Представление ещё не началось, а Константин уже аплодировал в нетерпении. Сегодня давали «Амуры Рагонды», одну из любимых опер принца, над которой он всегда хохотал, как безумный.
Де Сарде облокотился на край княжеской ложи, обитой первосортным пурпурным бархатом, и скользил взглядом по зрительному залу в поисках знакомых лиц. На самом деле, всего одного знакомого лица: ему было любопытно, посещает ли Леандр д’Арси подобные увеселительные мероприятия. К несчастью, до сих пор его начинание не увенчалось успехом. Зато он сразу же приметил в партере Беатрис, что не прекращала бросать в сторону их с Константином ложи выразительные взгляды.
— Дорогой кузен! Я придумал нечто потрясающее.
Антуан невольно напрягся: порой «нечто потрясающее» по мнению кузена имело за собой последствия, с которыми приходилось разбираться уже ему самому. Он выпрямился и повернулся к Константину.
— И что же это?
— Давай в антракте пригласим к нам в ложу наших любимых дам. Ты позови леди де Роган-Монбазон, а я — свою дорогую Жози.
Де Сарде поспешно замахал руками, в его глазах стоял ужас.
— Прошу, Константин, только не леди Жози!
— Почему это?
Антуан отвечал, тщательно подбирая слова.
— У нас с леди Жози… произошло небольшое недопонимание. Пока мы его не уладим, ни ей, ни мне вовсе не удастся насладиться оперой в компании друг друга.
— Что ж, если ты настаиваешь… — Константин вздохнул и сделал страдальческое выражение лица. — Но если не Жози, то тогда мне никто не нужен! А вот ты, дорогой кузен, волен привести сюда свою гостью: я искренне восхищаюсь леди Беатрис.
— Я подумаю над этим, — пообещал Антуан и перевёл взгляд на сцену: представление начиналось. Поднялся тяжёлый занавес, и в свете масляных рамп крестьянка Рагонда вывела на сцену деревенских девушек с рукоделием в руках:
Идёмте, идёмте, дети мои, за работу.
А пока мы будем работать,
Парни из деревни
Развлекут нас приятными песнями¹.
Константин увлечённо следил за развитием действия, и Антуану невольно подумалось: как славно, что князь, сославшись на занятость, не присоединился к ним сегодня. В его отсутствие Константин вёл себя куда более расслабленно и жизнерадостно, а рядом со строгим отцом и рта боялся лишний раз раскрыть.
Взгляд де Сарде оторвался от Константина и вновь скользнул вниз, в зрительный зал. Беатрис спокойно и с достоинством внимала происходящему на сцене рядом со своим отцом, а сидящая в первых рядах леди де Кокотт обернулась, словно затылком почувствовала внимание к своей персоне. Антуан поспешно скосил глаза в сторону — и застыл. В дальней боковой ложе партера наблюдал за оперой Леандр д’Арси.
С этой минуты происходящее на сцене мало интересовало де Сарде: он старательно выгибал шею, чтобы рассмотреть загорелого дворянина, что устроился так неудобно для обзора! Константин даже раз спросил у кузена, в чём дело, но Антуан лишь помотал головой.
По лицу Леандра было трудно судить, нравится ему представление или нет. С парой других мужчин в ложе он никак не контактировал: по всей видимости, явился в оперу один.
К концу первого акта д’Арси заметил слежку и резко поднял голову вверх, устремив на Антуана уверенный и прямолинейный взгляд бледно-золотистых глаз. Де Сарде с достоинством ответил ему тем же, затем неспешно обратил свой взор на сцену, облокотившись на край бортика.
Ещё до того, как стихли последние аплодисменты, он знал, что будет делать. Де Сарде отодвинул шторку, прошёл мимо стражников, что охраняли проход в княжескую ложу, и в сопровождении одного из них двинулся к дальнему краю партера.
Леандр поднял взгляд — перед ним во всей красе возник Антуан де Сарде собственной персоной и быстро поклонился, не давая времени на размышления.
— Господин д’Арси, не согласитесь составить нам с кузеном компанию в нашей ложе? Должен сказать, вид на сцену оттуда превосходнейший.
Д’Арси скосил взгляд куда-то вверх, окинул взглядом ложу, точно сомневался, достаточно ли она хороша для него. Существенных недостатков, которыми можно было бы объяснить свой отказ, он не заметил, а племянник князя продолжал нависать над ним и, по всей видимости, не собирался никуда уходить.
— Только если вы настаиваете, — осторожно согласился д’Арси.
Антуана его тон ничуть не смутил:
— Что ж, тогда я настаиваю.
Константин не сдержал своего удивления при виде гостя. Его глаза загорелись, словно перед ним положили новую диковинку из дальних стран, и он затараторил в восхищении:
— Господин д’Арси, позвольте извиниться за то, что произошло между нами на балу: действительно, это было не лучшее место для подобных разговоров. Но теперь, когда мы здесь втроём, вы наверняка развлечёте нас своими рассказами? Говорят, вы путешествовали с навтами? Расскажите, как это было? Какова их компания? Это правда, что вы жили все вместе на вашей лодке?..
— Это был корабль, а не лодка.
Константин резко остановился и удивлённо заморгал. Он не привык к тому, что его кто-то перебивает.
— Простите?
— Корабль, не «лодка».
Голос Леандра звучал холодно, как океанские глубины: ему явно не пришлась по вкусу необразованность Константина в моряцком вопросе. Де Сарде тихо порадовался, что сам ненароком не совершил подобной ошибки и не позволил таким глупейшим образом испортить первое впечатление о себе. Тщательно подбирая слова, он сам обратился к господину д’Арси:
— Поделитесь с нами, как вы плавали на вашем корабле?
— Ходили.
Настал черёд Антуана удивляться. Заметив конфуз собеседника, д’Арси вздохнул и пояснил слегка высокомерным тоном, которым разговаривают разве что с маленькими детьми и людьми, у которых не всё в порядке с головой:
— На кораблях ходят, а не плавают. Ходят под парусом. Ходят на гребных лодках. Ходят против ветра. Ходят. Плавать вы будете, когда вас вышвырнет волною за борт.
Константин выразительно уставился на де Сарде поверх плеча Леандра, обиженно поджав губы: «Ну ничего себе нрав у твоего друга, дорогой кузен! Его вообще манерам не учили?». У Антуана внутри всё похолодело, но он не подал вида и лишь предельно вежливо улыбнулся.
— Прошу простить нам наше невежество: мы с кузеном никогда не ходили в плавание, потому так нескромно забросали вас вопросами. Ваши слова доказывают, что всегда есть место для совершенствования своих познаний.
Это был полный провал! Нужно было постараться, чтобы заставить де Сарде признать словесное поражение, однако д’Арси это удалось в два счёта и притом совершенно ненамеренно.
Словно ничего не произошло, Леандр невозмутимо продолжал:
— В работе корабля столько особенностей, что не хватит и месяца, чтобы рассказать обо всех, что уж говорить об одном вечере. Кроме того, я и сам не знаю и сотой доли секретов: навты бы никогда не посвятили в них простого серенца.
Уж кем-кем, а простым серенцем Леандр д’Арси никак не был. За спокойным тоном его голоса скрывались правды, что были неведомы ни одному жителю этого города. Ещё недавно обиженный Константин воззрился на Леандра с тройной долей интереса, граничащего с горячей заинтересованностью, будто в одночасье позабыл о своей ненаглядной леди Жози.
Антуан нарочито громко прочистил горло, приставив кулак ко рту.
— Надеюсь, вам понравится второй акт с видом отсюда. Располагайтесь.
Леандр кивнул, скинул на бортик перчатки и фривольно закинул ногу на ногу. Де Сарде пришлось подвинуться на стуле чуть вбок, чтобы они не мешали друг другу — и отчего-то ему показалось, что д’Арси принял такую позу нарочно, чтобы позлить его.
Дворянин сидел так близко, что можно было бы легко взять его за руку, протянув свою. Разумеется, Антуан и не думал заняться такими непристойностями, ему просто хотелось сказать хоть что-то, чтобы продолжить разговор. Однако Константин опередил его, первым обратившись к гостю:
— Вы часто посещаете оперу?
— Я впервые здесь за последние четыре года.
За спиной Леандра де Сарде быстро замахал рукой, подавая Константину тайные знаки, но тщетно: роковой вопрос уже вырвался из уст кузена.
— Отчего так? Вы не любили оперу до вашего путешествия?
Нога д’Арси медленно съехала с колена и опустилась на пол ложи. Его ответ был холоден и подчёркнуто бесстрастен, и от тона его голоса по спине кузенов побежали мурашки.
— В тот год умерла моя супруга, и я был не в том настроении, чтобы посещать мероприятия. Вам не сообщили об этом те, кто рассказал о моём путешествии?
Де Сарде понял, что теперь положение не исправит сам святой Матеус со всеми своими ближайшими последователями, имён которых он не помнил. В отчаянии он отвернулся к сцене и против воли встретился взглядом с Беатрис. Девушка стояла внизу в компании отца и ещё нескольких господ, переводила удивлённый взор с Леандра на Антуана и одними глазами задавала вопрос, на который у последнего не было ответа. Однако не только это обратило на себя внимание де Сарде: леди Жози не было в партере.
— Ваша Светлость! Милорд! — Один из стражников зашёл к ним в ложу и отрапортовал: — К вам посетительница.
Сердце Антуана ушло в пятки.
— Пустите её, — скомандовал Константин. При виде незваной гостьи он тут же вскочил и рассыпался в радостных комплиментах, не забывая целовать маленькие пальчики в белоснежных перчатках.
— О, леди Жози! Как мы рады видеть вас! Должен сказать, вы особенно очаровательны сегодня! Ох, прошу, скорее присаживайтесь.
Леди де Кокотт кокетливо прищурилась и надула губки:
— Я не помешаю?
— Что вы, вовсе нет! Нижайше просим вас присоединиться к нам сегодня вечером!
Жози выбрала свободный стул и в меру собственных сил и имеющегося в её распоряжении пространства примостилась между Антуаном и Леандром — к явному неудовольствию обоих и, к тому же, вящему недоумению Константина.
Девушка наклонилась к Антуану и заговорщически произнесла:
— Милорд! Как скоро вы оставили нас на балу! А ведь вы обещали мне танец!
Де Сарде не мог припомнить ничего подобного, более того, он был уверен, что в жизни не произносил подобных обещаний. Тем не менее, он вежливо извинился за своё поведение и отодвинулся как можно дальше на стуле, что вышло не очень-то успешно: места с краю почти не оставалось. Антуану не хотелось, чтобы д’Арси предположил, что их с леди Жози связывают какие-либо отношения. Он попытался поймать взгляд Леандра, чтобы удержать его на месте: дворянин весь сжался в напряжённую линию и напоминал натянутую струну, готовую в любой момент порваться.
Когда девушка наклонилась ещё ближе к Антуану, будто бы ненароком приложив к алым губкам веер, и задела рядом сидящего д’Арси накренившимся панье, тот не выдержал и вскочил, как ужаленный.
— Займите моё место, миледи. У меня всё равно обнаружились неотложные дела.
— Господин д’Арси, вы уже уходите? — разочарованно протянул Константин. — Останьтесь, впереди наиинтереснейший акт!
— Благодарю за гостеприимство, но должен откланяться, — сухо отозвался Леандр и широкими шагами устремился прочь из ложи. Антуан бездумно вскочил, протянул вслед за ним руку, будто хотел остановить, схватить за крепкое плечо… и усилием воли усадил себя на место. Его щёки пылали. То, как резво он у всех на виду подскочил вдогонку этому господину, уже могло породить ненужные сплетни, что уж говорить о ситуации, в которой он бы кинулся за ним и стал умолять дать им второй шанс.
Жози с удовольствием заняла освободившийся стул между кузенами, грациозно уселась вполоборота и принялась обмахиваться веером.
— Господин д’Арси — ваш друг? — полюбопытствовала она.
— Нет, — упавшим голосом откликнулся де Сарде. Константин поймал его разочарованный взгляд и, судя по вскинутым белёсым бровям, сделал для себя какие-то выводы. Антуан поспешил отвернуться. До самого конца второго акта он не обращал внимания ни на что вокруг, особенно на назойливые ремарки непрошеной гостьи. Не дождавшись желанной реакции, леди де Кокотт демонстративно отодвинулась к Константину и завела с ним тихую беседу о его оперных предпочтениях.
Де Сарде вдруг заметил нечто белое, что осталось лежать на бархатном бортике, и протянул вперёд руку.
— Господин д’Арси забыл перчатки, — почти неслышным шёпотом известил он Константина.
Кузен отмахнулся: подумаешь, какой пустяк. Он был слишком увлечён разговором с дамой, чтобы обращать внимание на что-нибудь другое.
Де Сарде сжал в руке и задумчиво погладил большим пальцем тонкую кожу перчаток. Он был не из тех людей, кого легко можно вывести за грань или чьи мысли легко можно спутать, но господин д’Арси вызывал в нём смешанные чувства, порой граничащие с изумьем, однако же своею двойственностью те захлёстывали его в жарком, пульсирующем, изгоняющем скуку восторге. Де Сарде одновременно слишком много нравилось и претило в Леандре, чтобы дать рассредоточенно блуждающим мыслям оформиться в конкретные желания.
После сегодняшнего вечера Антуан уверился только в одном: нужно вернуть забытую вещь владельцу.