Без труда наколдовав себе длинное баклажановое платье с красными рукавами-фонариками (она любила яркие вещи), Тилли вышла из пыточной и обнаружила, что все это время находилась во дворце: теперь она стояла в уже знакомом коридоре с арками и лозами, и неподалеку спала лиса с фиолетовой шерстью, покрытой красными квадратами. Асса, притихший, семенил позади, и Тилли была даже рада его близости — рядом с придворным убийцей можно было не волноваться за свою жизнь.
А, это звучит так, словно Асса плохо справляется со своими обязанностями!
— У вас такая необычная фауна, — заметила Тилли. Он проследил за направлением ее взгляда и разглядел лису; та разлепила карие глаза и устало посмотрела на людей, но не соизволила даже хвостиком шевельнуть.
— Мода на цветных животных держится уже около пяти лет, — глухим голосом произнес он. — Несчастные жертвы индустрии красоты.
Тилли замерла на месте:
— Хочешь сказать, это обычная лиса, просто покрашенная в фиолетовый?!
— Да, но это и в целом специально выведенный для дворца вид, только квадраты нарисовали, — Асса наклонился и почесал лисичку между ушек. — Они неагрессивны, лишены охотничьего инстинкта, и очень приятны глазу... просто в наших лесах живут обыкновенные лисы, рыжие, но дворяне зачастую боятся их, как огня. Как-то раз, зимой, во дворец забежала дикая белка, и на ее поимку были брошены все силы дворцовой стражи.
Тилли вспомнила про инцидент с бабочками и не смогла не усмехнуться. Как комично дамы и кавалеры разбегались в панике при виде безвредных насекомых!
— Жизнь за пределами дворца, наверное, очень отличается.
— А вот сейчас и узнаете.
Асса провел ее по пустому коридору к одной из арок, занавешенной плотной сетью из лиан. За лианами обнаружились ступени, ведшие куда-то далеко вниз и загибавшиеся спиралью; Тилли обеими руками схватилась за стену и неуверенно ступила на первую ступеньку.
— Не любите винтовые лестницы?
— Они всегда снятся мне в кошмарах, — следующий шаг дался ей еще тяжелее. — И в этих снах лестница бесконечна, ступени узкие, а ноги меня плохо слушаются... и иногда я даже опускаюсь на четвереньки, чтобы удержать равновесие.
Асса кивнул и как настоящий джентльмен взял Тилли за локоть.
— Позвольте, я вам помогу.
Но лесенка была настолько узкой, что стоять вдвоем на одной ступеньке оказалось довольно дурной затеей, а если Асса шел сверху, то выворачивал Тилли плечо до боли.
— Тогда я пойду снизу.
Она представила, как падает на него всеми своими килограммами, и беззаботно рассмеялась:
— Блин не сможет исполнять обязанности придворного убийцы! Кстати, почему ты не пошел в магистратуру?
Наверняка он понял маневр, но не подал виду и с готовностью пустился в рассказ о проблемах учебного плана на магистерском курсе пыток.
Лестница все вилась и вилась, как будто уходила глубоко под землю. Тилли обливалась потом и задыхалась от усталости, да еще и страдала от ужасной жажды, ведь наелась пересоленного картофеля; когда ее ноги опустились на влажную рыхлую землю, покрытую синеватыми пятнами мха, она несколько мгновений растерянно топталась на месте и никак не могла понять, где же следующая ступенька.
Асса спрыгнул рядом и положил холодную руку ей на плечо.
— Вы в порядке, леди Матильда?
— Если не считать того, что сердце сейчас лопнет, то можно сказать, что да, — она перевела дух и огляделась. — Где мы?
Комнатка была настолько крохотная, что приходилось стоять, прижавшись друг к другу; позади находилась лестница, по которой они только что спустились, впереди — небольшая дверь с массивным, с человеческую голову размером серебряным замком, а больше ничего не было — даже ни единого окна. Заметив замок, Тилли задумалась о том, поможет ли всемогущество его открыть, но ей не суждено было узнать ответ: Асса вынул из кармана куртки внушительных размеров ключ и вонзил в замочную скважину. Вынимать дужку пришлось вдвоем — она весила как минимум двадцать кило.
— Специальный замок, защищенный магией, из утяжеленного металла, — рассказывал Асса с легким налетом гордости. — Никто не выйдет из дворца без разрешения короля Кураза!
— А мы выйдем, — саркастически заметила Тилли, и Асса фыркнул на это.
— Так ведь с вами придворный убийца Асса Син!
И дверь приоткрылась.
Глаза резануло солнечным светом, но хватило пары морганий, чтобы привыкнуть к нему. Выйдя наружу, Тилли первым делом вдохнула полной грудью: пахло летом, травой и цветами, а еще приближающимся дождем и первыми деньками осени. Затем она уставилась вверх: огромный диск звезды висел низко-низко к земле, так, что на нем можно было увидеть завитки и пятна газа, но при этом его ослепительное сияние не жгло, а едва-едва грело кожу. Чуть сверху бледнел диск одной из лун, в сторонах едва-едва наметились две другие, и Тилли знала, что четвертая светит ей в спину — но не представляла, как они могут быть такими бледными при близости звезды.
— То ли звезда у вас очень холодная, то ли я ничего не понимаю, — заявила Тилли, все еще немного дуясь, хотя сама не знала, на что; Асса закрыл за ними дверь, и послышался протяжный звук, похожий за завывание ветра.
Обернувшись, Тилли увидела, что та башня, в которой они спускались, складывается, будто телескоп, и втягивается в остров, висевший прямо в воздухе: именно на этом уединенном воздушном острове и стоял дворец, а теперь в него попасть можно было разве что отрастив крылья и полетев!
— Не беспокойтесь, я знаю заклинание, которое раскладывает башню обратно, — успокоил ее Асса, тоже наблюдая за процессом. Одно из колец втянулось неправильно, зацепилось за большее, и башня повисла уродливым хоботом, зафыркала и запыхтела, выпуская облачка волшебного пурпурного дыма. — Ну вот, опять механизм сломался!
— Ну, хоть что-то у вас, как у людей, — фыркнула Тилли. — А вы не боитесь, что остров со всем дворцом грохнется вам на головы?
Асса улыбнулся:
— А вы не боитесь, что вам на головы грохнется Солнце?
Тилли пожала плечами.
— И по поводу звезды. Все-таки это волшебный мир, тут все зависит от магии, — рассказывал он, провожая Тилли к городу. — Может быть, она не так уж и близко, просто это иллюзия. А может она и правда не так уж и горяча. А может это и вовсе не звезда, а просто изображение в небе...
— Я, кажется, поняла твою мысль, — признала она. — А это впереди, может быть, и не грибы?
— Нет-нет, это точно они, — он качнул головой. — Просто не простые грибы.
И в самом деле. На горизонте показались шляпки, покрытые точками контрастного цвета: фиолетовые, розовые, пурпурные, лиловые, синие и голубые, яркие-преяркие, почти до рези в глазах. Свет огромной звезды отражался от них, и грибы сами как будто светились, словно детские ночнички в форме грибочка; а еще Тилли сперва показалось, что эти пестрые грибы были довольно большими, но она быстро поняла, что ошиблась: грибы были просто гигантские.
— Ясно! Вы живете в грибах, — от удивления Тилли даже перешла на шепот. — Быть такого не может!
— Если говорить точно, то мы живем в грибе, — произнес Асса. — Его грибница простирается по всему городу. Довольно удобно, не надо тратиться на кирпичи, но немного муторно споры собирать.
Тилли всмотрелась в дорожку, по которой они шли, поняла, что она вся была покрыта похожими на песок слипшимися спорами, обнаружила скопление таких же в подошвах своих лиловых туфель и не сдержала неприязненного:
— Иу.
Но Ассу это ни капельки не смутило:
— А детки лепят из них споровичков!
Уже издалека стало видно и слышно, что город полон жизни. Жители, разноцветные, похожие на гостей на балу, только куда более скромно одетые, бегали по устланным спорами улицам, разговаривали друг с другом, зазывали покупателей в лавки или сидели на маленьких грибочках и грелись в лучах дневного света. Тилли заметила высокого, но нескладного подростка с ярко-красной кожей и золотым обручем на лысой голове, что бегал по дорожке туда-сюда и растерянно причитал: "Куда же он делся, куда же он делся?". Чуть дальше по улице, возле дома-гриба стоял мужчина с торчащими в стороны зелеными волосами, и руководил пятью мужчинами помладше, судя по палитре, приходящимися ему сыновьями:
— Там, справа привяжи! А ты, давай слева! Эй, сзади, не зевай! Вяжи, вяжи!
Вязали они дом-гриб; обмотали его блестящую белую ножку веревками, несколько подвесили под шляпку, прицепившись к твердым одеревеневшим волокнам. Тилли задержалась здесь, чтобы узнать, для чего они это делают; и на ее глазах гриб вдруг вытащил из земли длинные нити грибницы, уперся в них, поднялся, подвесив пятерых юношей на веревках, как гирлянду...
— Держи-и! Вяжи-и! — орал отец. — Не дай уйти, на прошлой неделе мы три дня искали, куда он удрал!
— Асса, что творится? — глухим голосом спросила Тилли, уже надеясь, что все еще спит.
— А, да ничего страшного. Дом собирается на нерест, — пояснил Асса, тоже наблюдавший за этой сценой. — С ними такое постоянно бывает. Вот почему жители Островов предпочитают все-таки камень. Не очень приятно вернуться с прогулки и обнаружить, что твое жилище со всем скарбом умотало на другой конец города!
Поверить в такое было бы сложно даже ребенку, а мозг Тилли и вовсе впал в ступор и отчаяние от одного лишь вида этой сцены; но она попыталась собраться, зажмурила глаза, вытянула руку и мысленно приказала грибу оставаться на месте. Тот попытался возразить, пояснил, что его подружка недавно переехала к реке, и он по ней соскучился; половиной своего сознания Тилли паниковала из-за того, что теперь понимает язык грибов, а второй половиной продолжала уговаривать эту конкретную особь остаться на месте.
И сработало: она услышала радостный крик пятерых юношей и одного мужчины, открыла глаза и увидела, как все шестеро бросились в объятия друг друга, а их дом сдвинулся всего на пару метров в сторону.
— Ну, чтоб вас! — из соседнего гриба высунулся сосед, размахивая кулаками. — Теперь ваша шляпка бросает тень на мой рабочий стол!
— Вы сделали хорошее дело, леди Матильда, — вкрадчиво произнес Асса, беря ее за руку. — Но теперь нам лучше уйти. Вы же не большая любительница смотреть на соседский мордобой?
О да, любительницей такого она точно себя бы не назвала!
— И как часто у них такие конфликты? — стоило им отойти от потенциального места преступления, как Тилли просто разорвало от вопросов. — Это же ужасно неудобно, постоянно терять собственный дом!
— Да, но зато какая экономия для государственного бюджета! Один раз посадил грибницу — и город обеспечен доступным жильем.
— Если только городу удастся свое жилье найти!
— Ну, леди Матильда... — Асса тоскливо взглянул на грибы. — Не сгущай краски. Лучше так, чем совсем без крыши над головой.
Они вышли к другому высокому грибу; его шляпка цвета фуксии была украшена лаймовыми кружочками, и Тилли живо представила себе, как от этого сочетания цветов в муках умирают модные дизайнеры, хотя ей оно было весьма по вкусу. Вокруг гриба на достаточном расстоянии в землю были воткнуты металлические штыри, и от каждого штыря тянулась цепь, крепко-накрепко обмотанная вокруг ножки в самом узком месте. Судя по количеству дыр и комков земли, окружавших гриб, он нередко пытался встать и уйти по примеру соратников, но колья удерживали его на месте.
— Ну вот, смотри! Есть же выход! — воскликнула Тилли. — Почему не у каждого дома такая система?
— Это очень дорого, знаешь ли, — Асса удивленно приподнял брови. — Это нужно оплатить металл для кольев, для цепи... Короче, только некоторые, исключительные дома могут себе такое позволить. Конечно, было бы замечательно, если бы в каждом... но пока только в исключительных.
И судя по всему, именно в этот исключительный дом они и шли.
Тилли смогла разглядеть рисунок, вырезанный прямо на белой ножке рядом с круглой входной дверью: там была изображена явная фея, с крылышками и в красивом платье, что засунула голову в цветок колокольчика и, похоже, так и не смогла высунуть. Надпись под рисунком была сделана на незнакомом языке, но всемогущая Тилли все же смогла ее прочесть: Таверна "У глухослепой феи".
— О, у вас и феи есть, — почти с облегчением произнесла Тилли — хоть что-то знакомое и понятное!
Асса поспешил ее расстроить:
— Феи — исключительно мифические существа, леди Матильда.
Тилли растерянно пожала плечами.
Подойдя к грибу, Асса постучал по его ножке указательным пальцем; круглая дверь открылась сама собой, и изнутри вывалилась платформа, упавшая прямо к их ногам. По этой платформе они смогли подняться к двери, и, пригнувшись, пролезть через несправедливо маленький проход, рассчитанный то ли на гномов, то ли на тех самых фей, пускай и мифических.
— В общем, я подумал, что для знакомства с городом лучше места не найти, — резюмировал Асса, помогая Тилли протиснуться внутрь. — У Глухослепой феи всегда собираются сливки городского общества; они, конечно, не чета нам с вами, но если хочется познакомиться с простолюдинами, то лучше всего начинать здесь...
Тилли понимающе кивнула и осмотрелась.
В центре комнаты горел очаг, окруженный полупрозрачным слюдяным куполом. Стол здесь был только один, в форме колеса, и стоял вокруг очага; посетители забирались на широкую круглую скамейку, стучали по столешнице чашками и тарелками, переговаривались, смеялись, спорили. И даже несмотря на многолюдность в помещении не было душно: оно оказалось высоким, просторным, светлым, и его грибные своды были покрыты красочными рисунками, а в центре потолка располагалась дыра, через которую виднелось низкое рыжеватое небо.
Появления Тилли и Ассы сперва никто не заметил. Это дало им время, чтобы осмотреться; Тилли с таким интересом разглядывала рисунки на сводах, выискивая в какофонии образов знакомые элементы, что даже не слышала, как к ним подошли.
— Столик на двоих?
Рядом с ними теперь стояла невысокая дама с поразительных размеров животом, одетая в свободное и с виду удобное платье из красно-коричневой ткани, мягкими волнами спускавшееся по ее телу. Она заразительно улыбалась и все время моргала обоими глазами, будто пытаясь таким образом подбодрить гостей; судя по тому, как Асса поздоровался с ней, они были хорошо знакомы.
— Да, на двоих, — ответил он, обменявшись с дамой приветствиями.
— Ты что, опух? — весело переспросила она. — У нас всего один стол!
— Это называется "крестьянский юмор", — пояснил Асса Тилли, провожая ее к общему круглому столу.
Нашлось местечко напротив двери; Тилли перелезла через скамью, почувствовала, как коленки уперлись в какую-то перекладину под столешницей. Если бы она просидела так хотя бы минут пятнадцать, то потом до конца дня страдала бы от болей в ногах (мысль об использовании всемогущества ей с непривычки даже не пришла в голову). Поэтому она обратилась к усевшемуся рядом Ассе:
— А можно чуть-чуть отодвинуть скамью?
— Отодвигаем скамью! — прокричал Асса, пытаясь пересилить гул других голосов. — Отодвигаем скамью на раз-два...
И на счет "три" все посетители разом приподнялись, схватились за скамейку и чуть-чуть отодвинули ее назад. Колени Тилли оказались на свободе, но спокойнее ей не стало:
— Погодите, а как? Если скамья круглая и деревянная, окольцовывает стол, то каким к черту образом...
Асса понимающе кивнул и указал ей на глубокую прорезь, проделанную в дереве прямо между их бедрами.
— Телескопическая.
— А, как удобно.
Этот короткий разговор привлек всеобщее внимание; прерванные просьбой отодвинуть скамью беседы так и не возобновились, и все посетители за круглым столом теперь откровенно пялились на Тилли. А она пялилась в ответ; судя по усталым, но чистым лицам и аккуратным ногтям эти создания были чем-то вроде трудящегося среднего класса. И одежда у них была простая, но не лишенная некоторых излишеств: рубахи с вышивкой на рукавах, жилеты, расписанные красками, а у одной женщины, что сидела с пивной кружкой в каждой из четырех рук, на шее блестело ожерелье с маленькими речными жемчужинами — не очень по-крестьянски!
— Чего мадам желает откушать? — спросил звонкий голос за плечом Тилли; оглянувшись, она увидела худого мальчишку в холщовой рубахе по колено и сказала себе: вот, как должны выглядеть крестьяне!
— Ты что, работаешь здесь официантом? — уточнила она задумчиво. — А где твои родители?
— Мама утонула в Алом море еще когда я был малышом, — ответил мальчик, равнодушно разглядывая Тилли. — Отец пошел искать работу на Островах, да так и не вернулся. Так что будете заказывать?
— Так ты теперь живешь здесь? — намеренно проигнорировав последний вопрос, продолжала допрашивать Тилли; по изможденному лицу и торчащим косточкам на запястьях она догадывалась, что ребенок не доедает, и гадала, куда смотрят социальные службы.
— Я нигде не живу! Дом ушел, а я его не нашел. За работу в Фее мне разрешают иногда поспать у очага, — уже с раздражением доложил ребенок. — И спасибо вам! Сегодня я буду спать на улице!
— Мы выпьем кофе, — вместо Тилли решил Асса, смилостивившись над раскрасневшимся мальчишкой. — Чай мы пили, да еще и с печеньем, так что ты, леди Матильда, наверное, не голодна?
Она и правда не хотела есть, так что согласилась на его предложение; стоило прозвучать волшебным словам "леди Матильда", как разговоры за столом возобновились, но теперь она была их единственной темой, и все взгляды продолжали изучать ее фигуру.
Впрочем, Тилли сейчас было не до этого.
— Я не понимаю, у вас что, отсутствует концепция детских домов? — спросила она у Ассы.
— Ну почему же, на островах есть такой, для детей погибших дворян и всякого такого, — он развел руками. — Но в городе-то на какие деньги детский дом строить прикажешь? А содержать? Там ведь нужен хотя бы один воспитатель...
Тилли помолчала всего мгновение, обдумывая ответ, а рядом уже вырос все тот же худой мальчишка и, не скрывая неприязни к "леди", поставил перед ней и Ассой по крупной чашке — точно таких же, какие держала в каждой руке женщина с жемчужинами. В чашке пенилось и пузырилось фиолетовое нечто, сильно похожее на черничный молочный коктейль, но наклонившись, Тилли унюхала знакомый аромат кофе; впрочем, о происхождении напитка можно будет поговорить позже.
— Детские дома нужно содержать на налоги. Вы же платите налоги?
Круглый стол просто взорвался:
— Конечно! Конечно платим! — размахивая своими кружками (по счастью, уже пустыми), восклицала женщина с жемчугом. — Семьдесят процентов от дневной выручки! Я, например, торгую на рынке промтоварами, и ко мне каждый вечер приходят сборщики налогов... иногда по два раза!
У Тилли отвисла челюсть.
— Сколько процентов? Семьдесят? И на что же они уходят, если дома выращены сами, а улицы покрыты спорами?
— Как, на что? На дворец! — тоже искренне удивился Асса, явно не поняв ее возмущения. — Ты думаешь, это дешево, все золотом покрыть, вырастить специальных цветных животных, зачаровать растения, чтобы разом были и цветы, и ягоды...
Под тяжестью взгляда Тилли он стушевался и уже почти пискнул:
— Но я-то работаю во дворце, поэтому моя налоговая ставка — только тридцать процентов!
Тилли подавилась возмущением и поспешила запить его кофе. На вкус напиток оказался сладковатый и правда с черничным оттенком, и густой, почти как жидкое мороженое, но бодрил отменно. Другие посетители таверны, наблюдавшие реакцию Ассы на тяжелый взгляд "леди", быстро смекнули, что она обладает некоторым влиянием, и дружно взялись изливать ей свои беды и горести. Тилли терпеливо выслушала все, от жалоб на протекающую крышу (оказалось, что дома-грибы все-таки подвержены старению и могут увянуть) до возмущения новыми налогами, введенными в оборот несколько месяцев назад с целью создания государственной монополии на вывоз соли. Тиллин вопрос о том, куда же соль вывозят, если государство в мире одно, потонул в потоке жалоб; поэтому она решила больше не встревать, только наколдовала себе длинный-предлинный пергамент с пером и принялась стенографировать все возмущения, намереваясь позже передать королю Калебу и во всем разобраться.
— Если думаешь, что он не знает, то у меня плохие новости, — шепотом произнес Асса ей на ушко. — Королю можно писать письма, и он их реально читает! Это его любимое развлечение: смотреть, что же там еще эти простаки придумали.
Рука Тилли дрогнула, и по пергаменту потекла внушительного вида клякса; жалобщики явно решили, что с нее хватит, и поспешили вернуться к своим разговорам. Посмотрев на стол, Тилли обнаружила свою кофейную чашку пустой, но маленькие худые ручки тут же принесли ей новую.
— А я, а мне, — громким шепотом произнес ребенок, большими внимательными глазами глядя на Тилли. — А мне бы пару носков, а то ноги мерзнут.
Он и в самом деле ходил босиком; Тилли улыбнулась, сделала вид, что ищет что-то в кармане платья, а затем вытащила оттуда только что наколдованные детские носочки.
— Решено, Асса, — сказала она, глядя вслед улепетывающему мальчишке, несшему носки над головой, словно величайший трофей. — Стану королевой.
Асса радостно крякнул и осушил свою чашку кофе.
— Но я должен сказать, ты умнее, чем я ожидал, — выпалил он. — Я ожидал, что ты вообще не понимаешь в экономике, леди Матильда.
— Ах, да у меня же высшее образование, диплом с отличием, — она пожала плечами. — Но сначала я бросила работу ради Калеба, потом — ради малышки Ариэль...
— Но теперь-то принцесса совсем взрослая.
— А в итоге я просто поняла, что очень люблю уборку, — Тилли наколдовала тряпку и принялась протирать лужу, образовавшуюся на столе от слишком активной жестикуляции соседей. — Обожаю убираться! Ты же еще в пыточной это заметил.
Она ожидала, что после слова "пыточная" все снова заинтересуются ее персоной, но на этот раз никто и ухом не повел.
— Твоя правда, — Асса выбрался из-за стола и обвел зал тоскливым взглядом. — Надеюсь, под твоим правлением этот мир немножечко изменится.
— Как-то печально ты звучишь, — Тилли прекратила тереть и снизу вверх посмотрела на него. — Что такое?
— Что? Да ну, я же тоже из города, — он пожал плечами. — Я вырос среди этих грибов, и мои отец с сестрой все еще живут здесь. Само собой, я желаю Эуммоидату процветания и благополучия, как никто другой. Я и во дворец-то работать придворным убийцей пошел отчасти в надежде на то, что буду карать преступников и помогать простому народу...
Тилли готова была поклясться, что в глазах этого человека в тот момент отразились вселенская печаль и космическое отчаяние; но мальчик-официант, шаркая новыми носочками, принес им еще кофе, и Асса немедленно утопил свое горе в кружке.
***
Лестничная башня вывалилась из дворца и приветливо открыла для них свои двери.
— И каков наш план? — взволнованно спрашивала Тилли, несколько перевозбужденная из-за количества выпитого кофе. — Если мы идем свергать короля, разве нам не нужно, ну, я не знаю... собрать армию? Продумать стратегию? Подготовить почву?
Асса улыбался, и на его румяных щеках очерчивались такие глубокие ямочки, что при должном желании в них можно было хранить клубнику.
— Зачем нужна армия, если есть одна женщина, наделенная всемогуществом? Всемогуществом, леди Матильда! Да тебе достаточно захотеть, и Кураз превратится в тумбочку!
— Ну, во-первых, этого я точно не хочу, — негромко отозвалась она. — А во-вторых... а все остальное?
— Ну, почву ты уже подготовила неплохо, — он ткнул пальцем в пергамент с жалобами, привязанный к ее поясу. — Можешь мне поверить, весь город сейчас только и говорит о таинственной леди, что явилась к Глухослепой фее, всех выслушала и все записала, а потом еще и исполнила желание мальчишки-разносщика... Отличная предвыборная кампания!
Они шагнули на лестницу, и Тилли с удивлением отметила, что идти наверх ей было куда проще, несмотря на сердце, отчаянно пытавшееся выскочить из груди.
— Хорошо, а вопрос про тактику ты нарочно проигнорировал?
— Не было вопроса про тактику, был про стратегию.
— Асса!
Он весело расхохотался и перемахнул одним прыжком через две ступеньки.
— Ладненько! Вот наш план. Заходим в тронный зал. Говорим Куразу, что он больше не король, предлагаем ему добровольно покинуть трон. Он говорит: "да ни за что". Тогда ты применяешь свою магию и заставляешь его сделать это. Все! Ты королева.
Тилли обиженно пыхтела, глядя ему в затылок.
— Каким образом я должна его заставить? Я не стану ему боль причинять!
— А если немножечко?
— Да ни за что!
— Ну, тогда внуши ему мысль, что он не против. У тебя же всемогущество, Матильда! Ты можешь влиять и на сознание людей. Заставь короля думать, что он, допустим, устал на троне сидеть и хочет отдохнуть лет сорок задом кверху...
Замерев на одной из ступенек, Тилли от удивления даже разжала пальцы, отчего ее юбка заструилась вокруг ног. Всемогущество означает, что она способна и влиять на сознание людей. Выходит, при должной сноровке она может внушать другим людям чувства, которых те изначально не испытывали; она может заставить человека беспричинно радоваться, злиться или... или даже...
— Асса! Асса! Как ты думаешь... — ее голос так сильно дрожал, что Тилли самой за себя было немножечко стыдно. — Могу ли я... заставить... кого-то себя полюбить?
Асса не без труда развернулся на узкой лестнице и спустился ближе к ней.
— Это все-таки всемогущество, леди Матильда. Ты можешь вообще все. Вообще — все. Что, думаешь, если влюбишь в себя Кураза, он захочет уступить трон?
— С чего ты взял, что я его имею в виду?! — возмущенно воскликнула она, заливаясь краской, и сама прекрасно поняла, с чего он это взял. Кого еще?
— В принципе, это хорошая идея, — мягко произнес Асса, спускаясь к ней еще ближе. — Будет даже очень красиво, если Кураз признается всему Эуммоидату, что влюблен в тебя без памяти и поэтому передает тебе трон. И у принцессы Ариэль будет полная семья...
— Да, и у Ариэль будет полная семья, — чуть слышно повторила за ним Тилли. — Это будет просто прекрасно...
— Значит, вот наш план! — воскликнул Асса радостно, но Тилли той же радости не ощущала, и когда он вприпрыжку помчался вверх по винтовой лестнице, будто взлетая на своих пушистых ресницах, она едва-едва поспевала за ним, с трудом преодолевая каждую ступеньку.