Константин устало осел на скамейку рядом и издал протяжный стон. Принц совершенно запыхался, щёки и лоб его раскраснелись. Утомлённые утренней тренировкой, изнеженные мышцы напряглись и болели, и он принялся торопливо растирать их ладонями. Антуан уже ждал его: он сидел расслабленно, прикрыв глаза и отложив деревянный меч в сторону, и пытался привести дыхание в привычный ритм. Обыкновенно Курт даёт им несколько минут на отдых — но затем настанет его очередь.
Константин с досадой отбросил свой меч подальше: за пятнадцать минут Курт успел одолеть его более двадцати раз, и при этом ни одна мускула не дрогнула на его покрытом шрамами лице. Сейчас учитель с самым невозмутимым видом перебирал деревянное оружие, любовно и неторопливо, точно богатый аристократ — украшения в ювелирном магазине. Вот только от этого выбора зависело, синяки каких форм и размеров получат юные отпрыски княжеской фамилии Серены.
— Насколько же бесполезное занятие! Как будто мы с тобой собираемся биться с кем-то вместо Монетной стражи!
Антуан и сам не испытывал восторга от любого применения физической силы, даже столь безобидного и наигранного. Однако он поспешил успокоить брата, а заодно и себя:
— Это на самый крайний случай, Константин — чтобы в опасной ситуации у нас был хоть малейший шанс защитить себя. Никто и не ожидает, что мы действительно научимся сражаться, как наёмники.
— Мой отец от меня точно ничего не ожидает. В этом смысле мои навыки фехтования его не разочаруют, — еле слышно пробормотал себе под нос Константин.
Антуан крепко сжал ладонь брата.
— Обещаю, что сделаю всё, чтобы тебе никогда в жизни не пришлось держать в руке оружие. Да и мне тоже.
Константин положил свою ладонь сверху. Его непосредственный и жизнерадостный нрав позволял ему быстро отвлечься от невесёлых мыслей, и принц бодро продекламировал:
— Знаешь что? После таких измывательств нет ничего лучше, чем отправиться за хорошей едой и выпивкой! Сыграем в карты, можем даже вызвать приятную компанию.
— А как же леди Жози? — улыбнулся де Сарде.
Константин замахал руками.
— О чём ты, о чём ты! С леди Жози у нас всё кончено! — На этих словах Антуан вздохнул с облегчением. — Нет, моим сердцем владеет и всегда будет владеть прекрасная, непревзойдённая леди Лоран Пети! На следующем балу я украду у неё все танцы! Но ты отвлёк меня. Ну так что, дорогой кузен? Как тебе мысль поразвлечься после занятий?
— Давай в другой раз, Константин. В восемь мы должны присутствовать на званом ужине дяди, ты же не забыл? Да и у меня нет настроения развлекаться с кем бы то ни было.
Константин обиженно надул губы.
— Этот твой новый любовник совсем с ума тебя сводит. Уже и знать никого не хочешь, кроме него.
Лицо Антуана вытянулось в удивлении.
— Мой новый любовник?
— Только не делай вид, что не понимаешь, о ком я. Господин д’Арси.
— Он не мой любовник, Константин.
— Не твой любовник? Вы что, не?..
— Нет, — кратко оборвал кузена де Сарде. — Господин д’Арси — просто мой знакомый, не более того.
Константин в раздумьи потёр подбородок.
— Просто знакомый, говоришь? Почему же ты ходишь за ним, как привязанный?
— Не понимаю, о чём ты, — продолжал настаивать Антуан, но Константин продолжал недовольно смотреть на него, явно не убеждённый ответом. — Хорошо! Если хочешь, поедем, главное — вернуться не позднее половины седьмого. Я скажу слугам заранее подготовить нам горячие ванны.
Константин радостно покивал и в возбуждении схватил кузена за руку: не похоже было, что он обратил внимание на последнее условие.
— И снова мы с тобой вместе едем навстречу приключениям!
— Только перед этим заедем к матушке, хорошо?
Константин не успел ответить: к ним подошёл Курт, поигрывая тяжёлым деревянным мечом, и криво усмехнулся.
— Ну, что расселись? Давайте вставайте, покажите мне, на что способны.
— Вдвоём?
Получив утвердительный ответ, Константин громко застонал и закрыл лицо руками.
***
Фамильное поместье де Сарде находилось в получасе езды от дворца. За оградой скрывался элегантный сад с идеальными газонами, прудом и перголами, увитыми жасмином и виноградными лозами. Аккуратно подстриженные деревья стояли стройными рядами, а где-то в глубине парка виднелся фонтан со скульптурами пухлых малышей, что играли с изрыгающими воду рыбами. Де Сарде любил бывать здесь, хоть в последние годы и проводил большую часть времени во дворце, то выполняя поручения дяди, то ассистируя де Курсийону в делопроизводстве. По всей видимости, профессор готовил себе преемника, и Антуан был не против: когда Константин станет князем, он возьмёт на себя всю бумажную волокиту, чтобы готовые отчёты уже лежали на столе кузена к началу важнейших собраний. О том, что когда-нибудь им с Константином придётся разлучиться и пойти своими дорогами, де Сарде не мог и помыслить.
— Где матушка? — вопросил Антуан, едва переступил порог усадьбы. Отчего-то его до крайности взволновало то, что матушка не видела подъехавшей кареты и не вышла навстречу.
Слуги направили его на верхние этажи: сегодня хозяйка не покидала спальню и даже завтрак попросила подать прямо в постель. Де Сарде взволнованно взлетел вверх по ступеням: леди де Сарде лежала в кровати совершенно неподвижно, но при виде сына словно очнулась и протянула к нему руки.
— Мой нежный мальчик!
Де Сарде в один прыжок подлетел к её постели и осел на одно колено подле неё. Его пальцы обеспокоенно сжали ладонь матери.
— Матушка, что с вами?
— Со мной всё будет хорошо, мне просто нужно отдохнуть.
Антуан так хотел бы сегодня остаться с ней, но в карете его ждёт возбуждённый Константин, а вечером дядя ожидает его присутствие на званом ужине. Матушка словно прочла его мысли и успокоила:
— Это всего лишь лёгкое недомогание. У тебя ещё столько дел, не стоит задерживаться здесь.
— Вы посылали за доктором?
Леди де Сарде недовольно помотала головой: докторов она не жаловала, прямо как Константин. Антуан глубоко вздохнул и заверил её, что в таком случае лично привезёт лекарство для укрепления сил. И после непременно направит сюда лекаря — но это матушке знать необязательно.
Родовое поместье Антуан покидал в расстроенных чувствах, но перед каретой нацепил на себя весёлый и непосредственный вид, чтобы не испортить день Константину. Кузен обрадовался одному его появлению, порывисто обнял и прикрикнул кучеру двигаться быстрее. Хлестнули поводья, лошади заржали, экипаж помчался по каменистой земле, и эскорт из конных стражников последовал за ним.
***
— Лорд Анри Совиньон, граф луарский, со своими детьми!
Князь д’Орсей следил за каждым движением гостей тяжёлым взглядом, словно выкованным из твёрдой, сверкающей стали: казалось, ничто не могло укрыться от его взора. Подле него приветствовала посетителей княгиня, по-хозяйски сложив руки перед собой. На ней было платье для официальных приёмов в оттенках серенского герба — достаточно дорогое, чтобы выказывать требуемую степень уважения, но недостаточно роскошное, чтобы гости могли возгордиться, что хозяйка принарядилась в их честь.
— Милорд, как вы добрались? — предельно вежливо поинтересовалась она, хоть в хрустальном голосе её читался один бесцветный лёд.
— Мы выехали ещё утром, но, как всегда, дорога к вам была лёгкой.
— Если у вас будут какие-то вопросы во время вашего пребывания в Серене, мой племянник, Антуан де Сарде, к вашим услугам.
Де Сарде уважительно поклонился.
— Почту за честь.
Князь старательно избегал любых упоминаний о сыне. Ещё до начала официальной части д’Орсей отозвал Антуана в сторону и сурово поинтересовался отсутствием Константина на столь важном ужине. Де Сарде одарил дядю самой доверительной своей улыбкой и заверил, что Константин неважно чувствует себя, но если ему станет лучше, то он непременно спустится и присоединится к трапезе. Не похоже было, что дядя поверил ему, но гости вот-вот должны были прибыть и времени проверять правдивость этих слов не оставалось.
Де Сарде оставил кузена в трактире на попечение толпы стражников в четыре пятнадцать. За три часа он успел заехать к придворному лекарю и отвезти матушке лекарства, отослать карету обратно к трактиру и просмотреть последние отчёты по южным виноградникам на столе советников, чтобы не ударить в грязь лицом во время ужина. Константин клятвенно обещал доиграть партию, немного порезвиться с приглашёнными юношами и девицами и вернуться самое позднее к семи, однако ни к этому времени, ни к началу торжества его во дворце не оказалось. Антуан и сам уже понял, что просить кузена следить за временем было опрометчивым решением, но он не мог даже предположить, что тот решится так заносчиво пропустить званый ужин князя всего на несколько человек, где его отсутствие будет более чем очевидно.
Уже позднее Антуан вспомнил, что несколькими днями ранее Константин в очередной раз крепко повздорил с отцом. Де Сарде нехотя пришлось признать, что сам он был слишком занят мыслями о Леандре д’Арси и его странном поведении, чтобы вмешаться в кофликт и помочь ему разрешиться благоприятным образом. Антуан вздохнул: выходит, в какой-то мере это его вина. В следующий раз необходимо быть внимательнее. И точно меньше думать о господине д’Арси!
Пока мысли галопом неслись в голове де Сарде, лорд Совиньон представлял князю и княгине своих детей:
— Ваши Светлости, вероятно, помнят моего сына, Валентина. Он нередко сопровождает меня во время визитов к вам. Но сегодня позвольте представить и мою младшую дочь — Валери.
Оба ребёнка фамилии Совиньон вышли вперёд и склонились в глубоком поклоне. Валентин был из тех, кого судьба не обделила ни богатством, ни манерами, ни, тем более, красотой: белокурые локоны, уложенные нежными буклями по бокам, выразительные пухлые губы и пронзительные, совершенно прозрачные глаза могли служить предлогом для тысячи комплиментов. Однако Валери, очаровательная и скромная девушка со станом тончайшим, как ивовый прут, едва ли отставала от брата в вопросе привлекательности. Антуан бросил заинтересованный взгляд в их сторону.
— Лорд Совиньон, как обстоят дела в Валэ де ла Луар?
Граф в почтении склонил голову.
— Регион процветает, Ваша Светлость. Виноградники дали хороший урожай в этом году. Позвольте презентовать вам вино на пробу из наших погребов.
— Позволяю.
Лорд Совиньон привозил лучшее вино каждый свой приезд, поэтому вежливая беседа была не более чем спектаклем. А когда тот подошёл к концу, присутствующие уселись за длинный обеденный стол и подняли бокалы, чтобы выпить за то, что князь сочтёт нужным.
Белое вино действительно было отменным, одним из лучших во всём Содружестве, и Антуан наравне с князем выразил своё восхищение изысканным ароматом и сложным послевкусием. Граф луарский владел самой обширной сетью виноградников во всей Серене, и этот титул передавался в его семье из поколение в поколение уже долгие годы.
Постепенно речь зашла о расширении площади виноградников на юго-запад и увеличении объёмов импорта в другие города Содружества, чтобы укрепить бюджет Серены за счёт чужих инвестиций. Де Сарде изящно вмешался в диалог парой вежливых, но дельных фраз, чем продемонстрировал отменное знание ситуации на винодельческом рынке и заслужил молчаливое одобрение лорда Совиньона. Юная Валери замерла на месте с поднятой вилкой, в немом восторге любуясь княжеским племянником, но смущённо опустила взгляд в тарелку, как только тот ответил ей прямым и открытым взглядом. Щёки её порозовели, и Валентин невольно усмехнулся своим мыслям — негромко, чтобы сидящий рядом отец не заметил.
— Чем мы обязаны присутствию очаровательной леди на нашем ужине? — между делом поинтересовался князь, командным жестом подзывая слуг к своему опустевшему бокалу.
— Я подыскиваю партии для обоих своих детей. У меня на примете несколько уважаемых семей из Серены.
— Что ж, желаю удачи в этом непростом деле, — ответил д’Орсей.
Судя по густому цвету личика Валери, мысленно партию она себе уже подыскала. Антуан по-джентльменски делал вид, что не замечает направленных на него взглядов, чтобы не смущать юную даму, а Валентин как-то слишком поспешно уткнулся в тарелку, едва удержавшись от очередного смешка.
Постепенно князь с графом сместились к камину, княгиня заняла Валери беседой о предстоящем замужестве, а Антуан отошёл к картинам на дальней стене гостиной.
— Милорд, любуетесь живописью?
Де Сарде чуть повернул голову: к нему неслышно подкрался Валентин и встал рядом. В руке виконт играючи крутил бокал с вином, отставив мизинец.
— Это моя любимая.
В тяжёлой раме перед ними художник изобразил залитый южным солнцем дворец в Аль-Сааде. В центре о чём-то спорили мужчины, одетые в традиционные альянсовые одеяния и тюрбаны, а вокруг них гуляли павлины, распушив свои яркие веерообразные хвосты. Однако Валентина, казалось, картина мало интересовала. Виконт хитро прищурился.
— Моя сестра в восторге от знакомства с вами.
— Вы преувеличиваете, — предельно вежливо откликнулся де Сарде.
— Но почему вы один принимаете нас? А где же всеми нами любимый принц?
— Кузен страдает от плохого самочувствия. Но уверяю вас, в его недуге нет ничего серьёзного, уже завтра он будет на ногах.
— А где завтра будете вы?
Антуан не успел ответить: ухо обожгло горячее дыхание. Валентин неслышно шепнул, едва двигая губами:
— Сегодня я хочу быть вашим.
Де Сарде привычно откликнулся беззвучным шёпотом:
— Подойдите в мою спальню после ужина, когда все уйдут в курительную.
Валентин распрямился, приподнял бокал, словно салютуя Антуану, и выразительно согласился:
— Да, эта картина поистине прекрасна.
Антуан глянул через плечо и встретился взглядом с князем, что стоял в отдалении у камина: тот следил за их с Валентином беседой с самым бесстрастным выражением лица. «Твои любовники меня не интересуют», — раздался в голове голос дяди. Он вызвал Антуана к себе на приватный разговор ещё около пяти лет назад, едва по дворцу поползли слухи о любовных похождениях юного племянника. — «Главное, будь добр сразу жениться, как только я скажу на ком». Тогда князь тяжко вздохнул и добавил: «Разумеется, после того, как мне удастся удачно женить Константина».
Однако когда князь с графом отправились в курительную, Антуан поднялся вовсе не в свою спальню, а в комнату Константина чуть дальше по коридору. Его сердце в волнении колотилось: он с ужасом представлял, как бросит всё и отправится в трактир за кузеном — и как бы быстро они ни гнали лошадей, дядя непременно заметит отсутствие принца. К счастью, Константин оказался в своей постели, и де Сарде испустил вздох облегчения. Камердинер вскочил с софы и поклонился: он самостоятельно снял с принца костюм и уложил на перины. От кузена несло алкоголем и кутежом, и Антуан приказал принести воды и протереть нежную кожу, чтобы сбить запах на случай, если князь пошлёт сюда кого-нибудь справиться о состоянии сына.
Когда де Сарде сел рядом, Константин вдруг вскочил и схватился за его руку. Он хотел что-то сказать, но язык заплетался и он выдавил лишь счастливую улыбку.
— Ш-ш. Отдыхай. Обо всём поговорим завтра, — заботливо прошептал Антуан, после чего уложил кузена обратно на подушки и подоткнул одеяло.
С чувством выполненного долга он наконец отправился к себе. Очередной день в княжеском дворце Серены подходил к концу. Завтра нужно будет лишь как можно раньше разбудить Константина, помочь де Курсийону с документами и съездить навестить матушку. А вечером можно вместе с кузеном нанести визит лорду Ришару, он как раз устраивает ужин с музыкой, танцами и очаровательными дамами. И уж конечно никакой Леандр д’Арси со своим крутым нравом и дурным отношением в эти планы не вписывается!
Однако стоило подумать об этом, как в глубине сознания мелькнула ещё одна мысль, светлая и наивная: а что, если завтра он будет в гостях у лорда Ришара? Своё отношение к де Сарде Леандр выказал ясно, и молодой человек не намерен был более навязываться — в конце концов, не в его правилах было бегать за кем-то, кому он не интересен, и умолять обратить на себя его внимание. Вот только со столь показной несговорчивостью Антуан встретился впервые, и она, надо признать, невольно распаляла его интерес.
С самым хмурым выражением лица де Сарде мерил шагами комнату и вспоминал благородный профиль, треклятую родинку на левой скуле, едва уловимые морщинки у глаз, ямочку на переносице и вечно прищуренные глаза, на дне которых плескалось расплавленное золото столь жаркое, что хотелось раствориться в нём и никогда не думать больше ни о чём другом.
Впервые в жизни де Сарде захотелось написать нежное письмо и надушить его своим парфюмом, и он усмехнулся от одной мысли об этой наивной затее. Такие письма если на что и годны, так это служить компроматом впоследствии, когда чувства остынут, на деле же практической пользы они не несут.
Антуан вдруг возжелал напиться, как Константин, дабы забыться и дать волю воображению — просто представить глаза благородного оттенка белого золота, услышать, как тонкие губы шепчут его имя, и прошептать в ответ...
Поток его мыслей прервал бледноликий юноша, что тихо скользнул в спальню, провернул ключ в замке и подлетел к Антуану. Де Сарде почти забыл о том, что ждёт гостей — и только жадный поцелуй горячих губ, чужой язык во рту и тонкая ладонь, что накрыла собой шёлковую ткань в паху и сжала её, заставили полностью вернуться в реальность.
— Я так скучал, Антуан… — жарко выдохнул Валентин ему прямо в губы, пока его пальцы ласково скользнули вверх к застёжкам кюлот и принялись расправляться с пуговицами. В следующую секунду раскрасневшиеся уста виконта снова поймали Антуана в ловушку, язык скользнул дальше, к нёбу, не давая возможности говорить. Де Сарде поднял руки в воздух, намереваясь обнять юношу, но отчего-то так и не решился, а то и не захотел, опустить их ему на спину.
Валентин с готовностью встал на колени, чтобы спустить кальсоны, погладил де Сарде в паху и принялся за дело. Антуан оказался прижат к мраморному столику с зеркалом, на который обыкновенно складывал аксессуары своих любовников. Виконт насаживался на него, тихо постанывая от желания, и де Сарде приложил ладонь ко рту и отвернулся, чтобы самому не издать ни звука.
— Что с вами? Антуан?
Де Сарде помотал головой: тело привычно откликалось на настойчивые ласки, но сам он пребывал в слишком разрозненных чувствах, чтобы отвечать на них сознательно. Что бы ни болтали о нём злые языки, любящие всё приукрасить, в постели Антуан всегда дарил любовникам пусть не любовь, но искреннюю нежность — а сейчас он не был уверен, что способен хоть на малейшее её проявление.
— Отчего вы даже не смотрите на меня? — повторил свой вопрос Валентин.
Отчего? Не потому ли, что всем сердцем хотел увидеть у своих ног другое лицо? Другие глаза, что с таким вожделением смотрели бы на него, другие губы, что ласкали бы его, раз за разом доводя до изнеможения? Вот только Валентину он не смог бы, да и не желал, объяснить причину своей отстранённости.
Де Сарде перестал скрываться и всё же посмотрел на любовника, но взгляд его был нарочито холоден и непроницаем.
— Лорд Совиньон, боюсь, произошло недоразумение и вы неверно истолковали мои интенции. Прошу вас немедленно покинуть мою спальню.
Юноша в недоумении раскрыл нежные, поблёскивающие от желания глаза.
— Это какая-то шутка?
— Вовсе нет.
В прохладном тоне голоса было что-то такое, отчего виконт понял: Антуан не шутит. Валентин в панике вскочил с колен, утёр ладонью липкую влагу с губ и взмолился:
— Прошу… не говорите никому.
— Разумеется, этот конфуз останется между нами. Даю слово. А теперь уходите.
Только когда двери спальни захлопнулась за виконтом, Антуан позволил себе расслабиться, привести одежду в порядок и в изнеможении осесть на постель. Он устало прикрыл глаза, провёл ладонью по вспотевшему лбу и начал массировать переносицу, чтобы вернуть себя в здравый рассудок: этот эпизод окончательно выбил его из колеи. А ведь не иначе как сегодня утром он уверял Константина — впрочем, не слишком успешно — что д’Арси ему безразличен. Тогда же, когда признался, что Леандр — не его любовник.
О, как бы он хотел, чтобы тот им был.