Ребята привыкли, что в последнее время они стали ближе, что порою сидят в комнате друг друга часами и о чем-то разговаривают. Вот только они не в курсе, что теперь двери Джун и Сокджин запирают и большую часть времени отнюдь не разговаривают. Да, разговоры все еще присутствуют, ведь им приходится ждать, когда губы перестанут быть припухшими и красными, как и горящие глаза и щеки; нужно поправлять волосы и одежду, чтобы не было ощущения, что они только что выдавливали из матраса все пружины, катаясь по нему туда-сюда в попытках найти удобное положение для поцелуя.

Раньше Джун боялся, что не сдержится. Что ж, теперь в этом не было необходимости, потому что Сокджин сам поощрял его несдержанность и странные порывы. Джин стал провоцировать более дерзко и слишком часто, порою даже открыто. От него и его взгляда было невозможно спрятаться, ведь он найдет Намджуна везде и, если будет нужно, то достает из-под земли. Впрочем, тот и не прятался, а провоцировал в ответ, доводя до белого каления.

Они перепробовали сотню-другую поцелуев во всех местах, оставив нетронутыми только те, где их могли застукать в любой момент. Список их похождений медленно, но верно пополнялся и по истечению месяца был по истине огромен, как и список моментов, когда они были на грани. Например, Намджун втихую запустил Джина в ванную, когда принимал душ, и чистый и свежий, с еще влажными волосами, прижал его к себе, грубо впиваясь в чужие губы своими, оттеснил глубже в комнату и, подхватив под бедра, усадил на стиральную машину, чтобы тому было удобнее обнимать его за шею. Потом он ухитрился поймать его в танцевальном зале. И после того, как все уставшие и потные побыстрее ретировались в душ, Джун схватил старшего за локоть и прижал к зеркалу, страстно целуя и вжимаясь так, словно хотел быть частью него. На гладкой поверхности тогда остались туманные силуэты от разгоряченных тел…

Сокджин не отставал и как-то подкараулил Джуна поздним вечером на кухне, примерно запомнив, во сколько он идет брать из холодильника бутылку воды на ночь, и прижал его к этому самому холодильнику, долго и нежно целуя мягкие губы. Тот даже злополучную бутылку выронил от неожиданности. Еще Джин вторгся к Юнги в студию, когда там был сам Мин и Намджун, и, как только первый ушел, почти мгновенно притянул Джуна к себе, запуская руку ему в волосы и целуя. Ощущение опасности щекотало им обоим низ живота, и когда они через пару минут отстранились, то сделали правильно, потому что вскоре вернулся Юнги. Сокджин демонстративно поднялся и, задрав голову, вышел. Мин кое-как успел отойти от двери, тот его чуть не снес.

– Чего это он? И почему ты такой красный? – протянул лидеру стаканчик с кофе.

– Поругались, – наигранно насупился – конечно, как только они отстранились, то почти мгновенно придумали отмазку, которая позволит им еще и вечером побыть вместе дольше положенного.

– Громко? – плюхнулся в свое кресло.

– Да. Я немного сглупил и повел себя не так, как стоило. Не нужно было повышать голос.

– Ого. Это что он такого сморозил? – отхлебнул из стаканчика и тут же зашипел – горячо.

Намджун брякнул что-то о современном искусстве и Мин только многозначительно покивал, так как знал любовь того к картинам и ничего в этом не понимал, поэтому вдаваться в подробности не хотел.

Так что когда в общежитии Джун после ужина попросил Джина зайти на поговорить и молча ушел, ни у кого не было вопросов, ведь Юнги предупредил всех, что эти двое немного повздорили и им лучше дать побыть вдвоем, чтобы они все между собой решили.

– Да они и так стандартно минимум три раза в неделю говорят по несколько часов, – Хосок весело хмыкнул. – Не удивил, Юн-и.

– Ну мало ли, – Мин пожал плечами.

– Ну ладно. Кто хочет посмотреть со мной фильм? – Чон воодушевленный подскочил из-за стола.

Как только Сокджин зашел и тихо повернул щеколду, отделяя комнату Джуна от всего остального мира, они остались вдвоем. Воздух будто наэлектризовался от предчувствия грядущей бури и у Джина волосы на затылке встали дыбом от предвкушения. Он был буквально снесен порывом под названием Ким Намджун, прижат к двери и взят в плен теплых рук и мягких губ.

– Наму… потише. Не торопись, – он с трудом это проговорил между поцелуями и хаотичными касаниями.

– Не могу, – и снова впился в его губы, а Сокджин с готовностью ответил, обвивая руки вокруг крепкой шеи.

Джун схватил старшего за бедра, отрывая от пола, и прижал спиной к двери. Джин обвил ноги вокруг него, чтобы было удобнее и запустил руку ему в волосы на затылке. Намджун тихо и приятно промычал:

– Потяни немного, – тот тут же полслушался, оттягивая пряди, и получил довольный и тихий стон.

– Поцелуй меня в шею, – и Джуна два раза просить не нужно. Он мгновенно припал к светлой коже, выцеловывая и покусывая ее. – Полегче, – снова потянул за волосы, надеясь остановить, но кажется только усугубил ситуацию.

– Ты сам просил, – отодвинул край футболки и спустился к ключицам.

– Я же не думал, что ты… Ох! – Сокджин почувствовал, как лидер впился губами в кожу где-то под яремной впадиной и оставил засос. – Наму, ты что творишь?! – в голосе негодование напополам с восторгом.

– Прости, хен. Не удержался, – поцеловал в щеку, словно извиняясь. – Идем на кровать? – опустил на пол, чтобы дать Джину немного остыть. Тот стукнул его в плечо:

– Прощаю. Но только на этот раз, – и направился к постели; сел, предварительно откинув покрывало (оно обычно мешает), и устроился на матрасе поудобнее. – И чего ты замер? – надув губы, посмотрел на Намджуна снизу-вверх.

– Любуюсь, – тот сел на вторую половину в позе лотоса, оперевшись спиной о стену.

– А надо заглаживать вину. Мне теперь нельзя ничего с вырезом носить минимум три дня, а у нас в общежитии знаете ли бывает жарковато, – он постучал по чужому колену и Джун послушно выпрямляет ноги. Правда зря. Сокджин тут же сел на него, удобно устроившись на крепких бедрах и положив руки тому на плечи.

– Включи кондиционер, – неуверенно устраивает руки на талии – в такой позе они еще ничего не делали. По соображениям самого Намджуна она была слишком уж рискованной. Могло случится что-то из ряда вон выходящее и он не был уверен, что сможет это остановить. И захочет ли вообще останавливать.

– Ты же знаешь, что я все время боюсь заболеть и не люблю их, – провел по плечам, медленно поднимаясь касаниями выше.

– Хочешь, я настрою комфортную температуру? – потянулся ближе, поддавшись неясному порыву и Джин устроился поудобнее на бедрах, ерзая.

– Хочу, – гладит заднюю сторону шеи, лаская. – А исполнишь еще одно мое желание? – склонился ближе и их дыхания смешались.

– Конечно, – запустил руки под футболку, царапая короткими ногтями поясницу. – Какое?

– Поцелуй меня.

И нет нужды повторять. Джун уничтожил последние миллиметры между ними и впился в пухлые губы крепким поцелуем, цепляясь пальцами за мягкие бока и лишая старшего последних крупиц воли: Сокджин плавился в чужих руках, подчиняясь и будто бы ломаясь, отдавая всего себя без остатка Намджуну, и это так чертовски хорошо, что все внутри поджимается, дрожа в предвкушении.

Джун перескочил с губ на шею, оставляя на ней сотни поцелуев, а через пару минут сладких мучений и вовсе стянул с Джина футболку, отбрасывая ненужный кусок ткани куда-то на пол.

– Хен. Приподнимись, – не то попросил, не то приказал.

Сокджин послушался и тут же почувствовал влажный язык на своей груди. Он тихо и неясно промычал и обнял чужую голову, прижимая ее к себе. Намджун нашел его сосок и присосался к нему, играясь с ним языком, пока его руки исследовали спину, гладя и мягко царапая.

Демон не сходил с ума, потому что получал желаемое в полном объеме и властвовал как в разуме, так и в теле. Он давно не являлся чем-то отдельным, чужеродным. Он – часть Джуна, а точнее он и есть Джун. И, наверное, стоит переживать об этом, беспокоясь за сохранность Джина, но так не хочется. Особенно, когда тот сам предлагает себя, раскрываясь перед ним, как манящая ароматом лилия, и пьянит сознание своими заигрываниями и касаниями, провоцирует, выводя на эмоции и желания, играет, заманивая в свои сети, подобно хитрой фее.

«Кто еще из нас демон», – мелькнуло где-то на задворках.

– Наму, – Сокджин запустил руки в волосы, потянул их изо всех сил, дурманя, и запрокинул голову вверх, – хорошо… – ойкнул, когда сосок прикусисили, и отпустил взъерошенные пряди.

Джун замер, а потом отстранился и посмотрел на Джина словно на приведение. Наваждение спало, а пелена неведомого проклятия освободила взор. Сокджин опустился обратно и снова уселся на крепкие бедра, чувствуя под двумя слоями ткани мягкий бугорок.

– М, – обнял Намджуна за плечи, поставив подбородок ему на плечо, обхватил ногами и мягко потерся о его возбуждение своим, тяжело дыша. Внизу живота скопился болезненный ком тепла, который медленно стекал вниз, становясь напряжением. Джин повернул голову, горячо выдохнул в покрасневшее ухо лидера и кончиком языка очертил хрящик, прижавшись к крепкому телу еще плотнее.

– Хватит, – ладони, которые до этого почти невесомо обнимали за талию, неожиданно уперлись в грудь, отталкивая.

Джин чуть не свалился с чужих колен прямо на пол, но все же успел выставить руки назад:

– Почему? – он весь раскрасневшийся, взъерошенный, с опухшими губами и блестящим похотью взглядом.

Намджун сглотнул:

– Потому что я так сказал.

Сокджин нахмурился, прикусил нижнюю губу и слез с чужих ног, вставая на холодный пол, который обжигает после горячего тепла. Он посмотрел Джуну в глаза:

– Объясни, – возбуждение начало постепенно исчезать, сходя на нет.

– Это неправильно.

– Опять?! – буквально закричал Джин. – Мы об этом уже говорили! – подошел ближе, наклонился вперед и схватил Намджуна за ворот футболки. – Какого черта, а? – а это уже тихо прошипел прямо в лицо. – Ты резко стал гомофобом или что? – прищурился, а в глазах пылала злость напополам с яростью. Джун внутренне дрожал от какого-то первобытного страха перед человеком, который обычно спокойный, а сейчас кажется был готов порвать его на мелкие кусочки.

– Нет. Просто именно между нами это неправильно, – ответил спокойно и уверенно, и от этого у Сокджина, похоже, сердце разорвалось на кровоточащие и кричащие от нарастающей боли шмотья. Настолько унизительно, неприятно и обидно это прозвучало. Словно Джин какой-то неправильный, больной, решивший что заслуживает внимания и любви, а в итоге получивший не только пинок в грудь, но и нож в спину.

– Вот значит как, – его лицо разгладилось, приобретая спокойно-умиротворенное выражение. Он отпустил ворот и выпрямился, отстраняясь. – Ясно, – нашел свою футболку, надел ее, кажется, наизнанку и вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь.

Джун почувствовал, как по спине бегут ледяные колющие мурашки.