Минула неделя, прежде чем Сакура снова увидела Сукеа.
День в больнице протекал относительно спокойно, поэтому Сакура решила, что вполне может пообедать на свежем воздухе. У неё было любимое место, немного дальше от тренировочного поля, которое она часто посещала вместе со своими напарниками, когда они только сформировались в команду наивных и ничего не знающих генинов. Это место стало для Сакуры неизменной локацией во все времена, когда она чувствовала себя слишком одинокой и желала побыть в тишине.
Последние несколько дней куноичи была слишком занята: она пыталась впихнуть в своё расписание как можно больше дел. Сюда входили как постоянные дежурства в больнице (и пара дополнительных), так и посещение детского отделения. А также визит к родителям (которые постоянно жаловались на то, что в последнее время редко видят свою маленькую девочку, но, в конце концов, приняли выбор её профессии). И девичник с Ино с походом в их любимый бар вместе с остальными ребятами.
И, конечно, несколько визитов в резиденцию Хокаге. Хотя это не считается.
Сакура посещала Шестого по меньшей мере раз в два дня: на обед или на чашечку кофе. Она считала важным советоваться с ним по любому поводу, связанному как с общей больницей Конохи, так и с психиатрической клиникой — особенно по второму, ведь именно Какаши вместе с Цунаде решительно поддерживали её, когда старые ведьмы Совета сочли это ненужным.
Эти старики всегда строили планы относительно войны, но никогда не сталкивались с ней воочию. Они не знали, какие страдания вражда приносит людям: как молодым, так и старым. Они всегда отвергали всё, что казалось слишком современным для их личных стандартов. Более того, они приложили немало усилий, чтобы упрекнуть Цунаде в том, что она оказалась слишком слабой.
Неудивительно, что Цунаде их так ненавидела.
Этот проект был слишком важен, чтобы оставить его без внимания, поэтому Сакура даже обратилась за поддержкой к Казекаге, который отнесся к идее с пониманием, а также оказал давление на финансирование как в Конохе, так и в Суне. Столкнувшись с таким давлением, Совет мог только согласиться. Но они настояли на том, что в тот день, когда бюджет клиники перестанет приносить прибыль, клиника закроется навсегда.
Вот почему было важно проконсультироваться с господином Шестым, прежде чем сдавать им отчёты.
Конечно, наслаждаться его присутствием было лишь бонусом.
Одна из таких встреч закончилась ужином в их традиционном месте на территории башни. Они вели небольшую беседу, и всё было относительно хорошо. Сакура, конечно, поначалу нервничала, но Какаши вёл себя как ни в чём не бывало, и она без проблем подхватила разговор.
Среди различных новостей дня (в том числе и пары сплетен), куноичи упомянула о присутствии Сукеа в деревне. Какаши лишь хмыкнул и кивнул, после чего она пригласила его на следующую встречу с Наруто (он кивнул в знак подтверждения), и на этом всё закончилось.
В общем, всё складывалось спокойно.
Харуно никогда не была слишком требовательной: она всегда довольствовалась тем немногим, что могли дать ей окружающие. Поэтому Сакура решила, что ей будет достаточно просто находиться рядом, пока Какаши сам не придёт к какому-либо решению.
Никакого давления, верно?
Придя на своё любимое место, она расположилась под огромным деревом, листья которого приобрели золотистый оттенок: последние остатки красок, которые вскоре опадут, уступив свое место однотонной зиме. Жизнь такой и являлась — красота ценилась только лишь потому, что она была временной. Вопреки своему настроению, Сакуре удалось улыбнуться. Потянувшись в сумку, она достала фотоаппарат, который Сукеа подарил ей в прошлый раз, и взглянула на него.
Сказать, что она очаровалась подарком, было бы преуменьшением — настолько интересным он ей показался. Сакура попыталась сделать несколько снимков, и некоторые из них получились неплохими. Ей даже удалось сфотографировать очень пьяную Ино, с её раскрасневшимися щеками и широкой улыбкой.
Теперь она смотрела вниз на траву. С дерева упало несколько листьев, а их золотистый, яркий цвет контрастировал с цветом травы: вот это была интересная тема.
Розововолосая опустилась на колени к земле, склоняясь над листьями, и попыталась найти правильный ракурс. Как только кадр показался удачным, Сакура нажала на кнопку затвора и посмотрела на выскочившую пленку. Если бы она не была так отвлечена проявкой фотографии, то заметила бы присутствие кого-то позади себя.
— Отличный кадр, Сакура-сан.
Она вздохнула и встревоженно обернулась, чуть не врезавшись в мужчину, стоявшего позади. Одетый в своё обычное коричневое пальто, он почти сливался с осенним пейзажем. Наполовину улыбнувшись, Сукеа протянул руку в молчаливом приглашении помочь ей встать на ноги. Что она и сделала.
— Сукеа-сан, как поживаете? Не ожидала увидеть вас здесь…
— Ну, меня некоторое время не будет, Сакура — работа в редакции. Вот я и подумал, что стоит взять с собой несколько красивых напоминаний, чтобы не погрязнуть в ностальгии.
Сакура не могла понять, почему ощутила, что к её лицу подобрался жар. Наверное, из-за того, как Сукеа смотрел на нее: так, будто увидел что-то завораживающее. Но, вероятней всего, это были всего лишь деревья позади неё, а не она сама.
— Понятно… а я пришла сюда пообедать, и мне показалось, что здесь так красиво! Я пыталась сфотографировать, но, кажется, ничего не получилось.
— Позволишь взглянуть?
Куноичи протянула ему фотографию, и мужчина несколько секунд рассматривал её.
— Видишь ли, Сакура-сан, это так не работает. Данная камера хороша для портретной съемки, но когда дело доходит до таких деликатных снимков, её функционала просто недостаточно. Попробуй сфотографировать на мой, — он снял ремешок фотоаппарата со своей шеи и надел его на Сакуру. — С ним должно получиться.
Камера, которую она сейчас держала в руках, была современной и тяжёлой: из такой не выпрыгивают фотоплёнки. Придерживая левой рукой корпус фотоаппарата, а другой — объектив, она пыталась сфокусироваться на листьях, как и наставлял Сукеа. Но, несмотря на все усилия, руки слегка дрожали, и в результате снимки получились смазанными.
Сакура почти застонала от разочарования, когда в четвёртый раз увидела нечёткое изображение на экране камеры.
— А-а-а-а-а! Мои руки не должны трястись, я же доктор! — чуть не выругалась куноичи, заставив Сукеа рассмеяться.
— Сакура-сан, ты права насчёт рук. Но проблема не в них, а в том, как ты держишь камеру. Видишь ли, объектив достаточно тяжёлый, и ты разводишь руки, в результате чего они лишаются опоры. Могу я?.. — Сакуре потребовалось несколько секунд, чтобы осознать его слова. Ему нужно было показать ей, как правильно держать камеру, но для этого он должен был прикоснуться к ней.
Сакуру не беспокоили прикосновения: она привыкла к ним, общаясь с пациентами, с детьми, даже с Ино и Наруто, которым требовалось обнимать и ерошить её волосы почти каждый раз, когда они виделись. Но Сукеа не был ни Наруто, ни Ино. Тем не менее она кивнула, разрешая ему приблизиться.
Мужчина неуверенно подошел к ней сзади:
— Руки должны быть как можно ближе к прижаты туловищу, иначе у тебя произойдёт то, что фотографы называют дрожанием камеры. Смотри, вот так… локти, Сакура-сан, должны быть как можно ближе к тебе. Вращай объектив только движением запястья, а не всей рукой. А теперь попробуй еще раз.
Как будто в её голове внезапно сработал выключатель. Несмотря на это, куноичи нажала на кнопку, сделав при этом один глубокий вдох. Сукеа не переставал поддерживать её за руки, пока она нажимала, и нажимала, и нажимала.
Сакура рассеянно щёлкнула кнопкой четыре или пять раз, прежде чем её мозг смог снова нормально функционировать.
«Что, чёрт возьми, происходит? — успела подумать она. — Что я делаю?»
— Ладно, давай посмотрим, что у нас получилось, — низкий голос Сукеа нарушил тишину, вернув девушку в реальность. Сакура стыдливо сняла с шеи ремешок фотоаппарата и вернула ему.
— Видишь? Теперь всё идеально.
В этот момент Сакура не доверяла себе, поэтому просто только наклонилась, чтобы посмотреть результат. Сукеа был прав: изображение получилось четким, и она могла разглядеть все мелкие детали листьев и травы.
Снимок вышел очень красивым, и это заставило её забыть о своей застенчивости:
— Неужели это сделала я?
— Да, Сакура-сан. Молодец! Похоже, у тебя хороший глаз для фотографии. Хочешь попробовать ещё? — спросил мужчина, и она радостно закивала на это.
До конца обеденного перерыва они по очереди брали в руки фотоаппарат, оживлённо обсуждая осенние краски.
Сакура вдруг засуетилась, как маленький ребёнок: она слишком обрадовалась, когда Сукеа удалось сфотографировать пробегавшую мимо белку. Она стояла прямо под веткой, по которой прыгала белка, и улыбалась, словно дитя, которому рано утром вручили рождественский подарок. Куноичи даже не заметила, как Сукеа опустил камеру и сфотографировал боковую часть её лица: розовые волосы слегка развевались, когда она отклонила голову назад, щёки покрылись румянцем, а улыбка была такой широкой, что могла прогнать все тучи.
Но всё приятное рано или поздно заканчивается, и их фотосессию прервал звонок Сакуры. Она попросила, чтобы её набрали к концу перерыва, на случай, если она потеряет счёт времени (что на самом деле было хорошей идеей, потому что она действительно отвлеклась и могла опоздать к возвращению в больницу). Куноичи глубоко вздохнула и повернулась к Сукеа, который всё ещё был занят тем, что делал снимки.
— Мне очень жаль, Сукеа-сан. Однако я должна вернуться к работе. Мой обеденный перерыв не может длиться вечно.
Он понимающе кивнул:
— Тогда, прошу, позволь мне проводить тебя обратно в больницу?
Обычно Сакура бы вежливо отказалась от такого предложения, но сейчас ей не хотелось этого делать.
— Спасибо, с удовольствием.
Прогулка до больницы была наполнена оживленной беседой. В основном они говорили о путешествиях Сукеа. Сакура сказала, что ей бы очень хотелось увидеть все эти места, людей и пейзажи. Сукеа лишь улыбнулся и заверил её, что когда-нибудь она сможет это осуществить. Как только они отошли на несколько шагов от входа в больницу, он повернулся к ней лицом.
— Сакура, спасибо, что прогулялась со мной. А теперь я откланяюсь.
— И тебе спасибо, Сукеа-сан. Не хочешь перекусить с Наруто и Какаши-сенсеем, когда я закончу свою смену? Наруто не терпится увидеть тебя снова, да и Какаши-сенсей, думаю, тоже не откажется.
— Боюсь, мне нужно готовиться к предстоящей поездке, Сакура-сан. Мне не хочется тебе отказывать, но я должен. Я уеду рано утром, поэтому мне нужно сначала закончить некоторые дела. Ты простишь меня за это?
— Разве могу не простить? Хотя очень жаль… А когда ты вернёшься?
— Надеюсь, освобожусь до Рождества. Возможно, в этом году у меня появится шанс увидеть Коноху в снегу. Может быть, даже сделаю несколько красивых фотографий.
Сакура кивнула, протягивая ладонь в его сторону, чтобы попрощаться:
— В таком случае, приходи, как вернёшься! Все будут рады тебя видеть!
Сукеа лишь улыбнулся и вместо прощания наклонился, после чего поцеловал её руку, не разрывая зрительного контакта.
— А ты будешь рада меня видеть? — спросил он, касаясь губами тыльной стороны её ладони.
Сакура была уверена, что в этот момент у неё начался жар, но ей удалось пролепетать в ответ:
— Я… конечно, я буду рада, господин Сукеа! Разве может быть иначе?
— Тогда до следующего раза, Сакура-сан. Практикуйся в фотографии, и я обещаю, что мы обязательно повторим это, когда я вернусь. Зима так прекрасна! — и это были последние слова, которые он сказал.
Потому что потом Сукеа бросил на неё полный печали взгляд и ушёл, помахав на прощанье потрясённой Сакуре, которая с удивлением смотрела на тыльную сторону руки, которую он только что поцеловал.
Однако она не стала долго раздумывать над произошедшим, а просто развернулась и медленно побрела в сторону больницы. Остаток дня должен был быть таким же спокойным и медлительным.
***
В больнице Конохи обычно бывает очень тихо во время обеда: часы посещения пациентов приходятся либо на утро, либо на вторую половину дня, что оставляет больницу в довольно спокойном состоянии — это если не происходит никаких чрезвычайных происшествий.
Сегодня не было никаких чрезвычайных происшествий.
После того как персонал больницы завершает полуденный обход, они обычно предпочитают обедать в кафетерии стационара. Некоторые, если им требуется подышать свежим воздухом (или покурить), бросают вызов погоде и обедают во дворе, наблюдая за приходом и уходом горожан.
Шизуне именно этим и занималась. У неё не было необходимости работать в больнице: после того как Цунаде ушла в отставку и передала пост Какаши, она редко проводила время в Конохе. Они снова вернулись к путешествиям (и азартным играм), полагая, что к этому времени заслужили право беспечной жизни. Однако они не могли уехать навсегда. И всякий раз, когда возвращались, они обе спешили обратно в больницу, чтобы по возможности помочь Сакуре. Не то чтобы Сакуре нужна была какая-то помощь, ей скорее требовалось дружеское общение.
В глазах Шизуне Харуно была просто зверем: она действительно могла справиться со всеми трудностями клиники почти в одиночку и при этом сохранять безмятежную улыбку. Кроме того, она была слишком горда, чтобы признать, что нуждается в помощи. Впрочем, она и не нуждалась. Но Шизуне всё равно считала, что Сакура довольно одинока. Её редко можно было увидеть вне рабочего места. Она много трудилась и к концу дня всегда выматывалась, поэтому общение стояло в списке Сакуры, вероятно, на последнем месте. За редким исключением, когда её заставали на публике. Однако Сакура была либо с Наруто, либо с Ино, а иногда и с Какаши. Куноичи не встречалась с кем-либо другим уже почти год. Поэтому для Шизуне было полной неожиданностью увидеть высокого незнакомого мужчину, целующего её руку прямо у входа в больницу.
Испытывая любопытство, Шизуне сделала вид, что смотрит в другую сторону, продолжая держать Сакуру в поле пристального внимания. Прошло несколько секунд, прежде чем она прошла мимо, всё ещё отвлечённая видом поцелованной руки. Куноичи чуть не споткнулась о скошенную траву, и Шизуне успела поймать её прежде, чем это случилось.
— Я была бы очень признательна, если бы мне не пришлось лечить рану на твоей голове, Сакура! — сказала она, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
Но Сакура никогда не была сильна в сарказме.
— Представь, как мне будет стыдно, — проворчала она, и Шизуне окончательно вышла из себя.
— Ладно, просто сядь и успокойся немного. Здесь ты не нужна, я сама всех осмотрю, — она кивнула в сторону скамейки, и они сели. — Ты слишком… рассеянна.
Сакура чуть не подавилась обычным воздухом.
— А-ха-ха, о чём ты говоришь?
— Может, о красавчике, который случайно поцеловал твою руку?
— Ты это видела? Ничего страшного, это просто Сукеа-сан…
— Что еще за Сукеа?
— Фотограф… Сукеа-сан! Ты его не помнишь? Он был здесь, когда мы были детьми.
— Так… не припоминаю… но он кажется хорошим парнем. В смысле, кто вообще целует руку женщине? Значит, горячее свидание?
Шизуне действительно знала, как надавить на эмоции Сакуры. Прямо как сейчас.
— Ну, не совсем! Мы случайно встретились, и он проводил меня до работы. Он будет отсутствовать некоторое время, и просто хотел попрощаться.
— Хммм… А с Наруто он тоже попрощался?
— Не думаю.
— Знаешь, целовать руку на прощание — это не обычный жест.
— А какой?..
Шизуне щёлкнула пальцами перед лицом Сакуры, сделав движение, которое очень напомнило ей Ино.
— Язык тела, Сакура! Неужели Ино до сих пор тебя не вразумила? Даже я кое-чему у неё научилась!
— Ага. Я вижу это.
Шизуне закатила глаза на ответ Сакуры, но больше ничего не сказала по этому поводу. Они обе встали и вернулись к работе, чувствуя себя значительно отдохнувшими.
***
На другом конце деревни Какаши сидел дома, внутренне коря себя за слабость. Он всегда считал себя сильным, но Сакура заставила его почувствовать себя самым слабым и самым беспомощным существом на всей этой чертовой планете.
Ему нужно было увидеть её снова, взглянуть на её улыбку. Какаши принялся снимать с себя образ Сукеа, затем быстро подключил камеру к своему персональному ноутбуку (он терпеть не мог технику, но Генма уговорил купить компьютер: «Не будь таким глупым стариком, — сказал он. — Если ты хочешь модернизировать Коноху, ты должен начать с самого себя». Какаши не хотел открыто признавать, что он был прав, однако Ширануи таки был прав).
Он поспешно пролистал все фотографии, сделанные в тот день, пока не остановился на той, которую хотел увидеть.
Фотография Сакуры.
Какаши сдавленно хмыкнул: она была такой красивой, черт бы её побрал. Выглядела счастливой и спокойной. Ему было неприятно признавать, что если бы он мог, то поклонялся бы каждому сантиметру этой прекрасной фигуры.
Когда он протянул руку, чтобы помочь Сакуре установить камеру, его охватило глубокое потрясение: светлая кожа была такой мягкой, а запах всё ещё ощущался в его легких. Будь проклято его обоняние. Его предательское тело уже отреагировало неприличным образом, когда он обнял её. Даже одного прикосновения более чем хватило. Если бы не пальто и свободная одежда, Сакура бы заметила, что у него откровенная эрекция, и с криком убежала бы.
Эта зависимость должна была прекратиться. Вот почему он сказал ей, что уедет из Конохи: с глаз долой — из сердца вон. Она забудет его к тому времени, когда Сукеа должен будет вернуться, и так придет конец этому безумию.
Когда Какаши продолжал неотрывно смотреть на фотографию Сакуры, его дыхание сбилось. Он резко встал и направился в душ. Там он представит, что может без колебаний заняться с ней любовью и, в смешении удовольствия с чувством вины, кончит, проклиная себя за то, что был таким грязным, таким трусливым и не смог выбросить её из головы хотя бы на это время.