Де Сарде намеревался отправиться в особняк д’Арси уже на следующее утро, но сразу после завтрака де Курсийон усадил его разбирать кипу свежих бухгалтерских отчётов. В результате дворцовая карета подъехала к обнесённому чугунной оградой дому только к обеду.
Антуана сопровождали четверо стражников, но он приказал им остаться у двери снаружи. Открыла ему пожилая служанка в белом чепце — и тут же заволновалась при виде явно богатого и влиятельного гостя в дорогом бархате и начищенных туфлях. Она пропустила его в прихожую и подозвала свою уже немолодую госпожу, узкоплечую женщину с острыми скулами и тонкими губами, затянутую в корсаж столь туго, что невольно возникал вопрос, насколько свободно ей дышится. Платье на ней выглядело немного затасканным, стомак дурно сочетался по цвету с основной гаммой, но она явно носила эти вещи с гордостью и следила за их чистотой и опрятностью.
— Лорд де Сарде!
Молодой человек сразу понял, кто перед ним.
— Приветствую вас, госпожа д’Арси!
Антуан отвесил чётко выверенный поклон и смело встретил изумлённый взгляд женщины. Из соседней гостиной на шум вышел и сам Леандр в простом однотонном костюме и встал рядом с матерью. Вместо приветствия он спросил:
— Что вы здесь делаете?
— Я принёс ваши перчатки. Вы забыли их у нас в ложе.
Леандр недоверчиво уставился на протянутые ему перчатки, но ошибки быть не могло: де Сарде прав, он действительно оставил их в опере.
— Что ж, благодарю, — выдавил он из себя.
Вперёд вышла госпожа д’Арси и широким жестом указала на гостиную залу по соседству:
— Не изволите отобедать с нами?
За спиной матери Леандр состроил недовольное лицо, всем своим видом давая понять, что не в восторге от этой идеи. Антуан сделал вид, что ничего не заметил, и обезоруживающе улыбнулся.
— Почту за честь.
Накрывала на стол всё та же пожилая служанка: по всей видимости, других в этом доме не содержали. Обед был достаточно скромным, не в пример сверкающей посуде, пусть и потёртой временем, зато со вкусом, и подали к нему свежеиспечённый хлеб.
— Прошу простить нас за наши манеры. — Хозяйка дома чуть виновато глянула на сына, который не поднимал головы от своей тарелки. — У нас давно не было гостей, особенно таких, как вы.
Кончики губ Антуана растянулись в вежливой улыбке.
— Что вы, всё безупречно. А вас, в отличие от вашего сына, я давно не видел у нас на балах. Хотите, я лично выпишу вам приглашение на следующий?
Госпожа д’Арси торопливо покачала головой.
— Я не посещаю такие шумные мероприятия. С тех пор, как мой супруг… — женщина запнулась и с мольбой посмотрела на сына, ища поддержки.
— Матушка предпочитает спокойные вечера дома, — недовольно прохрипел Леандр и разом влил в себя целый бокал вина. — Тихие и семейные.
Де Сарде внутренне усмехнулся. Если д’Арси вызывает его на словесный поединок, то он с радостью примет приглашение.
— О, понимаю. Признаться, я тоже люблю порой спокойно посидеть у камина с хорошей книгой, побеседовать с кузеном, сыграть что-нибудь.
Госпожа д’Арси оживилась, заслышав такую замечательную возможность насладиться музыкой, причём в исполнении хорошо обученного представителя княжеской фамилии:
— Может, сегодня вы сыграете нам?
— Матушка, наш гость не будет развлекать нас в нашем же доме, — попробовал вмешаться Леандр, но Антуан устремил на него выразительный взгляд, в котором ясно читался вызов, и заверил в обратном:
— Напротив, я с удовольствием сыграю для вас.
Не дожидаясь дополнительных приглашений, Антуан перешёл за стоящий в углу клавесин. Ненадолго задумался, загадочно поглядывая на господина д’Арси, затем его пальцы рассредоточились по клавишам, сплетая незамысловатую мелодию. Он запел негромко, но безупречно чисто:
Вот девушки Серены,
Они собрались в док,
Корабль сооружают,
Чтоб ехать на восток.
Корабль слоистой кости,
Серебряный досок,
И шёлковые снасти,
И мраморный мосток.
И паруса из кружев,
Сплетённых назубок.
Листок летит, порхает,
Уносится листок.
На том красивом судне,
Где едет мой дружок.
Совсем меня покинуть,
Я верю, он не мог.
Я встречусь с ним, быть может,
Приехав на восток,
Когда я брошу якорь
В Покорности песок.
Листок летит, порхает.
Уносится листок¹.
Леандр удивлённо приподнял брови вверх.
— Эта песня мне знакома. Одну из её вариаций напевали навты на корабле.
Де Сарде не сдержал довольной улыбки: выпущенная пуля попала точно в цель.
— Как любопытно! Может, посвятите меня в их сочинение?
— Боюсь, оно пестрит некоторыми более… прямолинейными оборотами. Это не для ваших ушей.
Де Сарде медленно поднялся, сложил руки за спиной и с приподнятой головой ответил нарочито неторопливо и бесстрастно, чеканя каждое слово:
— Я не так безобиден, как вам, вероятно, кажется. Уверяю вас, мои уши слышали многое и прекрасно справятся с любым текстом, особенно если его зачитаете вы.
Последняя фраза вырвалась против воли, но де Сарде не привык отступать — и безропотно воззрился на собеседника, ожидая ответной реакции. Д’Арси вспылил: он подскочил, держась руками за стол, его голос рокотал, как вспененные волны.
— Я? Прошу прощения, вы вообще хоть догадываетесь, кто я?
— Леандр! — Его мать кинулась к нему и сжала его руку. Она заметно дрожала от волнения, но тот не выказывал ни малейшего намерения её утешить или успокоиться самому.
С прямой осанкой Антуан спокойно двинулся к столу и оказался лицом к лицу с собеседником.
— Леандр д’Арси… Когда нам было по пятнадцать-шестнадцать, вы приходили ко мне за советом насчёт корреспонденции отца. А затем мы не раз ехали рядом во время конных прогулок и угощали друг друга бонбонами. Однажды вы протянули мне свою флягу, когда моя открепилась от седла и потерялась в дороге.
Д’Арси застыл на месте, словно статуя.
— Я думал, вы не помните меня. — Внезапная догадка тенью пролетела по его лицу, и он невесело усмехнулся: — Вам кто-то подсказал, признайтесь?
— Вовсе нет. У меня отменная память на лица. И вас я помню отлично.
Де Сарде благоразумно не стал уточнять, что ему потребовалась несколько часов, растянувшихся до глубокой ночи, чтобы припомнить условия их знакомства. В конце концов, это не такой уж большой срок, если учесть, как сильно изменился Леандр за прошедшие годы.
Д’Арси сел обратно за стол, чуть виновато погладил руку матери, что опустилась рядом. До конца обеда он не произнёс ни слова. Де Сарде же с невозмутимым видом принялся за поданные фрукты.
Своё молчание Леандр нарушил лишь тогда, когда Антуан попросил разрешения откланяться: он сам вызвался проводить гостя. Уже на выходе д’Арси неожиданно признался в том, что не покидало его мысли последние полчаса:
— Вы единственный, кто вспомнил о том, что мы были знакомы. Все те, кого я когда-то считал друзьями, даже всего лишь три года назад, прямо перед моим путешествием, счастливо забыли обо мне.
Лицо Антуана просветлело от внезапной догадки.
— А меня… вы тоже считали другом?
— Должен сказать, да… Я восхищался вами, — Леандр осознал, как это прозвучало, и поспешно добавил: — Но тогда мне было шестнадцать, не обольщайтесь.
— Что вы. Мне приятен сам факт того, что когда-то вы относились ко мне чуть теплее льда.
Д’Арси хотел было что-то сказать, возразить и подался навстречу, но де Сарде быстро кивнул на прощание и вышел из дома, не давая тому попыток объясниться. Порядком заскучавшие стражники вмиг окружили его и проводили в карету. Антуан приподнял бархатную шторку на окне: д’Арси так и остался на пороге и не отрывал взгляда от удаляющегося экипажа.