Проснулись рано утром, ещё до того как солнце поднялось над горизонтом. Леви с удовольствием потянулся. Впервые за долгое время ему удалось нормально отоспаться. Если бы ещё не эти трахающиеся придурки за стеной...

Петра усердно старалась улыбаться, но печальные глаза выдавали. Прежде чем выйти из комнаты она робко спросила:

— Капитан, девушка, которой отдано ваше сердце, это же Микаса?

Леви сжал ручку двери.

Эти женщины. Откуда в них столько проницательности, когда не надо? И совсем нет, когда это чертовски нужно?

Петра печально улыбнулась, заметив его смятение:

— Я не скажу никому.

Она подошла к двери и, вместо него, открыла её. Они направились в коридор, в котором всё ещё раздавался чей-то храп. У солдат военной полиции прям-таки не служба, а райская жизнь. Напротив соседней двери их уже ждали Энни и Микаса.

— Все ещё спят, пошли. — Энни первая пошла в сторону лестницы.

Микаса сразу же направилась за ней. Вид у неё был какой-то убитый.

— Ты вообще спала ночью, Аккерман? После ночёвки в лесу выглядела лучше. — Леви поравнялся с ней.

Спала она и правда совсем чуть-чуть. Большую часть ночи пыталась унять слёзы. Ей хотелось ответить ему, что их громкие ласки не давали ей уснуть, но она сдержалась:

— Плохо спится в стане врага.

Леви многозначительно хмыкнул.

Они вышли на улицу. Свежо. Птицы уже щебетали в ветвях, но на улице не было ни души.

— Пойдём вглубь города. — Командовала Энни. — В форме полиции вы в безопасности, главное не натыкаться на тех, кого знаете лично. Скоро начнут открываться трактиры и торговые лавки, можно будет слиться с толпой. А пока, — она окинула спутников взглядом, — нам следует разделиться.

Микаса глянула на Петру и Леви. Им лучше остаться вдвоём. Им много чего нужно обсудить после такой ночи. Она уже почти открыла рот, чтобы сказать, что идёт с Энни, как вдруг Петра подала голос:

— Тогда, Энни, я с тобой пойду.

Микаса непонимающе посмотрела на неё, и Петра, как она обычно делала, мило улыбнулась. Затем Микаса перевела взгляд на Леви, тот молча смотрел на брусчатку под ногами.

— Отлично, тогда встретимся в десять вечера на центральной площади. — Подытожила Энни, и вместе с Петрой они направились налево.

Микаса провожала их взглядом, пытаясь понять, что случилось, и почему Петра так неожиданно решила идти без Леви.

— Идём, — окликнул её. Он уже зашагал в противоположную сторону от напарников.

Микаса развернулась и побежала за ним.

Потихоньку на улицах стали появляться люди. В основном это были дворники, торговцы и хозяева местных трактиров. Хотя трактирами местные заведения назвать было трудно, больше они были похожи на рестораны с роскошными интерьерами.

Леви брезгливо цокнул про себя. Он не видел никакого смысла в подобной вычурности. Показуха и только. Когда большая часть человечества горбатиться в полях, чтобы заработать на кусок хлеба, кто-то бездумно тратит деньги налево и направо, лишь бы возвыситься в чужих глазах.

Микаса шла молча, смотря себе под ноги и не проявляя ни малейшего интереса к новым местам. Иногда она пинала мелкие камушки под ногами, пытаясь ни о чём не думать. Получалось не очень. В ушах ещё стоял стон из-за стены. Было ещё больнее, чем тогда, когда Нанаба поцеловала Мика при ней. Всё-таки с Миком они были знакомы не так долго. Он не вытаскивал её из лап смерти, наоборот лишь пинал туда. А ещё...

Мик ни разу не целовал её!

Она пнула камушек со всей силы, вспомнив тот поцелуй в конюшне.

Если он любил другую, зачем было целовать её?!

Узел из разных эмоций стягивался всё туже.

Пока они с Леви мчались до Сины, Микаса не чувствовала одиночества. Ей удавалось не утонуть в мыслях о безуспешных поисках брата, о смерти товарищей. Но сейчас... Сейчас как будто последняя ниточка, помогающая ей держаться на плаву, лопнула, и Микаса отчаянно барахталась, чтобы не утонуть. Не утонуть в отчаянии, одиночестве, чувстве утраты, а ещё гневе.

Она злилась на него. Злилась за то, что без чувств посмел притронуться к ней. Злилась на себя за то, что поняла всё не так, как есть на самом деле.

Завидовала, потому что ей хотелось тепла, ласки, заботы, внимания. А на деле она ощущала себя лишней. Девчонкой, о которой Леви обязан заботиться не просто потому, что обещал, а потому что связан с ней какими-то неведомыми силами.

— Ты сегодня молчаливее обычного. — Неожиданно Леви решил прервать молчание. К этому моменту прошло уже пару часов с тех пор, как они разделились. За всё это время никто не произнёс ни слова.

— Плохо спала, наверное. — Микаса попыталась не вдаваться в подробности. Впрочем, она не соврала: спалось ей сегодня и правда паршиво.

— Лишь бы сил хватило на сегодняшний вечер.

— Угу. — Она легонько качнула головой.

Неспешно они дошли до каменной набережной с изящными перилами. Вдоль широкой пешеходной дороги располагались лавочки с витиеватыми узорами. Они стояли лицом к реке, чтобы отдыхающие могли смотреть на воду, в которой мелькают лучи солнца. Каждый уголок города будто намеренно подчёркивал уровень богатства, которое скопилось здесь. Страшно представь, какую роскошь можно было встретить в столице.

Не глядя на капитана, Микаса присела на край одной из лавочек. Леви присел возле неё не слишком близко, но и не слишком далеко. Её рука спокойно лежала рядом, и Леви то и дело косился на неё. В мыслях крутилась глупая мысль: накрыть её ладонь своей.

Он прекрасно помнил, как они лежали в обнимку в лесу, с каким трепетом он сжимал её холодную ладонь. Хотелось прикоснуться к ней ещё раз.

Старый дурак.

Леви шмыгнул носом, сложил руки на груди и прикрыл глаза.

Время лениво ползло, солнце поднималось всё выше. На улице людей становилось всё больше. Слышались голоса торговцев, зазывающих в свои лавки.

— Надо раздобыть чего-нибудь съестного. — Леви встал на ноги и потянулся. — Думаю, лавки с едой уже открылись. Пошли.

Не дожидаясь от неё ответа, он направился в сторону шумных улиц. Микаса — за ним. Она тоже была не против перекусить.

Чем ближе они подходили к торговым лавкам, тем больше в воздухе ощущался аромат свежего хлеба. Можно было представь вкус ещё тёплого куска с маслом и молоком. Живот Микасы довольно заурчал, она прикрыла глаза, предвкушая вкусный завтрак, как Леви резко схватил её за руку, дёрнул на себя, прижал к ближайшей стене и накрыл её губы своими.

Что за... Микаса попыталась вырваться, но Леви лишь крепче схватил её.

— Тише... — Прошептал он прямо в губы и продолжил целовать.

Какого чёрта он решил зажимать её прямо здесь, на людях. Да ещё и после страстной ночи с Петрой! Ей хотелось оттолкнуть его с такой же силой, с которой хотелось прижать. Она забегала глазами, пытаясь понять, что происходит, как вдруг на той стороне улице заметила знакомое лицо.

Мик.

С хмурым лицом он шёл вдоль улицы, задевая прохожих.

— Эй! Молодой человек! Будьте осторожнее! — Какая-то леди в длинном шёлковом платье и дорогой шляпке с перьями громко вскрикнула, когда Мик чуть не сбил её с ног.

Быстро поняв, в чём дело, Микаса расслабилась. Одну руку положила на плечо Леви, другую — запустила в его волосы.

— Он ещё там. — Томно прошептала она, продолжая отвечать на поцелуй.

Её шелковистый голос в этот момент звучал слишком сладко, её руки ласкали его голову слишком нежно. Вообще всё вышло слишком. И Леви взмолился, чтобы Мик поскорее свалил отсюда, чтобы прекратить это внезапное безумие.

— Прошу прощения. — Буркнул Мик и чуть поклонился ей.

Микаса наблюдала за ним через щёлки век.

— У-ушёл? — Леви едва дышал. Он упёрся руками о стену, изо всех сил сдерживаясь от того, чтобы не прижать Микасу к себе.

Она помотала головой.

— И это всё?! — Возмущалась леди. — Вы наступили на моё платье! Оно теперь испорчено!

— Я извинился, — Мик продолжал бурчать, — что вам ещё нужно?

Судя по негодованию женщины за спиной, Леви понял причину, по которой Мик всё ещё был рядом. Микаса продолжала целовать его. Жадно, страстно. Легонько она прошлась за его ухом, от чего по спине побежали мурашки и остановились где-то в районе пяток.

— М-микаса, — Леви почти прохрипел.

— Ещё там. — Прошептала она.

Дура. Он не об этом.

Сладко. Слишком, мать его, сладко!

— Что мне ещё нужно?! — Голос женщины становился громче. — Вы посмотрите на него! А ещё солдат военной полиции! Ты у меня попляшешь! Я это так не оставлю!

Микаса видела лицо Мика. Казалось, он хотел схватить женщину и придушить прямо здесь. Но держался. Смиренно выслушивал всё её недовольство, дожидаясь, когда леди позволит ему дальше идти спокойно.

И пока этого не случится, их поцелуй продолжится. И Микаса хотела, чтобы это продолжалось как можно дольше. Его руки упёрлись о стену за спиной, и Микаса была готова умолять, лишь бы эти руки спустились на её талию и прижали к себе покрепче. Но этот поцелуй не настоящий. Это просто маскировка. Способ спрятаться от ненужных глаз. Способ выжить. И она старалась не думать об этом, не думать о прошедшей ночи. Она пыталась представить, что всё это по-настоящему. Что всё это не потому, что в противном случае они рискуют окончить свои жизни на виселице. А потому... Потому что она нужна ему.

Она целовала, не сдерживаясь. Прижималась к нему всем телом, ласкала руками затылок и шею. Прислушивалась к его прерывистому дыханию. На секунду ей показалось, что он пытается отстраниться от неё.

Микаса замедлилась.

Это не по-настоящему. Это всего лишь маскировка.

— Катись отсюда! — Плюнула женщина ему вслед, когда тот наконец не выдержал и продолжил свой путь вдоль улицы.

— Мик ушёл. — Прошептала Микаса.

Они остановились, но губы находились ещё слишком близко. Оба дышали тяжело. У обоих сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза.

Леви пришёл в себя первым. Он сжал руки в кулак и заставил себя отойти от неё.

— Молодец, Аккерман, — он всё ещё тяжело дышал, — не растерялась.

Она опустила взгляд, повторив про себя: это всего лишь маскировка.

— Вы тоже не растерялись. — Сладкий нежный голос приобрёл печальные краски.

Леви прикусил губу. Второй раз он позволял себе лишнего. Его совесть успокаивало лишь то, что сейчас это был чуть ли не единственный способ спрятаться от глаз Мика.

А единственный ли?

Леви не стал об этом думать. Что сделано, то сделано.

— Прости, не было другого выбора. — Сухо произнёс он, стараясь избегать прямого взгляда.

Дурак.

— Всё хорошо, я понимаю. — Снова печально.

Леви вдруг стало мерзко от самого себя. Он снова чувствовал себя самым настоящим подонком. Как в тот раз, когда поцеловал её в конюшне. Он мог придумать что-то другое. Мог толкнуть её за прилавок, например. А выбрал самый простой способ и тем самым опять нарушил её границы. Опять прикоснулся к ней против её воли. А она всё "понимает".

Ничего она не понимает...

— Пойдём, надо поесть.

Молча они направились в поисках еды.