Те несколько секунд, что он смотрел на меня, показались мне вечностью. Даже в самом страшном кошмаре не могла представить, что произойдёт такое ужасное совпадение: мужчина, который надругался надо мной, обесчестил на глазах своих дружков, оказался тем, кто спас моего единственного родного человека. И как же странно было бояться его, ощущать к нему ненависть и отвращение, но в то же время быть искренне благодарной. Мне стало дурно, действительно дурно, но из последних сил я держалась. Бабушка не должна была узнать о случившимся. Не сейчас. Её состояние слишком нестабильное, чтобы беспокоить её тем, чего и так, увы, не изменить…

Главарь же выглядел более чем спокойно. Он прикрыл за собой дверь и снял хирургическую маску, спрятав её в карман. Я посмотрела на чётко очерченную тонкую линию усов, которая переходила в аккуратную густую бородку, и непроизвольно поёжилась, вспомнив его до жути нежные, но колючие поцелуи.

— Танюша, познакомься. — Бабушка, к счастью, не обратила внимания на мое состояние. — Это Константин Игоревич Ильин, вожак нашей стаи и по совместительству мой спаситель.

— Зачем же так официально, Анна Аркадьевна? — улыбнулся мужчина. — Приятно познакомиться, Татьяна. Константин, — протянул он руку для приветствия.

Я посмотрела на его ладонь, и у меня начало плыть перед глазами, ведь всё происходящее походило на какой-то сюр, извращённую пытку, придуманную искусным садистом. Вожак улыбался и ждал, пока отвечу на приветствие, а я никак не могла выйти из оцепенения. Ему было наплевать на мои чувства, это читалось в уверенном взгляде. Он не раскаивался, не сожалел, он был уверен в своей правоте. Мне оставалось только расплакаться от безысходности, но я мысленно приказала себе собраться.

— Татьяна, — сухо ответила я.

— Очень приятно, — едва ощутимо пожал мою руку главарь и нежно провёл большим пальцем по тыльной стороне ладони.

Я вздрогнула, не ожидая подобного. Его прикосновение меня удивило, поэтому поспешила выдернуть руку из цепкой хватки. Несознательно потянулась к тому месту, где ещё секунду назад ко мне прикасался шершавый большой палец, и потёрла его, словно пыталась оттереть засохшую грязь. Заметив это, Константин всего на мгновение поджал губы, но потом сразу вернул себе беззаботный вид. 

Что это было? Неужели… Нет, не может быть, он просто не может сожалеть о содеянном. Или может?.. Что за бред? И почему у меня так болит и кружится голова?

Следующее, что я ощутила, — крепкие мужские руки, придерживающие меня за плечи. Мир вокруг кружился, словно чёртова карусель, остановить которую было невозможно. Хотелось закричать, но удалось всего лишь бессвязно промычать. Сознание всё норовило улизнуть, а я пыталась его поймать, задержать ещё на мгновение. В глазах постепенно темнело, тело превратилось в вату. Меня усадили на стул, а потом я услышала громкий бас:

— Лена, нашатырь! Быстро!

Через несколько мгновений начал доноситься звонкий стук каблуков, а потом в ноздри ударил едкий запах. Я дёрнулась и резко распахнула веки, приходя в себя. Первое, что увидела, — взволнованные карие глаза напротив. Голова немного кружилась, но постепенно становилось лучше. Константин ещё мгновение оценивал моё состояние, а потом поднялся. Только сейчас я поняла, что до этого он стоял передо мной на коленях. Вожак подошёл к окну, налил в стоявший на подоконнике стакан немного воды и протянул мне. Я поблагодарила его кивком и сделала несколько глотков.

— Сейчас полегчает, — мягко произнёс он. — Скорее всего, вы просто перенервничали из-за бабушки. Могу оставить вас переночевать в больнице, сдадите анализы, а завтра вернётесь домой. Не думаю, что это что-то серьёзное, но лучше перестраховаться. Сегодня не моя смена, но я останусь и прослежу за вашим самочувствием, — сделал небольшую паузу главарь, но поняв, что это выглядит слишком подозрительно, добавил: — И, конечно, пригляну за моей любимой пациенткой, — подмигнул он бабушке, а та расплылась в милой улыбке.

— Нет, спасибо. Правда, всё в порядке, — постаралась как можно более спокойно отреагировать я, ведь вожак явно понимал, что собираюсь улизнуть, поэтому решил усыпить мою бдительность такой вот незапланированной возможностью побыть с бабушкой.

— Как знаете. Моё предложение остаётся в силе, — краешками губ улыбнулся он. — Ладно, не буду вам мешать. Пообщайтесь ещё немного, но помните: Анне Аркадьевне нужен покой. Перед уходом, Татьяна, пожалуйста, зайдите ко мне в шестьсот восьмой кабинет. Хочу обговорить с вами дальнейшее лечение вашей бабушки.

— Хорошо, — нехотя согласилась я.

Он ушёл, тихо прикрыв за собой дверь, а в комнате остался едва заметный терпкий запах его духов. Я медленно вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться. Хочу этого или нет, но прийти к нему мне придётся, даже если всё сказанное им просто уловка. Я не могу рисковать здоровьем бабули, если вожаку действительно есть что мне сообщить.

— Ты ему нравишься, — вывел меня из раздумья слабый голос бабушки.

— Что? — рассеянно обернулась я к ней.

— Ты понравилась Косте, говорю, — хохотнула бабушка.

— Нет, тебе показалось.

— А как же… — фыркнула она. — Ты бы видела выражение его лица, когда ты в обморок решила свалиться. Да он весь так побледнел и заволновался, что я даже не знала, кого надо спасать первым, — устало рассмеялась бабушка, а потом, успокоившись, мечтательно добавила: — Ох, он так напоминает мне Лёню. Тот тоже вечно переживал за меня по любому поводу. 

— Бабуль, это ведь дедушка. У вас с ним любовь большая была. А Константин Игоревич просто не ожидал, поэтому и разволновался, — попыталась переубедить её я.

— Молодая ты ещё, — вздохнула бабушка, — многое пока не понимаешь… Даже если бы мне померещилось, ты всё равно ему приглянулась, Танюша. Бедный мальчик, вижу, несладко ему придётся…

— Ба, он давно уже не мальчик и далеко не бедный, — попыталась я разубедить наивную, не ведающую истинного лица своего вожака бабушку. — Смотри, какой огроменный. К тому же врач. В каком месте-то он бедный, а?

— Здесь, — положила левую руку на сердце она.

— Вздор, — возмутилась я. — Нельзя влюбиться в человека только после одной встречи.

— На твоём месте я бы не была так уверена, — возразила ба. — Лёня, дедушка твой, тоже влюбился в меня с первого взгляда.

— Нет, ну у вас это хотя бы взаимно было.

— Да какое взаимно. Я от него, как от огня бегала, — бабушка меня удивила, ведь я всегда считала их с дедом историю любви самой правильной и романтичной, которую когда либо слышала в своей жизни. — И не один месяц, милая. — Я не поверила своим ушам. — Да-да, Танюша. Не всё было так радужно. Вначале он меня искренне бесил и выводил из себя. Был тем ещё паршивцем. Придушить его хотелось. Постоянно вёл себя так самоуверенно и нахально. Что с него было взять. Молодые вожаки, они все такие.

— Но почему тогда ты за него вышла? — удивлённо спросила я.

— Полюбила, — улыбнулась бабушка. — Не за слова его, а за поступки. За то, как бережно он ко мне относился, как оберегал, как любил. Устоять оказалось невозможным, — мечтательно произнесла она, мысленно вернувшись куда-то в прошлое.

— Согласна. Невозможно устоять, когда о тебе заботятся, — улыбнулась я, вспомнив Жана, но бабушке рассказывать о нём не стала, чтобы лишний раз не волновать. — Кстати, ба, я, наверное, завтра-послезавтра прийти не смогу. Мне надо вернуться домой и собрать вещи, а то приехала к тебе налегке, — соврала я. — Вон даже тёплой одежды не взяла, а погода как испортилась.

— Правильно, Танюша, поезжай, но лучше не возвращайся.

— Бабушка, я же сказала, что буду за тобой ухаживать. Просто перевезу за это время необходимые вещи, чтоб потом не мотаться, когда тебя выпишут.

— Родненькая моя, может, лучше не возвращаться? — с вымученной надеждой посмотрела она на меня, прикрыв мою кисть своей ладонью. — Я всё равно буду за тебя переживать. Мне бы так было спокойнее.

— Ба, тебе нельзя волноваться. К тому же я под протекторатом вожака, да и сама смогу за себя постоять, если вдруг что.

— Точно! — воскликнула бабушка. — Помнишь бар в гостиной, где аптечка лежит?

— Да, — кивнула я, несознательно потрогав большим пальцем порез.

— Там внутри, за зеркалом, тайник.

— Что?

— Да-да, обеими ладошками нажимаешь так, — показала она здоровой рукой, — и зеркало тебе в руки выпадет. Аккуратненько его вынь. За ним будет резная деревянная коробка. Внутри дедушкин револьвер и серебряные пули. Только такими можно убить волка… — сказала бабушка и, прикусив губу, резко умолкла, осознав, что только что произнесла. — То есть я имела ввиду, что убивать не надо. Можно просто припугнуть. Этот револьвер использовался для казни тех, кто нарушал волчьи законы. Пусть он старенький, но рабочий. На корпусе гравировка, так что любой волк поймёт, что это за оружие и дважды подумает, прежде чем приближаться. Ты ведь посещала стрелковую секцию? — поинтересовалась она.

— Да, я с детства занималась стрельбой. Видимо, недаром мама меня туда записала.

— Это я…

— Что ты?

— Это я её попросила, — вздохнула бабушка. — Не знала, когда ты вернёшься и вернёшься ли вообще, но как будущая мать стаи, ты должна уметь стрелять, чтобы при необходимости отомстить за смерть мужа, — притихла она и опустила взгляд.

— Д… д… дедушку убили? — шокированная услышанным, спросила я.

— Да, — не поднимая глаз, прошептала она.

— А ты…

— А я отомстила за его смерть, — теребила бабушка кончик простыни, рассказывая о своей жизни. — Просто не могла иначе. Миша был ещё в начальных классах и не смог бы поквитаться с убийцей. — Она резко подняла взгляд и пристально на меня посмотрела. — Мне пришлось сделать это ради сохранения стаи, понимаешь? Если бы я струсила, твоего отца бы убили, а меня бы использовали в корыстных целях. Вдовствующая волчица, способная дать потомство, всё ещё очень ценна. Да, по закону волки создают себе пару раз и на всю жизнь, но некоторые не гнушаются насиловать вдов и плодить бастардов, — попыталась найти во мне понимание она. — Однако среди Лёниного окружения были преданные мне волки, а ещё Виктор Ильин — вожак соседней, граничащей с нашей, стаи очень помог мне тогда, поддержав.

— Ильин? — удивилась я. — А это не… Однофамилец, надеюсь?

— Нет, это Костин дед. Они были с Лёней лучшими друзьями до… — подозрительно грустно вздохнув, помедлила бабушка, — …до одного инцидента.

— Он тоже хотел получить тебя? — догадалась я.

Бабушка тяжело вздохнула:

— Это очень старая история, милая. Иногда кости предков тревожить не стоит. Главное то, что он помог и фактически спас меня с Мишей. Я в неоплатном долгу перед ним. После твоего рождения Миша пообещал Игорю, его сыну, что наши семьи породнятся, если дети сойдутся характерами. — Я уставилась на неё немигающим взглядом. Увидев мою реакцию, бабушка поспешила меня успокоить: — Но это обещание ни к чему тебя не обязывает, милая. Если бы вы с Костей полюбили друг друга, мы все были бы счастливы. Но сердцу не прикажешь. Ты вольна выбрать того мужчину, которого захочешь.

— Угу, — на автомате кивнула я, а сама погрузилась в размышления.

От осознания услышанного к горлу подкатил ком, но я, совладав с собой, его проглотила. Оказывается, наши с Костей судьбы были связаны намного теснее, чем мне бы того хотелось. И, понятное дело, он знает обо всех договорённостях. Вот почему так яростно пытался отбить меня у Жана и вообще ведёт себя так, словно я ему принадлежу. От этой мысли я даже поежилась. Пусть много лет назад папа опрометчиво пообещал что-то, это не значит, что я обязана сдержать его обещание. Бабушка правильно сказала, я должна слушаться своего сердца и поступать так, как оно мне велит. А оно тянется к Жану, милому, доброму оборотню-альбиносу, который неоднократно спасал меня и никогда бы не обидел. Мне кажется, что именно он тот единственный, на кого я должна обратить своё внимание. Я верю в судьбу и считаю, что мы встретились не просто так. Поэтому, что бы Костя там себе не планировал, у него ничего не получится. Я не марионетка, не вещь, которую можно пообещать в оплату за услугу. Я живой человек со своими чувствами и желаниями. И я никому не позволю указывать мне, что должна делать или кого любить.

— Бабуль, я, наверное, пойду, а то темнеет уже, а я не так хорошо ориентируюсь в городе, — бросив взгляд на окно, сказала я.

— Ладно, милая, рада была тебя наконец увидеть, — улыбнулась бабушка. — Обязательно попроси Костю, чтобы подкинул тебя к дому. Мне так будет спокойнее.

— Хорошо, не волнуйся, — погладила я её по руке, поцеловала и вышла в коридор.

У меня было два кардинально противоположных желания. Здравый смысл подсказывал, что надо бы бежать, но вот чувство тревоги убеждало всё же зайти к Ильину в кабинет. Я понимала, что он меня так просто не отпустит. Да и, сбеги я прямо сейчас, получила бы минутную фору, не более. И дураку понятно, что дежурившая на этаже медсестра с ним в сговоре. В то, что он случайно зашёл проведать бабушку, я не верила. Но если не побоюсь и всё же заявлюсь к нему в кабинет, есть шанс нормально обговорить ситуацию. Принуждать меня к чему-либо он не посмеет, ведь, скорее всего, уважает бабушку и не захочет показать ей свою неприглядную сторону. Вдохновлённая этими мыслями, я направилась к дежурившей на этаже медсестре.

— Вы не подскажете, где шестьсот восьмой кабинет? — любезно улыбнувшись, спросила я.

Сидевшая за стойкой женщина медленно подняла голову и смерила меня заинтересованным взглядом. Она не спешила отвечать, а продолжала молча пристально изучать мои лицо, одежду и обувь. Было что-то очень странное в её взгляде. Она словно пыталась понять, зачем мне понадобился Константин. Медсестра неосознанно начала жевать губы, словно хотела что-то спросить, но не решалась. Скорее всего, она догадывалась, кто я, поэтому всё же осмелилась задать интересующие её вопросы:

— Вы к Константину Игоревичу?

— Да, — сухо ответила я.

— А по какому вопросу? — обескуражила она своим излишним любопытством.

— По личному, — сказала я таким тоном, что аж сама удивилась, сколько «не твоё собачье дело» в нём было.

— Прямо по коридору, в соседнем крыле, этажом выше, — сузив глаза, выдавила она из себя.

— Спасибо, — с натянутой улыбкой поблагодарила её и пошла по указанному маршруту.

Реакция медсестры показалась странной. Какое ей было до меня дело? Она точно не волчица, ведь с виду старше меня лет так на десять или даже больше. Вполне возможно, что у неё есть какие-то виды на Ильина, потому что взгляд у этой женщины был уж очень недобрый. Впрочем, что бы ей от меня ни было нужно, пусть оставит своё любопытство при себе. Я не обязана отчитываться перед каждой сохнущей по вожаку дурындой.

Пока размышляла, не заметила, как дошла до нужного кабинета. Вывеска на двери гласила, что Константин был заведующим отделения реанимации и интенсивной терапии. Что же он тогда забыл в неврологии? Теперь я была на сто процентов уверена, что наша с ним встреча в бабушкиной палате была не случайна. Медленно выдохнув и собравшись с мыслями, я негромко постучала.

— Войдите, — послышалось из кабинета.

Я приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Константин сидел, склонив голову, и что-то печатал на компьютере. Он был сосредоточен. Наверное, заполнял какой-то важный документ или писал отчёт. Я прикрыла за собой дверь, войдя в кабинет, и только тогда он поднял на меня глаза.

— О, это ты, Таня, — мягко улыбнулся вожак. — Проходи. Не ожидал, что всё-таки зайдешь. Может чаю?

— Спасибо, откажусь, — старалась как можно более спокойно ответить ему. — Я ненадолго, и здесь не по собственному желанию.

По-видимому, мои слова его огорчили, потому что лицо вожака стало серьёзным и даже хмурым. Что ж, я пришла сюда не для его хорошего настроения, а по делу. И если Константин думал, что милыми улыбочками и вежливыми словами сможет стереть воспоминания об изнасиловании, то он ошибся. Мне было противно даже находиться с ним в одном помещении, а не то что разговаривать, поэтому решила покончить со всем как можно быстрее.

— Вы говорили, что хотите сообщить мне что-то важное о здоровье бабушки.

— Хочу, но сперва нам нужно прояснить некоторые моменты, — произнёс он, буравя меня глазами. — Начнём с того, что после всего произошедшего не вижу смысла обращаться ко мне на «вы».

— То есть моё изнасилование для тебя пустяк?! — выпалила я. — Считаешь, должна всё забыть и улыбаться при встрече?!

— Девочка моя, ты, кажется, запамятовала. Тебя никто не насиловал, ведь ты попросила сама. У меня есть по меньшей мере двенадцать свидетелей, которые могут это подтвердить, и несколько интересных видео с разных ракурсов.

Я залилась краской от стыда и негодования. По сути вожак был прав, ведь он дразнил меня, распаляя, а взял только после предательски-срамного скулежа. Моего скулежа… И было бы странно с пеной у рта доказывать, что меня изнасиловали, если самолично об этом просила.

Я попыталась успокоиться, глубоко вдохнув и выдохнув. Прошлого не изменишь, позор не смоешь, а вот улучшить состояние бабушки было вполне реально, и как не прискорбно, помочь в этом мог только Константин. Поэтому нужно было взять свою воспалённую гордость и засунуть себе глубоко-глубоко в то место, которое как раз пострадало, что, в общем-то, я и сделала. Бросив на вожака последний злобный взгляд, всё-таки села на предложенный мне ранее стул, медленно выдохнула через рот, сжав ладошками колени и прикрыв на мгновение глаза, ещё раз морально наступила себе на гордость и медленно произнесла:

— Так что ты хотел мне сказать по поводу бабушки?

— А ты сильная, — улыбнулся краешком губ Константин.

— Бабушка, — ещё раз напомнила я, не желая и лишней секунды находиться в его обществе.

Он вздохнул.

— Анне Аркадьевне лучше, состояние стабильное, однако ей нужен уход и особые медикаменты. Она частично парализована, и, не хочу тебя разочаровывать, не факт, что восстановится. В её возрасте это случается крайне редко, но мы попытаемся. Ты безработная студентка и сама содержать семью не сможешь, поэтому будет правильно вам обеим переехать ко мне. Да, дом небольшой, но уютный, в лесопарковой зоне. Наймём сиделку, чтобы ты могла ездить на учёбу, но перевестись придётся в Волково или, в крайнем случае, на заочный. Бабушкину квартиру можешь сдавать в аренду, заодно получишь деньги на карманные расходы, — закончил Константин и вопросительно посмотрел на меня, ожидая реакции.

Я была слегка шокирована. Конечно, то, какие радужные перспективы рисовал вожак, подкупало, однако садиться в золотую клетку по собственной воле я не хотела. Он, скорее всего, обеспечил бы мне безбедное существование и посильную помощь в лечении бабушки, но у меня отсутствовало желания расплачиваться за это натурой, ведь понимала, что делается это всё отнюдь не по доброте душевной. Теперь Константину было известно, кто я на самом деле, и этот говнюк тщательно продумал, как завладеть столь желанной добычей. И да, именно добычей, потому что не ощущала себя человеком, девушкой, в которую можно влюбиться и попытаться постепенно завоевать. Я была лишь вещью, трофеем, ходячим инкубатором, в котором так нуждались все оборотни Волково.

— Решил превратить меня в содержанку? — внезапно спокойно спросила я.

— Нет, — искренне удивился он, (или так умело играет?). — Откуда такие мысли?

— Ну ведь не за спасибо мы у тебя поселимся, — хмыкнув, подарила сардоническую улыбку вожаку.

— Таня, было бы смешно брать деньги у своей невесты. Ты не находишь?

— Не помню, чтобы давала согласие на свадьбу.

— Ну, после произошедшего в лесу я, как порядочный волк, должен на тебе жениться, — улыбнулся Константин, пытаясь разрядить обстановку.

— После произошедшего в лесу ты, как порядочный волк, должен сесть в тюрьму! — не сдержалась я, повысив голос.

Вожак опять тяжело вздохнул.

— Таня, думаешь, я не жалею, что всё произошло именно так? — посмотрел он на меня с нескрываемой скорбью. — Но нет у меня возможности изменить прошлое. Понимаешь? Нет. Это просто чертовски глупое стечение обстоятельств, — зажал он глаза указательным и большим пальцами на несколько секунд и устало простонал. — У меня было тяжёлое дежурство. Я уже сдал смену и собирался домой, чтобы отоспаться, как привезли твою бабушку. Её удалось стабилизировать только к вечеру. А там у Вити был день рождения. Я, как никогда, захмелел от одной банки пива. А тут твой одуряющий запах, а потом ты — Красная Шапочка во плоти. И всей стае снесло крышу…

— Это не оправдание такому поступку, — тихо, почти шёпотом произнесла я.

— Знаю, но ничего изменить не могу, — поджал губы Константин и странно на меня посмотрел.

Мне захотелось взвыть от безысходности. Ну почему всё так запутанно?! И что за оправдание, что я была похожа на Красную Шапочку?! Или у местных волков какой-то фетиш на эту сказку? И да, понимаю, что на пьяную голову потерять контроль намного легче, но… 

Бабушка…

Он был уставший, однако всё равно спасал её. И, наверное, мой позор — не такая уж большая плата за её жизнь. Всё в этом мире взаимосвязано, и эффект бабочки никто не отменял, но почему так? Почему всё сложилось именно так? Боже, как же это всё сложно…

— Мне надо подумать, — тяжело вздохнув, ответила я.

— Конечно, — воспрял духом Константин. Он встал из-за стола и направился к двери, продолжая. — Анну Аркадьевну пока рано выписывать, поэтому можешь спокойно всё взвесить. А сейчас раздевайся и садись на кушетку, — резко щёлкнул он замком и спрятал ключ в карман.

Я опешила и уставилась на вожака испуганным взглядом. Как-то быстро он перешёл от «у тебя есть время подумать» до «раздевайся и ложись, ведь никто изначально не давал тебе выбора». Или он вначале решил притупить мою бдительность сладкими обещаниями тепла и уюта, а потом всё же завершить начатое в лесу?

— Чего ты испугалась? — игриво сверкнул глазами Константин. — Я же врач и просто хочу осмотреть твою спину.

— А дверь? — громко сглотнув, уточнила я.

— Чтобы нам никто не мешал, — показал вожак рукой на кушетку, приглашая присесть.

Я замешкалась, ведь вроде ничего плохого в осмотре не было, однако я же об этом не просила. Да, спина поднывала, и, наверное, там образовался огромный синяк, но из-за всех событий о нём даже не вспоминала. И пусть Константин и давал клятву Гиппократа, однако доверять ему я не спешила.

— Не думаю, что там что-то серьёзное, — парировала я. — Ушиб практически не чувствую, поэтому не вижу смысла в осмотре.

— Таня, — снисходительно посмотрел на меня Константин, — тебя в спину ударили камнем, и сделал это оборотень, обладающий недюжинной силой, к тому же, после удара ты была дезориентирована, и казалось, что можешь потерять сознание. И ты хочешь, чтобы я поверил, что это пустяк?

Я занервничала и начала покусывать нижнюю губу. Ситуация казалась безобидной, но подсознательно я чувствовала подвох. Единственное, что успокаивало, — бабушка. Если начнёт приставать, буду взывать к его совести и чувству ответственности перед ней. Тихо вздохнув, подошла к кушетке. Тем временем Константин шуршал какими-то баночками в небольшом шкафчике, что висел над рукомойником. Я как раз начала расстёгивать пуговицы на пиджаке, когда услышала шум воды и обернулась. Вожак с непроницаемым лицом сосредоточенно мыл руки. Это меня немного успокоило. Я отложила в сторону пиджак и медленно потянула края гольфа вверх, остановившись на уровне груди. Не было желания полностью избавляться от одежды, поэтому просто задрала оставшийся кусок на спине до основания плеч, продолжая спереди придерживать ткань. Константин тихо подошел, а я резко дёрнулась и выпрямилась, как струна, когда он одним лёгким движением расстегнул мне бюстгалтер.

— Что ты…

— Спокойно, — перебил меня он, начав нежно поглаживать ушибленное место, — я всего лишь хочу нормально осмотреть ушиб и не запачкать твоё бельё мазью.

Вот и о чём я думаю? Ведь Константин говорит логичные вещи. Это я после всего произошедшего слишком дёрганая, что во всём вижу скрытые смыслы. Надо, наверное, немного расслабиться и попытаться успокоиться, а то ещё заработаю нервный тик на этой почве.

— И что там? — решила поинтересоваться, чтобы не сидеть в тишине.

— Скажем так, мне не нравится то, что я вижу, — серьёзным тоном ответил вожак.

— Всё так ужасно? — заволновалась я, потому что не чувствовала себя настолько плохо.

— На всякий случай выпишу тебе направление на рентген, — начал прощупывать ушибленное место пальцами Константин. — Это больше для моего спокойствия и справедливого наказания, потому что пока выглядит так, что его надо продлить ещё на месяц или два.

— Наказание? — удивилась я, что даже повернулась к вожаку вполоборота. Он невесомым касанием за плечи вернул меня в предыдущую позу.

Константин открутил крышку какой-то баночки и принялся медленными, едва ощутимыми движениями втирать мне мазь в ушиб. Делал он это удивительно легко, и я не то что не чувствовала боли, а даже едва ощущала сами прикосновения. Складывалось впечатление, что он очень старается быть максимально нежным. Я постепенно всё больше и больше расслаблялась, ощущая лёгкий холодок мази на лопатке.

— Волк, покусившийся на жизнь или здоровье матери стаи достоин смерти, — немного погодя спокойно ответил на мой вопрос Константин, я ахнула от испуга, а он продолжил: — Но есть смягчающее обстоятельство: он не знал, кто ты, как и все мы, в общем. Поэтому отделался переломом правой руки на месяц.

— Но ведь у волков отличная регенерация.

— Верно. — В ответе чувствовалась улыбка. — Поэтому в кость ему вбиваются серебряные штифты и накладывается гипс. Не самые приятные ощущения, однако впредь он будет думать дважды, прежде чем сделать что-то подобное.

— Жестоко… — пробормотала я.

— Поверь, это ещё очень по-божески. Но законы одинаковы для всех, и кто я такой, чтобы что-то менять. К тому же, ты бы хотела, чтобы твой обидчик остался безнаказанным?

Я промолчала. Вся эта волчья жизнь была слишком жестокая, но, похоже, я должна буду привыкнуть, если хочу незаметно убежать отсюда вместе с бабушкой. Поначалу всё равно придётся жить здесь, пока она не окрепнет и сможет уехать. А за это время надо будет придумать, как поддерживать с Константином хорошие отношения, при этом не ложась к нему в постель. Думаю, смогу угомонить его навязчивую идею со свадьбой, ссылаясь на уход за бабушкой. Скажу, что хочу, чтобы она тоже нормально погуляла на празднике, к тому же, не вижу смысла спешить, если и так нам суждено быть вместе. Думаю, он с удовольствием проглотит эту утку и потеряет бдительность, а я в это время буду продумывать план побега.

Пока размышляла, Константин продолжал медленно растирать мазь по спине. Его движения были плавными, прикосновения невесомыми, и я даже поймала себя на мысли, что никогда бы не подумала, что такой огромный, массивный мужчина может быть таким нежным, а его шершавые ладони такими… такими…

— Почему так приятно? — прикрыв глаза, протянула я. — Боль вообще не чувствуется.

— Это особая мазь. Специально для оборотней, — вкрадчиво прошептал мне на ухо он, но я почему-то не придала этому значение.

Мне стоило насторожиться оттого, что руки вожака свободно блуждали по всей спине, но мысли никак не хотели складываться в логические цепочки. Было ощущение, словно я поплыла, а когда его шершавые ладони залезли мне под бюстгальтер и сжали возбуждённую грудь, всё, что могла сделать, — это тихо простонать, прогнуться в спине и закусить губу от наслаждения.

— Что ты делаешь? — взглянув ему в глаза, спросила я, поглаживая мощные руки и ощущая под пальцами крепкие мышцы. Это было чертовски возбуждающе.

— Хочу сделать тебе приятно, — прошептал он мне в губы.

— Но мне и так приятно, — улыбнулась я, прикрыв веки.

— А будет ещё приятнее, — поцеловал он меня, проникая в рот языком.

Где-то на краю сознания я понимала, что что-то здесь не то и моё неоправданно податливое поведение более чем странно, однако ничего с этим поделать, увы, не получалось. Я была полностью поглощена вожаком и теми приятными ощущениями, которые он мне дарил. Продолжая целовать, Константин приподнял меня одной рукой, а второй ловко расстегнул замок на юбке и, оттянув её на животе, скользнул внутрь. Тонкое кружево трусиков тоже не стало для него преградой, миновав которую, он раздвинул двумя пальцами складочки влажных половых губ и простонал мне в губы от удовольствия:

— Какая мокрая…

И словно под действием гипноза я раздвинула ноги шире, приглашая его внутрь, а он не заставил себя долго ждать. Его пальцы медленно двигались туда и обратно, постепенно погружаясь всё глубже и глубже, принося мне всё больше и больше удовольствия. Огромная шершавая ладонь грубо скользила по клитору, заставляя всё тело непроизвольно вздрагивать. Я, не стесняясь, стонала пока он спускался поцелуями по шее и ласкал второй рукой мою грудь. Константин перекатывал пальцами горошины сосков, сдавливал их, щипал и снова нежно поглаживал. С каждой минутой движения становились отрывистей, жёстче, а я начала часто громко стонать, ощущая накатывающие волны будущего оргазма.

— Возьми меня, — в беспамятстве проскулила я. — Пожалуйста.

— Девочка моя, — прорычал мне на ухо вожак и больно укусил за ключицу, но я лишь прогнулась и простонала от удовольствия, ощущая подступающий оргазм. Где-то на заднем плане слышался звон пряжки ремня и короткий вжик от расстегнувшейся ширинки.

Константин резко вынул руку и развернул меня к себе. Я разочарованно проскулила, но была вознаграждена страстным властным поцелуем. Продолжая целовать, он раздвинул мне ноги и поднялся ладонями по внутренней части бедра, а потом отстранился, уперевшись лбом мне в лоб, тяжело дыша, и хрипло простонал:

— Ты сводишь меня с ума, девочка моя. Зачем ты надела эти развратные чулки?

И не дождавшись ответа, вожак опять подмял мои губы своими и начал задирать непослушную юбку вверх. Костя отодвинул пальцем тонкое кружево трусиков, ещё мгновение, и я ощутила твёрдую, налитую кровью головку, что скользила между моих половых губ. Он начал медленно проталкиваться вовнутрь, продолжая гладить мои плечи и зарывшись рукой в растрёпанные волосы, которые секунду тому распустил, лёгким движением стянув с них резинку. Он намотал мои локоны на кулак и потянул их вниз, заставляя запрокинуть голову, и в то же время вошёл в меня на всю длину, поймав губами громкий стон наслаждения.

Костя начал двигаться всё быстрее и быстрее, с остервенением наращивая бешеный темп, а я задыхалась, безмолвно хватая воздух и скользя руками по широкой спине и волосам. Ощущения были смазанными, голова одурманенной. Я плыла, ведомая нарастающим удовольствием, но внезапно в дверь громко постучали и кто-то дёрнул дверную ручку. От испуга я сжалась и натянулась, как струна. Костя со стоном резко вышел из меня и начал громко прерывисто дышать.

— Константин Игоревич, вы у себя? — послышался женский голос.

— Я занят! — рявкнул вожак, прожигая разъяренным взглядом дверь.

— Там к нам на скорой отравление чадным везут. С минуты на минуту будут у нас. Мать и двое детей. Это невестка и внуки Медина.

— Готовьте реанимационную. Невестку отдайте дежурному, дети ко мне. Сейчас буду, — более спокойным тоном отдал приказ Константин.

За дверью послышались удаляющиеся шаги. Вожак посмотрел на меня, криво улыбнулся и сказал:

— Что же мы с тобой такие невезучие, а? — хмыкнул он. — Никак не доведу мою девочку до оргазма, — вздохнул. — Ладно, подожди здесь. Я постараюсь недолго, и мы продолжим, — подмял он мои губы коротким поцелуем, застегнул ширинку, поправил халат и вышел прочь.

Негромко щёлкнул дверной замок, а я вздрогнула и наконец пришла в себя. Что это, чёрт побери, только что было? Мы трахались? Как такое вообще могло произойти?

Я сидела дезориентированная, глупо хлопая глазами, и ощущала непривычное, едва заметное жжение между ног. Растрёпанные волосы рассыпались каскадом по спине и плечам, а несколько локонов упали на голую грудь и набухшие соски. Бюстгальтер был задран почти под шею, юбка превратилась в широкий, сжатый гармошкой пояс. Губы распухли от поцелуев, и их немного саднило. Я осматривала себя, прислушивалась к ощущениям и не могла объяснить произошедшее. Было какое-то жутко-ужасное чувство, что меня подменили, задурманили голову и против воли подчинили, но я никак не могла понять почему. Почему так легко поддалась, растеклась тёплым маслом в шершавых ладонях. Мой взгляд упал на одиноко лежащую на кушетке баночку с мазью. Я повертела её в руках, пытаясь отыскать название, или предполагаемый состав, но местами оторванная этикетка давно стёрлась и превратилась в сине-бурое пятно. Я поднесла баночку к носу и осторожно вдохнула. Запах был приятный, травяной. Я ещё раз вдохнула полной грудью и непроизвольно улыбнулась, расслабляясь и ощущая, как кожу покалывает от удовольствия. Нехорошее предчувствие кольнуло яркой догадкой — афродизиак? Неужели Константин пал так низко?

Идея проверить догадку пришла спонтанно. Я макнула палец в мазь и растёрла её между большим и указательным, принюхиваясь. По телу опять разлилось тепло. Я поймала пальцами всё ещё твёрдый сосок и начала нежно его массировать, втирая мазь в кожу. Несколько мгновений ничего не происходило, но потом внезапная волна жара прошлась по телу и завязалась тугим узлом внизу живота.

Это было гадко и подло… Захотелось плакать. Как он мог?! Рассказывал о женитьбе и опеке, что будет заботиться о нас с бабушкой, а сам… В общем, а чего было ожидать от насильника? Какая же я глупая и доверчивая. Стоило Константину прикинуться хорошим, как я сразу поверила в слезливую историю, что он не хотел, что ему очень жаль. Какой лицемер!

Внезапно кто-то повернул ключ в замке, и приоткрылась дверь. Я замерла, судорожно пытаясь сообразить, как буду отбиваться от Константина, но из-за двери выглянула ручка швабры и рука, держащая ведро. Меня прошиб холодный пот, когда я поняла, что это не вожак, а санитарка. Я начала быстро заправлять грудь в лифчик, дрожащими руками пытаясь его застегнуть, но мне это никак не удавалось.

— Галя, а вот ты где, — послышался голос вдали. — А я тебя обыскалась. Бросай всё и дуй за мной.

— Да я быстренько у Ильина протру и приду, — ответила застывшая в дверном проёме санитарка.

— Потом у него протрёшь. Пыль никуда не убежит. А вот в шестьсот двадцать второй дед разбуянился. К нему внуки пожаловали, а он с криками «Убийцы! Отравители хреновы!» начал кидаться в них ужином. Там вся палата измазанная и отделение на ушах стоит. Да дед так разошелся, что ко всему этому ещё и обоссался.

— Матерь Божья! — вскрикнула Галя и, забыв закрыть дверь, полетела прочь.

Это был мой шанс спастись, и я, недолго думая, соскочила с кушетки, одёрнула юбку и, наконец, застегнула бюстгальтер. Потянула вниз гольф, не став заправлять его обратно в юбку, схватила сумочку и пиджак и сломя голову помчалась прочь. Пока летела по пустым коридорам, постоянно оглядывалась, молясь не столкнуться с вожаком и параллельно набирая номер таксиста.

Я стрелой вылетела во двор, игнорируя удивлённый взгляд медсестры за стойкой регистрации, и понеслась к воротам, чтобы покинуть, наконец, территорию больницы. Сердце бешено колотилось, норовя в любой момент выпрыгнуть из груди, меня трясло, но не от холода, а от волнения. Стоя у ворот и ожидая такси, я то и дело оглядывалась на больницу, боясь увидеть погоню. Когда подъехала машина, мгновенно заскочила в салон, продиктовала адрес и только тогда с облегчением выдохнула, откинувшись на спинку сидения.

Дорога пролетела, как мгновенье. Я была так погружена в свои мысли и окутана страхами, что даже не заметила, когда мы успели приехать. Расплатившись с водителем, быстро юркнула в подъезд и полетела к себе на этаж, доставая из сумки телефон и набирая Жана. Он не отвечал. Липкий страх опять начал расползаться по телу, сковывая движения и не давая попасть ключом в замочную скважину. Наконец она мне поддалась, я резко захлопнула двери, войдя внутрь, и прислонилась к ним спиной. Сбивчивое дыхание заставляло грудь часто вздыматься, а перепуганное сердце стучало уже где-то в висках. Я усилием воли заставила себя успокоиться, быстро разулась и побежала собирать вещи. Мне повезло, что чемодан был почти не распакован, поэтому со сборами справилась за считанные минуты. Быстро пробежавшись по комнате взглядом и удостоверившись, что ничего не забыла, полетела в комнату бабушки.

Мы уедем немедленно, как только представится возможность. К этой мысли я пришла в такси. Мне было плевать на басни Константина: я им больше не верила. Возможно, он умышленно обрисовал всё в столь мрачном свете, а бабушка не так плоха, как показалось на первый взгляд. Ну и что, что парализованная, можно подумать, с этим не живут. Я увезу её в столицу, мы наймём лучших специалистов, и они поставят её на ноги за считанные месяцы. А местное лечение около медицинскими препаратами пусть применяет на себе. Если бабушку сразила человеческая болезнь, то и лечить её можно, как человека. А если это не поможет, то ничего. Я справлюсь. Со всем справлюсь, лишь бы не здесь и не с ним. Подгоняемая этими мыслями, я принялась собирать бабушке чемодан.

Не знаю, сколько времени прошло, но я почти управилась, когда услышала телефон. Прибежав в свою комнату, увидела на экране заветное имя и сразу же подняла трубку:

— Боже, Жан, как я рада тебя слышать! — с облегчением протараторила я. — Нам нужно бежать. Причём немедленно!

— И куда это ты решила бежать, девочка моя? — насмешливо спросил на том конце провода знакомый голос.