[Часть первая]
«Каждый раз, когда вижу тебя, все лучи солнца
Пробиваются сквозь волны твоих волос.
И каждая звезда в небе, летящая сквозь сотни полос,
Стремится к глазам твоим, едва услышав твой голос.
Стук сердца моего, словно барабан,
Что с ритма сбился напрочь.
И он ищет твой,
Ведь твоему сердцу под силу даже день сменить на ночь.
И превратить всю тьму в маяк,
Что ярким светом озаряешь.
Я буду следовать за ним, пока ты правду не узнаешь».
Да будет вам известно, что Какаши на самом деле очень артистичный человек. Он всегда ценил хорошее искусство: как традиционное, так и любое другое. Просто жизнь в одиночестве на фоне войны не позволяла ему расслабиться и насладиться прекрасными вещами в полной мере. Поэтому он всегда искал способы, что помогли бы ему абстрагироваться от боли. И неожиданно нашёл утешение в творчестве. Когда Какаши надел эту богом забытую шляпу Хокаге, то решил в кои-то веки сделать что-нибудь и для себя самого. Поэтому, используя сбережения от миссий, он купил вторую квартиру.
Новая обитель стала пристанищем его души. Местом, куда Какаши приходил, когда нуждался в одиночестве. Никто не знал об этом жилье. Все полагали, что он живёт в старой квартире либо имеет личные покои в башне Хокаге. В то время как эта жилплощадь принадлежала только ему, сокрытая от посторонних глаз. Поэтому он превратил квартиру в художественный уголок, который хотел иметь всегда. Какаши заполнил его своими любимыми книгами (не только «Ича-ича»), а теперь ещё и музыкой. Он также купил проигрыватель и достаточное количество пластинок, чтобы разбавлять ими своё одиночество.
Сейчас был один из таких моментов, когда приятная музыка проникала в самую душу. Какаши тихо напевал песню, возвращаясь в спальню. Это была скромная комната с кроватью среднего размера, тумбочкой, небольшим книжным шкафом и просторным окном, через которое поутру падал солнечный свет, когда он еще лежал в постели. Одна из стен была увешана фотографиями, которые он делал на протяжении многих лет: пейзажи, животные, случайные портреты… и теперь несколько снимков Сакуры.
Сакура…
Что бы он делал с ней?
Что бы он делал без неё?
То, что началось, как случайная встреча, превратилось в фантазию, ставшую реальностью. Но это была опасная игра. Какаши уже не раз отвергал Сакуру из глупого чувства приличия, но она все равно стояла на своём. И из всех мужчин Конохи, которых Харуно могла бы с легкостью заполучить, она опять выбрала его, пусть даже и не подозревала об этом. Он должен был считать, что ему повезло, раз Сакура все ещё хотела того, кем, по сути, и являлся Какаши — всё же, когда он превратился в Сукеа, он был более честен в своих чувствах. Но Какаши уже не мог выносить этот голос на задворках своей совести, который вторил, что он должен во всём признаться. Он уже решил, что нуждается в стороннем совете, но не знал, с кем это обсудить. Цунаде, вероятно, избила бы его до полусмерти. Генма был тем ещё бабником, а следовательно, не годился на эту роль. Какаши подумывал поговорить с Гаем, но пока не хотел раскрывать ему свою вторую личность. Тензо был единственным уравновешенным и мудрым решением. Да, он бы так и поступил. Но Какаши не хотел разрушать ожидания Сакуры от сегодняшнего вечера.
Перед глазами в очередной раз образовался образ улыбающейся розововолосой куноичи. Он влюбился в неё. Довольно сильно, если быть честным. Он всегда восхищался её силой, настойчивостью, умом. Когда они сблизились после инаугурации, Какаши начал ценить её сдержанность, красоту, чувство гордости, и то, что она никогда не стеснялась своих чувствShe always wore her heart in her sleeve — если дословно, то переводится: «Она всегда носила сердце в рукаве». Английское выражение, которое по смыслу похоже на наше «Душа нараспашку», взявшее своё начало из строк Шекспира в «Отелло»., а также умела отстаивать собственную точку зрения.
А теперь, став Сукеа, он открывал для себя её женственную сторону.
Какаши невольно вздохнул, закрыв глаза, чтобы отвлечь себя. Она была такой манящей вчера, в каком-то непостижимом смысле. Он почти потерял всякую сдержанность, когда она села к нему на колени. Потребовалась огромная собранность, чтобы сохранить вежливость. Сакура заслуживала приятного времяпрепровождения, и он пытался подарить ей это. Будь она кем-то другим, ему было бы наплевать. Но в этот раз ему не было все равно. Она была драгоценной. Она была необыкновенной.
Какаши попытался составить список дел, которые ему нужно сделать сегодня вечером: он уже заказал столик в красивом месте для них обоих. Сакура должна оценить выбранное им заведение. Ресторан располагался в гражданском районе, недавно построенном, и оттуда открывался прекрасный обзор на большую часть Конохи. Позже, исходя из плана, они пропустят по стаканчику-другому в ближайшем баре (Какаши уже побывал в них и знал, что оба места хороши).
А что потом?
Он задумался над этим вопросом на мгновение. Очевидно, что выбор останется за Сакурой: если она захочет вернуться одна — он проводит её до дома.
Если же захочет остаться с ним…
Он уже спрятал всё, что могло указывать на присутствие здесь Какаши. Так что Сакура может прийти сюда, если захочет. А остальные заботы можно было отложить до лучших времен.
Сейчас Какаши нужно было подготовиться. Он наложил свою обычную маскировку (преимущество косметики шиноби в том, что она слишком стойкая и не смывается — так что его более узнаваемые шрамы будут скрыты). Но он решил пойти дальше и в плане одежды: чёрные брюки от костюма, серая рубашка и чёрный жилет оказались достойным выбором. Не каждый день можно пойти на свидание с такой женщиной, как Сакура. Он уже купил букет (на этот раз красные розы — Ино была в восторге от того, что он знает «язык» цветов) и ещё один небольшой подарок.
Ровно в восемь часов он постучал в её дверь, не опоздав ни на секунду. Однако Какаши не был готов увидеть то, что он увидел, когда Сакура открыла дверь. Его мозг почти перестал функционировать. Она была одета в очень привлекательное зелёное платье: не слишком вызывающее, но и не скромное, полностью открывающее плечи. Розовые локоны были собраны в пучок, и лишь несколько прядей обрамляли её едва накрашенное лицо. Пара чёрных туфель на каблуках заканчивала образ.
Этот несчастный мужчина подумал, что у него случился инсульт.
— Сукеа… Ты в порядке?
Ему пришлось прочистить горло:
— Ты слишком красивая… Вот. — Он вдруг вспомнил о букете, который собирался ей подарить.
— А ты романтик, не так ли? — Сакура скромно улыбнулась и пригласила его внутрь. — Моя квартира никогда не видела столько цветов. Пожалуйста, подожди, я поставлю их в вазу, и мы пойдём.
Какаши едва уловил её слова, заворожённый прекрасным видом. Она была доказательством того, что самые красивые люди — это те, кому нужно меньше всего, чтобы сиять. Закончив с цветами, она надела пальто и направилась к выходу.
Ресторан, в который они отправились, был довольно тихим и уединённым. В гражданском районе сегодня не было видно ни одного шиноби: большинство из них предпочитали отдыхать в барах для шиноби. Уединённый ресторанчик оказался очень уютным. Не большой, но и не слишком вычурный, с видом, доходившим даже до скалы Хокаге. Сакура с удовольствием наблюдала за огнями города издалека, попутно беседуя и с интересом отмечая, что Сукеа умеет себя грамотно подать: он хорошо разбирался как в политике, так и в искусстве и был прекрасным собеседником. Он действительно бросал вызов её интеллекту и терпеливо выслушивал разговоры о работе, чего она обычно избегала на прошлых свиданиях, поскольку мужчинам было либо слишком скучно, либо слишком противно от подобных разговоров. Но Сукеа был искренне заинтересован во всём: он задавал вопросы и делал наблюдения. Беседа с ним доставляла не меньшее удовольствие, чем с такими персонами, как Шикамару и Хатаке, но сегодня ей пришлось прогнать мысль о последнем.
Между ужином и их следующим пунктом назначения Сукеа провёл Сакуру по живописным местам деревни. Он сделал несколько фотографий, но, заметив, что ей холодно, снял шарф и укутал её им, позволив себе короткое объятие перед следующей остановкой.
Бар, в который они направились позже, назывался «Акай». Это было тёплое место с отдельными кабинками. Там играла негромкая, размеренная музыка, подчёркнутая приглушенным освещением. Светильники были обтянуты красной тканью, что придавало этому месту особую атмосферу интимности и уединенности. Вскоре они нашли своё место и выпили по бутылке вина. Сукеа чувствовал, что Сакура просто наслаждается проведёнными с ним моментами. Она казалась расслабленной и жизнерадостной. Более того, он давно не видел Сакуру такой: работа и повседневные проблемы заставляли её чувствовать себя зачастую нервной и тревожной. Однако здесь она позволила своему истинному «я» раскрыться. Сакура рассказывала анекдоты со времен Седьмой команды (о которых Сукеа, конечно же, был в курсе), но тем не менее он слушал её, заворожённый, время от времени рассказывая что-нибудь своё.
Сукеа держал её за руку почти все время, что они провели в баре.
Когда музыка стихла, они решили, что пора уходить. Они прогуливались бок о бок, в то время как её рука была вложена в его, и, когда они вышли на улицу, Сакура прошептала, избегая его взгляда:
— Ты обещал кое-что сегодня утром.
— Не хочешь просветить меня? — поддразнил он, заставив Сакуру рассмеяться.
— Не заставляй меня повторять это.
Он заключил её в объятия и наклонился, чтобы поцеловать место под её ухом.
— Но я хочу услышать, как ты это скажешь.
— Ты проснёшься рядом со мной завтра? — выдохнула Сакура, и Сукеа улыбнулся её внезапной застенчивости.
— С удовольствием.
***
Они оба согласились, что его квартира — лучший выбор для них обоих, поэтому именно туда и направились. Не в силах сдержать ни счастья, ни волнения, Сукеа предложил выпить ещё, и она согласилась. Пока они пили, Сакура потянулась за своей сумкой.
— Подожди! У меня есть подарок для тебя… забыла отдать!
Сукеа захотелось растаять от её спонтанности. Он взял упаковку, обернутую подарочной бумагой, что Сакура протянула ему, и почувствовал, как растворяется в благодарности от этого жеста. Это была та самая книга, которую она покупала в книжном магазине на днях.
— Сакура, спасибо тебе. Мне не терпится прочитать её. Кстати говоря, у меня тоже для тебя кое-что есть.
Какаши протянул ей маленькую чёрную коробочку. В ней лежало ожерелье из розового золота с амулетом, изображающим цветок сакуры: маленькое, сдержанное и элегантное.
— Я… это прекрасно. Ты не должен был дарить его мне, хотя…
— Я не смог удержаться. Увидел его на днях и сразу подумал о тебе. Давай, я помогу тебе его надеть.
Он обошел Сакуру со спины, опускаясь на диван позади неё, и застегнул подвеску на её шее. Этот медальон идеально смотрелся на на ней. Однако, находясь так близко, Какаши воспринял все по-своему. Он наклонился и поцеловал её плечо.
— Не снимай его сегодня вечером.
Как по команде, Сакура наклонила голову в сторону, открывая ему доступ к своему декольте. Сукеа с радостью подчинился, позволяя своим губам целовать нежную шею до линии челюсти. Он был восхищён её резким вздохом в этот момент, покусывая и щекоча её кожу, пока Сакура снова не растворилась в томном дыхании.
— Я не могу до тебя дотянуться, Сукеа…
— Это поправимо. — Неохотно он оставил своё место позади неё, чтобы занять более удобное перед ней, и, когда притянул её для поцелуя, остро ощутил, что больше не может этого выносить. Его губы прикоснулись к её губам, сначала нежно, но вскоре она сама углубила поцелуй, и Сукеа расслабил губы, чтобы впустить её.
Сакура была чувственна в своих поцелуях: одна её рука слегка перебирала его пряди, а другая возилась с пуговицами на рубашке. Его собственная рука блуждала по шее, медленно прокладывая путь к её талии, задевая при этом часть груди. Сукеа чувствовал, как она тает в его руках, превращаясь жидкое пламя, судя по тому, как она сокрушённо вздыхала и пыталась раздеть его.
Это будет точкой невозврата.
Когда он разорвал поцелуй, Сакура вздрогнула от разочарования, но он поднял её на руки и отнес в свою спальню. Бережно усадил на кровать и слегка подтолкнул её колени, чтобы придвинуться ближе. И она, конечно же, позволила.
Он был мужчиной, который ни перед кем не встанет на колени… кроме неё.
Когда она потянулась, чтобы расстегнуть молнию, он был вне себя от счастья. Сакура открыла ему своё тело — бледное, упругое, мягкое, облачённое в кружевное бельё тёмно-зелёного цвета, и Сукеа на мгновение застыл в полном блаженстве. Она была совершенна, просто совершенна.
— Ты великолепна… — восхитился он, наслаждаясь её покрасневшим лицом с широко распахнутыми глазами. Наклонившись, он вкусил её оголённую кожу под своими губами. Прошёлся языком по острым ключицам, пока не добрался до бюстгальтера. Ловко орудуя пальцами, он потянулся за спину и расстегнул застёжку, позволяя её груди обнажиться.
— Совершенна… — прошептал Сукеа, опускаясь и погружая в рот один её сосок, посасывая его, в то время как его рука потянулась к другому, чтобы поласкать его. Её свободная рука запуталась в его волосах, притягивая его лицо ближе к себе. После этого он начал двигать языком интенсивнее, и она застонала.
— Ах… Сукеа, — вздохнула она, и он тут же отпустил её грудь с мокрым звуком.
Призывая лечь на спину, пока её ноги оставались на полу, он ухмыльнулся, давая ей понять, что это лишь начало. Сукеа приподнял её бедра, чтобы стянуть платье. Затем начал целовать внутреннюю сторону упругих бёдер, заставляя её задыхаться в предвкушении. И, поскольку его обоняние было обострено, он чувствовал аромат её желания, и это сводило с ума. Сукеа так же быстро освободил Сакуру от нижнего белья и впился в неё между бедер, пробуя на вкус.
Её стоны становились более страстными, и она металась в постели, чувствуя, как его язык усердно ласкает её. Когда Сукеа взглянул на неё, её голова была откинута набок, а глаза закрыты. Зрелище было невероятно манящим, но он снова сосредоточился на её самой чувствительной области. Позволив себе быть более смелым, он также погрузил в неё один палец, смазав его её влагой.
Но введение второго пальца стало для неё сокрушительным: с приглушённым стоном Сакура обмякла и кончила на его пальцы. Сукеа нравилось всё это: её стенки сжимались вокруг его пальцев, восхитительный запах становился всё ярче, а раскрасневшееся лицо… это было сильнее, чем любая его фантазия — это была зависимость по своей сути.
Он не ожидал, что Сакура отреагирует настолько быстро. С трудом переводя дыхание, она притянула его к себе и поцеловала, крепко, пробуя себя в этом поцелуе — и эта мысль показалась ему невероятно возбуждающей. Словно почувствовав это, Сакура провела рукой по его всё ещё скрытому под одеждой члену и внезапно превратилась в лисицу, хитрую и дерзкую.
— Ты всё ещё слишком одет, — промурлыкала она ему в губы. — Я тоже хочу взглянуть на тебя.
Он подчинился, почти загипнотизированный её мягкой командой. Когда он поднялся, чтобы раздеться, Сакура скользнула пальцами по резинке его трусов:
— Я снимаю это.
— Ну и кто теперь дразнит? — прорычал он, когда её пальцы медленно раздели его, а затем сомкнулись вокруг его пульсирующего члена. Она ухмыльнулась, когда начала двигать рукой в медленном темпе, и это зрелище возбудило Сукеа до предела. Особенно когда Сакура наклонилась вперёд и провела языком вверх и вниз по его длине в тандеме со своей рукой.
— Сакура… да, черт возьми, — застонал он, когда она взяла его член в рот. Его руки зарылись в её волосы, путая их, заставляя её принимать глубже. Он начал двигать бёдрами навстречу, а она стонала, и ему становилось всё труднее себя контролировать. Перед тем как кончить, он медленно отстранил её, но ответом ему последовала развязная ухмылка. — Я кончу, если ты продолжишь, — пригрозил он и медленно помог ей лечь на спину, нависнув для ещё одного обжигающего поцелуя. Сукеа казалось, что он вот-вот взорвётся, когда он медленно прижимался к ней, вызывая у неё самые откровенные стоны.
— С-сукеа… Пожалуйста…
— Пожалуйста, что? — улыбнулся он, прижимаясь к её невозможно влажному входу. — Чего ты хочешь, Сакура?
— Тебя… — это было единственное, что она смогла произнести, прежде чем он успел заполнить её собой.
Сукеа был уверен, что сегодня умрёт счастливым человеком, погружаясь до упора в её тугие мышцы. И это того стоило, потому что внутри Сакуры он чувствовал всё просто идеально.
Сакура извивалась под ним, в то время как её пальцы царапали широкую спину. Она могла бы вымазать его кровью, но ему было бы наплевать. Сукеа приник к её шее и лизнул её, когда яркие стоны стали ещё громче. Очевидно, она кричала, и это было усладой для его ушей. Сакура была полностью потеряна в муках страсти. Она крепко прижималась к нему, медленно лишаясь рассудка. Она не могла составить для него ни единого связного предложения. Как только Сукеа взял её в руки, вся логика была потеряна. Он хотел видеть, как Сакура снова и снова растекается перед ним.
Вскоре Сакура снова кончила, всё так же сильно: на него, вокруг него, его имя было приглушённым всхлипом, сорванным с её зацелованных до крови губ, и это был конец. С рваным выдохом Сукеа последовал с ней за грань в наслаждение, которое превратило его тело в жидкость. В помутнении рассудка он едва вспомнил, что нужно отстраниться, чтобы не раздавить её своим весом.
Упав рядом, он взял её руку и положил себе на сердце. Его чувства были переполнены её запахом, её видом, её дыханием, её вкусом. И хотя он был человеком, имевшим за долгие годы немалый опыт, он никогда не испытывал такого благоговения и трепета, какие испытывал сейчас к этой невероятной женщине, которая смотрела на него сквозь полуприкрытые веки.
Сукеа знал, что близость — сложная вещь, но сегодня он чувствовал себя так близко, как никогда и ни с кем, и это было так же естественно, как и воздух, которым он дышал. Он почувствовал, что его руки дрожат, когда обхватил её за плечи, заставляя девушку придвинуться ближе.
— О чём думаешь? — прошептала она, позволяя своей руке рисовать линии на его спине, а её нога скользнула между его ног.
— О том, что я счастлив, Сакура… Так чертовски счастлив сегодня.
Она хихикнула и прижалась к его груди:
— Я тоже…
Через несколько мгновений оба погрузились в блаженный сон, даже не осознавая подступившей прохлады. Сукеа был единственным, кто понял это: он почувствовал, как обнажённая кожа Сакуры начинает дрожать от холода, но её лицо было спокойным. Он на мгновение залюбовался, а затем укрыл их обоих. В ту ночь он спал непривычно спокойно, не встретив ни единого кошмара.
[Часть вторая]
С первыми лучами солнца, заглянувшими в спальню, проснулась Сакура. Она так и не успела привести себя в порядок и одеться прошлой ночью, поэтому оказалась обнажённой, а её ноги спутались с такими же обнажёнными ногами Сукеа. Его спящее лицо было спокойным и полным умиротворения. Сакура даже наклонилась, чтобы мысленно запечатлеть его выражение.
— Перестань разглядывать меня.
Сакура чуть не свалилась с кровати, когда Сукеа открыл сонные глаза и притянул её к себе. Поглаживая розовые волосы, он пробормотал: «доброе утро», и Сакура почувствовала, как её внутренности начинают загораться от возбуждения.
— Я ведь обещал тебе это, не так ли?
— Обещал, — усмехнулась она. — Доброе утро.
— У нас ведь сегодня никаких планов, верно? — уточнил Сукеа, проводя рукой по талии Сакуры. Он не мог не заметить, что от неё снова пахнет желанием, и это вызывает настолько сильное возбуждение, что сводит с ума.
— Я… не думаю. Не знаю, мне всё равно, — пробормотала она и придвинулась ближе к нему, практически усевшись на его ногу.
— Хорошо, потому что я не собираюсь тебя никуда отпускать, — объявил он, наконец-то притянув Сакуру к себе.
Однако у неё была другая идея. Куноичи привстала и опустилась ниже, пока не оказалась под одеялом. Её дыхание волнами пробежало между его ног, задевая его пульсирующую потребность. Озорно улыбаясь, Сакура полностью скрылась под одеялом, лишая Сукеа возможности видеть, как она жадно пробует его на вкус.
— Ах ты маленькая лисичка… — прорычал он и запустил пальцы в растрёпанные розовые локоны. Из такого положения он все ещё мог дотянуться до её сосков и стимулировать их, вызывая сладкие стоны. Сукеа также чувствовал, как она начинает мокнуть под его прикосновениями, и это казалось слишком восхитительным удовольствием.
Когда он потянул её на себя, Сакура с радостью подчинилась и с лёгкостью опустилась на его смоченную собственной слюной эрекцию. Распахнутые зелёные глаза смотрели в самую его душу, когда она начала покачивать бёдрами. Сукеа крепко прижал её к себе, задавая более медленный темп, чем она, но более жёсткий. И куноичи застонала, абсолютно не сдерживаясь.
Сакура была так прекрасна, когда кончала на него, и её мышцы так сжимали его член, что он не мог не последовать за ней в это блаженство. Сукеа действительно хотелось просто умереть от счастья, благодарности и восхищения этой женщиной.
Она оставалась неподвижной, свернувшись вокруг него, не желая расставаться ни на секунду. Но в конце концов Сакуре пришлось принять ванну. В то время как Сукеа принялся готовить ей завтрак.
Когда через полчаса она вышла из ванной, свежая, только что принявшая душ, он чуть не подавился кофе. На ней была рубашка и его боксеры, и это было самое сексуальное, что он когда-либо мог себе представить. Но он должен был держать себя в руках, поэтому предложил ей позавтракать, пока он сам приводил себя в порядок.
Когда Сукеа закончил с душем, он обнаружил, что Сакура выглядывает в окно, улыбаясь, словно маленький ребёнок.
— Сукеа, смотри! Снег идёт! — вместо ответа он достал фотоаппарат и сделал быстрый снимок, удивив её.
— Что? Я же плохо выгляжу… — не выдержала Сакура и отказалась поворачиваться к нему лицом.
— Сакура… — улыбнулся он. — Ты не понимаешь, насколько ты красива, не так ли? Что я тебе говорил о съёмке людей на днях? — он притянул её к себе и обнял, все ещё позволяя ей смотреть на улицу. — Ты великолепна. Полна света. Посмотри сама, если не веришь мне.
Она на мгновение задумалась, застыв над камерой:
— Х-м-м. Думаю, секс действительно заставляет людей выглядеть лучше, — отшутилась Харуно.
В комнате воцарилась тишина, а затем раздался глубокий смех Сукеа.
— Боги, Сакура! Но если серьёзно, ты бы видела себя прошлой ночью. Жаль, что я не мог тебя сфотографировать.
Она игриво шлёпнула его, возвращаясь в спальню, чтобы одеться.
— Может быть, ты сделаешь это в следующий раз?
Но сейчас нужно было вернуться к Сакуре в квартиру, чтобы она смогла переодеться в более подходящую для прогулки одежду, чтобы полюбоваться заснеженной деревней. В конце концов, это было время для игр и безделья.
Хоть Коноха и была засыпана снегом, её улицы по-прежнему кипели жизнью. Местные жители гуляли по площади, радуясь красоте и свежести выпавшего снега.
Сакуре и Сукеа пришлось поспешить, так как наряд куноичи был слишком легок, и она начала замерзать, что породило забавную шутку: «Могу ли я сфотографировать твою первую прогулку позора?» — спросил Сукеа, на что Сакура ему ответила, что он опоздал с этой сенсацией на пару лет.
Через некоторое время они вышли из дома, причём Сакура выглядела как настоящее воплощение зимы с её бесконечными слоями одежды. Сукеа взял запасной фиолетовый шарф и обмотал его вокруг её шеи, гордо улыбаясь, когда она уткнулась в него.
Когда в городе начался снегопад, все снова превратились в детей. Сакура пригласила Наруто и Хинату встретиться с ними, чтобы поиграть в снежки и выпить чего-нибудь согревающего. Когда Наруто пришёл, взвалив на плечи разрумянившуюся Хинату, словно она ничего не весила, события приняли стремительный оборот: Сакура запустила снежок в Наруто, объявив ему войну. Наруто же опустил Хинату на землю, поцеловав её, а затем побежал в сторону Сакуры, чтобы закопать её в снег, в то время как она продолжала отбиваться снежками.
Сукеа и Хината остались стоять на месте.
— Они всегда такие, Хината-сан?
— Это фишка Седьмой команды, Сукеа-сан, — рассмеялась она. — Сакура видит в Наруто брата. Они всегда будут не только препираться, но и защищать друг друга. Я горжусь тем, что у Наруто смог обрести семью в лице друзей. Это дорогого стоит.
Столь молодая девушка на самом деле обладала большой мудростью, и это было важно, когда приходилось иметь дело с кем-то вроде Наруто. Этот парень прошёл через многое и всё равно с гордостью излучал лишь свет, в мире, который уничтожал невинных с раннего детства.
— Ты любишь его? — К удивлению Сукеа, она ничуть не покраснела. Даже не повернулась к нему лицом. Вместо этого Хината продолжала с трепетом смотреть на блондина, который к этому времени был облеплен снежками стараниями Сакуры.
— Люблю. И всегда любила. А вы?
Сукеа улыбнулся своей самой отстранённой улыбкой:
— Ну, теперь все любят Наруто.
— Я имела в виду Сакуру.
Он вздохнул. От неё не убежишь, да?
— Думаю, да.
— Хорошо, тогда не причиняйте ей боль. Сакура-чан слишком эмоциональная, и многое принимает близко к сердцу.
Какаши хорошо это знал. Он наблюдал за взрослением Сакуры. Она всегда любила и ненавидела в равной степени. Тогда это был Саске, которого она продолжала преданно любить даже в его самые мрачные времена. А позже…
Он почувствовал, как у него перехватило дыхание, ведь эта женщина любила его. Любила таким, каким он был на самом деле, независимо от его состояния и настроения.
Его мысли прервал внезапно прилетевший в голову снежок. Сукеа рассмеялся, пытаясь смахнуть снег с волос. Сакура выглядела невероятно счастливой: её щеки были покрыты морозным румянцем, а улыбка казалась настолько широкой, что ничего лучше он прежде не видел. Сукеа склонился к Сакуре и нежно поцеловал её в лоб.
— Эй, Сакура-чан! Мы же на людях, даттебайо! — раздался вдалеке голос Наруто.
— Ты завидуешь! Лучше позови Хинату, чтобы она тебя тоже согрела! — проворчала она в ответ.
— Ты должна мне рамен за победу в бою! — напомнил Наруто и потянулся к Хинате.
— Так и быть. Ино и Сай тоже идут с нами. Давайте еще позовём Шикамару с Темари?
— За дело! — Наруто создал двух клонов, один из которых помчался прочь. — Пока я здесь, позову Какаши-сенсея тоже! — глаза Сукеа несколько расширились от этих слов, но Сакура не заметила.
Зато заметила Хината.
Во время праздников в Резиденции было невероятно тихо и спокойно. Все вопросы были к таким моментам либо улажены, либо отложены на потом, ведь праздники предназначались в первую очередь для отдыха. Однако двое в кабинете Хокаге по-прежнему усердно трудились.
Шикамару громко застонал, запутавшись рукой в собственных волосах. Ему ещё предстояло проверить огромную кипу бумаг, прежде чем Какаши подпишет всё это. Но единственное, что ему хотелось делать, — это лежать в своей постели с Темари. Однако пришлось остаться просто потому, что Какаши выглядел слишком хреново.
Он казался слишком бледным и уставшим. Шикамару знал, что последние несколько дней он подолгу работал, чтобы уменьшить объём накопившихся документов, что по-прежнему заполняли его стол.
Он также знал, что сегодня работал с теневым клоном.
Нара нельзя обмануть с помощью техники теневого клонирования, но он решил пока не раскрывать этот факт. Бог знает, где на самом деле находился Какаши. Тем не менее Шикамару оценил тот факт, что часть его самого всё равно была здесь и продолжала работать в спокойной тишине.
— Шикамару! Какаши-сенсей! — вот вам и тишина. А вот и блондинистая неприятность, ворвавшаяся в кабинет, даже не постучавшись, на что Какаши лишь тяжело вздохнул.
— Наруто, в дверь принято стучаться прежде, чем войти. Я мог быть не один, не находишь?
— Серьёзно? — Наруто сдвинул брови на Какаши. — Не вижу здесь никакой дамы. Или мужчины, не мне судить. Шикамару не в счёт — он в отношениях.
Какаши мгновенно запустил тетрадь прямо в голову Наруто.
— Ну и в чём твоя проблема?
— Проблема в том, что снег идёт!
— И что?
— И то! Вы здесь работаете, а мы снаружи развлекаемся, даттебайо!
— В таком случае можете присоединиться и прошить с нами кое-какие документы. Это очень весело, — пробормотал Какаши, и Шикамару чуть не рассмеялся.
— Не пытайтесь нагрузить меня своими обязанностями, сенсей!
— Тем не менее мне бы не пришлось этим заниматься, будь ты более компетентен и подготовлен к этой должности.
— В любом случае, сенсей! Я пришёл пригласить вас в Ичираку! Шикамару, и тебя тоже. Я также отправил клона за Темари. Кстати, ей очень идёт красный цвет…
— Наруто! — Шикамару оборвал его, вспомнив, в каком пеньюаре была Темари, когда он уходил из дома.
Какаши разразился смехом, догадываясь о неудобствах подчинённого.
— Шикамару, просто иди. Не обращай на меня внимания.
— Нет, что вы! — возразил Наруто. — Вы пойдёте со мной, иначе я буду сидеть здесь и ныть, пока вы не оглохнете, даттебайо! Вы и так уже много раз отказывались! И мы, вообще-то, все собираемся: и Сакура-чан, и Сай, даже Сукеа-сан будет…
Наруто не заметил, что Какаши стал бледнее обычного, но Шикамару был слишком проницателен, чтобы упустить это из вида. К тому же он знал, что между Какаши и Сакурой происходило что-то нерешённое, ещё до появления Сукеа. Вероятно, и что-то очень занятное.
— Хорошо… дай только отчет дописать.
К тому времени, когда они втроём вернулись в Ичираку, все уже были в сборе и сидели за большим столом. Ино дразнила Сая, который всё ещё думал, что его ругают за то, чего он не понимает, Наруто тискал Хинату, которая, казалось, была на грани обморока, а Темари, используя камеру Сукеа, снимала царящий вокруг хаос.
Смотреть на себя со стороны было очень увлекательно: совершенно необычное зрелище, и Какаши осознавал это, наблюдая за Сакурой, взволнованно беседующей с Темари, с рукой Сукеа, обхватившей её за плечи. Это было одновременно волнующе и… грустно. Ему очень хотелось показать, что именно он держит её за руку, и пусть будут прокляты последствия.
С каждой минутой, прошедшей с тех пор, как он попал в эту заварушку, Какаши думал о том, что пришло время выйти и поговорить с Сакурой. Но как? Это неизбежно должно было случиться: Сукеа вскоре снова покинет Коноху, преследуя свою очередную сенсацию, и тогда он столкнётся с правдой. Какаши лишь надеялся, что Сакура не возненавидит его настолько, чтобы отдалиться насовсем, потому что он этого не вынесет.
Его мысли были прерваны толчком Наруто:
— Сенсей, возьмите уже себя в руки, мы с вами разговариваем! — и тут Какаши понял, абсолютно все уставились на него. Особенно Сакура.
Она вдруг стала задумчивой. Её глаза искали ответной реакции, а на лице сквозило беспокойство. Сакура всегда слишком заботилась о нем.
— Я просто немного устал, — отмахнулся он. — Что ты сказал?
— Я спросил, помните ли вы, как господин Сукеа помогал нам, когда мы хотели увидеть ваше лицо! Кстати говоря, почему бы нам всем, наконец, не взглянуть…
Наруто попытался спустить маску с Какаши, но тот шлёпнул его по голове, заставив остальных разразиться смехом:
— Ни за что на свете.
— Да ладно вам! — поморщился Наруто.
— Нет.
— Он не снимает её даже на осмотре, дубина, с чего ты взял, что снимет в таком людном месте? — проворчала Сакура, пытаясь пнуть Наруто, но, к счастью, не попала.
— Мне так и не удалось сфотографировать господина Шестого без маски, при всей моей подготовке в АНБУ. Хотя из этого получилась бы отличная сенсация, — заметил Сукеа.
Какаши повезло, что разговор вскоре перешёл на другую тему. Настроение за столом по-прежнему было прекрасным. После всего, через что им пришлось пройти, и, несмотря на их звания, остальные не относились к Какаши как к недосягаемой персоне. Они, конечно, уважали его, но не вели себя рядом с ним скованно, благодаря чему он чувствовал себя комфортно.
Когда Сакура незаметно потянулась к ноге Сукеа под столом, он ощутил тепло. Эта близость казалась естественной. В кои-то веки хоть что-то настоящее. Под маскировкой он избавился от внутренних барьеров и чувствовал себя на удивление прекрасно.
Как хорошо быть живым.
Однако вскоре пришло время расходиться, и ребята стали собираться домой. Снегопад начал усиливаться, поэтому все друг с другом попрощались и отправились в путь, каждый по двое. Кроме Какаши, который уходил последним, с нежностью глядя на Сакуру, удаляющуюся вместе с Сукеа. На мгновение она обернулась и посмотрела на него, а её зелёный взгляд отражал беспокойство. Какаши ободряюще улыбнулся ей, и она отвернулась, чтобы уйти.
Какаши знал: Сакура непременно понимала тот факт, что Сукеа надолго в деревне не задержится. Пройдёт максимум неделя, прежде чем он снова отправится навстречу приключениям, так что у него ещё будет возможность рассказать Сакуре всё.
А пока он просто наблюдал.
***
В квартире Сакуры было уютно и тепло, как и всегда. Это было слишком типично для её заботливого характера. Сукеа с интересом отметил всё то общее, что их объединяло: она тоже увлекалась музыкой и купила проигрыватель для пластинок, такой же, как у него. Он порылся в её альбоме и не нашёл несколько своих любимых групп. Когда пластинка заиграла, Сукеа протянул ей руку.
— Не желаете ли потанцевать, миледи?
Харуно вскинула бровь, пытаясь скрыть тот факт, что ей было очень приятно.
— Да ладно, просто подыграй мне, Сакура. Я уверен, что ты будешь прекрасно танцевать.
— Откуда ты знаешь? — она взяла его за руку, принимая приглашение.
— Ты всегда двигаешься с грацией, Сакура, это видно.
Обхватив её за талию и держа в своих руках, Сукеа молча кружил их обоих, позволяя себе вдыхать её цветочный аромат, в то время как Сакура напевала текст песни, прижавшись к его груди:
Теперь я вижу:
Так и должно быть.
Я встретил тебя, и теперь вижу:
Так и должно быть.
Счастье — хрупкая вещь. В отличие от несчастья, которое было постоянным, счастье являлось лишь мимолётным чувством, которое длилось всего несколько мгновений, прежде чем рассеяться. Но здесь и сейчас Какаши чувствовал, что его счастье — нечто большее.
Он действительно чувствовал себя так, когда просто обнимал её.
В тот вечер Сакура снова была вся в его власти. Они решили устроить импровизированное свидание в стенах квартиры, которое включало в себя множество закусок, чтобы спастись от холода, и фильм, который они смотрели при выключенном свете.
Конечно, фильм был заброшен уже в первые пятнадцать минут.
Повестка дня на эту ночь была довольно насыщенной: Сакура снова увлеклась Сукеа, занявшись умопомрачительным сексом, прежде чем снова успеть проголодаться. Затем Сукеа счёл слишком возбуждающим то, как Сакура соблазнительно ела, поэтому их решимость воздержаться от интима хотя бы до конца ночи значительно ослабла, и они заняли кухонный стол для следующего раунда.
«Кто бы мог подумать, что Сакура такая дьяволица?» — размышлял Сукеа.
Судя по всему, он тоже никогда не удовлетворит свою потребность в ней. И Харуно, прекрасно сей факт осознавая, воспользовалась им.
Прямо там, на кухонном столе, она сфотографировала Сукеа. В таком развратном виде, с растрёпанными волосами и полузакрытыми глазами, не говоря уже о расстегнутой рубашке — он был просто великолепен.
— Я помещу эту фотографию в рамку! — усмехнулась она, когда он попытался забрать камеру.
— Показывай меня всем, я уверен, они останутся довольны, — улыбнулся Сукеа.
— Может быть, да, а может, и нет. — Её поддразнивание было прервано, когда Сукеа снова обратил её внимание на их переплетённые пальцы.
Когда она достаточно расслабилась, он поманил её обратно к стойке и перехватил камеру. Сакура едва заметила это, поскольку ее глаза уже затуманились поволокой возбуждения.
— Ты слишком красивая, когда ты такая, Сакура. Думаю, я тоже воспользуюсь этой камерой. — Сукеа скорее ожидал, что она откажется, однако Сакура кивнула.
Некоторое время спустя, полностью удовлетворив свою похоть и не дожидаясь, пока усталость навалится на них обоих, они забрались обратно в кровать Сакуры и посмотрели снимки, которые они сделали на кухне. Конечно, Сакура чуть не умерла от смущения, но Сукеа обнял её и заверил, что это очень интимно и необычно.
Прежде чем он уснул, последней мыслью стало то, что он мог бы жить такой жизнью до конца своих дней.