Все происходящее вокруг действительно больше напоминало кошмар наяву, чем реальную жизнь. И если поначалу еще хоть немного верилось в то, что все обойдется и больше никто не погибнет, то сейчас, спустя еще полторы недели, над собственной наивностью хотелось смеяться.

И плакать навзрыд.

Потому что страшно, как никогда в жизни, но показывать этого нельзя.

Потому что друзья умирают один за другим, оставляя после себя лишь горстку пепла, превращающуюся в золотые искры мгновениями позже.

Потому что она — бесполезна.

Кто-то потряс за плечо, заставляя вынырнуть из водоворота мрачных мыслей. За спиной обнаружился Грей. Еще более мрачный, чем всегда. С практически черными синяками под глазами, и таким же затаенным страхом в них, как у нее самой.

И выражение его лица не предвещало совершенно ничего хорошего, это она уже успела усвоить. Внутренности сдавило ледяной коркой, воздух застрял на полпути, не позволяя ни выдохнуть, ни снова вдохнуть. Их осталось так мало. Кто на этот раз?

Озвучивать вопрос не требуется.

— Из разведки вернулись только Джувия и Бикслоу.

Их уходило шестеро.

Люси устанавливает еще четыре надгробия с именами Миры, Леви, Фрида и Эвергрин на своем воображаемом кладбище — потому что настоящего нет, да и хоронить нечего — и кладет на свежие могилы букеты сиреневых колокольчиков.

Потом поднимает на Грея воспаленно-красные глаза, потому что слез уже не осталось. Только несколько дней назад они похоронили еще пятерых. И видит отражение собственных эмоций.

— Лаксус собирает всех в главном зале, хочет что-то сказать.

Люси только кивает и отворачивается, возвращаясь к молчаливому созерцанию капель воды, сбегающих по неровной поверхности каменной стены. Пальцы, обхватывающие колени, уже давным-давно занемели, но это не имеет никакого значения. Нужно подняться и пойти выслушать очередные слова Дреяра о друзьях и о том, что они со всем справятся, если разработать верную стратегию и действовать сообща, но она просто не может.

Потому что знает — они не справятся.

И от осознания, что собственными глазами наблюдает за падением привычного — единственного знакомого — мира, дрожь пробирает до самых костей.

Так. Не должно. Быть.

До нее долетают отголоски чьей-то речи — Лаксуса скорее всего — но сознания слова не достигают до тех пор, пока он не оглашает список добровольцев для следующей вылазки наружу. Предательское сердце пропускает несколько ударов, пока до нее доходит.

Грей и Эрза уходят в завтрашней группе вместе со всеми драконоборцами. Что за очередной дурацкий план у них появился?

Хартфелия поднимается и не обращая ни малейшего внимания на сотни маленьких иголочек, впивающихся в ноги, устремляется в главный зал. Едва не падает, поскользнувшись на мокром полу, но успевает как раз вовремя — группе не хватает еще одного человека.

Умирать — так всем вместе.

Хотели оставить ее одну? Черта-с-два она это допустит, даже если это просто попытка защитить ее.

Добирается до Дреяра и хриплым от долгого молчания голосом:

— Я тоже пойду.

Цепкий серый взгляд пробегается по ней, губы сжимаются в еще более тонкую полоску, но тем не менее, Лаксус кивает. Не имеет права запретить, хоть и видит, что она ходит по тонкой грани сумасшествия.

Не боишься стать обузой? Причиной, по которой твои друзья погибнут, Люси?

Заткнись-заткнись-заткнись! Не желаю этого слушать! Я не обуза. Никогда не позволю кому-то погибнуть только потому, что не смогу защитить себя самостоятельно.

Конечно нет, ни в коем случае.

Люси подходит к друзьям, привычно ждущим ее всей командой. Нацу едва заметно растягивает губы — теперь это следует считать приободряющей улыбкой. Грей хлопает по плечу. Эрза — осматривает, совсем как Лаксус.

Только в карих глазах скорее отражается ее безумие. Потеря Миры и мастера невероятно сильно ударили по ней.

Дреяр что-то еще говорит, очевидно раздавая последние указания перед тем, как отправиться вместе со всеми на поверхность ранним утром. Потом он замолкает, и собрание на этом можно считать завершенным. Оставшиеся хвостатые разбредаются кто-куда совершенно бесцельно и абсолютно потеряно, оставляя в главном зале только тех, кто входит в состав группы.

Сломлено.

Уже мысленно прощаясь с ними. Потому что вряд ли кто-то вернется назад. Она столько раз видела уходящих товарищей, так что прекрасно знала, как чувствуют себя те, кто остается. Смотреть на живых мертвецов — людей, с которыми ты делил горе и радость — слишком тяжело.

— Люси, идем. Самое время поужинать. — Окликает ее Венди, отставшая от остальной компании.

— Да, конечно. Уже иду. — Треплет ее по волосам, устремляясь вслед за друзьями.

Прием пищи, состоявший из какого-то странного супа, в котором было больше воды, чем всего остального, да маленькой порции овощного рагу, проходит за попытками непринужденного разговора, из обрывков которого удается узнать общие черты плана драконоборцев.

Напасть всем вместе, используя драгон форс — это имеет смысл.

Любое безумие, кажется, теперь имеет смысл, если это поможет выжить.

Мрачно думает Люси, наблюдая за активно жестикулирующим Нацу. Слушавшие его Гажил и Лаксус недовольно хмурились, очевидно, отвергая предлагаемую тактику действий.

Слабая улыбка пробегает по губам — в былые времена такая их слаженная командная работа — просто нонсенс. Редфокс никогда не стал бы сотрудничать с Нацу по доброй воле и постоянно бы язвил да пытался вывести из себя. А Дреяр не работал ни с кем, кроме своей команды, из которой теперь остался только Бикслоу.

Перед глазами слишком ясно встает картина из недавнего прошлого. Все они — живые и здоровые — собрались в большом зале любимой гильдии, ставшей домом во всех смыслах. Нацу и Грей привычно о чем-то спорят в шутливой форме. К ним присоединятся Гажил, никогда не упускающий шанса утереть Драгнилу нос даже в такой перепалке. Мира с Лисанной суетятся в баре, о чем-то переговариваясь с мастером, сидящим прямо на стойке и Эрзой, куда больше увлеченной клубничным тортом, чем беседой.

Стоит моргнуть — воспоминание рассеивается, слезы скатываются по щекам, а перед ней изможденные и потерявшие веру в лучшее товарищи.

Те самые, что никогда не сдавались.

Те, которые даже в самых безвыходных ситуациях не теряли присутствия духа.

Она поднимается с места и направляется в сторону спальных мест, пробормотав что-то о том, что устала. Все равно нет смысла слушать этот спор до конца. Итак ясно, что будет принята версия, устраивающая Лаксуса и Эрзу, как старших по званию.

Люси зарывается лицом в подобие подушки, сильнее заворачивается в тонкий плед, пытаясь устроиться как можно удобнее. За столько времени спать на жестком каменном полу стало почти привычным. Да и если честно, это последняя из проблем, которые волновали ее.

Ты никогда не думала, что захочешь умереть, лишь бы этот кошмар закончился, верно, Люси?

Не представляла даже в самом страшном сне. Как и не могла предугадать всего происходящего. Она закрывает глаза, пытаясь — впрочем, не особо успешно — очистить сознание, чтобы хоть немного отдохнуть.

Только вместо долгожданного забытья счастливые эпизоды прошлого и кошмарное настоящее, то и дело всплывают из тьмы, смешиваясь в искаженные причудливо-жуткие красно-серые картины, пугающие своей реалистичностью.

Переворачивается на спину, устремляя взгляд в потолок, отстраненно замечая, что остальные уже улеглись. Кажется, ей все же удалось подремать пару часов. Неслыханная роскошь по нынешним временам.

Тяжелые, мрачные мысли вновь ядом проникают в сознание, успешно отгоняя остатки сна. Этого следовало ожидать. Люси поднимается на ноги, заворачиваясь в одеяло, и бредет в главный зал, чтобы не тревожить сон остальных. К несказанному удивлению, там обнаруживается Венди.

Марвелл так сильно сжимает кружку с уже остывшей горячей водой, что пальцы побелели, и должно быть, занемели. На все еще детском лице застыло такое выражение обреченности, что Хартфелию передергивает. Ей хорошо знакомо это чувство.

Она присаживается рядом, скрещивая ноги по-турецки, и осторожно прикасается к чужому плечу.

— Люси? Почему не спишь? — Отстраненно, словно даже не удивилась.

Вместо ответа Люси только плечами пожимает, да неожиданно создает в воздухе несколько маленьких синих звездочек. Их сияние освещает небольшое пространство вокруг, разгоняя злые тени. Безумное расточительство магии, но такое необходимое сейчас.

Карие глаза изумленно сверкают в голубоватых отблесках. По губам впервые за очень долгое время скользит слабая улыбка. Все же за столько лет совместной работы в одной команде — дружбы — она научилась идеально читать эмоции своих товарищей. И сейчас безошибочно могла сказать, что Венди была очень сильно взволнована, ей было страшно и одиноко.

Но позволить себе расплакаться — слишком большая роскошь для уже-не-ребенка. Поэтому она только сильнее стискивала зубы да пыталась найти себе как можно больше работы, чтобы быть полезной гильдии.

Хартфелия безмолвно раскрывает руки, приглашая в объятия. Она не много может дать, у самой душа изорвана в клочья, но смотря на слишком уж прямую спину и восковую маску на лице просто не может поступить иначе. Ведь именно для этого нужны друзья.

Марвелл секунду колеблется, очевидно пытаясь решить, сколько ей будет стоить подобное проявление слабости, но отчаяние все же пересиливает, потому что тонкие руки стискивают в ответных объятиях с такой силой, что можно было бы задохнуться. Люси же только поглаживает девочку по волосам, чувствуя, как подрагивают плечи.

В какой-то момент обеим кажется, что мироздание сжалилось над ними, позволив времени остановиться. А затем приходит осознание, что они отдали бы все, что угодно, лишь бы завтрашнее утро никогда не наступало.

— Как думаешь, что стало с другими? С волшебниками Чешуи Змеи Девы? С Саблезубами? Неужели они тоже все погибли? — Тихо-тихо спрашивает Венди, уткнувшись носом в одеяло Люси.

— Мне очень хочется верить, что нет. По крайней мере, не все из них. — Хартфелия смотрит не на сотворенные ею звезды, но куда-то сквозь. Взгляд у нее пустой. Как и интонации — совершенно безжизненные. — Но знаешь, я долго думала о том, что драконы, при всем их интеллекте, уж точно не смогли бы сами организовать столь масштабный конец света. И лучше бы этому человеку, или что там командует ими, сдохнуть прежде, чем я встречусь с ним, потому что я убью его.

Марвелл ощутимо вздрагивает в ее руках. Она никогда раньше не слышала от Люси подобных слов. Да еще и сказанных с такой уверенностью. Но произошедшее не могло не изменить ее. Это было бы даже странно. В любом случае, Люси останется ее другом до самого конца, что бы она ни решила делать в дальнейшем.

Венди отстраняется и тянется к одной из маленьких звездочек. На ощупь они неожиданно гладкие и холодные.

— Я не думаю, что завтра мы вернемся. — Слова срываются с губ, разрезая воздух, и подтверждая то, чего так боялась Хартфелия. Драконоборцы и сами-то не особенно верили в то, что их безумный план сработает. Этот план — последняя отчаянная попытка не проиграть если не войну, то как минимум, битву, в которой их безнадежно теснили. — Поэтому, я хочу передать тебе это.

Девочка что-то едва слышно шепчет, ее руки на мгновение вспыхивают небесно-голубым, после чего все заканчивается, и она протягивает Люси красивый кулон.

Нет, это все еще была сотворенная ею звезда, но теперь в ней чувствовалась магия Венди. Глаза неверяще расширяются. Неужели она решила…

— Я вложила туда часть своих сил. И хочу, чтобы ты использовала их, чтобы выжить, если утром все пойдет не так, как запланировано.

Хартфелия прижимает украшение к груди, пытаясь незаметно утереть слезы. Так решительно-серьезно говорить может только человек, совершенно уверенный в своих словах.

И в этот момент в общий зал выходит Нацу.

Оставшиеся звезды моментально растворяются в воздухе, погружая помещение в темноту.

Время возобновило свой бег.

***

Сухой ветер тут же ударяет в лицо, стоит им оказаться на поверхности, принося с собой запах гари. В бывшем портовом городе стоит мертвая тишина. Рука сильнее стискивает золотые ключи, слова призыва готовы сорваться с губ в любое мгновение. Слева от нее — буквально плечом к плечу — Грей, справа — Эрза. Оба сосредоточенно вслушиваются.

Люси кожей чувствует мороз, срывающийся с пальцев Фуллбастера. Слышит, как сильнее сжимаются руки на рукояти меча Скарлет.

Взгляд прыгает от одного разрушенного здания к другому. Нужно быть готовой ко всему. В том числе и к засаде рейдеров, появившихся не так давно. Кажется, о подобных группировках они узнали от отряда, выходившего в разведку дня четыре назад.

Наверное, их появление не было чем-то неожиданным. Кто в такой ситуации не захочет нажиться за счет других? О, простые люди, гонимые страхом за собственную жизнь, были способны на многое. В том числе и на подобные подлости.

Рейдеры выслеживали других выживших и обирали до последней нитки. Некоторые — теперь Хартфелия назвала бы их милосердными — убивали своих жертв. Лучше уж было умереть быстро и относительно безболезненно, чем замерзнуть ночью насмерть. Или умереть с голоду. Или встретить дракона.

Внезапно тишину разрезает резкий — какой-то лающий — голос Нацу.

— Летят. С севера!

В следующее мгновение раздается свист, и сильный порыв ветра буквально сбивает с ног. Еще раз. И снова. Пыль с песком летит в глаза и попадает в рот лишая возможности видеть врага на несколько секунд, которые вполне могут стоить всему отряду жизни.

Перед ними приземлились три дракона.

Похоже, Венди была права.

Люси дает себе мысленный подзатыльник. Не самое подходящее время думать о том, что все они погибнут. Золотые ключи нагреваются в ладони, призывая к действию.

С секунду все участники сражения стоят в оглушительной тишине. А затем Хартфелия открывает рот, и произносит:

— Льющего воду откройтесь, врата! Царя зверей откройтесь, врата!

Я не готова сдаться! Это еще не конец. Хвост Феи никогда не сдается без боя.

Слова приводят в чувство всех остальных. И что ж, этого следовало ожидать. Один из трех драконов выбрал своей целью их с Греем. Кажется, самое время вспомнить Ударный унисон, который они тренировали для финального дня Великих Магических Игр. Но для начала следовало увести дракона от остальных, чтобы не мешать выполнению плана Дреяра и других драконоборцев. Для начала им следует сконцентрироваться на одном из противников.

Переглянувшись, они припустили в сторону воды — в наиболее уцелевшую часть города, как раз подходящую для выполнения плана. За спиной уже слышались звуки сражения. Отчетливо различались боевые команды Эрзы и разгневанные вопли Нацу. Но возможно это только потому, что они привыкли к ним за время работы в команде.

Люси молится всем богам о том, чтобы ее друзья пережили это сражение. Она так устала терять. С трудом заставив себя не оборачиваться, прибавляет ходу, нагоняя Фуллбастера, когда душераздирающий крик раздается из-за спины.

Сердце сжимается. Это кричала Венди.

Но осмыслить Хартфелия не успевает. За первым следует еще три. Этого вполне хватает, чтобы понять — план провалился, совместная атака не сработала. И происходит что-то ужасное.

Секунда — и они, не сговариваясь, разворачиваются в обратную сторону. Туда, откуда бежали, намереваясь осуществить задуманное.

Мир на секунду вспыхивает алым пламенем перед глазами и отдает противным звоном в ушах. Резкая боль, пронзившая бок, чуть пониже ребер, заставляет вскрикнуть и осесть на землю. Багровое пятно расползается по растянутой майке болотного цвета, которая тут же прилипает к месту ранения.

Ошибки в этой битве обходятся довольно дорого — не стоило забывать о драконе даже на секунду. Люси с досадой прижимает ладонь к ране, осторожно ощупывая неровные края. Потом поднимается на ноги. Нельзя подвести Грея, который ждет, что она, как и все остальные, выложится на полную, чтобы хотя бы попытаться противостоять противнику. До места основного сражения остается несколько метров.

Лучше бы они не возвращались. Люси предпочла бы ослепнуть, чем увидеть это.

Увидеть, как твои друзья становятся монстрами, с которыми сражались.

Как буквально закипает кровь под кожей, причиняя адскую боль, выжигающую сознание.

Как на спине прорезаются крылья, а тело покрывается чешуей.

Скованная ужасом, она стояла, не решаясь ни подойти, ни убежать. Потому что это существо перед ней было кем угодно, только не Нацу. В голове шумел пульс. Ноги подкашивались от слабости.

Нацу мертв. Ее лучший друг. Тот, кому она доверяла больше, чем самой себе. Тот, кто составлял чуть ли не половину ее жизни.

Справа от нее Грей грязно выругался. Четыре пары желтых драконьих глаз с узкими зрачками уставились на них совершенно безразлично. В них читалось только одно — желание убивать.

— Нужно убираться отсюда, Люси. — Фуллбастер дергает ее за плечо, увлекая в темный проулок.

Это было во сто крат хуже, чем кто-либо из них мог предположить, выходя сегодня из убежища.

***

Люси буквально мешком рухнула на какой-то камень, прижимая руку к ране на боку, из которой все еще продолжала вытекать кровь, хотя прошло уже довольно много времени. Грей приземлился рядом, обеспокоенно глядя на нее.

— Ты слишком бледная. Как давно он ранил тебя?

Хартфелия только головой покачала, показывая, что не намерена отступать и оставлять сражение на него одного.

— Просто потуже перетяни. — Она разрывает штанину, делая из нее отдаленное подобие бинта. Фуллбастер недовольно поджимает губы, но ничего не говорит, принимаясь за дело.

— Ты что-то придумал, не так ли? — Ей чертовски не нравилось выражение лица Грея, но не спросить было нельзя.

— Тебе не понравится. — Горько усмехается он, и Люси все понимает. Холод сжимает в тисках сердце. А дышать становится нечем.

Нет. Никогда. Это не вариант. Только не Грей. За какие грехи из прошлой жизни она так страдает в этой?

— Эй-эй, Люси. Дыши. Без паники. Я знал, что этот день когда-нибудь настанет. И я рад, что могу защитить тебя и ребят. Потому что это — то немногое, что мне остается.

Говорит так спокойно и решительно, будто бы давно продумал каждое слово. На губах играет легкая грустная улыбка. Похоже, что Грей и правда давно смирился с мыслью о собственной смерти ради защиты друзей.

— Нет, я не хочу! Не уходи! Не бросай меня, Грей! Они все ушли. Останься, прошу. Я не смогу! — Все отчаянье, что копилось внутри наконец вырвалось наружу.

Люси цепляется за него, как утопающий за спасательный круг. Слезы и боль душат, мешая нормально говорить.

— Ты ведь знаешь, что другого способа нет. Нужно хотя бы попытаться. К тому же, нужно рассказать о случившемся в штабе. А если мы оба здесь погибнем, то некому будет принести информацию.

Внутри что-то треснуло и с грохотом разрушилось, оставляя после себя столбы пыли и полнейший хаос. Эмоции как будто выключили все разом, оставляя только оцепенение. Она с трудом разжимает как будто закоченевшие пальцы, выпуская Грея из объятий, когда тот чуть отстраняется. Если он решил, никто и ничто в целом мире не сможет остановить его.

— Я знал, что ты поймешь. — В сознании прояснятся настолько, что окружающая действительность становится до странности яркой. Каждый миг будто бы отпечатывается в памяти.

— Но это не значит, что я смирюсь. — И голос у нее ледяной. Такой же, как и магия Фуллбастера.

— Могу я попросить тебя? — Широкая ладонь осторожно сжимает маленькую исцарапанную и обожженную руку Люси.

— Все, что захочешь.

— Скажи Эрзе, что я никогда не лгал ей о своих чувствах к ней. Только не об этом. — В черных глазах столько невысказанной печали, что Хартфелии снова хочется взвыть. Но вместо этого она только кивает, последний раз обнимая Грея.

Он отстраняется, отходит на десяток шагов и скрывается за углом.

— Эй ты, тварь! Меня потерял?!

По голосу слышит, что Фуллбастер улыбается. Невероятный человек. Собственную неизбежную смерть встречает улыбаясь, хотя так редко делал это прежде.

— Неужто мошка набралась смелости напасть на дракона?

Грей не ответил. Вместо этого Люси почувствовала, как по коже побежал мороз, все усиливающийся с каждым мгновением.

Ледяной гроб.

С каким-то суеверным ужасом она наблюдала за тем, как ящер, бывший еще полчаса назад одним из ее лучших друзей, покрывается корочкой льда, становясь огромной глыбой. На все это потребовалось не больше пары минут. И Хартфелия могла поклясться, что все еще чувствует прикосновение друга.

Но все было кончено. Нужно было идти. Найти Эрзу и вернуться в штаб.

Карие глаза неотрывно смотрят на то, что осталось от дракона.

Давай же, шевелись, Люси.

Шаг. Шаг. Шаг.

Колени подкашиваются, не в силах выдержать все, что обрушилось на ее хрупкие плечи. Рыдания дерут горло изнутри в попытке дать выход эмоциям.

И она кричит. Срывая голос, совершенно не заботясь о том, что ее найдут.

В конце концов, она только что потеряла друга.

***

Кажется, прошло несколько часов прежде, чем сознание вернулось к Люси, и она смогла подняться на ноги. Ее поддерживала мысль о том, что где-то здесь должна быть Эрза. Нетвердой походкой, спотыкаясь на каждом шагу, она идет в ту сторону, где последний раз видела подругу. Потом отмечает, что вокруг слишком уж тихо. Становится ужасно неуютно и одиноко.

Похоже, что драконы уже улетели.

В тишине отчетливо слышны ее глухие шаги по брусчатке. Тум. Тум. Тум. Этот рваный ритм позволяет уцепиться за краешек сознания, готового вновь распрощаться с хозяйкой, и продолжать свой путь.

Основная проблема поисков состояла даже не в том, что Люси еле держалась на ногах, а в том, что все эти разрушенные дома выглядели совершенно одинаково. Как и улицы, заваленные досками, битым стеклом и огромными камнями. Найти кого-то или что-то здесь было почти невозможно.

Однако Люси была бы не Люси, если бы сдалась. Двигаясь вперед только на чистом упорстве, она продолжала вглядываться в однотипный пейзаж, пытаясь разглядеть Эрзу.

Она зябко поежилась. Странное оранжевое солнце совсем не грело, поэтому на улице было довольно холодно. Перед глазами все плывет, нога за что-то цепляется и Хартфелия летит на землю, даже не пытаясь смягчить удар от падения. Просто безразлично оборачивается, желая узнать обо что споткнулась.

Хорошо знакомая катана бликует на свету, и Люси удивляется, как не заметила ее раньше. Рука тянется к оружию, пальцы сжимают красную рукоять.

Если здесь Алая вишня, значит, Скарлет где-то совсем рядом.

«Скажи Эрзе, что я никогда не лгал ей о своих чувствах к ней».

Карие глаза широко распахнуты и безразлично смотрят в небо. Алые волосы спутались от крови, а правой руки нет до самого плеча. Но это не мешает Хартфелии переложить голову подруги себе на колени и попытаться разобрать колтун из волос. Негоже Титании, королеве фей, ходить с такой прической.

Слез уже нет. Только глаза сильно покраснели и болят. Кажется, она даже что-то говорит. Какую-то бессвязную бессмыслицу, но ведь все равно никто не слышит, так что какая к чертям разница?

Солнце уже почти полностью скрывается за горизонтом, когда Люси провожает подругу в последний путь. Ее глаза закрыты, волосы аккуратно лежат на плечах. На лице застыло выражение умиротворения.

По всем правилам следовало бы оставить катану, но пальцы упорно не хотят разжиматься. Оружие словно срослось с рукой, выбрав нового владельца. Да и спокойнее с ним, даже несмотря на то, что Хартфелия совершенно не представляла, как с ним обращаться. Она бы скорее себя покалечила в битве, чем врага.

Осматривается, в поисках чего-либо знакомого, чтобы вернуться в штаб и обо всем рассказать. Ничто вокруг не кажется хоть немного знакомым, поэтому она просто бредет наугад, решив двигаться на северо-восток. Вместо разрушенного города перед глазами стоят друзья.

«Идем к нам в гильдию! Будет весело!»

«Мадам, не будете ли вы любезны одолжить ваши трусы?»

«Ты Люси, да? Спасибо, что согласилась помочь. Говорят, ты уделала злобную гориллу с полтычка.»

«Кажется, мы всегда вместе с Айзенвальда.»

«Я знаю очень много поддерживающих и целительных заклинаний и могу быть полезной, прошу не бросайте меня!»

«Идем домой — в Хвост Феи.»

Хартфелия оглядывается по сторонам, подмечая, что место кажется ей очень и очень знакомым. Разбитое на мелкие осколки сердце, екает в груди в очередной раз. Если бы не эта странная груда камней, наваленных в огромной яме.

Не может быть.

Пожалуйста.

Нет.

В подтверждение самых страшных догадок кулон на шее светится чуть ярче, мерцая пульсирующим голубоватым светом.

Эта груда камней — все, что осталось от штаба, от гильдии? Никого больше нет?

«Гильдия — это не место. Гильдия — это связи между людьми.»

Люси смотрит на розовую метку на запястье, горько улыбаясь.

Ты осталась одна. — Шепчет внутренний голос.

— Совершенно одна. — Мотает головой, отчаянно не желая смиряться с ужасной действительностью, где Хвоста Феи больше нет.

По-настоящему нет.

Вокруг темно — хоть глаз выколи. Идти куда-то сейчас — верная смерть. Да и сил совсем не осталось. Хартфелия оседает на землю, прислоняясь спиной к камням. Глаза слипаются, но спать нельзя. Так она будет слишком легкой мишенью для врагов, которых теперь у нее слишком много.

Внезапно звезда на шее, подаренная Венди, начинает ярко светиться. Это продолжается несколько секунд, после чего она рассыпается на множество светящихся огоньков, которые словно магнитом тянутся к сердцу Люси.

Кровь вскипает в жилах, внутренние органы как будто пропускают через мясорубку, а черепную коробку крайне неумело пытаются вскрыть.

Но все, что она может — стиснуть зубы и свернуться калачиком, пытаясь облегчить боль. Вскоре возникает ощущение, что внутри нее сражаются две стихии. Одна — золотая, теплая и очень родная. Вторая — светло голубая, мягкая и невероятно опасная.

Две магии борются за право обладать телом. И ни одной из них не удается одержать верх над другой. Духи, не понимая, что происходит с заклинательницей, пытаются прорваться сквозь врата к ней, чем только усиливают головную боль.

Потому что Люси не в силах что-либо изменить в данный момент. Она даже человеком себя не ощущает. Только сгустком концентрированной боли.

Все заканчивается с рассветом, так же резко, как и началось. Первое, что делает Хартфелия — дрожащими от холода и усталости пальцами извлекает ключ Локи и шепчет слова призыва. Ключ только теплеет и слабо мерцает золотом, но больше ничего не происходит.

Что ж, она хотя бы все еще заклинательница духов.

Пробует снова, вкладывая чуть больше магии. Снова. Снова. До тех пор, пока в золотых искрах перед ней не появляется обеспокоенный и разгневанный Локи.

Он открывает рот, чтобы начать выговаривать ей за все, произошедшее ночью, но так ничего и не говорит, осматривая все, что осталось от штаба гильдии. Снимает с себя пиджак, накидывая его на плечи совсем продрогшей за ночь Люси. Потом замечает рану на боку и принимается обрабатывать.

— Что со мной произошло? — Голос сиплый после долгого молчания.

— Магия небесного убийцы драконов пыталась полностью занять твой источник, но не смогла. Сущность заклинателя оказалась слишком сильной. В итоге — ни то, ни это. Призыв теперь требует от тебя большего количества магии, а от магии Венди тебе достался хороший слух и способность к исцелению. — Объяснят лев, вскрывая упаковку бинтов.

— Лучше бы досталась способность питаться воздухом, хотя и так неплохо. — Надтреснуто улыбается Хартфелия, пытаясь шутить.

— Что будешь делать теперь? — Карие глаза серьезно смотрят в глаза напротив. Девушка пожимает плечами, поморщившись.

— Выживать. А что я еще могу?

Локи качает головой, исчезая в золотом свете. Люси снова остается одна. Нужно начинать к этому привыкать.

Пальцы находят оружие и стискивают рукоять. Она поднимается на ноги, последний раз обводя взглядом то, что осталось от Харгеона — то, что стало могилой для всех ее близких. Уже не воображаемое кладбище, которое было переполнено. Как бы она хотела положить голубые колокольчики, но ни цветов, ни могил нет. Только осточертевшие серые камни и странное оранжевое солнце.

Потом разворачивается в ту сторону, где по ее представлениям должна находиться столица. Стоит хотя бы попытаться понять, что же произошло, а сердце упрямо шептало, что ответ нужно искать именно в Крокусе.

Хвоста Феи больше нет, Люси. Теперь есть только ты и целый мир против тебя.