Он очнулся посреди криков, лязга оружия и приказов, отдаваемых чужими голосами, и не мог сосредоточить плывущее, раздваивающееся зрение. Кажется, что-то орал Гархан, но Элтыр поначалу не мог распознать простую человеческую речь, один только тембр, и энергию опасного крупного зверя, сквозившую через него. Сквозь шатёр тускло просвечивали движущиеся огни факелов. Тело сковало железной тяжестью, ноющею, грызущей болью. Лагерь находился в движении, а он не мог даже поднять раскалывающейся на части головы.

Сначала Элтыр только тупо моргал. Кровь зверя медленно приводила его в чувство, переваривая токсин, и от этого ломило кости и выкручивало судорогой мышцы.

«Чёртов. Принц», — была первая связная мысль, но она тут же потонула в вязкой боли: судорогами скрутило внутренности. Он согнулся на постели, и от этого простого действия прострелило виски.

Элтыр зарычал, пуская слюни на несвежие простыни. Он восстанавливался быстро, но болезненно, и его разум к тому моменту, как в шатёр вбежал растрепанный Шихар, уже полностью пришёл в чувство, в отличие от тела.

Шихар, умный мальчишка, не суетился ни мгновения. Он замер на короткий миг, бегая глазами по шатру и по голому Элтыру, скорчившемуся на постели, а затем метнулся к нему, снял с пояса мех и перевернул на спину. Тот подчинился, хотя на спине лежать было куда больнее. Шихар, сосредоточенный и хмурый, молча наклонил мех, и на губы полилась холодная вода. Элтыр понял свою задачу. Нужно пить.

Горло двигалось с трудом, но он пил. А потом Шихар перевернул его на живот и сунул пальцы в рот. А потом снова поил его водой.

— Так будет быстрее, — успокаивал Шихар тихим голосом с фоном из солдатских криков. — Это пляль, эльфский яд. — И объяснял уже тогда, когда Элтыр восстановил возможность свободно двигаться и надевал доспех: — Риддицы обманули нас, принцесса пропала из шатра.

О, в этом Элтыр не сомневался. Он знал, что не стоит доверять Джулиану. Знал, что тот пришёл к нему не просто так. Не просто так лёг с ним в постель. Хитрая тварь, сарская змея, которой место в коробке заклинателя. Он сделает из него отбивную и переломает все пальцы, чтобы не мог ни бегать, ни драться, ни даже дрочить без его помощи. Пусть до старости сидит в его шатре и ждёт его милости.

Элтыр мрачно поправил кожаную кирасу на плечах.

— Где он?

— Убёг в леса, я отправлю за ним Агар...

— Нет, — отрезал Элтыр, не глядя на помощника, пока тот бежал за ним сквозь хаос и суматоху лагеря. — Я пойду.

Кажется, Шихар не почувствовал, как бурлит бешеная магия вокруг него, потому что осмелился схватить за плечо и остановить.

— Яд бы не убил Вас, а заставил спать несколько дней, — сказал Шихар, смело глядя в его красные от гнева глаза. — Вы не проспали и часа благодаря крови зверя.

Элтыр скривил губы, чувствуя, как горит злоба в середине груди.

— Почему ты говоришь это мне?

— Так надо. Вы не должны убить его.

Элтыр усмехнулся, безумно сверкая глазами. О нет, он бы не убил своего принца. И уж тем более не убьёт своего принца, который мог подсыпать смертельный яд, а вместо него использовал какую-то хитрую траву для сна. И всё же главнокомандующий был зол. Мальчишка ударил по больному. И он был обязан вернуть его назад. Он и не собирался отпускать. Ни при каких обстоятельствах.

— Позаботься, чтобы ни один сраный риддиец не выжил, — выплёвывал Элтыр приказы. — Поймай эльфа. Делай всё возможное, чтобы укрепить оборону.

Шихар поклонился и исчез, растворился в листве, как мог только он, а Элтыр Дар раздул ноздри, вычленяя среди всех запахов леса один-единственный нужный ему. Аромат того, кто так и не решился залезть к нему в воду, наполненную эфиром, что ускорил действие яда. Аромат, который главнокомандующий усилил, отметив собой, своей спермой, так и не покинувшей тело принца полностью. Он не мог уйти далеко, пока рядом с ним заспанная, измученная страхами маленькая, нежная принцесса.

Его догадки подтвердились, когда он нагнал принца с его принцессой на развилке троп. В отличие от него Джулиан не успел или не подумал о том, чтобы достать коня. Он стоял, держа одну руку на эфесе меча, а другой отводя девчонку себе за спину. На лице его, хмуром, мрачном, почти похоронном, удивление уступило место холодной злобе.

«Неприятно, когда твои планы рушатся, мой дорогой?»

Элтыр ухмыльнулся, ловко спрыгивая с коня, демонстрируя всю силу и лёгкость, с которой он выжил яды из тела. Не осталось даже пульсации в висках, даже дрожи в мышцах. Зато появилась гнусная, гнущая под себя злоба. От ревности почти скрежетали зубы. Нет, принц по какой-то причине не желал его смерти, зато защищал и лелеял он именно свою маленькую ведьму.

— Джулиан... — голосок у принцессы был тонким, задавленным. Он звенел страхом, пока Элтыр не спеша приближался к ним сквозь маленькую поляну.

Элтыр молчал, останавливаясь в нескольких метрах от этой до отвращения сладкой парочки. Будь принцесса менее прекрасной, менее талантливой, хотя бы на миг менее восхитительной, он бы разрубил её пополам, не раздумывая. Никто не смеет претендовать на то, что принадлежит ему. Даже такие, как она.

— Уходи, — сказал Джулиан, отталкивая свою ведьму ладонью назад. Он не смотрел на неё, а лишь Элтыр Дару в глаза, и только это не давало главнокомандующему сойти с ума от боли и ревности. Он ждал. Пусть девчонка уйдёт, и они разберутся. Вдвоём. Только он и предатель Джулиан.

— Нет! — взвизгнула девчонка властно, поглядывая через плечо мужа на имперца, что явился по их душу. Голос её, сильный, громкий, подрагивал и срывался. — Я тебя не оставлю! Не с ним! Я могу, ты зна...

Рычащий, грубый оклик принца, эхом прорезавший лесную тишь, заставил её замолкнуть.

— Я сказал тебе идти! — вспылил он, всё так же не отводя взгляда.

Девчонка крупно вздрогнула, роняя взгляд в землю. Было видно, что до этого момента от мужа ей доставалась одна лишь ласка.

— Джулиан... — тихо опротестовала она.

— Не испытывай моё терпение, — процедил он сквозь зубы. — Пошла отсюда.

Принцесса дёрнулась, словно от пощёчины, взгляд огромных искристых глаз остекленел. Девчонка кинулась прочь, шурша кустами, но шаг её был лёгок и вскоре затих вдали.

Элтыр Дар молчал, скрестив руки под грудью. Молчал и Джулиан, с лица которого с исчезновением маленькой ведьмы пропали и яркие эмоции, оставив после себя лишь надменное спокойствие и выжидательное раздражение.

Элтыр понимал, что принц тянет время, но ему было всё равно. Пусть убегает маленькая ведьма. Чем дальше, тем лучше. Ему нужен только он.

— Какая честь, — ухмыльнулся принц, когда шум за его спиной совсем затих. — Сам главнокомандующий явился по мою душу.

Элтыр хмыкнул, глядя ему в лицо.

— А ты не смог убежать далеко, — сказал он нарочито весело. — Больно ходить?

— Ты себе льстишь.

— Тогда в следующий раз буду трахать тебя усерднее.

— Следующего раза не будет, Элтыр Дар, — лицо принца утратило краски, он потянул меч из ножен, — тебе меня не одолеть.

Элтыр улыбнулся снисходительно и тоже достал свой меч.

— Ты себе льстишь, — повторил он.

Джулиан усмехнулся коротко, но весело, а затем внезапно напал, сократив расстояние между ними так быстро, что Элтыр едва уследил. Он выставил блок, с силой откидывая чужой меч назад. Элтыр Дар всегда обладал большой силой, хотя и не выглядел мощным, как многие воины его ранга, и даже сейчас всё ещё был очень непрост в бою, несмотря на то, что возраст и положение командира сделали своё дело: находилось всё больше воинов, способных победить его как в кулачном бою, так и на мечах. Джулиан же был в расцвете сил. Если слухи правдивы, бой с ним должен выйти потрясающим, хотя в юношестве он не впечатлял умениями, не связанными с прыжками на спину лошади и улепётыванием от стражи. 

Его удары и не были сильными, Элтыр отражал их без особого труда, зато они были точными, внезапными, очень хитрыми. Джулиан экономил свои силы, а значит, он был не слишком вынослив. Он нападал стремительно, жаждая быстрого боя, стремясь измотать противника быстрее себя. И в чём-то был предсказуем.

Элтыр почти не нападал, глядя в чужие глаза, с которых наконец сошёл налёт высокомерия. Теперь на лице его принца была животная ярость да жажда убийства, и он был прекрасен, объятый ею.

Сам Элтыр Дар был спокоен, хотя в груди восторженно билось сердце. Если нужно победить, чтобы заполучить себе, он сделает это. А ещё он насладится этим боем сполна.

Элтыр дождался, пока непрекращающийся град хлёстких ударов, пару раз проехавшихся в опасной близости от артерий, иссякнет, а затем перешёл в наступление. Принц был силён ногами, но не руками — слишком изящные запястья — и Элтыр давил его, заставляя чужой меч дрожать, а Джулиана тратить энергию на прыжки, ибо долго отражать удары опытного убийцы ему было трудно.

Наконец он не выдержал и отбежал спиной вперёд, а Элтыр со странной гордостью отметил, что его мальчишка, как и он, почти не запыхался. Внутри всё затрепетало, когда Джулиан отбросил меч в сторону.

Вот оно.

Принц хорош с мечом, но у него должен быть какой-то козырь... что-то, что позволяет ему каждый раз побеждать.

Что же это будет?

Элтыр с нетерпеливым любопытством оглядывал противника с ног до головы, желая узнать, что это за секрет, что за техника.

Нечто обожгло плечо, и Элтыр Дару понадобилось лишь мгновение, чтобы откатиться в сторону и стать за дерево, однако осознал он произошедшее не так скоро.

Он посмотрел вниз и недоверчиво коснулся плеча. В плоти застрял маленький, тонкий кинжал.

Элтыр усмехнулся довольно. Даже особый секрет Джулиана оказался ему под стать: обманчивый, стремительный, неприятный...

Он безжалостно выдрал кинжал из себя. Тонкое лезвие лишь чудом не задело артерию. Или же то был расчёт? Ему хотелось надеяться на последнее. Хотелось надеяться, что Джулиан не желает его смерти.

— Сарская змея, — рассмеялся он громко, меняя укрытие.

Два лезвия вонзилось в спину, и их Элтыр уже не решился вытаскивать из своего тела.

— Сдавайся! — крикнул ему принц, но Элтыр лишь хмыкнул весело.

Он видел этого человека голым. Сам раздевал его. Сколько кинжалов тот мог на себе спрятать? Три? Пять? Максимум пять. И три уже у Элтыра.

Он вышел из укрытия, тут же получая очередной кинжал, но уже в бедро. Близко к паху. Ещё чуть правее, и он бы истёк кровью.

— А ты будто специально мажешь мимо цели, — рассмеялся Элтыр. — Ну? Это был последний?

Джулиан, сидящий на корточках на ветке, скривил лицо. А затем вдруг улыбнулся лучезарно, как победитель. Элтыр знал, почему столько радости в этой улыбке. Мальчишка думает, он не сможет теперь ни побежать за ним, ни залезть на лошадь.

Элтыр почувствовал, как губы расползаются в стороны в зловещем оскале. Он не стал вытаскивать кинжалы. Ещё успеет это сделать. Вместо этого он погладил и ухватил за шерсть своего зверя, вытаскивая магию наружу.

Джулиан, было, спрыгнул с ветки и приготовился бежать, но что-то заставило его обернуться и задуматься на короткий миг.

И то, и другое было абсолютно зря.

Принц смог лишь хрипло вскрикнуть, когда его повалило на траву и протащило по ней несколько метров. Он опомнился быстро и ловко вывернулся из объятий берсерка, после чего был снова брошен на землю, где пропустил два удара, но и сам дважды чуть не выбил из противника весь дух, когда отбросил его ногами в ствол дерева.

На лице своего принца Элтыр видел искренний страх, когда он вытащил кинжал из бедра и в пару шагов приблизился, намереваясь вновь опрокинуть принца оземь. Тот увернулся и применил захват, который Элтыр разорвал, больно впечатывая локоть в чужой живот.

Он ударил ещё раз, легко, в челюсть, чтобы заставить испытать боль и свалиться на задницу, а затем сел сверху, жёстко придавливая локти Джулиана к земле собственными коленями.

Джулиан вскрикнул, от боли его глаза увлажнились. Он сжал зубы, лёжа под Элтыр Даром, дыша тяжело, с болезненными хрипами.

Элтыр нежно провёл пальцем по его щеке, стирая тёплую влагу, но не ослабил захват.

— Ты стал талантливым воином, малыш, — сказал он тихо. — Но тебе не победить берсерка.

— Ненавижу тебя, — прорычал Джулиан, впрочем, без особого чувства, скорее с досады. — Грёбаный колдун... Отпусти!

Элтыр облизал сухие губы, глядя на то, как принц беспомощно страдает от боли. Зверь беспокоился за него, беспокоился и он сам, поэтому Элтыр немного ослабил давление. У него крепко стояло и хотелось просто приспустить штаны и трахнуть своевольного принца в рот, объявить свою победу над ним, таким горячим и сильным, таким невероятным... Но одержать победу одной лишь силой над этим человеком он не мог.

— Ты останешься, — сказал он, поглаживая по щеке.

Джулиан под ним рассмеялся зло.

— Будешь держать меня на привязи, главнокомандующий? — спросил он зло, заглядывая в лицо и кривя губы. Элтыр погладил эти язвительные губы шершавым пальцем.

— Я буду осыпать тебя подарками, — сказал он. — Я буду завоёвывать земли в твою честь. Я буду уничтожать твоих врагов.

Принц застыл на миг. Удивление сменилось недоверием. Недоверие сменилось злостью.

— Ты мой враг, Элтыр Дар, — сказал он мрачно.

Элтыр хрипло рассмеялся.

— Какие глупости, — оскалился он. — Не говори, что ты предан людям, которые ненавидят тебя за то, что ты спал с мужчиной, и отцу, который готов тебя выгодно продать, лишь бы было кому.

Они смотрели в глаза друг другу, и главнокомандующий видел так же ясно, как солнце после рассвета ясного дня, что что-то в лице принца меняется. А может быть, не меняется. Просто всплывает наружу. Желание довериться, отдаться в его руки, прекратить сопротивляться и всего лишь позволить себе быть тем, кем на самом деле является. А являлся он ничем иным, как мужчиной Элтыр Дара. Не талантливым воином, не защитником Родины, не даже любящим мужем. Он был любовником. Он был рождён греть постели великих. Рождён для любви и ласки, не для меча и шрамов, а их на теле принца Элтыр успел рассмотреть немало. Ну кто становится воином с таким прекрасным лицом? С таким чувственным телом? С этой жаждой быть покорённым?

Его слова вскользь задели Джулиана за живое. Он и так знал, что не нужен ни Родине, ни своему венценосному отцу. Так же, как знал и то, что нужен Элтыр Дару. Элтыр видел это знание в глазах, что казались блестящими и чёрными в закатном свете. Пока они молчали, эти глаза, сначала недоверчивые, не понимающие, как главнокомандующий вражеской армии может предлагать ему быть его возлюбленным, стали спокойными, почти равнодушными к своей судьбе, словно бы принц отпустил себя, готовый ввериться в чужие руки. В его, Элтыр Дара, крепкие, способные защитить руки.

Он хотел предоставить принцу эту защиту, быть ему опорой, вести его. Теперь, спустя десять лет, он понимал, почему сперва испытал столько ненависти к ни в чём не повинному мальчишке. Ненависть его шла от страха, от недоверия, от жажды обладать безраздельно. И если бы тогда, в их первую встречу, он сразу осознал, в чём нуждается на самом деле, то смог бы удержать свободолюбивую птичку. И, возможно, даже не обломив её прекрасных крыльев.

— Я предан своему брату, а он станет королём, главнокомандующий, — Джулиан, ещё недавно скалящийся, как раненый шакал, вдруг трепетно прикрыл глаза, капитулируя ему, и повернул голову набок, чтобы коснуться губами бедра.

Элтыр с удовольствием вплёл пальцы в рассыпчатые золотые волосы и ласково потянул. Его дорогой мальчик сдавался, и это было так сладко...

— Хочешь, я сделаю его королём? — спросил он. — Он будет владеть своей землёй, и никто не тронет его.

— Никто и так не тронет его, — почти прошептал принц, глядя на него из-под ресниц, тихий и соблазнительный, уже согласный, надо только додавить. — Эстебальд — племянник твоего Императора.

— Его не тронут, ты прав, — улыбнулся Элтыр. — Но император может поставить его своим наместником здесь, на востоке, до самого моря. Ты сможешь влиять на него через меня. Если решишь.

Он не удержал желания и проник большим пальцем принцу в его ласковый рот. Принц не сопротивлялся, но посмотрел пристально, пытливо. Его самое дорогое сокровище.

Элтыр ослабил давление на плечи Джулиана, освободил его рот и отпустил зверя внутри. Он ему был больше не нужен.

— Всё, что захочешь, — припечатал Элтыр тихо. — Кроме женщин. И мужчин.

Джулиан усмехнулся.

— У меня есть обязательства. Перед северной княжной и перед эльфом.

Вот оно. То, что Шихар называет Моментом.

Элтыр поднялся с колен, начиная ощущать ту дикую боль, что дарили ему кинжалы возлюбленного, торчащие из спины.

— Тот эльф, что приволок мне эту княжну, завёрнутой в мешок? — усмехнулся он.

Глаза Джулиана, растиравшего плечи, широко раскрылись.

— Что ты сказал?

Элтыр обернулся к нему и указал себе за спину, хоть это движение и вызвало новую волну боли.

— Мне нужно что-то сделать с этим. А потом мы поговорим.

На лице принца не отразилось ни смущения, ни чувства вины, он лишь раздражённо сдвинул брови, прежде чем тяжело подняться с земли и подхватить отброшенный в драке меч. А потом Джулиан пошёл за ним. Его Джулиан. Теперь уже точно.

***

Джулиан вдохнул морозистый воздух с примесью запахов гари, крови и мокрой почвы. Сидя здесь, на холме, он мог наблюдать за тем, как командиры армии императора пытаются нейтрализовать оставленный им беспорядок, и имел возможность обдумать собственные опрометчивые действия и привести мысли в относительный порядок. Всю свою жизнь он только и делал, что доверял себя жизни, как течению дружелюбной шустрой реки. Шёл туда, куда судьба, как надёжная подруга, вела за руку. Казалось, весь путь устлан предзнаменованиями, яркими подсказками, куда ему идти, и Джулиан ни разу ещё не составлял планов на эту жизнь. В детстве ему было всё равно. Просто хотелось, чтобы рядом был старший брат, чтобы красивые девушки не переводились, чтобы не заканчивалась библиотека и, возможно — только возможно! — чтобы отец обратил на него внимание. Потом случилась война, и вышло так, что он стал её непосредственным участником — пленником в руках врага. Казалось, этот плен всю жизнь пустил наперекосяк: ему пришлось бежать в леса, где было многое, и хорошее, и плохое, а ещё чужой образ, в который он был почти влюблён с книжных строк, внезапно стал реален и даже осязаем и осел в голове так крепко, что не избавиться. А уж в пределах Элар Ийльмар события закружили его с такой силой, что было не до философствований. К тому же у эльфов Джулиан считался едва ли совершеннолетним, и относились к нему соответственно: он мог позволить себе побыть ребёнком, в стратегических решениях опирающимся на старших. Но здесь, в мире людей, внезапно оказалось, что он — взрослый мужчина. И решать, планировать должен, как взрослый. Как командир и как принц. Отчасти потому Джулиан и сбежал на Север, где можно просто рубить мечом, наслаждаться молодой женой и не думать ни о чём постороннем. А потом снова война, и от него требуют действий, не спрашивая, хочет ли он действовать. Он соглашается ради брата, и они придумывают идеальное решение. Обман, который разбивается о неожиданное: о нежелание вредить вражескому командиру. И Джулиан внезапно тонет, словно бы река, по которой он плыл, внезапно пронесла его мимо берега, а он всё пытается этого берега достичь, не замечая, как течение всё нарастает... течение, ласковое с теми, кто готов ему покориться, и жестокое с мятежниками. И если он так упорно не может избавиться от своего желания, значит, так и должно быть? Может быть, его река всегда пыталась привести его к Элтыр Дару?

Он прикрыл веки, спасая чувствительные из-за бессонной ночи глаза от пронзительного ветра. В конце концов, даже если его план провалился с треском, его намерение остаётся прежним: он поможет брату. Нужно ли помогать самому себе, Джулиан не знал. Элтыр Дар был, как и он, совсем другим, нежели десять лет назад. Принц даже с усмешкой предположил, что будь имперец таким с самого начала, он бы, возможно, никуда не сбежал. Но тогда не было бы Йилийсэ, тренировок под облетающим дубом, дружных налётов на поселения людей и враждебных остроухих, не было бы погребальных пещер, а значит, и всех тех знаний, что он получил, бродя по их коридорам... и не было бы Йотля. Который зачем-то передал врагу важного заложника и подставил его, своего ийльтан.

Джулиан подозревал, что нечто такое произойдёт, хотя Йотль и утверждал, что его всё устраивает. Устраивает получать внимание от своей пары раз в неделю, терпеть рядом Миньяну и жить в городах, где всё пахнет «не так», и совсем нет волшебства в окружающих их лесах.

Любой другой сказал бы, что Йотль предал его, но Джулиан был иного мнения. Это он предал Йотля, предавал много раз до этого и предаст ещё. Потому что Элтыр Дар — не наивная глупышка Миньяна. Его не обмануть и не уговорить. Он не будет терпеть третьего.

Джулиан спустился с холма и свободно прошёлся по лагерю, сопровождаемый тёмными взглядами множества раскосых глаз. Никто не пытался его схватить или остановить, но за ним наблюдали с подозрением и интересом. Кажется, все уже были в курсе, кто он. Что он не просто вражеский командир, а мужчина их главнокомандующего. Джулиан не был удивлён. Иначе Элтыр бы его не отпустил. Уж слишком он трясся над ним, несмотря на собственное ранение.

Идя мимо шатров, сторожевых, мимо костров, где собирались простые солдаты, он слышал несколько диалектов нирами, и ещё несколько языков, которые, казалось, ему даже не были знакомы, а может быть, просто забылись за прошедшие годы, в которые он изучал лишь трудные для человека языки остроухих. Язык фей Джулиан так и не смог подчинить себе полностью, хотя и пытался разговаривать с пленными феечками, в эльфский диалект, на котором говорили в Йилийсэ, он проник основательно, понимая все крылатые выражения и даже характерные жесты, но прекрасный язык гоблинов, с которыми столкнулся в пещерах, только звучал воспоминаниями в ушах. Этот язык, стройный, строгий, красивый, он бы хотел освоить более всего, но не мог, и, видно, не сможет уже никогда. Зато он сможет освоить парочку имперских диалектов теперь. В утешение.

За одним из костров, где сидели воины старших званий, он углядел знакомое лицо, а знакомое лицо углядело его.

Советник Элтыр Дара, молодой мужчина, внешностью чем-то отличный от остальных, словно бы в его близких родственниках затесалась северная или восточная кровь, посмотрел на Джулиана пристально, и принц понял, что его пригласили к костру.

Воины, и без того тихие, на миг замолкли, глядя на него, пока он ступал в их круг, садился у их костра рядом с Шихаром, спокойным и молчаливым, словно старый монах.

— Ты остался, — сказал Шихар, когда тихие, неспешные разговоры возобновились, и кто-то передал Джулиану миску похлёбки, как молчаливое согласие с его присутствием здесь.

— Как видишь. — Джулиан посмотрел сверху вниз, глотая жирный бульон через край миски.

— Значит, теперь ты уже не уйдёшь. — Шихар кивнул сам себе.

— Почему ты так уверен?

Шихар заглянул ему в глаза.

— Я вижу дальше твоего, — только и ответил он, но в голосе не было ни намёка на превосходство или снисхождение. Одна лишь уверенность в своих словах.

— Ты младше меня, — отметил Джулиан, разглядывая его.

— Ты прокладываешь себе дорогу своей красотой и своей силой. — Шихар невозмутимо откусил и прожевал хлеб. — А у меня есть моя магия.

—...а магия всегда бьёт силу, — усмехнулся Джулиан, замечая взгляд одной из воительниц, крепкой, но гибкой, и даже вполне привлекательной девушки. Он отправил ей ухмылку, и она не смутилась, отвечая ему хищно приподнятыми уголками губ. Наверное, он ещё не скоро привыкнет к тому, что у людей не принято спать вповалку и заниматься любовью по одному лишь зову плоти. Однако имперцы относились к этому куда проще, чем риддийцы, и это радовало. Хотя здесь, как и дома, как и в Йилийсэ, он был связан обязательствами и не мог раздавать себя направо и налево (по крайней мере, открыто). Но в этот раз необходимость хранить кому-то верность воспринималась даже с некоторым трепетом, одновременно волнительным и пугающим.

Поев, Джулиан ощутил, как ночь без сна, проведённая в бегстве, борьбе, сексе и блужданиях, наваливается на плечи и глаза тяжкой усталостью.

Рассвет слепил, пока он, прикрыв веки, слушал байки воинов и вспоминал, что именно такого цвета, цвета восходящего, ярко-оранжевого, пламенного солнца, были глаза Элтыр Дара, когда тот пробудил свою магию. Они почти светились в темноте, а сам генерал казался неуправляемым, непобедимым. В тот момент Джулиан понял, почему эльфы так боялись и ненавидели «темноволосых демонов», почему так рьяно пытались от них зачинать детей когда-то. Когда-то давно берсерки степей едва не истребили народ Великих Лесов, и, пытаясь заполучить их магию себе, эльфы лишь нарожали целое поколение бесплодных воинов вроде Смимара, не обладающих особенными навыками кроме физической силы. Берсерки действительно управлялись с силой играючи легко. И энергия, что шла от них... впечатляла. Джулиан полагал, что не смог бы восхищаться имперским главнокомандующим ещё больше до того момента, как увидел его магию, неприкрытую и злую.

Среди имперских воинов было на удивление спокойно. Он мог бы лечь среди них, как это было в военных походах в Великих Лесах, уснуть прямо у костра, сложив ладони или чьи-то ноги вместо подушки, но всё решилось иначе. К ним подошёл молодой оруженосец, весь в саже, и сказал, что Джулиану велено идти за ним. Это значило, что главнокомандующий проснулся. Не иначе кровь зверя позволяла этому мужчине стоять на ногах даже после ранений и непродолжительного сна.

Его, вопреки ожиданиям, отвели не в шатёр Элтыр Дара, где он мог бы уснуть на мягкой постели, а к небольшому, наскоро сбитому сарайчику на границе лагеря.

Внутри его ждали смутно знакомая воительница риддийских кровей, ещё два безликих имперских солдата, злой Элтыр Дар... и Йотль.