— А кто?

— Фарлан.

— Да ты шутишь!

— Не шучу.

— Да, быть не может! Как?

— Спроси у него сама, — Леви попытался пошутить, но Ханджи не решила идти по этому опасному полю, где замешаны старые воспоминания.

— В конце концов, как тебе удалось вытащить её из павшей Шиганшины?

— Сам задаюсь этим вопросом.

— Ты не знаешь?

Леви устало посмотрел на Ханджи:

— Я случайно увидел её на складе, в той части, где ребята из западного скидывали своё барахло.

Ханджи заинтересованно подняла брови.

— И вот эта кучка алкашей первым делом забрала ящики с вином. В одном из них нашёл эту бутылку и забрал.

— То есть кто-то из них рылся в твоём кабинете?

— Скорее всего. Искали, что ценного можно взять под шумок. Вот только у меня ничего, кроме этой бутылки, и не было.

Ханджи перекинула бутылку с ладони на ладонь.

— Давай выпьем?

— Нет.

— Ну, Рива-а-а-й, не будь букой.

— Я сказал нет.

— Если сам не хочешь пить, так отдай мне.

— Очкастая, — Леви с угрозой посмотрел на неё.

— Что? А я за тебя словечко перед Эрвином замолвлю.

— Сомневаюсь, что это поможет хоть как-то.

— У меня свои рычаги давления.

Леви задумался. Не то чтобы он цеплялся за должность капитана, но сейчас она была необходима ему как никогда. Если очкастая попросит за него, то хуже от этого не будет. А вот если Эрвин хотя бы отложит своё решение, то это уже хорошо.

В целом, бутылку эту он хранил исключительно из-за Фарлана. Странная такая память.

— Хрен с тобой, бери.

—Юху! — она радостно подпрыгнула и с бутылкой в охапку выбежала из кабинета.

Он вновь остался один.

***

Микаса не шла по коридору. Мчалась.

Армин погиб. Даже Александр, прошедший столько вылазок, умер. И никто не верит ей. Кроме Мика. И поэтому он начинал нравится ей всё больше. Хотелось чаще встречать его в коридорах, чаще случайно сталкиваться в конюшне или арсенале.

Может быть, он всё ещё начищает лезвия?

Она может проверить. И если он там, то что скажет? Прямо признается, что хотела видеть его?

Нет. Лучше сделать вид, что забыла что-то.

Стукнула себя по лбу, надеясь, что это поможет собраться, но бесполезно. Наплевав на всё, направилась обратно в арсенал, боясь встретить кого-нибудь на пути.

Мик вряд ли будет высмеивать её. По крайней мере в глаза. А если она наткнётся на Сашу или Конни.

Бр. Уже через час вся разведка будет знать, что Аккерман запала на своего капитана.

Ускорив шаг, она прошла коридор. На своё счастье никого не встретила.

Остановилась прямо напротив двери в арсенал. Глубоко вздохнула и выдохнула, надеясь успокоить тело, что начинало трястись всё больше. По лбу стекла капля пота. Да почему она так нервничает? Титаны были не так страшны по итогу.

Чего она боится? Мик — хороший человек. Даже если он отвергнет её, то он точно сделает это мягко.

Через щель виднелся тусклый свет. Значит, Мик ещё там.

Ещё один глубокий вдох выдох. Сердце стучало так, будто намеревалось выпрыгнуть из груди.

Нужно успокоиться. Но тут же она представила, как забыв про всё на свете, кидается Мику на шею и целует его.

То ли от стыда, то ли от возбуждения закрыла лицо ладонями.

Развернулась на каблуке вокруг своей оси, подняла голову к потолку и встряхнула мокрыми ладонями.

Просто открыть дверь и войти внутрь.

Дрожащая рука легла на ручку. Ноги подкашивались. Микаса выдыхала через рот, стараясь дышать ровно.

Осторожно открыла дверь. Та, на её счастье, даже не скрипнула.

Тихонько юркнула внутрь и двинулась в сторону источника света.

— Ах, Мик, — в помещении слышался... возбуждённый шёпот.

Микаса вздрогнула и прижалась к стойке у стены, надеясь, что её не увидят.

— Да, вот так, сучка, глубже, — Микаса не поверила своим ушам. Этот голос совершенно точно принадлежал Мику.

Она на цыпочках прокралась чуть дальше и осторожно заглянула за угол.

От увиденного чуть не ахнула, но сдержалась. Облокотившись на стену, Мик стоял в расстёгнутой рубашке и спущенных штанах. Он закатил голову назад, руками держал полностью обнажённую Нанабу за волосы и с силой насаживал на член.

— Твоя мелкая Аккерман так наверняка не умеет, — промурлыкала она.

— Она ни о чём по сравнению с тобой, — простонал Мик, — стоит как бревно и ждёт чего-то.

Сердце Микасы сжалось. Это должно быть какой-то сон. Почему он о ней так говорит?

— Бесит эта девчонка, — Нанаба прошлась языком от основания члена до самой головки, заставляя Мика покрыться гусиной кожей.

— Ничего, в следующий раз и Леви, и это отродье Джеймса точно останутся за стенами.

Отродье Джеймса? Это, наверное, не Мик. Кто-то другой. Этого просто не может быть. Он же уважал отца, он был так добр с ней.

Почему так?

— Ты это уже говорил, почему в этот раз всё пошло не по плану?

Мик резко наклонился к ней, натягивая волосы. Микаса вздрогнула: никогда не видела такой садистской злобы в его глазах.

— Что ты сказала?! — рявкнул он и со всей силы дал пощёчину.

— Прости, Мик, — Нанаба прислонилась к щеке, жалобно извиняясь, — ты не так понял, я просто...

— Что просто!?

— Нет, ничего, я дура, сам знаешь.

— Знаю, — выдохнул Мик. — Продолжай и помалкивай, ясно?

Он потянул её голову к члену, и Нанаба усердно продолжила его ублажать.

Смотреть на это больше не было никаких сил. Воздуха нещадно не хватало, каждый удар сердца громко стучал по ушам, в глазах мутнело.

Нужно убираться отсюда.

Держась за стенку, Микаса развернулась. Сделала шаг и не заметила, как случайно задела рукавом висящие на стойке клинки. Они лениво качнулись.

Микаса замерла, проглатывая слюну. Небольшая петля зацепилась за лезвие, которое вот-вот сорвётся с крючка.

За углом продолжали раздаваться стоны и хлюпающие звуки.

Хотелось разреветься прямо здесь от отчаяния.

Микаса взяла себя в руки и осторожно вынула нить. Лезвие ещё раз качнулось, но не упало. Выдохнув, она осторожно сделала несколько шагов к выходу. Может быть, если бы Мик был один, то он услышал её тихие шаги, но оханья и аханья Нанабы заглушали их. Микаса пошла чуть быстрее, чтобы скорее выйти отсюда и забыть всё увиденное, как это предательское лезвие всё-таки сорвалось с крючка и со звоном упало на пол.

Звуки секса тут же прекратились.

Микаса замерла на месте. Лезвие брякнуло, отскочив несколько раз от пола, и затихло.

Сердце, кажется, перестало стучать, тело покрылось холодным потом.

— Микаса? — она услышала удивлённый голос Мика за спиной.

Медленно развернулась. Он приближался к ней, натягивая штаны на ходу.

— Как ты себя чувствуешь? — немного нервно смеясь, спросил он.

— К-капитан, — Микаса сделала шаг назад.

— Не хочешь выпить чаю? — Мик сделал ещё шаг вперёд, Микаса — назад.

— Я, я... — она перевела взгляд за спину Мика: на полу сидела Нанаба прикрывая курткой грудь. Она испуганно глядела на Микасу.

— Давай поговорим, — Мик потянулся к ней рукой.

— Мне... мне нужно идти! — выкрикнула Микаса и, резко развернувшись, кинулась к выходу.

— Стой!

Мик бросился за ней.

Первая стойка. Вторая. Поворот.

Уже видна дверь. Микаса протянула руку, чтобы дёрнуть за ручку, но Мик крепко обхватил её и повалил на пол, затыкая ладонью рот.

Она отчаянно замычала, стараясь вырваться.

— Тише, тише, девочка, — с наделанным спокойствием прошептал Мик. — Чего ты испугалась? Всё же хорошо, ведь так? — он почувствовал, как слёзы намочили его кожу. — Ну хорош тебе плакать, ничего же не произошло.

Он сжимал её шею всё крепче, перекрывая кислород. Сопротивляться не было ни сил, ни желания. За одно мгновение последняя надежда рухнула прямо на глазах. Кроме Мика, никто не поверил. Никто не заступился. И только он один всегда был готов и выслушать, и поддержать.

Но это всё оказалось ложью.

Почему она такая дура?

«Держись подальше от Закариаса, он лицемер, и добра от него не жди».

В голове всплыли слова Леви.

Он был прав. Прав. Прав. Прав.

Это осознание долбило изнутри, ломая кости. Выбивая всякое желание сопротивляться.

Пускай.

— Кто же, знал, что будет вот так, — усмехнулся Мик.

Микаса закрыла глаза, боль скопилась в одной точке и потухла вместе с сознанием.