В чём разница между целями Марка и Элаизы? Общество, телевидение, книги и популярные журналы всегда вещали две предопределённые вещи для мужчины и женщины: он должен быть при работе и деньгах, не проявлять слабостей, всегда использовать логику, холод и расчётливость, ибо так якобы заложено природой; она должна быть верной, хрупкой, податливой и слабой, одновременно сильной и стойкой, чтобы выносить ребёнка — не всегда одного — также для неё дурным считается повышенное либидо, а мозг её работает хуже — всё по тем же неясно откуда взявшимся природным условиям. Марк часто слышал от женщин, что им сложно жить, невозможно пробиться на работу без упрёков и прочее «бабское нытьё». Он не понимал, почему они жаловались, ведь им буквально придумали самое лёгкое — сидеть дома. Это муж должен вечно за всех запрягаться.

      Поэтому Марк уважал фрау Шнайдер. Он считал её «мужественной» и придавал ей характерные мужские качества. А Валентин был… как баба. Общество хвалило миссис Шнайдер, поощряло её и Марка за терпение, а отца гнобило за неустойчивость и скудоумие.

      Мог ли Марк назвать Элаизу «мужественной»? Ей хватило смелости выступить против него и победить. Но это была не та мужественность, какая-то она неправильная. Она ведь работала против самого Марка. Данный факт ломал голову.

      Они снова столкнулись осенью 2006. В Хоккенхайме красиво желтели и опадали листья, настилая брусчатку подобно ковру. И пасмурное небо придавало некоего умиротворения. Марку нравились красные клёны на фоне серых туч.

      — Надо ж было так обдристаться с белыми кроссами, — Элаиза вляпалась в лужу подошвой новеньких кроссовок. Было необычно видеть её одетой в чёрный полупрозрачный плащ-дождевик, под которым скрывалось цветастое платье. — Похерила ключи от гаража, долбаная грязь.

      Марк в сплошном чёрном одеянии стоял под красным зонтом подобно прямому полуразмытому силуэту с художественной картины. Элаиза на его фоне напоминала бегающую кляксу.

      Она заметила Марка на фоне красного клёна лишь тогда, когда прогремел гром и дождь полил, как из ведра. Без всякого приветствия Элаиза подскочила и скрылась под зонтом Шнайдера.

      — Как нагло, — Марк привычно хмыкнул, но убирать зонт над головой соперницы не стал.

      — Не дрейфь, а вообще хайлоу, — ломано поздоровалась Элаиза. — На что липнешь?

      Хотел бы Марк знать, на что смотрел. Он вдалеке увидел красный клён и всего лишь решил красиво постоять под ним, воображая себя со стороны.

      — Жду завершения дождя, — Марк вдохнул влажный воздух с запахом озона и сырых листьев. Капли мелодично тарабанили по натянутой поверхности зонта. Между стыками неровной брусчатки бежали ручейки. Марк мог видеть отражение в небольших лужах, в одну из которых недавно вляпалась Элаиза. Под клёном дождь лил не так рьяно. Грязная вода давала сильный оттенок сепии, а не идеальный красный, но Марку нравился и этот вид, словно он сошёл со старой фотографии.

      — Ясно-понятно, — Элаиза попыталась постоять полминуты в тишине, пародируя прямую стойку Шнайдера, но сдалась и ссутулилась. — Я поторчу, пока с неба ссать не прекратят или кран перекроют. А то все кроссы хлопают, как вагина в смазке.

      Бледное изящное лицо Марка едва не треснуло от отвращения.

      — Что с ключами? — Марк едко и мучительно выдавил этот вопрос. Он мог бы снова послать Элаизу, как делал обычно, но сейчас была критическая ситуация — «дама в беде». Только дамой Элаизу можно назвать с очень большой натяжкой.

      — Да посеяла где-то. Похер, так вскрою, — Элаиза, стоявшая слева, глянула на Марка снизу вверх. — Ты на трассу когда вернёшься, м?

      — Скоро, — откусил Марк. И зачем-то ляпнул: — А тебе заняться больше нечем, кроме как глупые вопросы задавать?

      — Нечем, тут же дождь, ле, — Элаиза выставила пухлые руки за пределы зонта.

      Капли наполнили сомкнутые ладони почти моментально. В секунду Элаиза развернулась и выплеснула собранную дождевую воду прямо Марку в лицо.

      — Какого дьявола ты творишь?! — вскрикнул он, случайно опрокинув зонт.

      — Ты стоял больно напряжно, вот я и подумала, что у тебя, может, темпа апнулась, — Элаизу гневная реакция Марка насмешила. Она перестала обращать внимание на ливень и со смехом прыгала под дождём, уворачиваясь от поднятого грязного зонта.

      — Надеюсь, однажды ты отхватишь хронический грипп, — Марк нелепо чихнул в сгиб локтя. — Дьявол, только этого не хватало.

      — Тут пекарня в пяти шагах. Двинем?

      Так Элаиза попросту дурила его! Марк был зол настолько, что хотел дать ей пендаля со всего маху. Но вместо этого вырвался смешок. Притом такой неожиданный, что Марк поспешил скорее скрыть лицо за воротником.

      Пекарня действительно оказалась за углом в пяти шагах.

      О чём же Марк хотел поговорить с Элаизой? И надо ли ему? В любом случае вопросы забылись, едва он зашёл в тёплую пекарню, а входная дверь заглушила шум проливного дождя. Вкусный запах мягкого теста и свежеиспечённых булок на разный вкус дурманил голову. Холодные продрогшие бледные пальцы вскрыли кошелёк и отдали часть денег кондитеру. В руках оказалась пластиковая тарелка с брускеттой, блином с творогом и чашка с тёплым зелёным чаем. Со всем этим Марк уселся за ближайший деревянный стол, но к еде пока не притрагивался. Наблюдал за Элаизой.

      Почему он думал, что та сядет рядом? Почему неохотно надеялся, что у неё не хватит денег и она начнёт глупо оборачиваться? Элаиза знала, чего хотела, поэтому взяла себе пару плюшек с морсом и бухнулась прямо на лавку за столом возле угла. Достала из-под дождевика помятый англо-немецкий словарь и под бульканья в стакан зачитывалась.

      Марк решил, что раз уж зашли вместе, то и сидеть должны рядом. Так он оправдывал себя за то, что взял тарелку, чашку и спокойно приземлился у противоположной стороны стола, за которым была Элаиза. Та глянула исподлобья.

      — Приятного буль-петита, — сказала она, не отрывая губы от стакана с морсом.

      — Приятного, — Марк бумажной салфеткой вытер оставшиеся капли дождя с подбородка и грел пальцы о чашку с чаем.

      Еда в рот не лезла. Марк давно ни с кем не разговаривал просто так. Раньше он мог спокойно позвонить Роберту или прийти к нему в гости. С Алексом дружеских отношений не сложилось — тот был другим человеком. Слишком вспыльчивым для такого, как Марк.

      — Почему ты такая? — он отвернул голову. Хотелось слушать, а не смотреть.

      — В смысле? — жевала Элаиза.

      — Ненормальная, — Марк тряхнул головой. — Нет. Я не имею в виду, что у тебя болезнь. Но ты живёшь как-то неправильно, — он вернул взгляд на Элаизу.

      — Живу как живу, — она отложила стакан с морсом и разорвала напополам плюшку. — Будешь?

      — Нет, благодарю.

      — Окейо, — Элаиза спокойно заела часть плюшки. Марк заметил, что жевала она с закрытым ртом. — Хочешь сказать, ты правильно живёшь?

      Вопрос ввёл Марка в ступор. Конечно он жил правильно. Пускай сейчас шла чёрная полоса, но он обязательно найдёт решение.

      — Разумеется, — спокойно сказал Марк. Он жалел, что начал диалог. Внутри крутилось странное чувство подавленности. Наверное, голод.

      — Ну кул, чё, — Элаиза снова принялась читать словарь.

      Женщины такие нецелеустремлённые в большинстве. Если бы Марку нужно было попасть на официальную гонку, то он использует любой шанс и возможность. Но Элаиза ничего не делала.

      — Что… хм, — Марк сбился с мыслей. Если он спросит, хочет ли Элаиза участвовать, то даст ложную надежду. — А… как дела на авто?

      — Нормас, — моментально ответила Элаиза. — Собираюсь заменить глушак, чтобы пердел с частотой на разгоне, а то дедовский забивается дерьмом с грязью, — она умудрялась говорить подобные слова и одновременно есть. — Ещё фару бы другую ввинтить. А вообще хочу срезающий бамбер, чтобы не всасывало по краям.

      Говорила она, конечно, не терминами, но Марк её прекрасно понял.

      — Ты не спрашиваешь меня о возможности участвовать в гонках, не ищешь подходов, — сощурился он на один глаз.

      — Предлагаешь? — усмехнулась Элаиза.

      — Ни за что, — отрезал Марк. Его немного дёрнуло.

      — Ну вот и не спрашиваю.

      — Насколько я слышал, ты бы хотела, — Марк машинально выпрямился.

      — Да я и сейчас хочу, только мне нужно предложение, секи тему, — Элаиза проглотила вторую половину плюшки и запила морсом. — Пхух! Балдёжно.

      Теперь Марк её перестал понимать.

      — Что лицо скукожил, Эдик? — усмехнулась Элаиза.

      А вот сейчас Марк разозлился:

      — Не называй меня так.

      — Ну так чё запариваешься тогда? — Элаиза наплевательски покрутила ладонью.

      — Не понимаю, как так можно, — у Марка презрительно дёрнулся нос. — Все вокруг только и твердят, как сильно ты хочешь попасть на официальные гонки.

      — Да ты шпион прям, — Элаиза улыбнулась без издёвки. Но Марка злило её хорошее настроение.

      — Для чего ты существуешь? Какие у тебя тогда цели? — он стал задавать слишком много вопросов, однако не мог остановиться. Клапан вскрылся под напором. — Что за жизнь такая, где ты ведёшь себя, как прошмандовка, но требуешь снисхождения?!

      — Остуди вулкан, морс не хочу тратить, — внезапно Элаиза оказалась ещё ниже.

      Марк понял, что в порыве стал приподниматься со скамьи. Кашлянул. Уселся обратно. Внешне — полное хладнокровие. Внутри — пламенная стыдоба.

      — Раз уж разбазарились по душам, то-о, — смакуя, растянула Элаиза и облокотилась плечом к прохладной стене, — типа, мне так кул.

      Марк поджал рот. Он задал слишком много вопросов той, которая ему якобы не интересна, кроме соперничества на автогонках.

      — Я люблю тачки, я люблю кайф, поэтому мне нравится секс, — продолжала спокойно Элаиза. — А еще люблю чистых, опрятных мужиков. Ненавижу немытых членоносцев, фу. Мне по кайфу гонять на тачках, — она вернула первую тему. — Но если не выйдет склепать себя в трушные гонки, то и ладно.

      — Женщин не берут на опасные профессии, — сощурился Марк.

      Вот он, готов выложить всё выученное из первоисточников. Они куда лучше знали двухполярный мир. Их авторы — непревзойдённые гении, даже фрау Шнайдер рекомендовала. А та, кто добилась всего, не могла быть ошибкой выжившего.

      — Приехали в аул, а мне-то что? — усмехнулась Элаиза. — Я себя лучше знаю.

      — У тебя должна быть другая цель, — Марк ждал, что она спросит его.

      — Мне до фени, — махнула рукой Элаиза и поднялась с места. — Я пошлёпала вскрывать гараж. Сенк ю за зонтик.

      Марк не успел ей ничего сказать. Ему хотелось дать нравоучительный совет. Хотелось доказать, что путь, который выбрала Элаиза, неправильный.

      Что-то застопорило его. Он так и не притронулся к остывшему чаю и кондитерским. В воспоминаниях появился Роберт. Тот был послушным учеником и быстро обучался автовождению, несмотря на то, что Марк порой перебарщивал с информацией. Почему автогонки? Роберт говорил, что ему наскучило какое-то время заниматься музыкой, поэтому он переключал хобби. Марк всегда считал, что бросание дела — слабость характера, невозможность доводить до конца. Из-за этого он злился на Ларри. Не смог помочь ему стать «нормальным». Не смог доделать.

      После проигрышей всё летело под откос. Марк боялся признаваться себе, что устал от постоянных нервных встреч, устал отчитываться за бумаги, устал звонить фрау и ничего не получать взамен. Его держал на плаву страх стать таким, как отец: полнейшим раздолбаем.

      Нельзя. Запрещено. Но почему Марк думал, что есть только два пути: как мать или отец? Когда он послушал Элаизу, то спросил себя. Ответ был за глухой стеной.

      Страх неопределённости сквозил подобно ветру за пределами тёплой пекарни, которая была в пяти шагах.