Кампанию в Риддии он завершил, не дожидаясь ответа Ым Хагала. Всё равно тот не мог бы предположить лучшего исхода при той казне, что оставил им переворот. Элтыр Дар в Риддии мог бы взять силой то, что Джулиан преподнёс ему на блюдечке, и за это командующий был ему благодарен. За возможность сэкономить человеческий ресурс и побыстрее отправиться на заслуженный отдых. Элтыру не терпелось вернуться в столицу, чтобы увидеть, как всё работает теперь, когда он так высоко взлетел, чтобы наконец повидаться с Хаун, по которой тихо скучал в дороге, и чтобы побыть с Джулианом в домашней обстановке. Он хотел показать любовнику столицу и то, какие красивые покои могут быть во дворце Императора, свои новые земли и всех своих людей. Хотел его в спокойном окружении деревянных, не тканевых, стен под звуки сада, под светом луны сквозь бумагу, под запахом благовоний. Именно эти мысли придавали ему и терпения, и сил, и радости. Он жаждал этого покоя так сильно, что на какой-то миг даже перестал замечать реальное положение дел, воодушевлённый собственным успехом. Ситуацию, как то часто бывало, исправил Шихар. Опьянённого и довольного уже одними лишь фантазиями о принце в его доме, Элтыр Дара Шихар вернул с небес на землю, когда они совершали переправу через реку. Последнюю такую широкую и резвую на пути к Степям.

Волны разбушевавшейся стихии смели с переправы целый отряд. Кое-кого удалось выловить, но многие так и остались в пучине. Редкие племена степи или равнин за ней умели плавать, ещё реже случались среди них те, что плавали хорошо, но в имперской армии были и представители других народов. Они и оказались теми, кто прыгал в воду в попытке спасти товарищей по оружию.

— Странно видеть, как человек, давно похоронивший свои жалость и сострадание, пытается исправить собственное предательство спасением чужих жизней, — произнёс Шихар задумчиво, остановившись рядом с Элтыр Даром и на него не глядя. Случилось это на привале, уже после того как армия перешла реку.

Проследив за направлением взгляда помощника, главнокомандующий увидел Джулиана, что сидел среди воинов у костра, принимая похлопывания, вопросы, чужие кубки. На нём была одна лишь рубаха, и та липла к сухому мускулистому телу, а волосы казались зеленоватыми от тины.

— А возможно, он просто пытается снискать любви у солдат. — Шихар усмехнулся коротко, невесело, склонился в поклоне и удалился под тяжёлым взглядом.

Элтыр потеребил серебряную застёжку, держащую накидку на плечах. Если даже чужак, да ещё и такой холодный, как его Джулиан, хотя бы даже из корыстных побуждений, помогал его солдатам, то какого Разза, он сам лишь стоит в стороне, да предаётся мыслеблудиям, оставив все заботы на своих командиров? Да и сам принц... Ведь уже прошло столько дней...

За всё время, прошедшее с той ночи, принц так и не лёг ни с ним, ни под него. Он не показывал ни злости, ни обиды, легко принимал редкую ласку, если им доводилось находиться рядом, но ни разу не проявлял инициативы к прикосновениям сам. Он не отказывался от своих слов и шёл за Элтыр Даром, всё сильнее отрезая себя от прошлой жизни и всё больше узаконивая командующего в его надеждах. Но был непривычно серьёзен и угрюм всё это время, в отличие от излучавшего энтузиазм Элтыра, а спать ложился где попало, и лишь осознание непререкаемости собственного авторитета в глазах солдат не позволяло Элтыру в скатиться в приступ бесконтрольной, убийственной ревности.

Перед своим мальчишкой он был виноват, но они оба понимали, что иначе было нельзя. Оба бы поступили именно так, как поступил он. Но принцу нужно было время, а Элтыр Дар готов был это время предоставить. До того момента, как они въедут в столицу и войдут в их дом.

Сегодня на переходе ущелья принц был рядом, и Элтыр держал его за коленку, обтянутую грубой тканью, пока их кони стояли бок о бок. Это прикосновение, даже не кожа к коже, одновременно умиротворяло и ввергало в сладкое отчаяние: он знал, каково быть между этих колен, и окажется там снова ещё не скоро.

— Я удивился, насколько ты был милосерден, — сказал вдруг принц, и Элтыр поднял на него глаза. В свете солнца на этого мужчину можно было смотреть очень долго и почти беспрерывно, отмечая мельчайшие детали: редкие проблески чужеродной седой магии в золотых локонах, тонкие заломы у губ и между бровей, как едва уловимо морщится изящный нос, когда принцу что-то не по нраву.

— Милосерден? — переспросил Элтыр.

Серые глаза окатили его холодом, но колено под ладонью не дрогнуло.

— Мы прошли через множество риддийских деревень, и ты не позволил издеваться над людьми. Больше, чем необходимо.

— Ты бы поступил иначе?

— Возможно. — Тут он усмехнулся, щуря глаза. — Я бы угнал их в рабство.

— Не беспокойся. — Элтыр погладил жёсткое колено пальцем. — Все они и так рабы Империи.

Джулиан хохотнул.

— А Империя не издевается над своими рабами, — закончил он его мысль.

Элтыр Дар слабо улыбнулся, смотря вниз, на это колено, прижатое к вороному лошадиному боку.

— Я надеялся смягчить твоё сердце, — признался он.

Принц хмыкнул, почёсывая старого коня по гриве.

— Как будто я не знаю, кто ты.

— Дело не в том, что ты знаешь, а в том, что видишь.

Принц не ответил и не ушёл. Просто смотрел на проходящих мимо солдат, думая о своём, и Элтыр оставил его, с сожалением отнимая ладонь от тёплого колена, когда позади раздался негромкий оклик Шихара.

Вместе с Гарханом они взобрались на утёс, откуда степь было видно, как на ладони.

— Ян Яр очнулся недавно, — сообщил Шихар, перебирая поводья непослушными пальцами. — Но лекарь говорит, он ещё долго не сможет вставать.

— Пусть его людей возьмёт принц, — распорядился Элтыр. — Ты уже едва на коне держишься от усталости.

Шихар кивнул.

— Его неплохо приняли солдаты, но Советник будет недоволен.

— Ничего страшного. Пускай привыкает.

Он подумал о том, что это отличная возможность. Принц почувствует себя своим и заодно займётся делом, вместо того, чтобы вспоминать, как один его любовник убил другого.

***

Джулиан задумчиво провёл рукой по щетине на лице, стараясь не чесаться сильно, потому что лучше от этого не становилось. Лучше становилось, если отвлечься и забыть. И работал этот способ во всех сферах жизни. Он так и не нашёл в себе сомнений по поводу принятого решения, хотя упорно пытался. Быть рядом с Элтыр Даром, идти за ним, несмотря на всё, несмотря даже на нежелание видеть его лицо, казалось таким комфортным. Слишком правильным. Так же он мог бы продолжать идти за Эстебальдом, если бы тот провинился перед ним. Но Эстебальд был близким человеком и частью семьи, это и пугало, потому что Элтыр Дар не являлся ни первым, ни вторым. А может быть наоборот, Джулиан слишком сильно, слишком глубоко утоп. Зашёл на болота, оступился, и теперь ощущает, как мягкие отложения засасывают в смертельные объятия. И сам не против быть сожранным, поглощённым без остатка. Не заметил, как это стало нужным: соединиться с кем-то несмотря ни на что.

Эстебальд его, разумеется, не понял. Джулиан не стал объяснять. Отчасти оттого, что и сам не до конца понимал, почему уходит вслед за врагом. Почему легко оставляет молодую жену, брата, общением с которым едва ли успел насладиться, насиженное место командира и репутацию грозного бойца. Репутацию, подмоченную пламенной речью Элтыра, но всё же не до конца. Ведь мог бы кровью доказать обратное: он — не подстилка и никогда не был, он — меч, который может выпустить кишки молниеносным движением, безжалостный и требующий к себе уважения.

— Если бы не знал тебя так хорошо... — Эстебальд поймал его за локоть, когда они выходили из шатра Исамарана — советника императора, — подумал бы, что ты жертвуешь собой ради моего блага. Но ведь это не так, я прав?

Джулиан хмыкнул, глядя брату в глаза. В ночи тот и сам чем-то походил на нирами: тёмно-русые волосы приобретали оттенок глубокой синевы, светло-карие глаза делались чёрными, и становилась заметной едва различимая складочка над верхним веком. И всё же семя отца было сильнее. Наваждение рассеивалось, почти неуловимое, так же, как рассеивалась и магия Эстебальда, слабая, непослушная.

— Это сыграло не последнюю роль, — ответил Джулиан серьёзно, приобнимая брата за плечи, чтобы можно было совещаться на приглушённых тонах. — И я рад, что ты станешь королём теперь.

Эстебальд улыбнулся криво.

— Наместником. Отцеубийцей.

— Не обязательно убивать его. Я уверен, ты что-нибудь придумаешь.

— Придумаю, — кивнул Эстебальд. — А ты? Ты уверен в своём решении?

Эстебальд был немного ниже его теперь, но в глаза он заглядывал, как и прежде: не отвернуться, не разорвать контакт. Вкрадчиво цепляется снизу вверх, но когда встретились, перекрестились, отступать уже поздно. Потому что он уже знает, он уже держит. Но Джулиан не боялся этого взгляда. Ему было нечего скрывать. Он лишь завис на секунду, обдумывая вопрос. Был ли он уверен? Нет. Чувствовал ли себя уверенным в том, что собирается сделать? Да. Он бы последовал за Элтыр Даром куда раньше. Он бы сделал это без разговоров, если бы смог доказать ему тогда, что тоже имеет право на мнение. Джулиан знал: откажись он, и его бы принудили силой. Он бы сам поступил так. Но отказа на языке не было. Даже сейчас единственное, в чём он мог главнокомандующему отказать, это в близости тел.

— Да, — ответил Джулиан, не отводя взгляда. — Я уверен.

Эстебальд молчал. Сначала пытался отыскать что-то в его глазах, потом на носках своих сапог. Потом расслабил плечи, усмехнулся, посмотрел задорно, как умел только он.

— Значит, я смогу забрать твою ведьму себе?

— Ты и так мог, — улыбнулся Джулиан. — Кто знает, может быть, именно её магии не хватало... чтобы понести от тебя. Вот только захочет ли она?

Эстебальд улыбался, но веселье быстро пропало из его взгляда, уступая место печали.

— До встречи, младший. — Он хлопнул Джулиана по плечу.

— До встречи, брат.

Они крепко обнялись, хотя это было ещё не прощание. Они не понимали мотивов друг друга, но понимали разницу, которая разделяла их, и потому никто не стал ничего доказывать. Джулиан последовал за осторожным, демонстративным прикосновением, которым его позвал проходящий мимо Элтыр Дар, а Эстебальд молча проводил их глазами, сжимая зубы.

Что-то треснуло под копытами Порока, на грани слышимости из-за окружающего их шума, и Джулиан посмотрел вниз. Порок ступал по песочного цвета каменной кладке, припорошенной пылью, и между ног у него на какое-то время запуталась золотая посудина, выкатившаяся из толпы. А ещё там были лепестки цветов. Белые — большие, больше лепестков шиповника, розовые — маленькие, круглые, величиной с кончик женского мизинца, а то и меньше. А сверху, когда они проезжали мимо квартала удовольствий, из окон сыпались жёлтые лепестки. Столица встречала своих героев, что принесли ей победу, принесли славу и богатства, а ещё кровь врага на лезвиях мечей.

Нагруженный собственными размышлениями, Джулиан забыл о том, что сопровождает победителя, и вспомнил об этом только тогда, когда открылись ворота города, и уши тут же сдавил шум высыпавшей на улицы толпы.

К ним тянули руки, их осыпали цветами и плачем, им скандировали слова о величии. Оглянувшись назад, Джулиан мог заметить, как кто-то из отряда разбрасывает награбленное в Риддии и по пути обратно. Во всей этой суматохе столица выглядела чудовищно тесной, но и чудовищно огромной, раз вместила столько народу.

Разглядывая необычные крыши с загнутыми черепицами, тысячи лиц с раскосыми глазами, стиравшимися в одно, одежды, такие разные и такие яркие, украшения, которыми не гнушались ни мужчины, ни женщины, Джулиан ощущал себя счастливчиком. Ему за одну короткую жизнь удалось побывать в трёх мирах. В мире серой, честной Риддии, где нет места слезам, женскому слову и слабости. В мире эльфов, где магией пропитано всё до последнего листочка у отхожей ямы, и где боги имеют уши. А теперь он опять будто бы попал в иное измерение, где богатство, строгость и яркость на каждом шагу, где он — с победителем, хотя и проигравший, где он не принц, не чей-то сын, не воин и не защитник, а трофей. Здесь всё будет совсем иначе, нежели было в Риддии или по ту сторону Элар Ийльмар, и местные правила ему только предстоит изучить.

Осматривая резные ставни, выкрашенные в яркие оттенки розового, бирюзового и красного, Джулиан взглядом скользнул по главнокомандующему. И остановился на нём. Гладковыбритый, даже причёсанный. На кирасе ни следа пыли или крови. Абсолютно прямая спина, хотя под глазами и залегли сиреневые круги, а на белках полопались капилляры.

Они ехали рядом, и Элтыр, заметив внимание, посмотрел Джулиану в глаза. Уголок губ едва заметно приподнялся, а в скучной землистости глаз замелькала рыжина. Главнокомандующий не был лишён тщеславия. А может быть, ему просто было важно показать своему любовнику, как ценит его народ и Император.

«Как будто я и без того уже не на твоём крючке, — Джулиан усмехнулся своим мыслям, — но мне нравится твой новый подход, главнокомандующий. Не кнутом так пряником...»

Не стесняясь ни толпы, сквозь которую они шли, ни собственных командиров, ни простых солдат, Элтыр Дар протянул руку и коснулся его щеки. Взгляд, в котором неутолимый и оттого смиренный голод читался так явно, что будь Джулиан юной девицей, то покраснел бы от кончиков ушей и до кончиков пальцев ног, окинул его, словно пытаясь насытиться его образом на долгое время вперёд, задержался на губах, но в итоге прикипел к глазам.

Губы главнокомандующего раскрылись, но Джулиан не расслышал обращения. Он наклонился в сторону Элтыр Дара и повернулся к нему ухом, и тут же почувствовал, как по талии скользит горячая ладонь. Джулиан едва сдержал ухмылку: чем ближе они были к конечной точке их путешествия, тем нетерпеливее становился Элтыр Дар. Он и сам чувствовал некоторое волнение, однако вызвано оно было не воздержанием и не близостью мужчины, а неопределённостью.

В остальном Джулиану казалось, что он превратился в дерево, настолько равнодушно воспринималось то, что разрядку последние две недели он получал исключительно в компании самого себя. Если вообще хотел её получить. Страсть обычно зарождалась внутри после битвы, но битв было не так уж много, зато были пустые, осуждающие глаза Йотля перед мысленным взором и осознание: его больше нет. Джулиан наслаждался страстью Элтыр Дара, направленной на него, его прикосновениями и даже его обществом, но не искал того сознательно. На самом деле, хотелось простой тишины. Хотелось одиночества и долгого сна, в котором нет места ни раздумьям, ни заботам, лёгшим на его плечи в стане имперцев.

— Как тебе город? — спросил Элтыр Дар, также наклоняясь к нему, зато опуская руку с поясницы: долго ехать таким образом было неудобно.

— Никогда такого не видел, — признался Джулиан. — Теперь жду не дождусь узнать, каков из себя дворец.

— Тебе понравится. — Улыбка Элтыр Дара была одновременно нетерпеливой и снисходительной. Он снова заговорил уже позже, когда перед ними открылись стены дворцового комплекса, ещё более невероятные в своём великолепии, в своей красочности и изысканности, и шум простолюдинов и солдат стих. Джулиан с восторгом оглядывал узкие мощёные дорожки, стриженые непонятным образом деревья, многочисленные сады, странные статуи каких-то мелких божков сочных зелёных и коричневых оттенков, слуг, одетых в какие-то совершенно чудесные одежды, вдыхал свежие запахи, слушал тишину, когда главнокомандующий обратился к нему: — Я должен буду поприветствовать Императора перед праздником.

Джулиан тяжко вздохнул. Он сейчас мог думать только о чане с горячей водой и о мягкой постели после.

— Я иду с тобой? — спросил он.

— Да. Разумеется. Но не переживай, у нас есть время отдохнуть. — Он заметил, как Элтыр переглянулся с Шихаром.

Войдя в покои главнокомандующего, он тут же упал на топчан спиной и удовлетворённо застонал, прикрывая глаза.

— Оставь меня здесь, — полушутливо попросил он, подтягивая к себе колено. — Обещаю не строить против тебя козни с твоими слугами, пока ты празднуешь победу.

Элтыр, севший рядом, чтобы стянуть сапоги, коротко хмыкнул.

— Неужели не хочешь посетить купальни?

Джулиан открыл глаза и посмотрел на него. А затем даже приподнялся на локтях.

— Купальни?

— У Императора купальни размером с весь мой флигель, — просветил Элтыр, — но и в моих есть, где развернуться.

Джулиан ощутил, как губы против воли изгибаются в хитрой ухмылке. Он коснулся кончиками пальцев груди Элтыр Дара. Без прикрытия кирасы она была не менее твёрдой.

— И что же нужно сделать, чтобы попасть в императорские купальни?

— Ты знаешь, что, — тихо ответил главнокомандующий. — Но тогда я убью тебя.

— Как кардинально.

Вместо ответа Элтыр Дар сгреб путешествующие по его плечам пальцы ладонью, мягко поцеловал и, вставая, потянул за собой.

— Пойдём, — сказал он. — Сегодня у нас много дел. Нужно расслабиться.

Джулиан позволил провести себя по двору в соседние помещения. Купальни оказались действительно большими на его взгляд. Такое было не принято в Риддии, где господам просто набирали ванны, а слуги и вовсе мылись в тазах или водоёмах. В Йилийсэ Джулиан тоже привык смывать грязь, стоя под водопадом или ныряя в озёрную гладь, но Империя, судя по всему, возвела процесс омовения в настоящее искусство.

— Если ты надеялся впечатлить меня этим, то тебе удалось, — сказал Джулиан, снимая с себя пыльную, потную одежду, которую тут же подобрала симпатичная служанка и куда-то унесла.

— Ты ещё не видел купальни в моём доме, — сказал главнокомандующий не без похвальбы. В отличие от него, быстро раздевшись, Элтыр не замялся, а сразу спустился в резервуар пахнущей маслами и усыпанной цветами воды. От неё шёл ароматный пар, и Джулиан не преминул последовать примеру хозяина.

Было настолько горячо, что по телу распространились мурашки и сладкое, сонное наслаждение. Резервуар оказался глубок, почти ему по грудь, но внутри были стёсаны удобные сидения, поэтому Джулиан примостился на одном из них, лениво наблюдая, как главнокомандующий споро стирает с себя грязь мылом.

— Разве это не твой дом? — спросил он, укладывая голову на бортик.

— Здесь я в гостях у Императора, — просветил его Элтыр Дар. — Я не имею имущества во дворце.

— Из-за происхождения?

— Верно. Мне запрещено владеть землёй здесь, зато это возможно за пределами столицы. — Он закончил намыливаться и кинул кусок мыла Джулиану.

Мыло выскользнуло из его рук в воду, но не утонуло, поэтому Джулиан легко поймал его, захватив и большой розовый лепесток.

— Наверное, ни одного живого бутона после этого дня не осталось на всю столицу, — сказал он, растирая уставшее тело.

— В столице есть вещи и поинтереснее цветов, скоро сам в этом убедишься. — Принесённую служанкой чашу Элтыр Дар взял кончиками пальцев и опрокинул в себя.

— Например? — Джулиан проследил за тем, как дёргается кадык на загорелой шее.

— Актёры. Звездочёты. Ярмарки. Еда.

— Актёры в любой столице всегда раздвигали ноги, — усмехнулся Джулиан, откладывая мыло подальше. — Звездочёты всегда предрекают принцам великую судьбу. Торгаши везде торгаши, а еда везде еда.

Он задержал дыхание и окунулся в воду с головой, смывая мыло с волос и шеи, а когда вынырнул и стёр влагу с ресниц, Элтыр Дар подал ему вторую чашу.

— Выпей.

Джулиан вдохнул пар, исходящий от неё. Пахло терпкими травами, пряностью, соком и — немного — брожением.

— Что это?

— Вака, — ответил главнокомандующий, наблюдая за ним. — Настойка на ягодах с чаем из трав.

Джулиан поднял на него глаза и недоверчиво отпил. Насыщенный, яркий вкус взорвался на языке, и он простонал от удовольствия, опрокидывая напиток в себя полностью. Тело сразу приятно потяжелело, а мышцы начали расслабляться. Что-то подобное готовили эльфы, но гораздо проще. Эльфы любили однокомпонентные напитки: заваривали чай из одного вида листьев или цветов, лишь иногда добавляя туда ягоды. Их напитки были водянистыми, вкус нужно было искать, он был изысканным и тонким. В этом была своя прелесть, но и имперский напиток Джулиану понравился.

Когда он выпил и вернул голову в нормальное положение, Элтыр Дар уже был совсем рядом. Он отобрал у Джулиана чашу, отставил её на бортик, а затем коснулся пальцами сухого торса.

— Актёры и здесь раздвигают ноги, — сказал он, приникая губами к груди Джулиана. Тот вздохнул, против воли ощущая, как тянет в паху. Только бы Элтыр не стал дразнить его соски, тогда он точно заведётся до состояния невозврата, а он предпочёл бы оставшееся время лениться, а не заниматься любовью. Но Элтыр, кажется, и сам не планировал ничего особенного. Он просто медленно ласкал его тело, не задевая эрогенных зон, целовал без усилия, скорее прихватывал губами, старательно обходя шею, соски и подмышки. — Но ценят их не за это. Ты сам увидишь.

— А что мне ещё остаётся? — рассмеялся Джулиан, развратно раскидывая конечности, приглашая к своему телу. Несмотря на простоту ласк, он всё же заводился и заводился быстро. И ничего не мог с этим поделать.

Элтыр Дар проигнорировал выпад, как проигнорировал и член, мазнувший по его бедру. Он провёл ладонью по животу Джулиана, отстраняясь.

— Нынешнему Императору звездочёт нарекал слабое здоровье и бесславную жизнь, — продолжил он, пристально глядя принцу в глаза. — Ирэя Ан не станет лгать. Насчёт торгашей не буду спорить. Но столица очень богата. Здесь можно купить практически что угодно. — Элтыр разлил по пустым чашам ещё настойки.

— А еда? — спросил Джулиан. — Ты не станешь опровергать мои слова?

Элтыр вложил вновь наполненную чашу ему в руки.

— Ты и сам поймёшь, о чём я говорю, — он слабо улыбнулся. — Пей.

Джулиан не стал сопротивляться и выпил, хотя тело, как и веки, и без того уже было чересчур тяжело.

— Этот напиток дают девственникам, когда их подкладывают под мужчин, — внезапно добавил Элтыр Дар с ухмылкой.

— Неужели?

— Да. Чувствуешь, как расслабляет? — Джулиан кивнул, и улыбка главнокомандующего стала ещё шире. — Если решишь впустить меня после долгого перерыва, как сейчас, это подойдёт. А ещё, если хочешь обойтись без мазей и масел.

— Оно настолько действенное? — Джулиан пропустил намёк мимо ушей. Трахаться под действием трав он не хотел. Они однажды пробовали с Йотлем, когда тот закапризничал, что хочет быть сверху. Оба понимали, что без тщательной подготовки член эльфа его просто-напросто порвёт, и воспользовались особым цветком. Но то ли просчитали неверную дозу, то ли на людей цветок действовал иначе, чем на остроухих, но последующие два дня Джулиан провёл у ямы, фонтанируя из всех отверстий, и тему смены позиций Йотль более не поднимал. А Джулиан с тех пор относился к «особым» травам с непочтением и недоверием.

— Да, — кивнул Элтыр. — Если выпить ещё два раза. Но в нашем варианте Ваки больше ягод, чем трав. Она нужна, чтобы сон был короче, но лучше.

— Я бы хотел побриться. У меня рука не дрогнет?

— Ты засыпал, ещё когда только оказался в воде, — хмыкнул Элтыр. — Позволь мне.

Джулиан кивнул, откидывая голову назад и позволяя намылить себе лицо и шею.

— Это всё потому, что ты — берсерк?

— Что именно? — спросил Элтыр Дар. Блеснуло лезвие короткого ножа, а затем Джулиан ощутил, как это лезвие касается шеи, и испытал вновь нарастающее желание. Как ни странно, с ножом в руке, что скрёб его прямо по коже над артериями и венами, этот мужчина притягивал только сильнее. — То, что я чувствую себя лучше?

— Да, — рискнул ответить Джулиан, стараясь не дёргать кадыком.

— Нет. Это потому, что я спал в постели, а ты — где попало.

Джулиан промолчал и не потому, что по его подбородку скользило острое лезвие. Они оба прекрасно знали, почему в походе ему не хотелось возвращаться в постель Элтыр Дара. Не хотелось и сейчас, Джулиан до сих пор испытывал желание отгородиться от этого человека, уже не настолько сильное, но ещё достаточное, однако срок, который ему выделили на то, чтобы пережить чувства обиды и утраты, стремительно заканчивался, а с ним заканчивалось и терпение Элтыр Дара, человека, которому он добровольно обещал себя. На его месте Джулиан бы не был столь понимающ. На его месте он бы убил не только Йотля, но и прекрасную Миньяну, а не позволял обоим сбежать, пока дают возможность. Вместе с обидой Джулиан испытывал странную благодарность и понимание, и именно по милости этих чувств, они сейчас спокойно беседовали, и принц даже позволял прикосновения и двусмысленные намёки. Хотя прикосновения скорее были на совести его похоти. Элтыр Дар никогда не вызывал в нём отторжения, даже в их первую встречу.

— Каковы твои планы? — спросил его Джулиан, когда Элтыр закончил с бритьём и осторожно, словно с фарфоровой посуды, смыл остатки мыла с его лица.

— На сегодня?

— Да. На сегодня и на потом.

— Сегодня, после того, как ты выспишься, я представлю тебя своим. После мы пойдём в главный дворец. Там я отчитаюсь перед Ым Хагалом. А после мы развлечёмся.

— С актёрами? — подначил Джулиан.

— С розгами, — ответил Элтыр Дар, поднимая бровь.

— Тебе не кажется, что я уже слишком стар, чтобы наказывать меня розгами?

Они вылезли из воды, и Джулиан ощутил себя так, словно к его ногам и рукам привязали по мешку крупы. Он позволил служанке обтереть себя обернуть в странное имперское одеяние. Подобное он уже надевал когда-то.

— Ты прав, — согласился Элтыр Дар. — Я думаю, плеть подойдёт лучше. Как считаешь?

Джулиан оскалился.

— Считаю, что ты напрашивается на драку.

— Так что тебя останавливает? — Элтыр хмыкнул.

— Вака.

— Боишься, что проиграешь, и придётся давать мне насухую? — Элтыр вёл его по коридору, но у двери в свои покои остановился на мгновение и посмотрел на Джулиана лукаво.

— Боюсь, что выиграю, и тогда ты откусишь мне член.

Элтыр Дар на это ничего не ответил, лишь подтолкнул его к кровати, на которой уже перестелили бельё. Теперь оно было ярко-алого оттенка.

Джулиан нырнул под тонкое одеяло и блаженно вздохнул. Он и не замечал, чего лишал себя, пока отказывал главнокомандующему в близости все эти дни. Комфорта, откровенных касаний, тепла...

— А потом... — пробормотал Джулиан, на миг проснувшись, когда Элтыр лёг рядом. — Что мы будем делать потом?

По лбу скользнули пальцы, смахивая вьющиеся от влаги волосы.

— Потом я буду иметь тебя за всё то время, что не мог. За все эти годы.

Джулиан слабо хмыкнул, едва удерживая себя в сознании.

— А потом?.. — спросил он тихо.

— А потом я отвезу тебя в свой дом...