— Вчера я была с Гансом, — Элаиза стояла на парковке вечером, как обычно, возле сетчатого забора, который ограждал въезд на трассу для уличных гонок. — Детка, сегодня, если я отмудохаю того подонка на Феррари, то можешь смело затрахать меня в кровать.
— Если ты не устанешь, конечно, — Алекс спокойно с улыбкой отвечал ей, несмотря на то, что минуту назад Элаиза сказала о Гансе.
— Не мне тверкать бампером, так что переживу, йо, — поправила белую бейсболку Элаиза. На ней была чёрная футболка с надписью «I'm Witch», короткие шорты и сетчатые колготки. Обувь — большие кеды синего цвета. Элаиза хоть и была достаточно пухлой, но все эти вещи смотрелись на ней красиво и вызывающе.
Марк не мог переваривать подобные разговоры. На Алекса он не смотрел, но Элаиза вызывала чувство дикого отвращения и неосознанной притягательности. Стоило хоть на секунду появиться мысли о ней в сексуальном ключе, Марк прерывал её воспоминаниями с вот такими раскрепощёнными диалогами. Прошло года два или три с тех пор, как Элаиза затесалась в группу местных райдеров. И она была не единственной девушкой. Гонщиц, красивых, если взять за стандарт красоты модельный журнал, ездило много. Только вот Элаиза вырвалась в лидеры, обогнав самого Шнайдера. Этим она отличалась. Конечно, внешностью тоже. Марк любил сравнивать женщин, но именно Элаиза не подходила ни под один стандарт в его внутреннем мире. Стоило ему представить их двоих вместе, даже просто идущих рядом, как мозг напрочь отказывался воспринимать картинку. Появлялась ошибка и «синий экран».
Интересно, как чувствовал себя Лоуренс? Марк не хотел думать об этом. Его и так коробило из-за тычков в собственные нестандарты. Роберт постоянно намекал на это: со смехом говорил про Фрейда и что парни выбирают девушек, похожих на матерей, что в корне было не так. Но Марк неохотно задумывался об этом. Фрау — красива, умна, статна, талантлива и обаятельна. Она — идеал. Для Марка она представлялась неким источником силы и власти, вдохновением. Находил ли он похожих девушек? Конечно. Красивых, умных, идеальных по меркам большинства. Он даже пытался насильно себя влюблять в таких, но…
«Ох уж эта толстушка Эшли Кэмпбелл! Она никого не слушает, а делает всё по-своему», — говорила однажды Терри, когда была в отношениях с Марком.
Никого не слушала. Делала всё по-своему. Плевала на хотелки сурового отца. Плевала на стандарты. Она имела качество, которое бросалось в глаза — честность к самой себе. Её называли полной? Да, она не отрицала этого. Говорили, что она вяжется с неудачником Лоуренсом? Но ей было по барабану. Потом Эшли отомстила, очень глупо, но ярко.
Марку стыдно вспоминать собственные мысли после вечеринки на восемнадцатилетие.
— Что залип, чертяга? — Элаиза не боялась его и подходила всегда близко, несмотря на то, что была ниже на голову. — Ты как крутого Роба упустил, мэ?
— Роберт сам решил уехать, — Марк величественно держал ровную осанку. — Ничего критичного.
— А, ну? — подняла тонкие брови Элаиза. Из-за смоки её чёрные глаза сильно выделялись и придавали бледному лицу готический зловещий вид. — А я слышала, что в твоей тусне не осталось ни одного гонщика. Сокол тоже свинтил.
— Ты всё сказала? — у Марка надломился голос. Слышать о провалах не хотелось ни от кого, тем более от Элаизы.
— Пха, — та только плечами пожала. — До встречи на кругах, Эдик.
Её смешок напоследок вырвал из глубин лай злобного цербера. Марк не понял, какими словами успел обругать Элаизу, но реакцией остальных райдеров стало удивлённое «ого».
Он развернулся и исчез.
Каждый раз так происходило. Марк видел Элаизу с кем-нибудь. Та открыто обсуждала секс, тачки, снова секс, музыку, которую хотела бы записать в качестве гимна, одежду и ненависть к долбанутым мамашам, которые любили толпиться в очередях и качать права за каждый чих на ребёнка. Ещё Элаизе нравились всякие граффити, но она не умела рисовать. У неё неплохо получалась лунная походка. Она обожала хип-хоп и уличный брейкданс. У неё был фетиш на чулки на подвязках и кружевные лифчики. Марк об этом узнал из разных источников: где-то Роберт сказал, потом Алекс ляпнул в поездке, иногда сама Элаиза говорила достаточно громко. Даже слишком, особенно когда предлагала кому-нибудь переспать.
Марк не хотел ничего запоминать, но его мозг, ищущий серотонин, распорядился иначе. Уши сами грелись, когда речь заходила об Элаизе. Марк давно знал, что её главная хотелка — попасть на официальные гоночные соревнования, где не было ни одной женщины.
Только теперь Марк задумался об этом. Мог ли Роберт намекать, что Элаиза являлась отличной гонщицей вне внешних физических стандартов? Наверняка так и было. Но Марк знал, что стандарты на официальных гоночных трассах всё-таки существовали. И не просто так. Правда, Элаиза наверняка их знала. Марк стал слишком много думать о ней после уезда Роберта.
Но сделать ничего не мог.