Клара Львовна устало расположилась в мягком синеватом кресле, с узорами всевозможных растений субтропического климата: магнолии, мушмула, плюмерий. Явно старомодный интерьер моды на тюрское. Обновления Наталья Антоновна в убранстве домашнем не любила — это дорого, и порой делает все хуже. Клару Львовну, впрочем, в силу возраста такие вещи не слишком волновали.
Софья, конечно же, в данный момент тоже о сем не думала. Она была в ужасе, она боялась, что тетушке стало хуже, но тетушка разубеждала в этом своим тоскливым, но свежим видом. В алом домашнем платье, с оголенным плечом, как обломок античной статуи, манила рукой.
— Все с Вами хорошо, тетушка? — тихо спросила Софья, принимая чужую теплую ладонь в свою.
— О, роднуля, со мной все прекрасно. Я рада, что у меня выросла такая смышленая девочка, но есть вещи, которые беспокоят меня, как твою единственную родственницу и попечительницу. — Клара Львовна просто решила поболтать. Сколько же она навеяла трагизма. Мальтишек наконец-то облегченно вздохнула и внимательно начала слушать наставления.
— Часто люди говорят, что время лечит, время лечит, что время заживляет все обиды. Но запомни, коль ты оставила кого-то в прошлом — вряд ли ты сделала то просто так. Когда ты встречаешь бывшую подругу или бывшего любовника, не думай давать им шанс. Если выбора нет, будь осторожна. Подобные связи ни к чему не приведут, лишь дадут твоему сердцу лишних надежд, ослабят тебя, милая. Никогда не позволяй никому делать себя слабой, унижать себя. И если кто-то унижал тебя в прошлом, он продолжил делать это и вновь.
Софья не пыталась вникнуть в причины поднятой темы. Клара Львовна человек в возрасте, все время ходящий по концу косы смерти — ей свойственно вспоминать. Собираются ли совет исполнять? По-своему, быть может.
— Ох, Софочка, ладно. Спасибо, что послушала. Ступай, отдохни. Тебе ведь завтра ехать к ученице.
— Вам спасибо, мадам, за напутствие.
Кончился тот вечер без проишествий. Клара Львовна приняла лауданум, провалилась в сон, а Софья же готовилась к завтрашнему уроку с милой девочкой — Л. Мышеевой — лет тринадцати, берущей уроки по немецкому. Ответственно и точно, для Мальтишек вольность и импровизация были непозволительны. Это оценивали родители, но никогда не дети. Дети же, однако, не платят, так что их мнение вторично.
Господа Мышеевы выявили желание посмотреть на прогресс девочки, поэтому подготовка должна была основательная. Спать времени не было. И поэтому краем ухо вышло услышать громкий возглас Натальи Антоновной, и сонливый голос тети. На ночь глядя решили спорить? Быть может тетушка опять забыла принять лекарства? Она же пила ту опиумную настойку прямо на глазах.
К часу третьему все улеглось, а на утро, Софья сразу же отправилась загород. Занятие прошло блестяще, родители были в восторге. Доченька рассказала стих из сопливой оперы, любимой хозяйкой, и с барского плеча, Мальтишек попали лишние пять рублей. Так была щедра женщина! А в каком ужасе был ее муж, но ничего из приличия сделать не смог, лишь сдавленно похлопал супругу по плечу.
Софья таким образом провела часов до шести, набила себе карман и даже думала что-нибудь прикупить тетушке, может новую шляпку, дабы было у Клары Львовны желание проветрится и вновь игриво посмеяться. Последний близкий человек Софьи болеет, теряет лицо — в душе так или иначе появлялось волнение. Сиротой быть страшно, кто за нее возьмется? Наталья Антоновна? С какой стати? Софья не художница, не музыкантша, дабы в нее меценатша-любительница вкладывала копейку.
Не зря волнение мрачило душу, стоило пересечь порог и с страшной мглой в глазах и комнатах к ней подошли две горничные.
— Клара Львовна умерла.
— Умерла? — голос чуть дрогнул, но Софья смогла себя держать в руках. Было невыносимо страшно, непонятно, невозможно. Это должно было случиться, но от этого не легче.
Стоя после у гроба, Софья не смела даже проронить слезы. Наталья Антоновна неясно держала ее за руку, пыталась подбодрить, виновато прятала глаза. Они не говорили. Вернее, Мальтишек не поддерживала беседы. Васнецова говорила, пусть мало и не содержательно.
— О, как я смела с ней поссориться? Снова обидела. Бедная Клара.
Софью эти причитания не трогали. Вся ее жизнь оборвалась, кто ее наставит на пути тяжёлой жизни?
Всю свою жизнь она на кого-то опиралась, всегда была под кем-то и чьей-то протекцией — теперь все иначе. Родившееся свобода просила бегства и шага, но Мальтишек не была способна на сильный рывок, она могла только глядеть в потолок и кусать костяшки пальцев, думая с большой досадой о том, почему же так все вышло? Быть полной сиротой бывает исключительно страшно.
Наталья Антоновна была человеком широкой души, она не стала выгонять ее за порог, она разрешила и дозволила жить, выставив лишь одну цель — выдать Софочку замуж.
— Клара Львовна переживала об этом до самого последнего своего часа и не в моих силах, Софья, подвести ее еще раз. Я знаю, твоя юность не признает и боится расчета брака, но именно этот страх позволит тебе извлечь наибольшую выгоду из своей пассии. — Софья покорно кивала на эти предложения. Тот страх, что жил в ней все годы не имел никакого значения. Она не хотела брать за себя ответственность, но события вынуждали ее взяться за руки.
Смерть Клары Львовны запустила определенную цепочку событий, нарушающие привычный ход. Первым из них стала женщина. Молоденькая рыжая дама, вульгарно одетая в синие шелка, с пышным старомодным треном. Знакомство сначала состояло с ее перчаткой.
Софья возвращалась от ученицы домой и заслышала тяжелый шлейф женских духов — тропические цветы чампака и франжипани, фон из роскошных благовоний, цветочный из цветочных шипр. Такой аромат бы пошел той же Госпоже Васнецовой, но совершенно не тому портрету, который довелось увидеть.
После шлейфа была черная красивая перчаточка, для тонких буржуазных ручек. Софья подняла ту несколько удивленно и поглядела на парадную лестницу, где в неловком смущение стояла она — рыжекосая, с черными двумя мушками на беленых ланитах, и пронзительными голубыми глазами.
— Ой, кажется, я обронила! — засмеялась она тонким противным сопрано.
— Возьмите. — откликнулась Мальтишек и передала удивительно просто чужую потерю. Сама она была одета в черное траурное сухое платье.
— Вы случайно не есть та молодая соседка Мадам Васнецовой? — у молодой дамы был своеобразный акцент.
— Ей буду. — кивнула Софья, пристально ища в чужом лице изъян. Их было полно, Клара Львовна научила Соню находить любые неприятности в женской красоте, и натуре, надавала свыше ста советов о том, как правильно ими пользоваться, чтобы выставить себя в выгодном свете перед кавалером. Женская дружба, в понятиях Клары Львовны, хуже чем мужское рабочее товарищество. Исключительное соревнование за первенство!
— Это просто прекрасно! Мальтишек, значит? — Софья утвердительного моргнула — Вы и правда серая мышка. Ну ничего, я не поэтому здесь! Хотя я рада знакомству, безумно рада… Я бы очень хотела нанести внеплановый визит Госпоже Васнецовой, не знаете ли, дома она?
— Наталья Антоновна? Стало быть ушла, у нее очень четкий график встреч и…
— Знаю-знаю! — перебила анонимка — Будьте ласковы и милы, передайте Наталье Антоновне, что Клавдия Сезоновна желали иметь с ней встречу и будут ждать любого письма. Только скажите это все ей мягким и приятным голосом, как Вы умеете, моя дорогая.
Софья смутилась.
— Все же и правда Вы тихушка. Мне такие приятны, не считайте дерзость. Может мы и свидемся скоро! Прощайте и не забудьте о моей просьбе, это очень важно. — не успела Мальтишек попрощаться, как следует, как в обществе приличном и заведено, Госпожа Сезонова уже исчезла.
Наталья Антоновна явилась погодя, застав Софью за письменной работой — периодически она ловко переводила всякие статьи во всякие второсортные журналы. Наталья Антоновна впервые за долгое время была румяна и немножко весела, поэтому ловко схватила протеже свою за плечо и игриво спросила:
— Чем ты занята?
— Я перевожу для одного журнала статью о том, как один горский народ всю жизнь употрбляет мышьяк в пищу и показывает удивительные физические способности. В Британии ныне, можно сказать, у светского общества популярно попробовать такие методы, ведь очень быстро эта история закрепила за мышьяком статус «эликсира молодости».
— Очередное странное веяние моды. Не думаю, что кому-то в России оно придется по нраву. Если только у петербургской молодежи, но той вообще плевать, что пробовать. — молодежи.
В голове на это слово всплывает сразу же, будто видение, рыжая девушка в ярком наряде — Сезонова. Сначала ударяет в нос запах тех страшных духов, ими будто пропиталась вся кожа.
— Вас искала одна молодая девушка.
— Девушка? И каково же ее имя?
— Клавдия Сезонова.
Наталья Антоновна страшно нахмурилась. Ее лицо побелело, она отошла на пару шагов от места, где сидела Мальтишек и задумчиво поглядела на часы.
— Не води с ней больше разговоров, худо будет. Богемная мушка, которых в Петербурге тьма, как может показаться на первый взгляд, да которых ты и видела уже тысячи, сколько обходила домов творческой интеллигенции по работе, но нет. Клавдия Сезонова — это коварная бестия, которая только и ищет наживы, но ладно бы наживы, она ищет развлечения и потехи, и будет готова ради личной забавы сломать жизнь множества людей… Ее покойный муж был известный художник, с большим потенциалом. Один год брака и бедняга исчах, как цветок в вазе. Встречи с ней к смерти и гибели.
— Мне она совсем не показалась такой. — впервые в жизни заговорила Мальтишек.
— Никому не кажется. Ты мне поверь, Софья! За короткое наше знакомство я успела к тебе привязаться и успела много раз показать, что мои мотивы к тебе исключительно добры. Так послушай меня и, завидя ее, избегай даже взгляда.
На этом Васнецова громко хлопнула в ладоши, и за окном треснуло птичье крыло. Вороны проснулись от этого странного жеста, пламя свечи колыхнулось.
— Не беспокойтесь, Наталья Антоновна, я последую Вашему наставлению, как и обычно, — кивнула Софья. и обеспокоенно поднялась со своего места — Вам кажется дурно? Позвольте сесть, я принесу Вам настойку…
Наталья Антоновна устало вздохнула, и вновь похлопала Мальтишек по плечу.
— Не беспокойся о старой, что не бывало?
— Береженого и Бог бережет, лучше отдохните.
— На следующей недели мне нужно будет посетить открытие выставки Нестерова на Малой Конюшенной. Тебе бы стоило явиться в свет, нужно представить тебя обществу, если мы собираемся найти тебе мужа.
Теперь уже понурилась Софья. Странное впечатление от встречи с чарующей Клавдией сошло на нет, и она похмурила две светлые брови.
— Конечно, само собой.
Что такого в этой эффектной женщине, что ее нужно обходить третьей стороной и седьмой дорогой? Софья, как всегда, совет услышала, но поняла по-своему.