Просыпаться не там, где ты уснула, так себе ощущение. Конечно, Тилли заранее ожидала, что утром начнет паниковать и метаться, не понимая, где оказалась, и даже специально изучала полуголых нимф, нарисованных на потолке ее спальни, в надежде вспомнить их по пробуждению и так немного утихомирить нервы. Но нимф больше не было, как не было и золотой окантовки потолка, огромной мягкой постели с хрустящими хлопковыми простынями и массивной фарфоровой вазы, стоявшей в головах. Вместо всего этого Тилли вдруг обнаружила себя сидящей на кресле, с привязанными к подлокотникам запястьями. Первым делом попыталась высвободиться, но веревки держали крепко, затем начала осматриваться: стены комнаты в несколько слоев покрывала бурая от времени кровь, напротив Тилли стоял стол, на котором были аккуратно разложены ножи, щипцы и клешни. В углу, скромно потупив взор, стояла статуя женщины, судя по створке спереди, способная раскрываться, как дверь, в противоположном углу, вдоль стеночки, располагалась дыба, к счастью, на данный момент пустая. В довершение картины под потолком покачивалась одна-единственная электрическая лампочка, дарившая неуверенный желтый свет, и из-за нее по полу то и дело пробегали игривые тени. Интересно, в пыточной у Калеба было электричество, а во всей остальной части дворца — нет? Или она вообще уже не в золотом жилище короля, а в совершенно другом месте? Обещал же, что теперь прибегнет к плохому. Вот и прибег.
За спиной Тилли послышались легкие шаги, и в поле зрения показался мужчина — скорее всего, палач.
— Пришли в себя, леди Матильда?
Он носил черную толстовку с капюшоном, черные узкие штаны и черные же ботинки, но на этот раз, наверное, забыл спрятать в своем капюшоне лицо. Поэтому Тилли он показался не пугающим, а забавным, вроде как дети-готы: несмотря на морщины вокруг глаз и у рта, палач сохранил очаровательные щечки, украшенные розовым румянцем, и на зависть длинные ресницы, загибавшиеся у концов. Из-за этих щек и ресниц выражение лица у него выходило немного невинное, детское, и даже если он хмурил кустистые черные брови, то только хотелось дать ему конфетку, а никакого страха испытывать не получалось. Впрочем, если бы Тилли лежала привязанной к дыбе, то, возможно, воспринимала бы все иначе. Но пока она сидела в кресле. И даже могла улыбаться.
— А вы — палач?
Длинные ресницы удивленно затрепетали.
— Меня зовут Асса.
Тилли и не спрашивала его имени; неужели этот человек решил, что палач — это имя?
— Асса Син, придворный убийца короля Кураза, к вашим услугам.
"Ого", — подумала Тилли про себя. "Важная шишка!".
А вслух сказала:
— Есть ли у короля Кураза придворный мойщик пупка?
— Вообще-то, есть, но это к делу не относится, — Асса встал перед Тилли, и теперь ей на лицо падала его широкая тень, ведь лампочка осталась позади. — Вас заказали, леди Матильда. Мне приказано пытать вас любыми способами до того момента, пока вы не согласитесь сотрудничать.
Вздохнув, Тилли сперва внимательно посмотрела на железную даму в одной стороне, потом — на дыбу в другой, и поинтересовалась:
— И с чего же из этих прекрасных приспособлений мы начнем?
Бояться ей было абсолютно нечего — как только ситуация запахнет жареным, она сможет применить свое всемогущество и сделать отсюда ноги.
Асса проследил за направлением ее взгляда и всплеснул руками.
— Что вы! Этим мы пользоваться не станем.
— Понятно, — кивнула она и перевела взор на щипцы и клешни на столе. — Значит, вот этим.
— А с виду такая приличная женщина, — пожурил ее Асса, и Тилли немедленно стало за себя очень стыдно. — Откуда в вас столько кровожадности? А еще меня называют жестоким убийцей!..
Тилли пошевелила одеревеневшими ногами и подумала, что лучше бы он поскорее начал пытки, а то от сидения уже все места затекли.
— Но вы же собирались меня мучить, разве нет?
— Конечно, как же иначе? Но я профессионал, и за годы обучения в университете и последующей практики пришел к выводу, что нет ничего лучше, чем психологические терзания.
— А на каком факультете вы учились? — не сдержалась Тилли. Но Ассу вопрос совершенно не смутил:
— На факультете пыточного дела.
— И какой у вас титул?
— Истбак, бакалавр истязаний. Еще вопросы?
Она замотала головой: вопросов больше не было.
— Прекрасно. Так. Что у нас тут, — он поднял со стола скучнейшую с виду стопку бумаги и пробежался взором по тексту. — Для вас были определены следующие формы пыток: корейская популярная музыка и фастфуд.
У Тилли волосы зашевелились на голове от страха.
— Только не это!
— Не переживайте, вам нужно-то только согласиться на передачу магии, и все закончится, — пояснил Асса, скидывая со стола все пыточные приспособления. — Вам даже не обязательно дожидаться, когда я начну вас мучить.
Тилли поджала губы и процедила недовольно:
— Я не соглашусь.
С выражением чистейшего страдания на лице Асса принялся раскладывать по столу чудовищные ужасы: бургеры, завернутые в разноцветную бумагу, бургеры побольше в коробочках с крышечками, совсем большие, в открытых картонных лоточках и пронзенные деревянной шпажкой. Пересоленная картошка фри в пакетиках, куриные наггетсы в панировке, а вдобавок маленькие коробочки с соусами: коричневые, желтые, оранжевые. Запах ресторанов быстрого питания поднимался от всего этого безобразия и неумолимо заполнял легкие.
В довершение ужаса Асса поставил прямо перед Тилли ноутбук, и поначалу у нее даже отвисла челюсть:
— Компьютер? Здесь? Но как?
А потом она разглядела цветные наклеечки на крышке и вокруг клавиш, и все-таки узнала ноутбук Ариэль. Интересно, знала ли дочка, для каких целей одалживает гаджет? Осознавала ли, что с его помощью будут пытать ее родную мать?
— Интер-мета у нас нет, — рассказывал Асса, пока Тилли занималась размышлениями. — Но к счастью в этой магической коробочке уложено достаточно видео...
Тилли к тому времени уже поняла, что вряд ли под золотым дворцом скрывался ресторан с бургерами — хотя с другой стороны, чего не бывает в волшебном мире — и сделала для себя вывод, что все пыточные принадлежности доставили из Иллюми. Скорее всего, Ариэль была дома. А маму не позвала!
И кто, кроме дочери, мог рассказать Ассе о главных ее слабостях?
Поминутно поглядывая на листы бумаги, Асса открыл крышку ноутбука, дождался загрузки, набрал пароль, медленно, одну за одной нажимая клавиши с нужными буквами средним пальцем правой руки. Затем с выражением неподдельного ужаса на лице смотрел за тем, как запускается операционная система — Тилли не без гордости за себя подумала, что сама с компьютерами дружила больше, чем этот довольно-таки молодой убийца.
Но у того была инструкция, так что уже скоро на экране развернулось красочное видео, а из встроенных динамиков послышалась музыка.
— Уже готовы уступить, леди Матильда?
Тилли с ужасом смотрела на тонюсеньких девочек в коротких юбках, выделывавших на экране неестественные кульбиты, и больше всего на свете мечтала влезть прямо в компьютер и накормить всех девочек мяском с картошечкой. Интересно, со своим всемогуществом она способна на такое? Наверное, да, так что стоит мечтать поосторожнее.
Асса ненавязчиво подошел ближе и непринужденно положил ей на ладонь теплый бургер в бумажке.
— Это на случай, если проголодаетесь. Никакой другой еды не получите!
— А как я должна его ко рту поднести, чтобы съесть? — справедливо спросила Тилли, все еще привязанная за руки к креслу. Асса ответил, не моргнув и глазом:
— Наклонитесь к руке. Еще не готовы сдаться?
Тилли попыталась наклониться, почувствовала, как плечо собирается выйти из сустава, и сказала себе, что все равно не планировала это есть — а запаха для пытки вполне хватит.
— Я ни за что не сдамся.
— Кстати, — у ее мучителя в глазах мелькнули озорные огоньки, он наклонился к уху Тилли и прошептал, тыча пальцем в экран, — вон той девочке в юбке шириной с пояс еще нет восемнадцати.
И, довольный собой, вышел из пыточной под звуки стона Тилли.
***
Лишь государственный экзамен по моральным страданиям, успешно сданный перед лицом ректора кафедры, позволил Ассе Сину не упасть в обморок, когда он вернулся на рабочее место, чтобы проведать свою подопечную.
Каким-то образом она выбралась из кресла, хотя он проверял, режущих предметов при ней не было. Само собой, сбежать она не сумела, ведь двери запирались на особенный замок, изобретенный самим Ассой, но складывалось впечатление, что она вовсе и не пыталась покинуть пыточную: стояла посреди помещения, глядя в экран компитера, в одной руке наполовину съеденный бугрер, другая странно дергается, то вверх, то вниз. И ладно бы просто стояла; Асса сперва хотел кашлянуть, привлекая к себе ее внимание, но вместо этого отчаянно застонал, почти заплакал.
Леди Матильда обернулась на него и откусила еще кусочек от бургера.
— Что вы наделали?!
Кровь со стен, накопленная трудами множества поколений придворных убийц, исчезла бесследно, обнажив маленькую плитку, выложенную геометрическими узорами. Смесь слез и страданий, покрывавшая пол вместо ковра, тоже пропала, и теперь даже можно было разглядеть отдельные половицы паркета, хотя прежде казалось, что лишь из той смеси и состоял пол. На вымытом до блеска столе в одной половине лежали аккуратной кучкой бургеры и картошка, а на второй — пыточные инструменты, блестевшие от полироли и пахнущие лимонной свежестью. Подняв голову, Асса убедился и в последней своей догадке: вместо старинной лампочки теперь под потолком висела пусть и лаконичная, но все-таки люстра, и из нее лился приятный глазу мягкий свет.
— Просто немного прибралась, — совершенно спокойно отозвалась леди Матильда. — Здесь ведь было ужасно грязно.
— Это же пыточная. Пыточная, а не столовая, — Асса растерянно развел руками, все еще не веря собственным глазам. — Вы как встали вообще? Как отвязались?
— Всемогущество.
Он не сдержал нервного смешка и ощутил себя самым большим идиотом во всех волшебных мирах. Даже в пропащем Иллюми не найдется большего дурака! На что они с Куразом вообще рассчитывали?
— А почему вы не сбе... о золотые вензеля, вы что, повязали железной деве розовый бантик?
— Мне показалось, что она печально выглядит, — леди Матильда так и не проявила ни малейшей тени сомнений или переживаний. Впрочем, если бы Асса обладал такой сильной магией, то тоже перестал бы о чем-либо переживать.
— Но это же пыточное приспособление! Оно должно выглядеть печально!
— Знаешь ли! Она может и пыточная, но все-таки дева.
Голова разрывалась от недоумения, а все же не выходило не признать, что с бантиком железная дева выглядела куда симпатичнее, да и вообще от света и запаха моющих средств в комнате стало немного приятнее находиться.
Что, вообще-то, очень плохо!
— Послушайте, леди Матильда... Но как же ваши пытки? — почти с надеждой заговорил он, вспомнив, зачем людей обычно запирали в этом помещении. — Вы ведь должны были ужасно страдать от этой музыки, от этой еды...
Леди Матильда в два укуса умяла остатки бургера, выбросила бумажку от него в невесть откуда взявшееся под столом мусорное ведро и с торжественным видом повернулась к Ассе лицом.
— Страдать? От этой музыки? Знаешь, что я тебе скажу?
— Что? — переспросил Асса, а она ничего не сказала.
Вместо слов леди Матильда расставила ноги и наклонилась в бок; качая головой, она похлопала себя по груди, выпрямилась, вытянула одну руку а второй провела по груди и замахала обеими одновременно. Провела рукой вокруг головы и заскакала на месте, сжимая и разжимая кулаки на уровне плеч. И, наконец, развела руки так, словно демонстрировала бицепсы, и произнесла:
— Я анти-хрупкая, я анти-хрупкая.
Асса еще раз порадовался тому, что она прибралась, ведь уже несколько секунд стоял с разинутым ртом, и если бы не дезинфекция помещения, то туда точно успела бы залететь муха.
— Леди Матильда, вы что... вы что... танцуете?
Теперь она совершенно извивалась, колыхалась, ведь телу явно не хватало подвижности, чтобы повторить движения из видео, но зато в глазах леди Матильды горел огонь, даже более яркий, чем в новой люстре.
И она посмотрела на Ассу с выражением глубочайшего удовольствия от самой себя:
— Теперь ты знаешь мое имя!
И это было бесспорно: Асса не только его знал, но и собирался помнить всю оставшуюся жизнь.
— Это безумие! Это неправильно! Вы должны были страдать, а потом отдать магию королю! — воскликнул он, краснея от ужаса. — А вы едите вредную еду?!
— После того, как отдраила тут все, захотела покушать, — продолжая танцевать, пояснила она. — Я могла бы, конечно, себе что-нибудь наколдовать, но раз уж ты принес мне это все безобразие, а я не люблю выбрасывать съедобную еду...
— А музыка? Вы же ненавидите эти танцы? — он растерянно смотрел на ее взлетающие руки и растрепавшиеся кудри.
— Просто я поняла, о чем они поют. Видимо, я теперь знаю все языки мира, — прямо ответила леди Матильда. — А еще... первые пять видео мне было очень неприятно смотреть. Эти движения, эти выбеленные лица... но потом я заметила, что песни цепляют, а танцы очень под них подходят, да и девочки-то симпатичные. А тут еще и текст мне пришелся по душе: "Шагаю, как величественный лев, глаза блестят с огромным желанием..."
В отчаянии Асса сполз на пол — и даже не испачкал брюки.
— Это просто катастрофа! Меня уволят с работы! Меня уволят!
Она наконец-то перестала танцевать и теперь пыхтела, как будто пробежала кросс; но Асса все равно чувствовал тяжесть ее пристального взгляда на своем лице.
— А тебе вообще нравится делать то, что ты делаешь?
Всплеснув руками, он завалился на спину — позвоночник немедленно хрустнул в трех местах.
— Как будто вам в самом деле это интересно!
Леди Матильда нажала на кнопку на ноутбуке и приостановила пищащее видео.
— Ты даже не представляешь, насколько. Кстати, ты обедал?
Он нехотя признал:
— Не обедал.
И прямо на грудь ему плюхнулся бургер в картонной коробочке — отчего-то еще теплый.